Автор: Superannie 27.11.2005, 18:02

Глава 6. Рождество.

– Ремус опять уезжает.
– Когда? – Сириус поднял глаза на Джеймса, сидящего напротив него в общей гостиной.
– Завтра.
– Его мама до сих пор болеет? – он осознал, что прослушал, что сказал Джеймс, но решил не повторять вопрос. Может быть, он узнает об этом в процессе разговора.
– Так он сказал. – Джеймс вздохнул. – Я беспокоюсь за его маму, Сириус. Он уезжает каждый месяц навестить ее с тех пор, как мы приехали сюда. Она должно быть серьезно больна.
– Сейчас ноябрь, – обратил его внимание Сириус. – В следующем месяце он будет дома на Рождество. Может, это поможет ей выздороветь – знаешь, все-таки он пробудет дома дольше, чем просто на выходных.
– Но сейчас-то не выходные. Он уезжает завтра, Сириус.
Глаза Сириуса распахнулись шире:
– Завтра же вторник, – хотя бы что-то выяснилось в их разговоре, подумал он.
– Знаю! О чем я тебе и твержу.
Сириус провел рукой по волосам.
– Ты прав, Джеймс. Она точно серьезно болеет. – Он быстро оглядел комнату. – А где Ремус? Упаковывает вещи?
Джеймс покачал головой:
– Он в библиотеке с Питером. Именно там я говорил с ним.
– Аа, опять помогает Питеру с учебой? – спросил Сириус, мельком взглянув на волосы Джеймса.
Джеймс потянулся, довольно неловко, и взъерошил свои волосы.
– Знаешь, я никогда не беспокоился о своих волосах до тех пор, пока не начал болтаться с тобой и Ремусом.
– Ну, да, как будто тебя теперь это сильно беспокоит, – рассмеялся Сириус. – Ты делаешь свой вид еще более неряшливым.
Джеймс улыбнулся, но не ответил.

