Глава 22. Неловкая встреча 3 страница
Грейнджер все еще явно колебалась.
— Я пожалею о своем решении, не так ли?
София пожала плечами и привычным жестом откинула черные волосы с глаз.
— Ты пожалеешь, если окажется, что он не настолько святой, насколько ты себе представляешь. — И увидев, как начала закипать Гермиона от очередной колкости в сторону ее дорогого профессора, изменила тактику: — Как ты будешь смотреть на себя в зеркало, если помешаешь мне бежать, а он просто избавится от меня через пару дней, когда зелье будет готово?
— Ты считаешь, что у него там лежит ежедневник? Отдать готовое зелье Беллатрисе Лестрейндж и третьего июня скормить мисс Морган гигантскому кальмару? — сделала попытку съерничать Гермиона, тщетно пытаясь придумать достойный выход из положения.
София рассмеялась своим чуть хриплым смехом.
— Нет, он обещал меня утопить просто, безо всяких этих изысков. — Успокоившись, она серьезно добавила: — Но ты больше меня читала о разных ингредиентах, и, возможно, их сочетание сможет тебе подсказать предназначение этого зелья. Соглашайся, пока у меня не возникло желания снести его защиту к чертовой матери и выкинуть котел из окна, чтобы добыть себе еще один месяц безопасности.
— Хорошо, — сдалась Гермиона. — Но пообещай мне не притрагиваться к зелью.
Морган сладко улыбнулась, протянув ей руку.
— Я и пальцем не коснусь зелья, если ты проникнешь в его кабинет и посмотришь свиток с рецептом.
Странное покалывание зародилось в руке Грейнджер, стоило ей только коснуться ладони Софии. И, несмотря на то, что у нее не было никакого желания заключать с хитрой девицей магические сделки, было поздно что-то менять.
— Вот и отлично, — заявила Морган, подходя к двери и надевая на палец серебряный перстень с черным камнем, который вытащила из потайного кармана своей мантии. — Надеюсь, ты хорошо знаешь охранные чары?
Уже предчувствуя подвох, Гермиона кивнула, вынула волшебную палочку из кармана мантии и встала рядом с хозяйкой дома.
— Сейчас защита состоит из трех уровней, — продолжала София. — Первые два заклинания такие же, как в его собственном доме: запрет на проникновение и сигнализирующие чары. Их я научилась снимать еще тогда, когда имела полный доступ к его библиотеке. Но паранойя нашего милого профессора прогрессирует, поэтому он решил добавить дрянь, которая бьет током и обдает зелеными искрами, въедающимися в кожу, каждый раз, как я пытаюсь ее нащупать.
Закончив шептать заклинания и выводить короткие точные пассы волшебной палочкой, Морган сняла кольцо с пальца и протянула его Гермионе. Воздух вокруг двери мерцал и переливался странным свечением.
— Если не наденешь, Снейп почувствует чужое вторжение, — подогнала ее София, увидев, что Грейнджер не спешит выполнять ее указания.
— Это Северус дал тебе кольцо? — спросила Гермиона, поднимая с покрытой россыпью зеленых точек ладони перстень. Ох, как не нравилась ей вся эта ситуация!
Сообщница только фыркнула, будто потешаясь над ее наивностью.
— Как же! От него дождешься. Сама стащила, разве неясно? Давай быстрее, а то у нас не так много времени осталось до его прихода. Он всегда проверяет перед ужином свое варево.
В голове лучшей студентки курса роилось с десяток вопросов, но она взяла кольцо и надела его на первый попавшийся палец. Перстень сел как влитой. Она сможет доказать Софии, что та ошибается на счет Северуса! Она сможет наладить между этими двумя упрямцами отношения!
Морган завистливо наблюдала, как Грейнджер невербально перебирала заклинания и расчерчивала воздух волшебной палочкой, ни разу не попав под сноп искр от двери. И на лице ее отразилось торжество, когда Гермиона все же охнула, потирая руку.
