Глава 9 сыновья вильгельма

Наследование

Одним из источников несчастий, постигших Англию в результате нормандского завоевания, стало то, что теперь остров был тесно связан с континентом. Вильгельм правил в Англии и Нормандии, но именно Нормандия была его домом. Его занимала борьба герцогства с Анжу и с французским королем, а проблемы Англии всегда стояли для него на втором плане.

Казалось бы, со смертью Завоевателя ситуация должна была измениться, поскольку у Вильгельма было три сына и он поделил свои владения между двумя из них.

В действительности, надо полагать, он очень неохотно на это пошел. Раздел наследства между сыновьями был древним германским обычаем, и франкские короли, управляя тем, что теперь называют Францией и Германией, поступали так в течение пяти столетий, но результатом подобной практики были бесконечные гражданские войны и ослабление государства.

Вильгельм Завоеватель твердо придерживался принципов централизованного правления и не колеблясь нарушил феодальный обычай, заставив всех землевладельцев принести присягу в Солсбери. Так почему же в данном случае он последовал плохому примеру?

Причины этого, видимо, следует искать в семейных конфликтах. Тремя оставшимися в живых сыновьями Вильгельма были Роберт, Вильгельм и Генрих. (Четвертый сын умер еще раньше.)

Когда Вильгельм собрался покорять Англию, его старшему сыну Роберту было всего двенадцать лет, и, прежде чем отправиться за море, герцог назначил свою жену Матильду регентом сына и тщательно проследил, чтобы его бароны принесли присягу верности Роберту как его наследнику — на всякий случай.

Но по мере того, как Роберт взрослел, он все больше отдалялся от своего отца, а нетерпимый Вильгельм стал платить ему той же монетой.

Вражда между королями и его прямыми наследниками — довольно частое явление, несмотря на все сыновние и отцовские чувства. Сын, в конце концов, не может не хотеть стать королем, а это возможно только со смертью отца. Если же отец живет долго, сын теряет терпение. Во времена Вильгельма человек редко переживал свое сорокалетие, и, когда Вильгельму перевалило за пятьдесят, Роберт, видимо, стал чувствовать себя обиженным. А что, если он умрет раньше своего могучего отца? Что, если он не получит королевства?

Обычно придворные стареющего короля принимали во внимание тот факт, что их повелитель скоро покинет этот мир, и всячески стремились уверить наследника в своих верноподданнических чувствах. Наследник обычно собирал вокруг себя некую оппозиционную группу, участники которой столь же страстно жаждали скорейшей кончины старого короля, как и сам наследник.

Старый король со своей стороны прекрасно видел кружащихся над ним воронов и бывал крайне обижен и на сына, и на его окружение. По мере того как эта обида усиливалась и становилась очевидной, придворные, видимо, советовали сыну действовать решительно, потому что король мог заточить или даже казнить ненавистного наследника. Чаще всего за этим следовал переворот.

В истории всех монархий это случалось неоднократно, и не стоит удивляться «несыновьему» поведению сыновей. Такова плата за монархическую систему правления.

Естественно, если у короля есть второй сын, он принимает сторону отца. В конце концов, если что случится с первым сыном, он, скорее всего, станет преемником.

Подобная ситуация сложилась в 1077 г., когда Роберт, теперь уже двадцатидвухлетпий, наконец открыто восстал, поссорившись со своим младшим братом Вильгельмом.

У Роберта имелся определенный военный талант, который скорее объяснялся бесстрашием, чем стратегическими способностями. (Такие храбрецы часто встречались среди нормандских воинов — и порой благодаря им выигрывались сражения.) Он был маленького роста, и его прозвали Роберт Коротконогий.

Второй сын Завоевателя Вильгельм получил прозвище Вильгельм Рыжий из-за красноватого цвета лица и внешней уродливости. У него была толстая шея, прыщавое лицо, он отчаянно заикался и к концу жизни стал очень толстым. Тем не менее он держался за своего отца и заслужил его любовь.

Роберт потерпел поражение и был отправлен в изгнание. Впоследствии ему удалось получить прощение отца, но, поскольку старый король все еще не собирался умирать, он вновь поднял мятеж в 1082 г., опять потерпел поражение и был сослан. Он все еще находился в изгнании, когда умер Завоеватель.

Если бы Роберт жил дома и пользовался расположением отца, Вильгельм, возможно, короновал бы его королем и герцогом еще при свой жизни, а затем заставил бы знать присягнуть ему па верность.

Но в сложившихся обстоятельствах Роберт поспешил домой в Нормандию и сумел сохранить свой титул Роберта II, герцога Нормандии, но это и все, что ему удалось сделать. Вильгельм Рыжий столь же поспешно отплыл в Англию, и архиепископ Ланфранк короновал его как Вильгельма II. Он имел на то право, поскольку на смертном одре Завоеватель объявил о своем желании видеть любимого сына королем Англии, — таким образом было поделено королевство Вильгельма. Третьему, младшему сыну Генриху достались пять тысяч фунтов серебром, чтобы он не чувствовал себя совсем уж обделенным.