***

Уроки в среду прошли совсем не так, как обычно с Ремусом. Сириус и Джеймс старались быть сосредоточенными, но это было трудно без Ремуса с его острым взглядом и хорошим ведением записей. От Питера, как обычно, в плане мотивации было мало проку. Он всегда довольствовался лидерством Джеймса и Сириуса. К несчастью для них троих, их чуть не оставили после уроков, так как они валяли дурака на Заклинаниях, умышленно поджигая вещи.
Но Джеймса уязвила не реакция разозленного Профессора Флитвика, и даже не то, что он снял двадцать очков с Гриффиндора. Больнее жег взгляд Лили, полный отвращения, когда она посмотрела на него.
– Тебе не кажется, что такие способные ребята могли бы вести себя посдержанее? – тихо прошептала она Оливии, сидящей рядом с ней.
Оливия покачала головой.
– Неа, не кажется. Я считаю, они могут быть такими и все равно получать хорошие отметки. Почему они должны трудиться больше, чем ты?
Лили встряхнула головой:
– Если честно, Лив, иногда я думаю, ты такая же скверная, как они.
Оливия улыбнулась:
– Для меня это комплимент. Я считаю их довольно забавными.
– Теперь я точно знаю, ты такая же скверная.
– Мисс Эванс! Мисс Александер! Пожалуйста, прекратите разговаривать и работайте над заданием!
Понимая, что Джеймс и Сириус уже довели Флитвика до белого каления, Лили и Оливия замолчали. Они не хотели потерять еще очки для Гриффиндора.
– Двадцать очков! – воскликнул Сириус, как только они покинули класс Заклинаний. – Хотя мы почти ничего не сделали!
– Мы чуть не сожгли парту, Сириус, – засмеялся Джеймс. – Думаю, Флитвик не считает это полезным времяпровождением.
– Но мы же довели дело до конца, – заспорил Сириус. – Я имею ввиду, что мы получили пламя на парте и мы пытались сдержать его. Разве это не полезное времяпровождение?
– Нет, ведь нужно было рассматривать Заклинание Левитации, – ответил Джеймс.
– По крайней мере, нас не оставили после уроков, – сказал Питер. – Представляете выражение лица Ремуса, если бы он видел, что произошло?
– Не хотелось бы, – признался Джеймс. – Почему-то мне кажется, он согласился бы с Флитвиком, что это пустая трата нашего времени.
– Я не видел, чтобы мисс Лили выглядела слишком довольной, – подразнил его Сириус. – Ты кажется упустил из виду ее возмущение.
– О, я заметил, – мрачно сказал Джеймс. – Может, ты и прав, Сириус. Может, это безнадежная битва. Может, я должен сдаться.
– Джеймс, – сказал Сириус. – Прошло всего три месяца, ну почти четыре. Нам всего одиннадцать. Чего ты ожидал? Что она влюбится в тебя без памяти и поклянется выйти за тебя замуж?
– Да, что-то вроде этого.
– Ты безнадежен, – расхохотался Сириус, встряхнув головой. – Слушай, дружище. Не сдавайся полностью. Просто не жди чуда. Может, тебе стоит оставить девочку в покое ненадолго. Знаешь, ты ведь пока в расцвете сил.
– Я не думаю, что мы уже достигли расцвета сил, – засмеялся Питер.
Сириус кивнул:
– Мудрое замечание от мистера Петтигрю. Если когда нам будет по шестнадцать, она до сих будет ненавидеть тебя, тогда я соглашусь, что это действительно безнадежная битва. Но до тех пор, официально разрешаю тебе надеяться на то, что в один прекрасный день мисс Лили будет твоей.
Джеймс посмотрел с одного на другого:
– Вы оба рехнулись. Хотел бы я, чтобы Ремус слышал наш разговор. Думаю, это его развеселило бы.
– А он нуждается в ободрении?
– Он в депрессии уже целую неделю.
– Джеймс прав, – сказал Питер. – Он не был похож сам на себя, когда мы занимались вчера. Он был довольно груб со мной, хотя обычно весьма терпелив.
– Он, наверное, волнуется за маму, – пожал плечами Сириус.
– Надеюсь, это все, что его беспокоит, – сказал Джеймс. – Я имею в виду, то, что его мама больна, просто ужасно. Надеюсь, здесь нет ничего большего.
– Можно спросить его, когда он вернется, – сказал Сириус.
– Неужели это так необходимо? – спросил Питер.
– Почему нет? – ответил Сириус. – Мы же его лучшие друзья, разве нет?
– Да, конечно, – согласился Питер. – Но, если бы ему было что сказать, неужели вы думаете, он не рассказал бы нам?
Джеймс слегка нахмурился:
– В этом есть смысл, Сириус. Уверен, Ремус рассказал бы нам, если бы что-то беспокоило его.
Сириус пожал плечами:
– Ну, если вы так уверены. Хотя иногда мне кажется, Ремус скрывает что-то от нас.
– Зачем ему это? Он же знает, мы – его друзья, – заспорил Питер.
– Не знаю. Но иногда…он кажется таким отдаленным.
Джеймс принял еще более озабоченный вид:
– Эта точка зрения тоже не лишена смысла. Кажется иногда, словно он боится слишком сблизиться с нами. Но я не знаю, почему. Как ты уже сказал, Питер, он знает, что мы его друзья. Мы будем держаться вместе, правда?
Сириус наклонил голову:
– И все мы это знаем, не так ли?
– Конечно, – подтвердил Питер.
– Тогда почему у меня такое чувство, словно мы что-то упустили? – спросил Сириус.
– Никто из нас не успокоится, пока мы не обнаружим причину, ведь так? – спросил в свою очередь Джеймс.
– Возможно, – согласился Сириус.
– Тогда почему бы не спросить его?
– Что, просто подойти и спросить?
– Почему нет? Мы же друзья.
– Я считаю, это лучший способ, – согласился Сириус.
– Но есть и большая вероятность, что мы поступаем неверно, – простонал Питер.
– Ты тоже принимал участие в этом, Питер, – сказал Джеймс.
– И даже не пытайся увильнуть сейчас, – предупредил Сириус. – Будем держаться вместе.
К тому времени, как Ремус вернулся, Джеймс, Сириус и Питер уверились, что он что-то скрывает. Он появился в общей гостиной в четверг вечером и обнаружил их развалившимися на полу перед камином. Не подозревая, что что-то неладно, он пересек комнату, чтобы присоединиться к ним.
– Привет, – поприветствовал он друзей, устраиваясь на полу.
Джеймс и Сириус пристально посмотрели на него. Оба заметили кровоподтеки на лице и руках.
– Что произошло? – спросил Сириус.
– Вот это приветствие, – ответил Ремус, немедленно почувствовав себя неуютно. Он причинил себе больше вреда, чем обычно, в этом месяце, и Мадам Помфри не смогла удалить все следы его самоистязаний. Лишенный контактов с людьми, Ремус в обличье оборотня кусал, царапал и истязал собственное тело. Его разум был неспособен остановить физические инстинкты. Он больше всего на свете желал научиться управлять тем, что с ним происходило. Возможно, однажды он сможет. Он знал, именно об этом говорили МакГонагалл и Дамблдор в тот день, когда рассказали ему об Иве. Если бы они еще сказали бы, как управлять волком в себе, вместо того, чтобы просто желать ему удачи.
– Слушай, Ремус, мы немного волнуемся за тебя, – осторожно начал Джеймс.
Ремус покачал головой:
– О ком вы должны волноваться, так это о моей маме, – сказал он. – Не обо мне. Я в порядке.
– Мы в этом не уверены, – произнес Сириус, продолжая гнуть линию Джеймса. – У тебя есть, что нам рассказать, Ремус?
– Почему что-то должно быть? – спросил Ремус сконфуженно. Он молил о том, чтобы друзья не заметили страха в его глазах. Они не могут узнать! Они никогда больше не будут говорить с тобой! Не говори им, Ремус! Его мысли так громко кричали в голове, что он удивился, как его друзья не слышали их.
– Просто ты немного отдалился от нас, – сказал Джеймс.
– Ну, я очень тревожусь за маму, – произнес Ремус. – Я думал, ей станет лучше с тех пор, как я приезжал в прошлом месяце, а потом МакГонагалл сказала, что мне опять нужно будет навестить ее…ты бы тоже стал отчужденнее, если бы твоя мама была так больна.
– Полагаю, ты прав, – согласился Джеймс. – Уверен, что больше ничего не беспокоит?
– Уверен, – твердо заявил Ремус.
– Ну, в таком случае, я думаю, Питеру не помешает твоя помощь с ЗОТИ, – беспечно сказал Сириус.
Ремус рассмеялся:
– Хорошо чувствовать себя нужным. – Он поднял сумку. – Я отнесу ²ее, возьму учебник и конспекты, Питер.
– Спасибо, Ремус, – с благодарностью произнес Питер.
После того, как Ремус исчез на лестнице, трое мальчиков переглянулись.
– Ну, – спросил Джеймс. – Что думаете?
– Он не убедил меня до конца, – признался Сириус.
– Но мы должны поверить ему, не так ли? – спросил Джеймс.
– У нас нет причин не делать этого, – сказал Питер. – Я хочу сказать, мы же верим ему. Он сам так сказал.
– Я согласен с Питером, – произнес Джеймс. – Но ты не выглядишь убежденным, Сириус.
– Это так, – честно сказал Сириус. – Но я не думаю, что у нас есть выбор. Как сказал Питер – у нас нет причин не верить ему.

***

– Ты все собрала?
– Наверное. А ты?
– Если запихнуть еще хоть одну вещь в этот чемодан, я думаю, он лопнет!
– Нужно было выучить заклинание увеличения!
– Кто-нибудь видел мою пурпурную заколку?
– Чья это расческа?
– Девочки! Кареты отбывают через пятнадцать минут!
Лили, Дана, Оливия и Кэтлин посмотрели на Минни, которая появилась в дверном проеме.
– Мы готовы, – сказала Оливия, волоча чемодан по направлению к двери.
– Хорошо, – ответила Минни. – Помощь нужна?
Она помогла девочкам донести багаж в общую гостиную и побежала обратно вверх по лестнице проверить, все ли девочки покинули спальни. Девочки вышли из общей гостиной и присоединились к толпе, направляющейся к каретам.
– Рады вернуться домой? – спросила Оливия.
– Я да, – ответила Кэтлин. – Я скучаю по семье.
– И я, – сказала Дана. – Так хорошо вернуться домой.
Лили улыбнулась:
– Я так рада, что увижу наконец родителей, хотя и буду очень скучать по Хогвартсу. Там, куда я еду, нет места магии.
– Зато ты будешь вместе со своей семьей, – сказала Кэтлин. – Это стоит того.
– О, конечно, стоит! Как я уже сказала, я очень соскучилась по родителям, – она снова улыбнулась. – Не могу дождаться того момента, когда расскажу им о вас, девочки, ²и о школе. Они так волновались из-за меня, когда я поехала в Хогвартс.
– А как же твоя сестра? – спросила Кэтлин. Они все знали, что у Лили есть сестра, но кроме этого ничего больше.
Улыбка исчезла с лица Лили;
– Я расскажу вам о ней, когда мы вернемся. – Ее глаза погрустнели.
– Пойдемте, вон свободная карета, – быстро вставила Оливия. – Давайте быстрее, пока никто ее не занял.