— Готово, — заявила Грейнджер еще через минуту и устало выдохнула. — Это, конечно, не самые элементарные, но вполне определимые по плотности магического поля чары маркировки. Почему ты не стала их сама снимать?
— Потому что не смогла, — буркнула изнутри лаборатории София. И тут же отыгралась, язвительно присовокупив: — Теперь ты тоже выглядишь так, будто ограбила банк, а значит, не сможешь меня сдать.
— Ты подставила меня! Ты знала, что эти «искры» не смываются! — неверяще произнесла Гермиона, замерев на пороге кабинета, вход в который юным преступницам стоило таких трудов взломать.
— Не обольщайся. Я просто не могла сама обойти охранные чары Снейпа. И тебе надо меньше верить людям, — философски изрекла София. — Но раз уж ты все равно уже вломилась на его личную территорию, то можешь хотя бы провести время с пользой, а не терзаться угрызениями совести. Если Снейп узнает, что мы были здесь, он убьет нас обеих, и ему будет наплевать, прикасались мы к его бумагам или сдрейфили. А я все еще хочу знать, сколько мне осталось ждать, пока его зелье настоится.
Но Гермиона стояла, уперев руки в боки, и пыталась отогнать от себя видения их совместной мучительной смерти от рук зельевара. Чувствуя, что от злости на Софию у нее из ушей, как из носика кипящего чайника, вот-вот пойдет пар, она оторвала от спины невозмутимой девушки тяжелый взгляд и принялась рассматривать комнату. На письменном столе над незажженной горелкой стоял один-единственный котел, а рядом с ним — папка с пергаментами, в которой самозабвенно копалась Морган. С другой стороны от лабораторного журнала находился фиал, на самом донышке которого покоилась серебристая жидкость, отражавшая предметы вокруг, как зеркало.
— Раздери меня горгулья! — выдохнула София. — Старый грязный иуда пытается ее отравить.
— Что?
Оторвать взгляд от жидкости во флаконе Гермиона смогла только тогда, когда прямо перед ее носом возник пергамент. Стройным рядком в нем были вписаны почти неразборчивые названия ядов природного происхождения. То тут, то там расплывались чернильные кляксы, словно показывая, как долго думал человек с пером над возможными вариантами.
Чего там только не было: от обычной белладонны и цикуты до дремоносных бобов и дурман-травы, яды акромантула, крильмара и глизня соседствовали с безобидными болиголовом и заунывником. Отдельно с пометкой «слишком быстро» были вынесены яды василиска и перуанского змеезуба, но судя по тому, что все строчки оказались вычеркнуты разными чернилами, Северус так или иначе разочаровался в их эффективности.
— Теперь понятно, почему он не хотел, чтобы я лазила в его лабораторию, — бесцельно перекладывая пергаменты с места на место и раздумывая о чем-то, хмыкнула София. Потом, придя к какому-то заключению, спокойно добавила: — Раз уж теперь ни у одной из нас не остается сомнений, что Снейп расквитается с нами за то, что мы узнали о его пожирательских грешках, предлагаю запастись кровью единорога и валить отсюда, пока он не вернулся.
К тому времени, как Морган обошла стол и притянула к себе сосуд с серебристой жидкостью, Гермиона, встав на ее место у стопки пергаментов и стойко храня молчание, перечитывала заметки Снейпа, надеясь понять, для кого это зелье и почему Северус больше не боится раскрытия своего шпионажа. Неужели война закончится так скоро?
— Где моя гребанная палочка? — прошипела София, после нескольких тщетных попыток откупорить фиал. — Может хоть Редукто возьмет эту несчастную крышку.
— Не вздумай! — повернувшись и заметив, что делает Морган, воскликнула Гермиона.
София вздрогнула, но палочку обратно на край стола не положила. Она явно не собиралась отступать от своей цели и знала, что Грейнджер попытается ее остановить.