В конечном счете это был справедливый раздел, если уж пришлось делить наследство. Может показаться, что второму сыну досталась лучшая доля, он получил более высокий титул и большую территорию, но в то время все выглядело иначе. Нормандия была страной-завоевательницей, своего рода «метрополией», Англия — страной угрюмых сервов. Нормандия была «домом», Англия — «ссылкой».

В результате не герцог Роберт, а король Вильгельм Рыжий счел себя обиженным. Спустя недолгое время он решил повторить подвиг своего отца в обратном порядке — завоевать Нормандию.

Это представлялось тем более реальным, что Роберт оказался не очень хорошим герцогом. Отчаянной смелости оказалась мало, чтобы управлять буйными нормандскими баронами, которые подчинялись сильной руке Вильгельма Незаконнорожденного, но с которыми оказалось не по силам справиться такому смешному низкорослому герцогу.

Кроме того, бароны были не в восторге от раздела королевства. Большинство из них владели землями и в Нормандии, и в Англии, а если две страны управлялись разными государями, зачастую отдельный барон попадал в положение, когда его интересы и обязательства в разных местах противоречили друг другу. Ему приходилось выбирать, то есть отказываться от части своих владений. Бароны хотели единого правления, но, если бы кто-то спросил их мнения, они, безусловно, предпочли бы бестолкового, но добродушного Роберта Вильгельму, который был вспыльчив, как его отец, но более жесток и жаден.

Разработанный Вильгельмом план вторжения в Нормандию не осуществился просто потому, что его старший брат опередил его, подняв против него баронов. Восставших возглавлял Одо, епископ Байе и сводный брат Вильгельма Завоевателя. Одо принимал участие в сражении при Гастингсе (скорее размахивая кадилом, а не мечом и копьем, поскольку священнику не положено проливать кровь).

Одо занимал высокие посты при своем брате, и, возможно, именно он заказал гобелен из Байе. Однако в конце правления Вильгельма Завоевателя он впал в немилость, и, несомненно, одним из мотивов его участия в бунте было желание вернуть себе утраченное влияние.

Если бы война шла только между баронами, Вильгельм Рыжий ее проиграл бы, ибо из знати лишь немногие были на его стороне. Вильгельм, однако, обнаружил, что может опереться на своих английских подданных — не потому, что они его уж особенно любили, но потому, что они ненавидели надменных и жадных нормандских баронов, которые силой выбивали из них налоги. Далее, Вильгельм обещал им некоторые послабления (которые так никогда и не предоставил). Бароны потерпели поражение, но Одо было позволено вернуться в Нормандию, где он оставался на службе у Роберта.

Во время мятежа баронов Роберт Нормандский имел великолепный шанс вторгнуться на остров и возглавить борьбу против Вильгельма Рыжего. Он, однако, не отважился пойти на такой риск, ибо не умел быстро принимать решения и незамедлительно действовать.

Вильгельм не оценил добрые намерения Роберта. Хотя Роберт сам не принимал участия в самом восстании, то, что оно шло под его флагом, было достаточно для подозрительного Вильгельма. Он вторгся в Нормандию в 1091 г. и в течение года вел там довольно вялую войну, которая закончилась при самых неожиданных обстоятельствах.

События на Востоке

В 1090-х гг. вся Западная Европа была охвачена энтузиазмом по поводу войны с мусульманами, которые захватили Иерусалим и Святую землю. Эта предполагаемая война во имя христианства и креста стала впоследствии называться Крестовым походом. В действительности Крестовые походы продолжались еще два столетия, но тот — Первый крестовый поход 1090 г. — вызвал такое воодушевление, явил столько примеров отчаянного безрассудства и величайшего героизма, что среди всех других навеки обрел романтический ореол.

Церковь призывала христианских правителей прекратить междоусобные войны и обратить все силы против мусульман. Короли Западной Европы мало внимания обращали на ее призывы, но многие представители знати воспользовались возможностью бежать от рутинных забот и отсутствия перспектив у себя на родине и отправиться на далекий, таинственный Восток в надежде обрести спасение души и власть.

Самым высокопоставленным из всех знатных людей, откликнувшихся на призыв к Крестовому походу, был герцог Нормандский Роберт II. Ему смертельно надоело бороться со своими баронами, с одной стороны, и со своим братом — с другой. Он не был правителем; он был военным авантюристом, а Крестовый поход сулил именно то, чего ему хотелось, — военные приключения и подвиги без каждодневной ответственности.

В 1095 г. Роберт объявил о своем намерении отправиться в Крестовый поход, и Вильгельм Рыжий согласился на перемирие. Поступи он иначе, он вызвал бы недовольство папы и восстановил против себя общественное мнение Европы. Кроме того, было очень заманчиво избавиться от Роберта, отправлявшегося в поход, из которого он, возможно, и не вернется, и прижимистый Вильгельм даже соизволил одолжить брату десять тысяч марок под залог его владений. Несомненно, Вильгельм от всей души желал Роберту злой судьбы. Характерно, что эти десять тысяч он собрал со своих подданных в виде дополнительного налога, а не выложил из собственного кармана. Одо из Байе, не желая оставаться во власти Вильгельма, отправился с Робертом, но умер в пути, так и не достигнув Святой земли.