***

– Лили! Лили, малышка, сюда!
Голова Лили резко повернулась на звук своего имени. Вот они. Ее родители и сестра Петунья, ожидают ее и выглядят взволнованно. Хотя, на самом деле, похоже только ее родители рады ее видеть. Не обращая внимания не неприятное чувство в области живота, Лили повернулась к друзьям.
– Вот и моя семья. Увидимся после каникул!.
Дана кивнула:
– Я тоже вижу своих вон там. Счастливого Рождества, девчонки!
– Счастливого Рождества! – Лили помахала им в последний раз и затем поволокла свой чемодан по направлению к родителям.
– Лили! – Миссис Эванс сжала ее в крепком объятии, в то время как ее отец взял ее тяжелую ношу. – О, детка, мы так скучали по тебе!
Лили улыбнулась:
– Я тоже очень скучала, мамочка.
Наконец мать отпустила ее, и она попала в медвежьи объятия своего отца, который приподнял ее над землей. – Добро пожаловать домой, Лил!
– Спасибо, папочка.
Когда наконец ее поставили на землю, Лили повернулась к Петунье:
– Привет, Петунья, – неуверенно сказала она.
– Привет, Лили, – чопорно ответила Петунья.
– Ну, поедем домой? – предложила миссис Эванс. – Пошли, девочки, машина там.
Только когда они все уселись в машину и направились к дому, Лили смогла заговорить о школе без опаски. Она почти разрывалась от желания рассказать родителям обо всем, что с ней произошло, но выражение лица Петуньи удерживало ее. Было понятно, что Петунья до сих пор не простила ей того, что она посмела быть не такой, как все.
– Итак, Лили, – сказала миссис Эванс, поворачиваясь к ней со своего места. – Расскажи нам о школе. Какая она?
– О, мамочка, она чудесная! – воскликнула Лили. Она бросила нерешительный взгляд в направлении Петуньи. Ее сестра уставилась в окно, прикидываясь, будто не слышит разговора в машине. Лили решила поддержать игру и продолжила рассказ:
– Я изучаю так много интересных вещей, и девочки в нашей спальне лучшие на свете.
Петунья презрительно фыркнула, показывая этим, что не согласна с ней.
– Ты писала в своих письмах, что с тобой вместе живут еще три девочки? – спросила миссис Эванс.
– Да, – ответила Лили. – Дана, Оливия и Кэтлин. Они замечательные. Они учат меня так же, как и Профессора. Все они из волшебных семей, поэтому знают намного больше, чем знала я в свой первый день в школе.
– Я надеюсь, ты учишься не хуже, – сказала ее мама с беспокойством в голосе.
Я имею в виду²– О, нет, ничего такого, – быстро ответила Лили. вообще жизнь волшебного мира. – Она нахмурилась, пытаясь придумать пример. – Например, самый популярный вид спорта – Квиддич, о котором я никогда раньше не слышала. Оливия объяснила мне правила и все такое и мы всегда ходим на матчи вместе, так что она помогает мне разобраться, что к чему. О, и картины! Волшебный картины двигаются!
– Что значит, двигаются?
– Люди на них действительно движутся! Они могут разговаривать с тобой! Это самая забавная вещь! Мне бы хотелось, чтобы вы могли увидеть это.
– Лили, ты что правда ожидаешь, что мы поверим тебе? – выпалила Петунья. Она отвернулась от окна, чтобы взглянуть на сестру, ее лицо скривилось от омерзения. – Нет, правда! Спорт, о котором никто не слышал, движущиеся картины… это просто смешно!
– Достаточно, Петунья, – строго сказал мистер Эванс. – Мы верим Лили. Зачем ей выдумывать?
– О, да откуда мне знать! Чтобы впечатлить нас, или чтобы вызвать зависть, или – есть множество причин, почему она рассказывает нам такие глупые истории!
Лили выглядела так, словно ее ударили.
– Мне очень жаль, если ты так это восприняла, – спокойно сказала она.
– Лили, – начала миссис Эванс.
– Не надо, мамочка, все в порядке, – сказала Лили. – Я расскажу вам о школе, когда мы будем дома. Таким образом, Петунья не должна будет слушать, если не хочет.
Остаток поездки прошел в молчании. Лили была ошеломлена поведением Петуньи. По правде, она знала о том, что Петунья была расстроена, когда Лили получила письмо из Хогвартса. Она кричала, что Лили ненормальная, уродец и помеха в их семье. Тогда родители вмешались, сказав, что любят Лили такой, какая она есть. То, что она не такая, как они, не делает ее дурным человеком. Они были довольны и горды открыть для себя магическое сообщество, и были рады ходить с ней по магазинам в Косом Переулке, покупая школьные принадлежности. Лили предполагала, что отношение Петуньи изменится со временем, проведенным в разлуке. Очевидно, она ошиблась.
Лили думала о предстоящих днях с упавшим сердцем. Она была уверена, что Петунья намеревается испортить ей Рождество,. Она вспомнила два предыдущих Рождества, когда Петунья приезжала домой из школы. Лили поехала с родителями встречать поезд, взволнованная предстоящей встречей со старшей сестрой. Они замечательно проводили время вместе. Лили глупо надеялась, что в этом году все будет так же; что время, проведенное врозь, снова сблизит их. Однако, оно способствовало скорее их окончательному отдалению.
Ситуация не улучшилась, когда они приехали домой. Как только машина остановилась, Петунья резко открыла дверцу и убежала в дом. Она унеслась стрелой вверх по лестнице в свою комнату и хлопнула дверью со всей силой, на которую только была способна.
– Не переживай из-за нее, – сказал мистер Эванс, вытаскивая чемодан Лили из багажника.
– Не буду, – пообещала Лили, хотя ее глаза говорили об обратном.
– Лили, ты же знаешь, мы любим тебя, – сказала миссис Эванс. – Я бы очень хотела увидеть Хогвартс и встретиться со всеми этими замечательными людьми в твоем мире. Надеюсь, когда-нибудь это произойдет.
– Я тоже на это надеюсь, – улыбнулась Лили.
В последующие дни Петунья держалась от Лили так далеко, как только могла. Она ела или до, или после Лили и выходила из комнаты, когда Лили заходила туда. Она часами сидела одна в своей комнате, разговаривая по телефону и строча письма.
– С кем она так стремится поговорить? – спросила Лили, когда Петунья побежала к телефону по первому же звонку.
– Какой-то друг или еще кто, – ответила миссис Эванс беззаботно. – Ты же знаешь Петунью, ей всегда нужно первой сообщить последние сплетни и слухи.
– Или услышать их, – хихикнул мистер Эванс. – Эта девушка станет журналистом. Ничто не пройдет мимо нее.
– Очень может быть, – улыбнулась миссис Эванс. Она потерла руки. – Холодает, правда? Растопишь камин, Томас?
– О, я сделаю это! – воскликнула Лили. Даже не думая, она потянулась за палочкой.
– Лили, ты, правда, можешь сделать это? – скептически спросил мистер Эванс. – Зажечь огонь, используя магию?
– Конечно! – ответила Лили. – Нужно только.. – она внезапно остановилась и посмотрела на палочку так, словно никогда не видела ее раньше. – Простите. Я не могу.
– Почему нет? – сказал мистер Эванс. – Мы бы хотели посмотреть, как ты колдуешь!
– Мне не разрешено использовать магию за пределами Хогвартса, – тихо сказала Лили, падая духом. – До тех пор, пока я не вырасту.
– О, ну что ж, ничего страшного, дорогая, – успокоила ее миссис Эванс.
– Я позабочусь о камине, – добавил мистер Эванс. – Мы можем подождать, Лили, чтобы увидеть магию. Не переживай.
Но не мысль о том, что ее родители лишились представления, беспокоила Лили. Ее осенило, что она не сможет пользоваться магией до самого возвращения в Хогвартс. Перерыв в учебе, который вначале казался таким желанным, теперь представлялся слишком длинным, растянувшимся навсегда. Лили отчаянно скучала по Хогвартсу все каникулы. Она ненавидела то, что нельзя было пользоваться магией, и ненавидела оторванность от магического сообщества. Магическая часть ее жизни, которую она открыла совсем недавно, быстро заполнила всю ее жизнь. Она ненавидела проводить время вместе с Петуньей, которая никогда не упускала шанса напомнить Лили о ее уродстве. Она скучала по друзьям, которые безусловно проводили каникулы более весело, чем она. Даже Кэтлин и Дана, чьи семьи состояли из волшебников и магглов, имели контакт с магией дома. Ей было интересно, чем они занимаются во время каникул. Бессознательно и неумышленно, ее мысли перешли на Джеймса Поттера. Она недоумевала, что он делает во время каникул. Она знала, что он чистокровный – по крайней мере, так она слышала. На что похоже Рождество в доме Поттеров? Она мысленно стукнула себя. Ее не волнует Джеймс Поттер. Единственная хорошая вещь в этих каникулах – это то, что его нет поблизости.