— Это не кровь единорога. Вот, прочитай сама, — Гермиона протянула Морган пергамент, исписанный косым почерком Снейпа.
Записи походили на краткий конспект, потому что каждый абзац отличался от предыдущего. Несколько названий в конце страницы были перечеркнуты, обведены в круг, а затем вновь перечеркнуты.
«Идею меркурия, отождествленного с принципами превращения и подвижности, первичного вещества, связующего Небо и Землю, алхимики переняли у гностиков, возведя его в ранг одного из «четырех духов». Меркурий воплотил в себе главную устремленность алхимии: превращение материи в высшие формы существования, благодаря своим неограниченным способностям к преобразованию».
И в правом нижнем углу страницы стояла приписка, которую Снейп больше не правил: «Четыре духа средневековых медикаментов: сера, мышьяк, ртуть, нашатырь».
— Это должно было мне что-то объяснить? — Брови Софии удивленно изогнулись, когда она отдавала лист обратно.
— А что, нет? — Гермиона одарила Морган разочарованным взглядом. — Это ртуть. Он действительно решил отравить Беллатрису Лестрейндж. И если не хочешь последовать за ней на тот свет, поставь фиал обратно.
Когда спустя несколько минут Гермиона возвращала охранные чары обратно и пыталась избавиться от ужасного привкуса вины на языке, София нервно притопывала ножкой по деревянному полу гостиной, теребила цепочку амулета и напряженно размышляла.
Выяснить назначение зелья им так и не удалось, потому что Гермиона, пригрозив проклясть Морган каким-то особенно мерзким заклинанием, почти насильно вытолкала ее из кабинета.
Конечно, горе-взломщицы даже не подумали привести записи Снейпа в относительный порядок.
Морган вовсю веселилась, пока Гермиона металась по гостиной и пыталась собрать свои вещи. Форменная мантия была перекинута через подлокотник кресла, резинка для волос каким-то образом оказалась на подоконнике, а книги по чарам в беспорядке лежали на журнальном столе.
Думать о том, что она предала доверие Снейпа, было тошно, не думать — невозможно. Поэтому, беспардонно затолкав библиотечные книги в сумку, Грейнджер позвала домовика Северуса.
Но сюрпризы только начинались.
— Я не сомневаюсь, что тебе очень понравилось носить вещи Снейпа, — с ядовитой иронией в голосе усмехнулась София, не дав Гермионе обратиться к едва появившемуся Майки, — но будет лучше, если ты вернешь мне его перстень. Кто знает, может, мне еще понадобится что-то в его доме. Не желаю превращаться в кровавую котлету только потому, что ты слишком сентиментальна.
Пытаясь стянуть кольцо с пальца, Гермиона услышала тоненький стон. Домовик в ужасе смотрел на нее своими огромными серыми глазами, будто у нее, как минимум, отросла вторая голова, и прижимал худые ручки ко рту.
— Дрянная, дрянная девчонка! Мисс Генжер украла кольцо Принцев!
— Чего это он там лопочет? — показалась из-за ее спины Морган и сердито глянула на Майки.
Гермиона со стоном упала в кресло.
— Он убьет меня, — обреченно прошептала она и спрятала лицо в ладонях.
Кожа ее рук в нескольких местах светилась, будто забрызганная изумрудными чернилами, но от этих меток было не так-то просто избавиться. И при этом вовсе не краска беспокоила законопослушную старосту: перстень, который Морган украла у Снейпа, казалось, прирос к пальцу левой руки и никак не хотел сниматься.
Создавалось впечатление, что от ужаса неминуемого гнева Снейпа, Грейнджер потеряла самообладание и была готова вот-вот разрыдаться. Через минуту она отняла ладони и хмуро посмотрела на Софию, которая теребила цепочку на шее, как и всегда, когда о чем-то раздумывала.