Роберт Коротконогий, разумеется, не был первым нормандцем, устремившимся па Восток. Его дед Роберт Дьявол шестьдесят лет назад совершил паломничество в Святую землю, и нормандские аристократы в таких паломничествах обычно останавливались в Италии, ибо вечная смута делала эту землю удобным местом для военных авантюр и получения новых владений.

Сицилию к тому времени уже два столетия удерживали мусульмане. Южная Италия была частью Византийской империи, которая теперь входила в период окончательного (но продолжительного) упадка.

В 1030 г. в южную Италию направились сыновья мелкого нормандского барона Танкреда де Отвиль, чьи владения располагались в сорока милях западнее Байе. Это была известная шайка буянов, и самым знаменитым среди них был Роберт, старший из семи сыновей Танкреда от второго брака (пять сыновей он имел от первого брака). Этот сын впоследствии стал известен под именем Роберт Гвискар, то есть Роберт Умный.

Старший сводный брат Роберта уже выкроил себе княжество в Апулии, на «мыске» Италии, а теперь и Роберт сделал то же самое в Калабрии, на «каблуке» Италии. В 1057 г., когда сводный брат умер, Роберт прихватил и Апулию, и к 1060 г. владения Византийской империи распространялись лишь на несколько укреплений в южной части полуострова. Все остальное принадлежало Роберту.

Затем Роберт Гвискар обратил свои взоры к Сицилии: ее завоевание он поручил своему брату Роджеру, младшему из двенадцати сыновей Танкреда, который присоединился к Гвискару в 1057 г. Роджер помог Гвискару разбить византийское войско в Калабрии, а в 1060 г. младший брат возглавил экспедицию на Сицилию. Он начал постепенное, но неуклонное завоевание острова, последовательно захватывая все новые территории в течение двадцати лет.

Тем временем Роберт Гвискар в 1071 г. захватил Бари, последний византийский бастион в Италии. В 1081 г. он высадился на северо-западном побережье Балканского полуострова и начал продвигаться в глубь страны, теперь известной как Албания. Он вполне мог достичь Эгейского моря и занять большую часть Балканского полуострова, если бы ему не пришлось вернуться в Италию, чтобы защитить своего союзника папу. Нормандцы в Италии на словах были преданными сторонниками папы, хотя на практике зачастую сражались против него. В то время папой был Григорий VII, который, еще будучи монахом Гильдебрандом, поддержал герцога Вильгельма в его вторжении в Англию. Поначалу Григорий был недоволен нормандцами, набиравшими силу в южной Италии, но главным его врагом был германский император Генрих IV. Григорий VII решил искать помощи у нормандцев, и Роберт Гвискар повернул свое войско против германцев. В 1084 г. он захватил Рим, изгнав оттуда Генриха и восстановив власть папы (которого Генрих выслал из города).

Роберт Гвискар умер в 1085 г. на вершине своего успеха.

Можно отметить замечательное сходство между судьбами Вильгельма Завоевателя и Роберта Гвискара. Оба были нормандцами, жили в одно время, завоевали огромные территории, основали сильные государства и стали родоначальниками правящих династий.

Заслуги Гвискара на деле даже больше, поскольку за его спиной не было мощной военной силы, как у Вильгельма. Вместо этого он и его братья начинали самое лучшее предводителями небольших отрядов, постепенно завоевывая себе место под солнцем всеми честными и бесчестными способами.

В итоге королевство Гвискара оказалось далее более богатым и просвещенным, чем королевства Вильгельма. У него, правда, имелось то преимущество, что завоеванные им земли имели выход к сокровищам античной цивилизации, но остальное он сделал сам. Под руководством Гвискара и его преемников нормандское королевство на юге Италии и в Сицилии стало самым богатым и просвещенным в Европе. Никогда прежде и потом (включая и наши дни) этот регион не переживал такого расцвета.

Кроме того, поскольку население страны было смешанным — греко-итало-мусульманским, — нормандские аристократы утверждали здесь принципы религиозной и национальной терпимости, что было совсем не характерно для этого периода истории на Западе.

По иронии судьбы деяния Вильгельма Завоевателя прославлены в истории, а деяния Роберта Умного почти забыты. Отчасти это объясняется тем, что потомки Вильгельма и по сей день управляют страной, выросшей в могущественную державу.

С другой стороны, в Италии нормандское правление продержалось всего одно столетие, а затем (из-за отсутствия наследников по мужской линии) эти земли переходили по очереди к германцам, французам, испанцам, каждые из которых вносили свою лепту в обнищание и ослабление этого региона.

Пока Гвискар улаживал дела папы в Италии, войском в Албании командовал его старший сын Боэмунд. Боэмуyд не так преуспел, как его отец, и византийцы изгнали его из захваченных земель.