***
– Хозяин Джеймс! Вы дома!
– Я дома, Хетти! – Джеймс обнял маленькую эльфиху, которая обхватила его за талию. – Ты скучала по мне? Хотя бы чуть-чуть? – подразнил он ее.
– О, Хетти очень сильно скучила по хозяину Джеймсу! – пропищала она. – Давайте я возьму ваш чемодан, сэр!
– Я позабочусь об этом, Хетти, – вставил мистер Поттер. – Почему бы тебе не приготовить чай для Джеймса? Я уверен, он голоден после поездки.
– Конечно! – она стремительно метнулась прочь по направлению к кухне.
– Рад, что вернулся домой, Джеймс? – спросила миссис Поттер, наблюдая, как Джеймс уставился на знакомую обстановку.
– Да, – улыбнулся Джеймс. – Но, думаю, буду скучать по Хогвартсу теперь, когда я дома.
– Именно так, – сказал мистер Поттер. Он левитировал чемодан Джеймса чтобы поднять по лестнице. – Но, это здорово, что ты вернулся.
– Здорово возвращаться домой, – усмехнулся Джеймс.
– Чай готов, хозяин Джеймс! – закричала Хетти.
– Мы выпьем его в гостиной, – сказала миссис Поттер. – Пойдем, Джеймс. Хочу услышать все о школе. – Она поставила три стула вокруг стола. – Лучше подождем, прежде чем ты начнешь рассказ. Твой отец тоже захочет послушать, я уверена.
Хетти поставила поднос на стол.
– Хетти разольет чай?
– Нет, все отлично, Хетти, – сказала миссис Поттер, переставляя чайный набор с подноса на стол. – Я сама обо всем позабочусь.
– Хетти распакует вещи хозяина Джеймса, – сказала она и вышла из комнаты, прежде чем Джеймс смог возразить. Он сам способен распаковать свои вещи.
– Почему такой хмурый? – спросила миссис Поттер, наливая ему чай.
– Хетти не нужно разбирать мои вещи, – сказал он, принимая дымящуюся кружку. – Я сам могу их разложить.
Миссис Поттер улыбнулась:
– Ты пожил самостоятельно какое-то время и хочешь все делать сам. Разве ты не помнишь, какой была твоя жизнь раньше? Прошло всего несколько месяцев, Джеймс.
– Полагаю, я забыл, как много Хетти делала для меня.
– Ты ведь знаешь, я не жила так до того, как вышла замуж за твоего отца. Прошло много времени прежде, чем я привыкла к помощи Хетти. Теперь я думаю, мы все привыкли считать ее членом семьи больше, чем кем-либо еще. Это ужасно, что мы позволяем ей так много трудиться, но ее сильно обидит, если мы попросим ее не делать этого. Мы делаем все, что можем, чтобы облегчить ей жизнь и при этом не оскорбить ее чувства. Ты все время поступал также, даже не задумываясь об этом. Так мы воспитали тебя.
Джеймс медленно кивнул:
– Поэтому папа никогда не разрешает ей носить мой чемодан?
– Точно, – она улыбнулась. – Кажется, ты взрослеешь, Джеймс.
Джеймс улыбнулся в ответ:
– Теперь можно рассказать о школе?
– Когда твой отец…
…придет, – закончил мистер Поттер, входя в гостиную. – Вот и я. – Он уселся рядом со своей женой. – Ладно, Джеймс. Рассказывай.
– Все просто здорово! – воскликнул Джеймс. – Вы оба были правы, я полюбил Хогвартс!
– Как занятия? – спросил мистер Поттер.
– Трансфигурация это что-то, мама! Я лучший по этому предмету. Не очень нравится История Магии. Так трудно сохранять внимание! Еще обожаю Защиту От Темных Искусств. Правда здесь Ремус всегда справляется лучше меня.
– Ремус один из твоих друзей, верно? – спросил мистер Поттер, пытаясь припомнить письма, которые слал им Джеймс.
– Да. Он, Сириус и Питер мои лучшие друзья.
– Имеются ли у этих молодых людей фамилии? – с довольным смехом спросил мистер Поттер. – Ты никогда не писал этого в письмах.
– Да, – ответил Джеймс, ничуть не смущенный смехом отца. – Сириус Блэк, Ремус Люпин и Питер Петтигрю.
Мистер Поттер кивнул:
– Я уверен, мы пересекались с Блэками, так?
– Да, – ответила миссис Поттер кратко. – И с Петтигрю. Но я не припоминаю, чтобы мы когда-либо втречали Люпинов.
– Когда-нибудь увидитесь, – сказал Джеймс. – Они все просто замечательные. Я имею в виду, Сириус, Ремус и Питер. Никогда не видел их семьи.
– Я уверена, они тоже приятные люди.
Стук в дверь прервал беседу. Несколькими мгновениями позже Хетти появилась в гостиной с двумя людьми, которых Джеймс до этого не видел. Оба выглядели весьма таинственно и довольно зловеще.
– Мистер и миссис Поттер, эти господа хотели вас видеть, – пропищала Хетти.
– Конечно, – вежливо отозвался мистер Поттер.
– Я, пожалуй, пойду закончу распаковывать вещи, – быстро произнес Джеймс.
Никто из его родителей не возражал, и Джеймс поднялся со стула. Хотя он вышел из комнаты, но ушел не особенно далеко. Ему было интересно послушать, что хотели эти двое мужчин. Он был уверен, что никогда прежде их не видел, и хотел выяснить, кто они такие.
– Гарольд, Маргарет, мы пришли, чтобы обсудить одну проблему нашего мира.
– Что же это может быть? – спросил мистер Поттер.
– Вопрос о чистоте крови.
– Согласен, что ему уделяется слишком много внимания, – ответил мистер Поттер.
– Нет, я не это имел в виду, – возразил посетитель. – Мы пришли обсудить вопрос укрепления нашего мира за счет выживания только сильнейших.
²– Кого вы подразумеваете под «сильнейшими»? Джеймс услышал неодобрение в голосе отца.
– Чистокровных волшебников, – впервые заговорил второй гость.
– Вы предлагаете уничтожить всех магглорожденных? – задыхаясь, произнес мистер Поттер.
– В этом весь смысл, – сказал неуверенно первый голос.
– Пожалуйста, уходите.
– Что? – спросил второй человек.
– Я сказал – вон, – стальным голосом произнес мистер Поттер. – Вы нежеланные гости в моем доме.
Джеймс нырнул в другую комнату, когда мужчины величаво прошли мимо. Только когда они скрылись из вида, он осознал, что его родители все еще беседуют.
– Это означает, что Дамблдор был прав? – спросила миссис Поттер.
– Думаю, да, – непреклонно сказал мистер Поттер. – Мы должны известить его о том, что происходит.
– Не могу в это поверить. Откуда он мог знать, что это случится?
– Видимо, Волдеморт попытался повлиять на него. Конечно, Дамблдор отказался.
– Но он знал, что это еще не все, – прошептала миссис Поттер. – О, Гарольд, все становится только хуже, не так ли?
– Может быть. Поэтому мы должны сообщить Дамблдору, что произошло. Он придумает, что делать дальше.
Джеймс отпрянул назад в поисках укрытия, так как родители выходили из гостиной. Он подождал в тени, пока они пройдут, затем вышел в прихожую.
– Что, черт возьми, происходит?