— Кажется, не стоило трогать вещи без ведома Северуса, — не в силах выносить молчание произнесла Гермиона, отводя взгляд от медальона на шее Морган. Она начинала понимать, почему Снейп спас эту девушку. И это было до тошноты прозаично. — София, ты должна приказать Майки не рассказывать об этой ситуации его хозяину, — тут же решилась гриффиндорка. Терять ей было уже нечего.
Брюнетка фыркнула.
— С чего это ему меня слушаться? Он даже сладости мне из Хогвартса не таскает, а ты… — она встретилась глазами с твердым взглядом Грейнджер и осеклась.
— Майки, я приказываю тебе не рассказывать Северусу Снейпу о кольце.
— Майки, приказываю тебе не рассказывать Снейпу о кольце, — послушно повторила Морган и, судя по виду, была до глубины души поражена, когда домовик отвесил ей поклон и пробормотал:
— Да, госпожа.
— Ты не собираешься мне ничего объяснить, Грейнджер? — крикнула София вдогонку, когда Гермиона, ни секунды не сомневаясь, что Майки не станет ей больше помогать в перемещениях между Хогсмидом и Хогвартсом, уже торопливо шагала к входной двери.
— Собираюсь, — последовал ответ. — Но не сегодня.
* * *
— Не сегодня и не завтра, и не послезавтра, — пробормотала себе под нос Гермиона, комкая клочок пергамента и засовывая его в карман мантии.
Пеструю сову она, даже не отвлекаясь от своих мыслей, угостила кусочком жареного бекона.
Прошло три дня с момента ее последнего визита в дом в Тенистом переулке, и все эти три дня она успешно избегала Северуса, даже маршрут в туалет прокладывая таким образом, чтобы не столкнуться с ним лицом к лицу. Карта мародеров была поистине удивительной вещью.
За такой короткий срок у нее выработалась привычка то и дело посматривать на свою левую руку, чтобы проверить надежность маскирующих чар. И что самое неприятное — окружающие тоже заметили, что Грейнджер стремительно превращалась в неврастеника, вздрагивающего от каждого шороха и судорожно прижимающего руки к груди каждый раз, как кто-то к ней подходил. Рон в ответ на расспросы Джинни, все ли с подругой в порядке, со знанием дела заявил, что удивится, если ближе к экзаменам Гермиона никого не проклянет, потому что определенно сойдет с ума в компании старой злобной стервятницы-библиотекарши.
А староста первый раз штудировала толстые тома в поисках хоть каких-то косметических чар взамен необходимости втирать в кожу каждое утро маггловский тональный крем.
Она перелистывала страницы какой-то тонкой захудалой брошюрки, невесть откуда взявшейся в библиотеке, когда стул перед ее партой со скрипом отодвинулся, и черная тень скользнула на него всего в нескольких дюймах от ее склоненной головы. Гермиона не обратила бы на это внимания, если бы не почувствовала тяжелый взгляд ее соседки по читальному залу (а в том, что только от женщины могло так удушливо пахнуть пачули и бергамотом, она не сомневалась).
Еще раньше, чем предчувствие сумело бы оформиться в догадку, Гермиона спрятала руки на груди и подняла глаза.
И встретилась с черными омутами профессора Защиты от темных искусств.
— Долго ты собираешься прятаться? — мягко спросил он, но в голосе сквозила затаенная угроза.
Гермиона обмерла. Она своими глазами видела, как он исчез с карты из своего кабинета, и была уверена, что в ближайшее время Северус не вернется. Украдкой бросив взгляд на древний настенный агрегат, она поняла, что с того момента прошло уже несколько часов.
— Я не пряталась, — ответила она и скривилась от того, что больше походила на блеющего ягненка, чем на уверенного в собственной невиновности человека.
— Ну, конееечно, — протянул Снейп, а потом резко вернулся к роли злобного преподавателя: — Покажите вашу руку, мисс Грейнджер.
Тщетно пытаясь подавить дрожь, Гермиона протянула ему левую руку, машинально отмечая, что чары маскировки все еще держались, несмотря на ее взволнованное состояние.