Он также потерпел неудачу и у себя дома. Когда Гвискар умер, власть на Сицилии захватил его младший брат (дядя Боэмунда) Роджер. Лишь часть итальянских владений Гвискара осталась в наследство его прямым потомкам, все их прибрал к рукам его младший сын, которого также звали Роджером.

Боэмунд остался в дураках, а его попытка поднять мятеж провалилась. Все, что он сумел себе заполучить, — это город Таранто па «подошве» Италии. Этого было явно недостаточно, и, когда прозвучал призыв к Первому крестовому походу, он с радостью на него откликнулся. Вместе со своим племянником Танкредом он отправился в путь, чтобы стать одним из самых прославленных искателей приключений на Востоке.

Судьбы Вильгельма Завоевателя и Роберта Умного похожи и в этом. Роберт Коротконогий, старший сын Вильгельма, и Боэмунд, старший сын Роберта, оба оказались среди предводителей Первого крестового похода.

Рассказ о крестоносцах выходит за рамки этой книги, однако все три нормандских предводителя в те дни покрыли себя славой. Боэмунд был главным действующим лицом при штурме сирийского города Антиохии и стал ее правителем. Танкред сменил своего дядю в Антиохии, когда Боэмунд потерпел поражение и попал в плен, и некоторое время властвовал над обширными землями в Сирии.

Роберт II Нормандский также выказал себя героем, бесстрашно сражаясь в многочисленных битвах и приняв участие (как и Танкред) в осаде и взятии Иерусалима в 1099 г. Он мог стать правителем нового Иерусалимского королевства (в конце концов, он был самым знатным вельможей из всех). Но он один из немногих предпочел возвратиться на Запад.

Вильгельм II

Пока Роберт искал приключений на Востоке, Вильгельм Рыжий правил в Англии. Он правил также и в Нормандии, которая была ему передана как залог за десять тысяч марок, вложенные в рискованное предприятие брата. В последние годы, следовательно, он правил объединенным королевством своего отца.

После смерти Завоевателя королем Шотландии по-прежнему оставался Малькольм III, сын убитого Дункана. То обстоятельство, что Малькольм в свое время нашел убежище при дворе Эдуарда Исповедника и впоследствии женился на Маргарет, способствовало сильной англизации Шотландии. В 1072 г. он принес клятву верности Вильгельму Завоевателю и сохранил за собой королевство, пожертвовав ради этого его независимостью. Он даже отдал в заложники Вильгельму своего старшего сына Дункана, и в годы правления Завоевателя с Шотландией не было никаких проблем.

Когда же Завоеватель умер, а Вильгельм Рыжий завяз в нормандских делах, Малькольм решил, что настал подходящий момент. Он начал совершать набеги на северные области Англии. После нескольких подобных экспедиций рассерженный Вильгельм Рыжий устремился из Нормандии в Англию и выступил с войском на север. В 1093 г. Малькольм поспешил подтвердить свои клятвы, однако, когда через год Вильгельм заболел, он снова вторгся в северные английские земли. Ему пришлось принять бой под Элнуиком, в тридцати милях южнее границы. В этом бою погибли и Малькольм, и его старший сын Эдвард. Тридцатипятилетнее правление Малькольма закончилось, и его жена Маргарет также очень скоро умерла.

В Шотландии сильны были антианглийские настроения, многие находили, что Малькольм с его саксонской королевой слишком далеко отошли от древних шотландских традиций. Соответственно после гибели Малькольма кельтская партия возвела на трон его младшего брата Дональбана (Дональда Белого) в обход сыновей Малькольма, которым пришлось искать прибежища в Англии. (В период правления Малькольма Дональд Белый сам находился в изгнании, но в кельтской Ирландии, а не в саксонской Англии.)

За время своего пятилетнего правления Дональбан занимался исключительно тем, что пытался удержаться у власти, и ему было не до того, чтобы ссориться с соседями. Так что в этот период шотландцы не трогали и, несмотря на временный триумф кельтов, послушно признавали верховную власть нормандского короля Англии.

В Уэльсе Вильгельм не столь преуспел. Он вторгся в Уэльс, желая прекратить постоянные бунты против главенства Англии, которое установил там его отец. Уэльс, как это было всегда, не противостоял прямо этому вторжению. Валлийцы ушли в горы и стали вести партизанскую войну, изматывая нормандских рыцарей. Вильгельму Рыжему пришлось оставить Уэльс в покое и утешиться тем, что выстроить несколько сильных крепостей на границе (по которой проходило укрепление Оффы три столетия назад), чтобы предотвратить их набеги на западные графства.

Вильгельм вызывал откровенную ненависть всех своих подданных — английских и нормандских, светских и церковных — своей жадностью, которая заставляла его подвергать население жестоким поборам, почти непереносимым.

Тем не менее жадность Вильгельма и его бережливость позволили ему пополнить государственную казну, что способствовало стабилизации финансовой системы. Это, в свою очередь, вело к развитию торговли и процветанию государства. Вильгельм начал чеканку полновесной и чистой серебряной монеты, которую иноземные купцы охотно принимали. На некоторых монетах были выбиты маленькие звездочки («стеорлинги» на древнеанглийском). Слово «стерлинг» дошло и до наших дней.