Дни проходили быстро, наконец наступило утро Рождества. Джеймс выпрыгнул из кровати, взволнованный ожиданием подарков. Его родители улыбались, наблюдая, как он открывает подарки. Хотя он быстро взрослел, для них он все еще был их маленьким мальчиком в это Рождественское утро.
– Что это? – спросил он, вынимая серебряную мантию из оберточной бумаги.
– А ты накинь, – настоятельно посоветовал отец.
Джеймс обернул мантию вокруг плеч.
– Она огромная!
Мистер Поттер рассмеялся.
– Посмотри на себя в зеркало.
Джеймс подошел к ближайшему зеркалу, и уставился на отражение:
– Что случилось? Куда делось мое тело? – закричал он.
Мистер Поттер снова захохотал:
– Это мантия-невидимка, Джеймс.
– Для меня? – недоверчиво спросил Джеймс.
– Она была моей, – объяснил мистер Поттер. – Я получил ее на первом учебном году в Хогвартсе, и всегда обещал себе, что если у меня будет сын, она перейдет к нему.
– Ух, ты, – выдохнул Джеймс. – Спасибо, папа! – Он набросил край мантии на голову, и засмеялся над своим отражением – или его отсутствием.
Джеймс еле мог дождаться, когда он покажет мантию Сириусу, Ремусу и Питеру.
После завтрака Джеймс помчался в свою комнату, чтобы написать письмо Сириусу.
Дорогой Сириус,

Как прошло Рождество? Мое было просто отличным – подожди, посмотришь, что у меня есть! Это мантия-невидимка! Она действительно делает меня невидимым. В Хогвартсе она нам здорово пригодится – представь, что мы сможем устроить, если будем невидимками! Не могу дождаться, чтобы показать ее тебе.
К моим родителям приходили странные визитеры в день моего приезда. Они говорили о каком-то обществе, которое хочет избавиться от всех нечистокровных. О чем это они? Ты слышал что-нибудь подобное? Мои родители сказали, что не будут им помогать, но я так и не понял, в чем дело. О, ладно. Думаю, это их проблемы. Ну, увидимся после каникул. Пришли что-нибудь с Совой, если хочешь!
Джеймс.
***