— Да не эту, глупая ты девчонка! — взъелся Снейп, грубовато хватая ее за локоть правой руки, притягивая к себе и рассматривая тыльную сторону ладони. — Фините Инкантатем!
Ничего не произошло. Понимая, что ее раскрыли, Гермиона обреченно прошептала:
— Тергео.
Северус сделал едва заметное движение кистью, и в волшебную палочку втянулась бежевая пыль, а на чистой коже отчетливо засияли зеленые переливающиеся искры.
— Я давно понял, что ты неспособна не совать нос не в свои дела, но я думал, что наши отношения, — Снейп выплюнул это слово, скривившись, — значат для тебя больше. А как же доверие, о котором ты так упоенно щебетала? Ложь — все до последнего слова!
Сама того не ожидая, Гермиона подскочила, опрокинув стул. Она больше не испытывала чувства вины. Все эмоции, что бродили в ней несколько дней, слились во взрывоопасный коктейль и грозили вот-вот окатить Северуса волной праведного гнева. Нимало не задумываясь над тем, что ее могут услышать, она возмущенно воскликнула:
— Кто бы говорил о лжи и доверии! Это я, по-твоему, скрываю Буревестник? И ведь ты не собираешься рассказывать директору, несмотря на то, что это может помочь нам в войне?
— Директору незачем знать о Буревестнике, — отрезал Снейп. — И выбирая между тем, кому обеспечить защиту: неизвестно где шатающемуся Поттеру или Софии, — я не стану колебаться. Эта идиотка успела нажить себе врагов не меньше, чем ваш хваленый Избранный.
С губ Гермионы сорвался истеричный смешок. Обида раскаленной плетью хлестала ее по нервам. Ехидным голосом она заявила:
— Ну конечно, сначала ты пытаешься сберечь ее от вездесущей угрозы, только чтобы не помочь Гарри, а потом позволишь заклеймить темной меткой? Хватит мне лгать! — практически кричала она, всеми силами сдерживаясь, чтобы не затопать ногами. Северус не воспринимал ее, как равную — и от этого хотелось с силой встряхнуть его за плечи, — но истерикой она бы только усугубила свое положение. — Может, пора уже признаться, что София Морган тебе не безразлична?
— Замолчи немедленно! — свирепо прошипел Северус и поднялся вслед за Гермионой со своего места, снова нависая над ней черной тучей. — Ты ничего не знаешь!
— Да сколько можно говорить мне, что я ничего не знаю? Что вы все заладили?! — бушевала Грейнджер, выплескивая Снейпу в лицо всю свою обиду от его недоверия. — Я знаю больше, чем нужно, вот в чем проблема! И говорю неудобную для каждого из вас правду! И тебе, и Балорту, и Софии!
Ровно секунду Гермионе казалось, что Северус ее ударит. Ярость искажала его черты лица, превращая лицо в серую посмертную маску. Но стоило ему только заметить, как сжалась Грейнджер, ожидая от него такой низости, он тут же с отвращением от нее отшатнулся.
— Я не позволял тебе обращаться к себе в таком тоне, — едва слышно, но с арктическим холодом в голосе ответил Снейп, заставив Гермиону устыдиться своего порыва. — Смею напомнить, что за пределами моих комнат ты все еще остаешься моей студенткой и обязана проявлять уважение, как бы тебе ни хотелось иного.
— Ты не можешь быть настолько слеп, — убито прошептала Грейнджер и обхватила голову руками.
В ее груди клокотал гнев, ущемленное чувство собственного достоинства выло и стенало, а от несправедливости хотелось кричать. Она балансировала на грани между слезами и яростью и очень надеялась, что сможет сдержаться в его присутствии. Нервы, как натянутые струны, звенели от каждого движения.
— О чем ты, задери тебя мантикора, твердишь?