Вильгельм Завоеватель, отстаивая свое право контролировать английскую церковь даже против воли папы, действовал умело и дипломатично, используя умного Ланфранка в качестве миротворца.

Вильгельм Рыжий не выказал такого умения в обращении с церковью, но получал плохо скрываемое удовлетворение, демонстрируя свою власть над ней самыми жестокими способами. Когда в 1089 г. умер Ланфранк, Вильгельм II отказался назначить преемника. Он не руководствовался никакими религиозными соображениями. Скорее его решение объяснялось тем, что, пока не было архиепископа Кентерберийского, Вильгельм сам получал предназначавшиеся ему подати. Оп поступал таким же образом и когда освобождались по тем или иным причинам вакансии в епископствах.

Естественно, церковные иерархи возмущались. Однако лишь в 1093 г. они вынудили Вильгельма переменить свою политику, да и то причиной здесь был суеверный страх. Когда Вильгельм серьезно заболел (из-за этой болезни Малькольм Шотландский и решился вновь напасть на Англию), клирики сразу сказали ему, что это — кара за его действия в отношении к церкви. Он непременно, говорили они, попадет в ад сразу после смерти. Вильгельм, уверенный в том, что умирает, назначил тридцать пятым архиепископом Кентерберийским церковника по имени Ансельм.

Это был замечательный выбор. Ансельм родился в Аосте на северо-западе Италии в 1033 г. Он прибыл в Нормандию в 1056 г. и жил в монастыре в Беке, в тридцати милях юго-западнее Руана, где аббатом был его соплеменник Ланфранк. В 1078 г. Ансельм стал настоятелем монастыря и превратил его в подлинный центр учености, ибо он был выдающимся теологом своего времени.

Ансельм выдвинул так называемое «онтологическое доказательство» бытия Бога (то есть аргумент, происходящий из самой божественной природы). Его доводы оказывали влияние на лучшие умы в течение многих столетий. Суть их в следующем.

У каждого есть представление о Боге. Даже тот, кто смело заявляет, что Бога нет, имеет понятие о том, существование чего он отрицает. Бог понимается как существо совершенное, то есть существо, от которого требуются все возможные свойства совершенства. Но одним из этих свойств должно быть существование, ибо Бог, который не существует, ниже Бога, который существует. Следовательно, из самой природы божества как существа совершенного выходит, что Бог должен существовать. (Этот аргумент был опровергнут в восемнадцатом веке немецким философом Иммануилом Кантом, по обсуждать подробно философскую аргументацию Канта — значило бы зайти слишком далеко.)

Ансельм, которому к этому времени исполнилось шестьдесят лет, не слишком хотел быть архиепископом Кентерберийским. Ему гораздо больше нравилось предаваться спокойно ученым занятиям в Беке. Однако он увидел в этом назначении возможность провести церковную реформу в Англии и поставил Вильгельму несколько условий, на которые умиравший король нехотя согласился.

Ансельм, в свою очередь, согласился принять на себя бремя архиепископства, и Вильгельм Рыжий, вероятно к своему собственному удивлению, выздоровел. Король, видимо, считал выздоровление прямым следствием того, что он уладил проблемы с церковью, но не исключено также, что он решил, с запоздалыми сожалениями, что и так смог бы поправиться, а его заставили отказаться от выгодного источника дохода.

Подтверждением может служить тот факт, что Вильгельм тотчас же потребовал от Ансельма огромную сумму денег за назначение, которую Ансельм платить отказался. Тотчас возник новый конфликт. Ансельм был рьяным сторонником папской власти и не принял архиепископские регалии из рук Вильгельма. Он вознамерился отправиться па континент и принять их от самого папы.

Вильгельм всячески этому противился и нашел подходящую оговорку. В это время имелось два претендента на папский престол. Первым был Урбан II, который призвал к Первому крестовому походу и которого Ансельм признавал истинным папой. Его соперник называл себя Климентом III и добился признания у нескольких европейских монархов. Вильгельм нагло заявил, что он не хочет вдаваться в столь непонятные теологические материи, и не поддержал ни того ни другого. Это освобождало его от контроля со стороны папы, и он мог с полным правом требовать, чтобы Ансельм остался дома и принял знаки епископского достоинства из рук короля.

Все оставшееся время между ним и архиепископом шла нескончаемая война, которая проявлялась даже в мелочах. Архиепископ яростно нападал на все, что, по его мнению, служило признаком развращенности: например, обувь с острыми носками, длинные волосы. Он сумел заставить нормандцев коротко стричься, но Вильгельм Рыжий принципиально отказался это делать.

В 1098 г. Ансельму наконец удалось выскользнуть из Англии, и он счел за лучшее туда не возвращаться, пока на троне находится Вильгельм.