Сириус читал письмо Джеймса с улыбкой на лице. Мантия-невидимка! Даже Ремусу не придется беспокоиться, что их могут поймать. Но последняя часть письма стерла улыбку с его лица. Конечно, он знал, о чем пишет Джеймс. Его родители дали торжественное обещание поддерживать Лорда Волдеморта и его последователей, разве нет?
– Сириус? Ты здесь?
– В своей комнате! – отозвался Сириус, откладывая письмо Джеймса в сторону.
Дверь открылась, и вошел его брат Регулус. Регулусу было десять, он будет поступать в Хогвартс на следующий год. Он докучал Сириусу вопросами о школе с того момента, как тот сошел с поезда. Сириусу всегда нравился его брат, и он не имел ничего против того, чтобы отвечать на вопросы, но они уже начали повторяться. Если он должен будет опять рассказывать об уроках Зельеварения…
– Привет, – приветствовал его Сириус. – Как дела?
– Я только хотел узнать, что ты думаешь об этом Лорде Вол… как там дальше? Не могу запомнить.
– Волдеморте.
– Да, о нем. Что ты думаешь?
Сириус нахмурился:
– Он дерьмо.
Регулус выглядел удивленным:
– Но мама с папой сказали…
– Да, конечно, мама с папой не жалуют магглорожденных, так?
– Ты имеешь в виду грязнокровок?
Сириус вскочил со стула:
– Регулус, не смей так говорить.
– Почему? Так все говорят. Я сам слышал, как ты говорил так., – ответил Регулус, сдвинув брови.
– Теперь, я не делаю этого. Это просто ужасное слово, – сказал Сириус, опускаясь назад на стул. – Я не знал этого, пока не приехал в Хогвартс. Мои друзья рассказали мне. С тех пор я не использую его. Я очень рад, что именно мои друзья сказали мне, прежде чем я попал бы в неприятную историю, произнеся это.
– Ладно, если это так много значит для тебя, я больше не буду так говорить.
– Спасибо.
– Ты правда считаешь Волдеморта идиотом?
– Я уверен в этом. Неужели он действительно думает, что сможет уничтожить всех магглорожденных и полукровок? Их же масса! Это займет вечность. Кроме того, никто не собирается опускаться до такого. Держу пари, мама и папа единственные в целом мире, кто поддерживает его.
– О, не уверен в этом, – ответил Регулус. – Бьюсь об заклад, множество людей поверит ему. И они сказали, что у них есть некий план, чтобы претворить это в жизнь. Знаешь, уничтожить каждого, кто не чистокровен.
– Знаю я эти проекты, спасибо, – произнес Сириус саркастически. – Перестань, Регулус, подумай хорошенько. То, что мама и папа так увлечены Темными Искусствами, просто жутко. Они хотят, чтобы мы стали такими же. Но мы не обязаны быть похожими на них. Мы можем делать все, что захотим.
Регулус скептически взглянул на него:
– Я не хочу волновать маму и папу. Это ты занимаешься этим постоянно, знаешь.
– Знаю. Они едва разговаривают со мной с тех пор, как я дома. Но знаешь что? Мне плевать. Я даже рад этому и знаю, что то, что я делаю, правильно. – Он помедлил и на миг взглянул на брата. – Регулус, я очень надеюсь, что ты тоже попадешь в Гриффиндор в следующем году.
Регулус покачал головой:
– Мама и папа хотят, чтобы я попал в Слизерин.
– Они хотели, чтобы и я был на Слизерине. Но этого не произошло. Меня распределили на Гриффиндор.
– Они очень, очень разозлились, ты же знаешь. Мама днями расхаживала по дому и кричала. Сказала, что ты предатель, наверное миллион раз. Папа рушил все подряд, что попадалось на глаза…даже немного страшно было. Я не хочу испытать что-то подобное! И Кричер, кажется, совсем свихнулся, бормочет что-то все время. Не думаю, что кто-нибудь понимает, о чем он говорит.
– Я достаточно насмотрелся на него с тех пор, как приехал.
– Он так сблизился с мамой, и с тех пор, как ты избегаешь ее…
– Эй, – перебил Сириус. – Она точно так же избегает меня.
Регулус вздохнул:
– Разве не видишь, Сириус? Как ты не понимаешь, что отдаляешься от семьи? Учась на Гриффиндоре, защищая полукровок, отвергая Темные Искусства… ты практически уже не член нашей семьи.
Сириус кивнул головой:
– Если принадлежность семье означает то, что я должен ненавидеть людей только из-за их родословной, тогда я не хочу быть частью такой семьи.
– Ты так не думаешь.
Сириус вздохнул:
– Я люблю тебя, Регулус. Ты мой брат и всегда им будешь. Я просто считаю, что мы достойны лучшего, чем эта семейка.
– Ты не знаешь, о чем говоришь.
– Нет, это ты не знаю, о чем говоришь. Подожди следующего года, когда ты встретишь других волшебников и колдуний в Хогвартсе. Сам увидишь.
Регулус бросил на него взгляд, который говорил о том, что его слова не убедили его:
– Мне нужно кое-что сделать по дому. Увидимся позже, Сириус.
– Да, позже, – согласился Сириус.
Регулус вышел из комнаты, тихо прикрыв за собой дверь. Сириус безучастно взглянул на нее.
Почему он должен быть удивлен? Конечно, его родители терпеть его не могут. Он вполне довольствовался тем, что они не забрали его с Кингс Кросс. Он полагал, это бросило бы тень на его семью, если бы они поехали туда. Хотя он не возражал бы, если бы они забрали его. Может быть, он поехал бы домой с Андромедой. Хотя она собиралась ехать домой с Беллатрикс и Нарциссой. Наверное, это была не слишком хорошая идея. По правде, Нарцисса и Беллатрикс, вместе с дружком Нарциссы Люциусом как раз в этот момент были у них дома. Андромеда не приехала на Рождество – она простудилась и решила остаться дома. Сириус знал, она сторонилась семьи так же, как и он, но хотел бы, чтобы она пришла. Тогда они могли бы прятаться вместе. Скрываясь, он заперся в своей спальне, пытаясь никому не попадаться на пути. Это давалось ему тяжело.
Он мельком взглянул на письмо Джеймса. Его интересовало, знают ли что-нибудь о мантии-невидимке Ремус и Питер. Он улыбнулся. Зная Джеймса, можно было в этом не сомневаться. А знают ли они что-нибудь о Волдеморте? Он быстро схватил кусок пергамента.