— София — твоя дочь! — выкрикнула в лицо Снейпу Гермиона и обессилено упала на соседний стул. Ее трясло от обиды на упорное нежелание Северуса признавать правду, но на душе стало на удивление легко, будто ее ко дну тянул огромный камень на шее, а теперь она от него избавилась и смогла сделать вдох. — Ты ведь видел это, так почему же предпочел обманываться? — вырывались из ее губ тихие слова.
С содроганием ожидая его реакции, Гермиона думала о том, что выдайся ей шанс все изменить — она бы им не воспользовалась. Несколько бесконечно долгих мгновений она чувствовала на себе его тяжелый взгляд, а потом все исчезло.
Когда Гермиона подняла глаза, в тихом закутке библиотеки не было ни души.
Снейп ее бросил. Опять.
Глава опубликована: 11.04.2016
Глава 25. Шах и мат
Звуки неторопливых шагов гулко отскакивали от стен, разносясь приглушенным эхом по пустому залу. Мужчина, облаченный в черную мантию, нес в руках небольшой кожаный саквояж с длинной, потемневшей от времени застежкой и такими же темными пряжками на пузатом боку.
По пути ему не встретились ни домовые эльфы, ни хозяева поместья, а все холсты на знакомом маршруте оказались пусты. Казалось, Малфой-мэнор вымер за одну ночь.
Едва Северус Снейп приблизился к двери, почти не отличимой от темных деревянных панелей коридора, как она распахнулась, приглашая его войти. В глубоком кресле, нервно постукивая палочкой по подлокотнику, сидела Беллатриса Лестрейндж. Губы ее были напряженно сжаты, волосы в беспорядке свисали на плечи, а на виске неистово билась голубая жилка.
— Долго же ты, — заявила она вместо приветствия.
— Здравствуй, Беллатриса, — ответил Снейп, насмешливо искривив рот. Эта ведьма имела о приличиях крайне посредственное представление. — Как поживаешь?
— К троллю любезности, — поднимаясь на ноги, огрызнулась Лестрейндж. — Зелье готово?
Северус даже не повел бровью.
— Конечно. А готова ли ты назвать мне адрес тайника?
— Вполне.
Было видно, что Беллатриса всеми силами старалась держаться надменно, но дрожащие руки сводили на нет ее претензии на аристократизм. Повинуясь взмаху ее волшебной палочки, письменный стол расширился, а прямо над ним зависла сияющая сфера, залившая весь кабинет холодным синим цветом.
— Сколько раз ты приняла зелья, которые я тебе приносил? — поинтересовался Снейп, раскладывая на столе пузырьки и странного вида инструменты. Руки его казались затянутыми в прозрачные перчатки, отливавшие серебром.
— Трижды, — бросила Лестрейндж, усаживаясь на стол ровно по центру, но по лицу ее читалось, что истинным желанием было отодвинуться от зельевара, как можно дальше.
— И как ощущения?
Белла скривилась, сведя на нет свою и без того сомнительную красоту.
— Отвратительно. Постоянные головные боли, тошнота, сонливость. Каким дерьмом ты меня поишь? В прошлый раз мне не было так плохо.
— Значит то, что ты варила себе раньше, не действовало, — усмехнулся Снейп. — Сейчас же твой организм считает, что ты беременна.
— И поэтому я не могу отличить вино от гоблиновой мочи? — недовольно спросила Беллатриса, прожигая его взглядом. — И когда все это прекратится?
«Когда ты сдохнешь», — едва не соскочило с языка, удержавшись в самый последний момент. Как бы ни хотел Северус поделиться с ней маленькой тайной о том, что ртуть уже долгое время отравляет ее организм, он не мог себе этого позволить.
— Если читать книги, а не вырывать из них страницы о зельях, то можно найти много интересного, Белла. У твоего питья множество побочных эффектов. И скоро все станет еще хуже, — обнадежил Снейп, протягивая фиал с голубой жидкостью.
Лестрейндж не ответила на колкость, с подозрением косясь на его руки.
— Что это?
— Напиток живой смерти.