Вильгельм продолжал вводить все новые налоги и поднимать штрафы за проступки всякого рода. Он ужесточил закон, и, если Вильгельм Завоеватель ослеплял охотников за оленями и другой дичью, Вильгельм Рыжий их казнил. (Охота на оленей считалась королевским занятием, и голодным крестьянам не позволялось кормиться мясом животных, на которых, возможно, захочет поохотиться сам король — поэтому в легендах о Робин Гуде всякий раз подчеркивается, что разбойники убивают оленей.)

В 1100 г. король отправился охотиться в Нью-Форест. Эти земли были превращены в королевские охотничьи угодья еще при Завоевателе. Они располагались вблизи его излюбленной резиденции в Винчестере (старой столицы Альфреда). Вильгельм намеренно изгнал оттуда жителей и разрушил их дома: обширнейшей территории позволили зарасти лесом, чтобы король мог там охотиться.

Изгнанные жители находили утешение в том, что рассказывали об этих местах всякие ужасы. Они не без удовольствия заявляли, что в лесу живет дьявол, который навлекает беду на охотящихся здесь нормандских правителей. Подобные россказни служили отличным прикрытием для тех, кто готов был просить помощи у дьявола, чтобы мстить нормандцам.

Например, Ричард, второй сын Вильгельма Завоевателя, погиб в результате несчастного случая на охоте в Нью-Форесте еще при жизни отца. А в мае 1100 г. другой Ричард, незаконный сын Роберта Нормандского, умер, получив смертельную рану от стрелы, также во время охоты в Нью-Форесте.

Таким образом, здесь погибли сын и внук Завоевателя, старший брат и племянник Вильгельма Рыжего. И одно можно сказать с уверенностью — не дьявол натягивал лук и пускал смертоносные стрелы.

Тем не менее, в августе, всего через три месяца после очередной смерти, случившейся здесь, Вильгельм Рыжий собрался на охоту в Нью-Форест.

В охоте принимал участие младший брат Вильгельма Генрих, младший из сыновей Вильгельма Завоевателя. Он родился в Англии в 1068 г., единственный сын, родившийся после завоевания. В распрях между братьями Генрих принимал то одну сторону, то другую. Закончил он, однако, сторонником Вильгельма.

Поскольку Вильгельм был не женат и не имел детей, Генрих по логике вещей являлся наследником престола, учитывая, что старший брат Роберт Коротконогий останется на Востоке и, дай бог, там погибнет.

В 1100 г., вполне вероятно, в Англию пришла весть о том, что Роберт, покрывший себя славой в Святой земле, целым и невредимым возвращается домой.

Генрих пребывал в смятении. В случае, если Вильгельм умрет прежде, чем Роберт вернется, Генрих наверняка станет королем Англии. Если же Вильгельм умрет уже после возвращения Роберта, тогда сам Роберт или его сыновья могут оспорить право Генриха на английский престол.

Но каким образом может Вильгельм умереть до возвращения Роберта? Ему сорок четыре года, довольно пожилой для того времени человек, однако здоровье его превосходно, а его отец дожил до шестидесяти. Самому Генриху было тридцать два года, не многим меньше.

Генриху, младшему из сыновей, после смерти отца достались лишь наличные деньги. Неужели и теперь, после смерти второго Вильгельма, он опять ничего не получит?

Какие именно мысли вертелись в голове Генриха, неизвестно, но едва ли он не видел очевидного. Вопрос в том, предпринял ли он в связи с этим какие-либо практические шаги?

На охоте в Нью-Форесте Вильгельма сопровождал его любимый напарник Уолтер Тиррел. Охотники разделились, отыскивая зверя, и, как потом говорили, Вильгельм Рыжий и Уолтер Тиррел преследовали оленя вдвоем. Король натянул тетиву, по она лопнула. У него не было второго лука, и он приказал Тиррелу стрелять, чтобы не упустить зверя. Тиррел повиновался, но стрела, ударившись о дерево, отскочила и угодила королю прямо в сердце. Король скончался на месте.

Тиррел мгновение стоял над мертвым телом, понимая, что его объяснений никто не станет слушать, потом поскакал к побережью и уплыл в Нормандию. Затем он отправился во Францию, а оттуда в Святую землю в надежде, что месть его там не настигнет. Тело короля долго не могли обнаружить. Какой-то крестьянин, шедший через лес, погрузил его на телегу и привез в Винчестер.

Услышав о смерти брата, Генрих устремился в Винчестер и захватил королевскую казну. (Это было важно, потому что тот, в чьих руках оказывались деньги, распоряжался выплатами, а следовательно, и королевской стражей.) Через три дня он был коронован как Генрих I.

Младший брат

Возникает вопрос: виновен ли Генрих в смерти брата?

Она произошла в самое подходящее для него время, а вся история о случайно отскочившей стреле шита белыми нитками. Разве не более вероятно, что Генрих подкупил Тиррела, чтобы тот убил короля? Очень заманчиво так именно и считать, однако правду мы, видимо, так никогда и не узнаем.

Роберт Коротконогий был в Италии, когда пришло известие о гибели его брата. Он поспешил в Нормандию, надеясь, что лавры героя помогут ему собрать вокруг себя нормандскую знать.

