Iii. фетальная драма в американской групповой фантазии

Я твердо убежден, что психоистория - это наука, и что задача психоисторика - выработать доступные проверке гипотезы и, исходя из этих гипотез, сделать предсказания, с тем чтобы, опровергнув часть гипотез, можно было сформулировать новую теорию. Соответственно, когда я в начале президентского срока Джимми Картера впервые предложил четырехстадийную модель исторических групповых фантазий, я сделал серию предсказаний относительно будущих событий, которые должны были произойти, если теория верна.

Вот эти предсказания:

1. В 1979 г. доверие американцев к Картеру потерпит крах.

2. Этот коллапс будет сопровождаться мощной групповой фантазийной символикой распада, удушения и смерти как Картера, так и нации.

3. В конце 1979 г. нация потребует у Картера найти способ «унизить другого», на которого можно было бы спроецировать национальный гнев.

4. Этот новый враг, вероятно, будет обнаружен на Ближнем Востоке.

5. Поощряемый к тому, чтобы «стать жестким» с этим врагом, Картер ответит военной акцией, которая, вероятно, приведет к войне.

В остальной части главы я продемонстрирую, что первые четыре предсказания подтвердились, и так называемый Иранский кризис в действительности был хорошо обоснованным решением стадии «коллапса», а пятое предсказание частично подтвердилось, а частично нет, поскольку военная акция Америки в Иране оказалась «неудачной» и не привела к войне. Но перед тем, как приступить к анализу этих событий, я хотел бы обратить внимание на реакцию читателей на мои первые попытки психоисторического прогноза, как на урок, наглядный теми сильными тревогами, которые пробуждает наша новая наука.

Я уже давно привык к оскорблениям со стороны ученых самых разных специальностей и часто пытался понять, какие мотивы стоят за такой реакцией. Но моя короткая 20-страничная статья в нашей книге «Джимми Картер и американская фантазия» - возможно, потому, что это была первая моя работа о текущих групповых фантазиях, - вызвала бурю гнева, с какой мне никогда прежде не приходилось сталкиваться.

Обозреватели, похоже, особенно негодовали по поводу претензий к научной методологии. Гарри Уилс в статье под заголовком «Психоистория - болтовня» назвал меня «шарлатаном нашей «научной эры», человеком, который использует «метод Микки Демауса», способный свести с ума читателей». Других приводили в негодование «возмутительная» дерзость, с которой я делаю прогнозы, мои «детерминистские методы», мое «научное высокомерие» и мои претензии на написание «научной беллетристики», по выражению «Уолл Стрит Джорнэл». В «Паблишере Уикли» меня назвали «ничтожеством в роли оракула», в «Нью-Йорк Пост» «злобно бормочущим ревизионистом», а в «Атланта Конститьюшн» было объявлено, что мои прогнозы - это «психолепет... чистейшая ерунда... чепуха... вздор».

Коллег-психоисториков моя попытка прогноза вывела из равновесия еще сильнее: в «Психоисторическом обозрении» прогнозы были названы продуктом моей «собственной взбудораженной фантазии»; Питер Левенберг в разговоре с репортером назвал мои предсказания «безответственным сенсуализмом», поскольку «как история, так и психоанализ имеют дело [лишь] с гаослесказаниями, с реконструкцией причинных связей в прошлом»; Джон Фитцпатрик сказал, что «психоисторикам не дано точно предсказывать, что будет делать тот или иной президент»; другой психоисторик заявил перед репортером: «Я не хочу выставлять напоказ грязное белье психоистории, но упрямство, с которым Демоз настаивает на «научной» природе своего материла, выводит из терпения»; Роберт Коулз высказался в «Ньюсуик» следующим образом: «Одни пишут на стенах неприличные слова, другие пишут психоисторию»; «Хронике высшего образования» моя работа получила название «рака, который пускает метастазы по всему телу исторической науки»; а Джон Демос сказал: «Мы должны затормозить такого рода психоисторию».

Вскоре стало ясно, что призыв к «торможению» моей «раковой» деятельности подразумевает не только слова, но и действия: научные журналы стали отказывать в рецензиях на книгу, научные общества отклоняли мои заявления о вступлении в члены «по причине спорного характера вашей работы», аспирантам, которые использовали мою теорию, отказывали в степени доктора, поскольку они общались со мной, студентам рекомендовали прекратить сотрудничать в моем журнале, иначе их не примут в аспирантуру, - одному из моих соавторов по книге о Картере пригрозили потерей профессорского места в связи с участием в работе над книгой.

Природа того, что происходит, когда психоисторические интерпретации касаются текущих групповых фантазий, а не групповых фантазий прошлого, очевидна - разделяющая фантазию группа реагирует так же, как и пациент, когда психоаналитик преждевременно дает интерпретацию его случая - с сильнейшим чувством униженности и гнева. Инфантильное содержание, о котором я писал, не могло исходить от групповых фантазий, в которые они верили, поэтому оно должно было исходить от моей собственной инфантильной «взбудораженной фантазии», и инфантильным должен был быть я сам, ребячливый «Микки Демаус», публикующий свои фантазии в журнале, который представляет собой «книгу комиксов для взрослых». Как выразился однажды Байон, группы не в состоянии оценить исследование «характеристик божества, чей культ в это время процветает». Единственный лестный отклик на книгу о Картере мы получили из Германии, в Америке лучший прием находят те психоисторики, которые пишут о Гитлере и о немцах.