Дорогой Ремус,
Как твои каникулы, так далеко от нас? Мои проходят ужасно, но я расскажу тебе, когда увидимся. Ты слышал о Джеймсе? Он пишет, что получил мантию-невидимку на Рождество. Это сделает наши приключения еще более увлекательными, как думаешь?
Ты слышал что-нибудь об этом типе Волдеморте? Моих родителей и родителей Джеймса навестили его последователи. Мы не совсем уверены, к чему бы это. Если слышал что-нибудь, можем сравнить впечатления.
Ну, надеюсь, ты наслаждаешься каникулами. Скоро увидимся!
Сириус.

***

– Ремус! Тебе письмо!
Ремус с дрожью повернулся лицом к двери:
– Прочитаю завтра, мама!
Голос его матери зазвучал снова, в этот раз прямо за дверью:
– Конечно. Хочешь я прочитаю его тебе прямо сейчас?
– Нет. – Ремус заскрипел зубами, так как облака, затмевающие луну, разошлись. – Завтра, мам.
– Конечно.
Она все еще стояла под дверью. Она всегда была там. Почему-то осознание того, что она рядом, делало превращение более терпимым. Хотя Ремус не понимал, как она может выносить это. Он мог только думать о монстре, которым стал, но его мама всегда оставалась с ним и прислушивалась ко всему через дверь.
Его отец тоже оставался с ним, когда был дома. Он работал Целителем и его часто вызывали из дома в нерабочее время, так что он не всегда мог быть рядом во время превращений. Ремус часто с горькой иронией думал о том, что сын Целителя стал оборотнем. Человек, исцеливший так много людей и спасший множество жизней, был совершенно не способен помочь своему собственному сыну. Хотя он без устали работал, чтобы найти лекарство. Возможно, в один прекрасный день ему это удастся.
По крайней мере, полнолуние не выпало на Рождество. Не сказать, что день после Рождества – лучший вариант, но по крайней мере Ремус сполна насладился каникулами. Его конечности начали трястись, так как он превращался.
– Я здесь, Ремус, – громко произнесла его мама. – Я здесь, с тобой, детка.
Превратившись в волка, Ремус зарычал. Почему она всегда называет его деткой? Но она была там…больше он ни о чем не думал.
На следующее утро Ремус проснулся в комнате один. Он был совершенно измучен и истощен. Дверь открылась, и он попытался поднять голову.
– Ремус? – миссис Люпин опустилась на колени рядом с ним. – Ты в порядке, детка?
– Ремус? – мистер Люпин встал на колени с другой стороны. – Ты нас слышишь?
– Да, – прошептал Ремус скрипучим голосом.
– Вот, выпей. – Его отец приподнял ему голову и плечи и помог ему выпить исцеляющее зелье.
Когда зелье было выпито, мистер Люпин отнес сына в постель, и уложил его. Миссис Люпин укрыла его теплым шерстяным одеялом.
– Отдыхай, – сказал мистер Люпин. – У нас еще будет время поговорить позже.
Ремус попытался кивнуть, но слишком устал, чтобы сделать это простое движение. Его последняя мысль, перед тем как он провалился в сон, была о том, что его родители – самые чудесные люди на свете.
– Я не думаю, что это хорошая идея путаться с ними.
– И я тоже. Это безумие, вся эта идея, что только чистокровные являются настоящими волшебниками. Где некоторые люди набираются этой чепухи?
Ремус вошел в кухню, где обедали его родители.
– Какие идеи?
– Ремус! Как ты себя чувствуешь? Хочешь поесть что-нибудь? Садись сюда. – Миссис Люпин вскочила со стула, чтобы наложить еды на тарелку Ремуса.
Ремус слабо улыбнулся, заняв свое место. Мадам Помфри всегда была очень добра к нему в день после превращения, но это, конечно, не идет ни в какое сравнение с тем, как его балует мама. Хотя сегодня она словно не в своей тарелке. Может это связано с тем, что они пропустили три последние его трансформации.
– Как себя чувствуешь? – спросил мистер Люпин, посмотрев на сына тренированным взглядом Целителя.
– Нормально, – ответил Ремус. – Не хуже, чем обычно.
– Ну, хоть что-то, – мистер Люпин перегнулся через стол и схватил запястье Ремуса, пытаясь нащупать пульс. Он глубоко заглянул в его глаза, словно пытаясь прочитать его мысли. – Ты прошел через очередное испытание в отличной форме. Ты чувствуешь себя по-другому умственно?
Ремус пожал плечами:
– Все по-другому дома. В школе я совсем один. Там тяжелее. Я чувствую себя лучше, зная, что ты и мама рядом со мной.
Его отец кивнул:
– Профессор Дамблдор писал нам, что ты пытаешься управлять превращениями.
– Он хочет, чтобы я пытался, – ответил Ремус. – Но на самом деле я не знаю, как это сделать. Он не сказал мне, что делать, или хотя бы как попытаться.
– Это все потому, что никто в действительности не знает, как. Если кто-нибудь добьется этого, оборотни перестанут быть опасными. Если ты сможешь научиться контролировать свой разум во время превращения, ты будешь в безопасности – по крайней мере, не таким опасным.
Ремус медленно кивнул. В том, что говорил его отец, был здравый смысл.
Миссис Люпин принесла тарелку с едой и поставила ее напротив Ремуса:
– Вот, поешь.
– Спасибо, мам.
– Всегда пожалуйста. – Она потянулась к полке и взяла конверт. – Вот твое письмо, дорогой. То, которое пришло вчера.
– Спасибо. – Ремус открыл конверт и вытащил письмо от Сириуса. Он бегло просмотрел его, и улыбка растянулась на его лице.
– Джеймс получил мантию-невидимку на Рождество, – сказал он во время чтения.
– Значит, оно от Джеймса?
– Нет, от Сириуса, – сказал Ремус, мотая головой. – Это он получил письмо от Джеймса. – Он продолжил читать, и чем дальше, тем мрачнее становилось его лицо. – Кто такой Волдеморт?
Его мама открыла рот:
– Что? Где ты слышал о нем?
– Да нигде. Сириус говорит, что у его родителей и у Джеймса тоже были последователи Волдеморта, но ни он, ни Джеймс точно не знают, в чем дело. А вы?
Его родители обменялись взглядами.
– Вы же знаете, правда? Расскажите, пожалуйста.
– Ремус, – сказал мистер Люпин, прочищая горло, – ты знаешь, как мы относимся к чистоте крови, верно?
– Это не имеет значения, – тотчас же ответил Ремус.
– Точно. Но для некоторых людей имеет. Лорд Волдеморт – один из таких людей. Он хочет избавиться от всех тех, кто не может похвастаться чистотой крови.
Ремус чуть не выплюнул все, что держал во рту в этот момент. Теперь он старался проглотить все это, глаза стали круглыми:
– Он хочет их убить? – спросил он шепотом.
– Это его конечная цель, как мы слышали.
– Он приходил сюда, чтобы увидеть вас? Попросить вас присоединиться, так же, как родителей Джеймса и Сириуса? ²
– Нет, – сказала миссис Люпин, ее обычно спокойные голубые глаза сверкали огнем. Ни он, ни его приспешники. Мы достаточно ясно выразили нашу точку зрения по этому вопросу раньше. Насколько я понимаю, чем меньше мы будем иметь с ними дела, тем лучше.
– Твоя мама абсолютно права, – согласился мистер Люпин, его голос посуровел. – Если ты не можешь судить о человеке кроме, как по его происхождению, то не имеешь права даже разговаривать с нами. – Он кинул на Ремуса проницательный взгляд. – Людей нужно судить по поступкам и по тому, во что они верят. Ни по чему больше.
Ремус кивнул. Он быстро покончил с обедом, затем вернулся к себе в комнату. Он достал кусок пергамента и перо.