Генрих, однако, действовал очень быстро и умело, словно он заранее подготовился к смерти Вильгельма и продумал план действий.

Он послал примирительное письмо архиепископу Кентерберийскому Ансельму, убеждая его вернуться в Англию и обещая ему свою дружбу. Этим он приобрел мощную поддержку церкви и ее самых красноречивых адептов в Англии. Далее он взял под стражу Ранульфа Флэмбарда, любимца старого короля, который следил за поступлениями в казну. Флэмбарда вдобавок ко всему ненавидели простые люди, и этим шагом Генрих заслужил их симпатии. Он обещал впредь отказаться от чрезмерных поборов и править в соответствии с законами Эдуарда Исповедника (которого крестьяне вспоминали с уважением и чье правление называли «старыми добрыми временами»). Впоследствии Генрих даровал привилегии Лондону и другим крупным городам, гарантировав им определенные права. Города, освободившись от вмешательства баронов и получив возможность извлекать дополнительные прибыли, процветали. Население их росло, торговля развивалась, городская казна богатела. Король остался в выигрыше, потому что города, богатея, платили больше податей, а набирая силу, становились хорошим противовесом знати.

Генрих организовал сбор налогов более четким и действенным методом. Дважды в году группа королевских приближенных собиралась за столом для обсуждения доходов государства и тщательно проверяла все поступления от сборщиков налогов. Стол по традиции был накрыт клетчатой скатертью. Поэтому высший финансовый орган стал называться Палатой шахматной доски.

Другим шагом Генриха, снискавшим ему расположение подданных, стала его женитьба на шотландской принцессе Эдит. Она была дочерью шотландского короля Малькольма III и Маргарет, то есть прапраправнучкой Этельреда Нерешительного по материнской линии. Простые люди полагали, что, если ее дети когда-нибудь взойдут на трон, кровь Альфреда Великого вновь потечет в жилах английских королей. Нормандских баронов примирил с этим союзом сделанный королевой жест. Она отказалась от саксонского имени Эдит, сменив его на нормандское имя Матильда (так звали мать Генриха). Уменьшительно ее называли Мод.

Не были обойдены вниманием и бароны. Генрих обещал придерживаться феодальных законов и избегать крайностей, характерных для Вильгельма Рыжего. Надо сказать, что, упрочив свою власть, Генрих управлял баронами железной рукой и держал их под таким же контролем, как в свое время Завоеватель, — но действовал вполне справедливо и без оскорбительного унижения, в отличие от Вильгельма Рыжего.

Уступки баронам и простолюдинам, па которые Генрих пошел, чтобы его признали наследником старшего брата, сыграли свою роль в последующие века. Его правление служило примером того, что король обязан подчиняться определенным правилам; что его власть не является неограниченной. Многие английские монархи игнорировали это обстоятельство или старались его обойти, однако бароны и впоследствии средний класс никогда его не забывали. Уступки Генриха I (как и Этельреда Нерешительного за столетие до него) стали прецедентами для появления спустя столетие Великой хартии вольностей.

Генрих проявил недюжинную мудрость в государственных делах, и здесь ему помогли природный ум и образованность, отнюдь не характерные для нормандских аристократов. Бароны были людьми сильными и решительными, но мало способными на неспешные продуманные действия. Совсем иное дело Генрих. Не зря в позднейшие времена он стал известен хроникерам под именем Генрих Боклерк («ученый»). Он был первым хорошо образованным английским королем со времен Альфреда Великого.

Прибыв в Нормандию, Роберт Коротконогий обнаружил, что Генрих уже развернулся вовсю, а самого его нагло обошли. Со свойственной ему медлительностью он отложил решительные действия на потом, хотя каждый месяц промедления лишь ухудшал ситуацию. Когда же он наконец собрался вторгнуться в Англию в 1101 г., его шансы были равны нулю. Английские бароны твердо стояли за Генриха, так же как церковь и простолюдины. Бороться не имело смысла. Даже не слишком дальновидный Роберт понял, что у него нет будущего в Англии. По возможности сделав хорошую мину при плохой игре, он принял от Генриха подарок в 3000 марок, отрекся от всех притязаний на трон и вернулся в Нормандию.

Однако мир между братьями оказался непрочным. Флэмбард, ненавистный фаворит Вильгельма Рыжего, бежал из-под стражи и укрылся в Нормандии, где плел постоянные интриги против Генриха. Более того, безалаберное правление Роберта в Нормандии приводило к анархии и распрям среди баронов, и те, кому не повезло, искали помощи у Генриха.

В 1106 г., через сорок лет после сражения при Гастингсе, нормандская армия пересекла пролив в противоположном направлении и высадилась в Нормандии. Сражение произошло, согласно источникам, 28 сентября у Тинчбрэ, города в сорока милях от Байе.

Генрих осадил город, и Роберт привел свое войско на его освобождение. Сражение было кровопролитным, однако закончилось полной победой Генриха. Роберт был взят в плен и прожил в Англии в праздности до своей смерти в солидном возрасте восьмидесяти лет. Он скончался в 1134 г.