Она уставилась на Северуса так, будто впервые видела. В неестественном свете комнаты жесткая линия подбородка и глубокие морщины делали ее похожей на злобную древнюю старуху. Секунду стояла тишина, а потом Лестрейндж разразилась истерическим хохотом.
Отсмеявшись, она изогнула губы в презрительной усмешке и расстегнула золотую застежку мантии, заставляя ткань черным водопадом соскользнуть с обнаженных плеч. Азкабан не пощадил Беллатрису, и хотя прошло больше года с момента ее побега, тело ее все еще оставалось болезненно худым, а вид выступающих под тонкой кожей костей и груди, едва прикрытых черным атласом, вызывал не то отвращение, не то жалость.
Блеснула короткая вспышка, сорвавшаяся с направленной на впалый живот палочки Беллы, и женщина одарила Снейпа тяжелым взглядом, который любого другого мог бы надолго лишить самообладания.
— Неужели ты думал, что я позволю тебе усыпить меня?
— Я не припомню мазохизма среди твоих предпочтений, — в голосе зельевара едва послышалось удивление. — Меня совершенно не прельщает слушать визг препарируемых лабораторных мышей. Пей.
Даже не попытавшись взять склянку, Лестрейндж откинулась на стол и деловито наколдовала зеркало, зависшее рядом со светящейся сферой.
— Я собираюсь видеть все, что ты делаешь, а чары заморозки я уже наложила. Начинай быстрее.
В ответ на это заявление Снейп лишь приподнял бровь. Его мало интересовало благополучие Беллатрисы, и он не собирался отвлекаться от своей «операции», чтобы обновить действие чар. В душе он почти надеялся, что Белла умрет от болевого шока прямо на этом столе.
— Как хочешь, — безразлично бросил горе-хирург, придвигая ящик со сферой и доставая волшебную палочку.
Повинуясь движению его руки, смуглая кожа на животе женщины расползлась в длинном порезе, и по обеим сторонам от раны тонкими струйками потекла кровь. Белла даже не шелохнулась, но едва стоило Северусу сделать еще один надрез, как она зашипела сквозь стиснутые зубы.
Совершенно не торопясь, Снейп поднял в воздух сферу со скрюченным эмбрионом и опустил его в зияющую рану, продолжая правой рукой дирижировать волшебной палочкой, чтобы вылить туда же из подлетевшего флакона красную, отливающую серебром жидкость.
— Проклятье! — тут же застонала Лестрейндж, пытаясь рефлекторно отпрянуть от своего мучителя как можно дальше. Алое зелье — почти что кровь! — клубилось, бурлило, вздымалось, подобно морским волнам, от соприкосновения с твердой прозрачной стенкой шара и, судя по всему, доставляло немало неудобств будущей матери.
— Еще одно движение, и я тебя оглушу, — пригрозил Северус, поднимая флакончик, на этикетке которого округлым аккуратным почерком было выведено «Экстракт бадьяна». — Хотела наблюдать — наблюдай.
Один легкий, почти незаметный пасс волшебной палочкой — и края мышечной ткани сомкнулись, как своды пещеры над затопленным гротом, скрывая от глаз прозрачную сферу, которая теперь была больше похожа на переливающийся мыльный пузырь, нежели на стеклянный шар.
Несколько капель бадьяна упали на тонкий шрам, и в ту же секунду он исчез, а следом за ним прямо на глазах затянулась внешняя рана. Очередная порция экстракта стерла со смуглой кожи последние следы операции, и Северус отступил на шаг, сняв с рук заклинание и собирая саквояж.
Замок щелкнул, ставя точку, и Снейп опустился в глубокое кресло, ожидая, пока Беллатриса изрыгнет все свои проклятья и перестанет корчиться от боли. Безобидный бадьян действовал так же болезненно, как и запрещенное зелье, которое Северус приготовил для Беллы.
— Моя часть сделки выполнена, — заявил он, бесстрастно разглядывая противоположную стену, когда Лестрейндж смогла подняться на ноги, и встала, покачиваясь, у своего письменного стола.