Дорогой Питер,
Надеюсь, твои каникулы проходят хорошо. Много подарков получил? Джеймсу подарили мантию-невидимку, слышал об этом? Он и Сириус кажутся весьма довольными этим.
Сириус и Джеймс оба беспокоятся из-за Лорда Волдеморта. Слышал о нем что-нибудь? Мои родители говорят, он полный псих. А твои что думают?
Увидимся при встрече в Хогвартсе. Наслаждайся передышкой!
Ремус.

Автор: Sangre 6.07.2005 - 19:13
Питер перечитывал письмо от Ремуса во второй раз. Он усмехнулся при мысли о мантии-невидимки Джеймса. Они развлекутся на полную катушку! Джеймс и Сириус, наверняка, уже продумывают какие-нибудь приключения. Скорее бы вернуться в школу, чтобы испытать ее.
Он нахмурился, когда читал часть о Волдеморте. Его родители не определились, поддерживать его или нет. Мама казалась немного испуганной его экстремальными идеями, но вот отец, казалось, считал это стоящим делом. Он не объявил открыто о своей поддержке Волдеморта и не присоединился к его сторонникам, но он обдумывал такую возможность. У Питера было чувство, что полная приверженность отца этим идеям сдерживается матерью.
– Питер, что ты читаешь?
– Письмо, – ответил он.
Его мама довольно засмеялась:
– Да, я вижу. От кого оно?
– От моего друга Ремуса.
– Ах, да , ты говорил мне о нем. О чем он пишет?
– Он говорит, что Джеймсу подарили мантию-невидимку на Рождество, – быстро сказал Питер.
– Мантию-невидимку? – повторила миссис Петтигрю. – Интересно. Это весьма редкая вещь.
– Я знаю, – сказал Питер с ноткой горделивости в голосе. – Надеюсь, он разрешит мне испытать ее.
Миссис Петтигрю нежно улыбнулась:
– Уверена, разрешит, дорогой. Ты же один из его ближайших друзей, не так ли?
– Я, Ремус и Сириус, – сказал Питер. – Они классные ребята, мам. Я хочу, чтобы ты познакомилась с ними. И папа. Ему они тоже понравятся.
– Может быть, им стоило помочь тебе немного со школьными занятиями, – мистер Петтигрю вошел в комнату. У него в руках были зажаты несколько школьных письменных работ Питера. – Эти оценки просто ужасны, Питер. Как ты собираешься сдавать экзамены с такими образцами работы?
– Мои друзья помогают мне, – запнулся Питер. – Они помогают мне все время.
– Что ж, разве это показывает тебя с лучшей стороны? – насмешливо улыбнулся мистер Петтигрю. – Это лучшее, что ты можешь сделать даже с их помощью? Мне даже неловко, что ты – мой собственный сын. – Он бросил работы на стол. – Если ты не улучшишь свои работы, держу пари, тебя переведут из Гриффиндора в Хаффлпафф.
Нижняя губа Питера задрожала и он прикусил ее. Он не знал, что сказать в ответ.
– Вот как, – вмешалась миссис Петтигрю. – Я думаю, ты слишком суров с ним. Питер старается, как может, верно, дорогой?
– Ну, да, – сказал Питер, пытаясь казаться уверенным в себе.
– Я вообще не понимаю, как ты попал в Гриффиндор с самого начала, – проворчал отец.
– Честное слово! – воскликнула миссис Петтигрю. – Как ты можешь говорить такое про собственного сына? Он очень храбрый, и Распределяющая Шляпа увидела это. – Она свирепо посмотрела на своего мужа. – Он должен быть очень храбрым, чтобы терпеть все это от тебя так долго.
– Перестань, это совершенно неуместно, – запротестовал мистер Петтигрю.
– Нет, уместно. – миссис Петтигрю вышла из комнаты, не дожидаясь ответа.
Питер миг колебался, затем побежал в свое убежище в саду. Отец наблюдал за ним с разочарованием на лице. Если бы только Питер был…Он не дал себе закончить. Он много раз думал об этом, но его жена отучила его от этой привычки. Она не понимала, почему он постоянно осуждает Питера. Но так легко быть всем недовольным, когда он такой…Нет, она запретила это тоже.
Питер с трудом дышал, когда уселся на садовые качели. Снаружи похолодало, но ему было все равно. Он лучше померзнет здесь в одиночестве, чем будет в тепле внутри со своим отцом.
Почему он всегда недоволен им? Почему такой требовательный? Неужели не может сказать хоть раз что-нибудь приятное? Неужели так трудно любить собственного сына?
Нет, это несправедливо. Питер никогда не сомневался, что его отец любит его. Разве хотел бы он улучшить его, если бы не любил? И он тоже любит отца. Он так его любит, что сильнейшее его желание это доставить ему удовольствие. Впечатлить его. Хотя бы один раз, он хотел бы сделать что-нибудь, чтобы его отец гордился им. Возможно когда-нибудь, у него получится.