В этом же сражении попал в плен и еще один «призрак прошлого» — Эдгар Этелинг, внук Эдмунда Железный Бок. В течение всей своей бурной жизни он оставался смутной надеждой саксов, однако он так и не сумел претворить эти надежды во что-то реальное. Теперь он, оказавшись в Англии на положении пленника, дожил до 1130 г. и умер также в возрасте восьмидесяти лет, более чем через шестьдесят лет после нескольких дней пребывания на английском троне.

После победы Генриха нормандские бароны признали его герцогом Нормандским, и, таким образом, Англия и Нормандия официально объединились — впервые после смерти Завоевателя двадцать лет назад.

Сын Роберта Коротконогого Вильгельм Клитон несколько раз оспаривал этот титул, но всякий раз неудачно и погиб в сражении в 1128 г. Для Англии возможность изолироваться от континента была устроена почти на целое столетие. Политика Генриха в отношении Шотландии также принесла свои плоды. Дональд Белый, ставленник «кельтской» партии, был свергнут в 1098 г., и на трон взошел старший сын Малькольма III Эдгар. Он жил в изгнании в Англии и не скрывал своих англо-нормандских симпатий. Матильда, супруга Генриха, была его сестрой, и это также скрепляло связи между двумя народами.

Эдгар умер в 1107 г., и ему наследовал его брат Александр I (Свирепый). Он женился на незаконной дочери Генриха. Наконец, после смерти Александра в 1124 г. на трон взошел последний сын Малькольма III (всего у него было шесть сыновей) Дэвид I.

Большую часть жизни Дэвид I провел в Англии и, став королем, призвал в Шотландию своих сторонников, из потомков которых сформировалась в позднейшие времена шотландская знать. Правление Дэвида, во время которого Шотландия мирно процветала, ознаменовало конец кельтского влияния. Шотландия стала пронормандской и превратилась в культурный сателлит Англии.

Менее удачно складывались отношения Генриха с церковью, отчасти из-за разногласий, сотрясавших всю Европу. Камнем преткновения стало назначение епископов. Короли и императоры отстаивали свое право назначать епископов и передавать им соответствующие регалии в обмен на вассальную клятву и присягу верности епископа королю. Папство, с другой стороны, считало это неприемлемым, потому что при таком порядке епископ оказывался в подчиненном положении по отношению к королю, а светская власть — выше власти церкви. Папа настаивал на том, что лишь церковь должна вручать епископам символы их власти и король не может требовать от епископа никакой присяги верности. Отчасти из-за этого возник конфликт между Ансельмом и Вильгельмом Рыжим.

Реально речь шла о вполне практических вещах. Церковь накопила огромные богатства, потому что благочестивые короли и аристократы оставляли церквям и монастырям земли и щедрые пожертвования, желая облегчить себе путь на небеса. Поскольку церковь была вечной и никогда не возвращала собственность добровольно, она постепенно становилась все богаче, а государство — все беднее.

Соответственно, светская власть придумывала разные способы, чтобы вытягивать деньги у церкви. Пока короли имели право назначать епископов по своему усмотрению, они могли брать с них плату за должность, и плату немалую. (В каком-то смысле это было для церкви благом, поскольку, если бы средства не поступали таким образом от церкви к государству, разница уровней в какой-то момент стала бы слишком большой, что привело бы к конфискации церковной собственности. Нечто в таком роде случилось, например, в правление последнего Генриха в XVI веке.)

С точки зрения церкви, «светская инвеститура» (то есть назначение, сделанное светским человеком, хотя бы и королем) была неправомочна не только в теории, поскольку очевидно подразумевала, что государство главнее церкви, но и на практике, ибо, если епископы зависели от короля, для них естественно было ставить интересы государства выше интересов церкви.

В X и отчасти XI веках папство находилось в упадке, а папы были коррумпированы или слабы или то и другое. Монархи могли делать, что они хотели.

Под влиянием Гильдебранда, однако, папская власть возродилась, а когда он сам стал папой Григорием VII, борьба за инвеституру достигла апогея. Григорий гневно клеймил эту практику, и его преемники на папском престоле придерживались тех же взглядов.

Ансельм Кентерберийский отстаивал позицию папства в конфликте с Вильгельмом Рыжим и оставался непоколебим при Генрихе I.

Положение Генриха было не из легких. Исходя из экономических и политических соображений, он хотел сохранить власть над своими епископами. Он, однако, был человеком верующим и, кроме того, обещал Ансельму уступки в обмен на поддержку церкви.

Король сопротивлялся, сколько мог, даже под угрозой отлучения от церкви. Наконец в 1107 г. (за два года до смерти Ансельма) был достигнут компромисс. Папа, а не король будет назначать епископов. Однако епископ будет приносить клятву верности королю.

Но поскольку каждая сторона полагала, что уступила слишком много, спор между церковью и государством разгорался вновь и вновь и в более поздние века.

Наши рекомендации