Та брезгливо коснулась двумя пальцами окровавленной черной материи и призвала из платяного шкафа другую мантию, а грязную свернула в ком и подожгла прямо на столе. Холодное пламя за секунды пожрало ткань, а потом, не оставив на столешнице даже пепла, исчезло.
Паранойя Беллатрисы прогрессировала. Ах, как жаль, что за легким ветерком она не видела надвигающейся бури.
— Я в курсе, Снейп, — вяло огрызнулась Лестрейндж и, приманив к себе перо и чернильницу, записала на листе пергамента размашистым почерком несколько слов.
Паб «Пьяный Нюхлер». Окворт, Западный Йоркшир.
— Имя? — коротко потребовал зельевар, пряча записку в карман.
В ответ губы Беллы лишь на мгновение изогнулись в злой ухмылке. Слишком мимолетно для злорадства, слишком скупо для торжества. Казалось, у нее не осталось сил даже на то, чтобы как следует съязвить — так тяжело она опиралась о книжные стеллажи и крепко сжимала рот, борясь с тошнотой, но яда в свои слова она не пожалела:
— Но ведь тогда будет совсем не интересно, ты не находишь?
— Мне надоели твои игры, — отрезал Северус. — Ты сказала, что знаешь приемную семью. Кто они?
— О, да, Снейп, уж я-то знаю, — издевательски протянула Лестрейндж и притворно вздохнула. — Но даже если бы я решила раскрыть тебе этот маленький секрет, то не смогла бы. Я, знаешь ли, принесла Непреложный обет. Вот незадача, правда?
Ни в голосе, ни в ее темных глазах не отражалось даже тени сожаления. И хотя Северус снова испытывал почти нестерпимое желание проклясть ведьму, он только едко улыбнулся ей в лицо. Он уже сделал ход в этой шахматной партии, и теперь ему оставалось лишь дожидаться результатов своих усилий.
«Гадай, милая Белла, почему ни одна из твоих шпилек не достигла цели, — безмолвно шептал он ей, гипнотизируя взглядом, как змея кролика. — Мучайся, милая Белла, почему я не раздавил тебя, когда ты была слаба. Бойся Белла…»
— Молись, чтобы имя оказалось в дневнике, — вкрадчиво посоветовал Снейп, поднявшись из-за стола. — Потому что иначе, ты воспримешь смерть от нарушенного обета, как избавление.
Но Лестрейндж в ответ на его слова лишь хрипло рассмеялась. И еще долго после того, как Северус покинул опустевший Малфой-мэнор, в его ушах звенел ее безумный, надрывный смех.
Именно так Беллатриса смеялась, когда он семнадцать лет назад утирал кровь и пот со своего лица после долгих и безжалостных пыток ни в чем не повинных магглов. Именно так она смеялась, когда месяц назад бросала ему в лицо свои лживые слова.
Между воздаянием и местью очень тонкая грань, и Снейп знал, что перешел ее: предвкушение расплаты затмило даже едва всколыхнувшуюся совесть, — ведь не оправдал доверие Гермионы.
Грейнджер изменила его — Северус даже не отрицал очевидное, — но не настолько, чтобы его рука над котлом дрогнула, когда он представлял себе смерть своих недругов: гораздо менее мучительную, чем они того заслуживали. И с грязным, темным удовольствием Снейп думал о том, что глубоко внутри он все же остался верен самому себе. Он раскаивался во многих своих поступках, но точно знал, что ни убийство Френсиса, ни смерть Беллатрисы никогда не заставят его пожалеть о своем выборе.
Паб «Пьяный Нюхлер» оказался очень странным заведением: гостиница и трактир для волшебников располагались по соседству с маггловской библиотекой. Оставалось загадкой, видели ли местные жители прижавшуюся к каменному зданию деревянную пристройку, со стороны выглядевшую, как гриб-паразит на массивном стволе векового дуба.