Прошлое — ключ к настоящему 1 страница

И память о Деве-Птице

Долетит до иных столетий.

Н. Гумилев

Прилегла на берег размытый

Голова русалки больной.

А. Блок

В современной нашей жизни механическое возвращение к язычеству, как это пытаются сделать некоторые сектанты, выдающие себя за ревнителей славянского прошлого, абсолютно исключено. Как указывается выше, кое-где сохраняются еще пережитки язычества, но многое вошло в практику православия, закрепилось в сознании православных людей и вне православия уже немыслимо.

Давайте же как можно пристальнее вчитаемся в слова Б.А. Рыбакова, этого великого русского ученого, обратившись к его широко известной книге «Язычество древних славян», выдержавшей неоднократные переиздания (мы будем отсылать читателя к изданию 1981 г.).

Автор неоднократно обращался к поиску аналогий с другими вероисповеданиями и даже к слабо еще изученной мифологии индуизма. Он анализировал с известной долей осуждения то обстоятельство, что «христианская Церковь подавила языческие представления как враждебные новому вероучению». В результате этого до нас могло не дойти значительное количество древнейших традиций, обычаев и верований, которые могли бы помочь современным исследователям составить более точные представления о многих процессах, протекавших некогда в истории человечества в целом и славян в частности.

Так, на первых же страницах своей книги он говорит: «Славянское язычество — часть огромного общечеловеческого комплекса первобытных воззрений, верований, обрядов, идущих из глубин тысячелетий и послуживших основой позднейших мировых религий».

И далее поясняет тут же: «Нет более туманного и неопределенного термина, чем язычество; возникнув в церковной среде, он первоначально означал всё дохристианское и нехристианское; им покрывалась и ведическая гимнография Индии…

Резкое противопоставление язычества христианству ведет нас к церковной проповеднической литературе и не имеет ничего общего с истинным положением вещей, с наукой о религии» [141, с. 3]. Автор указывает, что «нужно отрешиться от его узкого церковного понимания и помнить о его полной условности».

Настоятельно напоминая о роли древности, автор пишет: «…Мировоззрение и религиозные представления славян начали формироваться в весьма отдаленные времена, что неизбежно требует экскурсов в глубины первобытных эпох» [141, с. 4].

Нам необходимо здесь подчеркнуть, что мы приводим столь много цитат из ценнейшего исследования Б.А. Рыбакова для того, чтобы ознакомить читателя с достоверными данными об этой форме верований, с данными, собранными и систематизированными нашим крупнейшим специалистом. Это необходимо сделать, так как все мы почти ничего не знаем об этих верованиях. После крещения Руси столько авторов стало писать о язычестве и так по-разному его оценивать, что наши представления о нем далеко отошли от истинных знаний о верованиях наших предков. И следует сказать, что в этих описаниях и в выводах столь многих авторов царила разногласица, и их споры часто носили чисто схоластический, отвлеченный характер, на что и обращаетБ.А. Рыбаковвнимание читателей:

«…Проблема эволюции языческого мировоззрения на протяжении тех тысячелетий, которые предшествовали принятию христианства, почти не ставилась. Отмечалось лишь выветривание, ослабление язычества, переходившего в “двоеверие”.

А между тем уже древнерусские книжники XI–XII вв., писавших о язычестве, окружавшем их, пытались заглянуть в историю славянских верований и показать различные стадии их в глубокой древности. В русских источниках времен Киевской Руси трижды ставился вопрос о периодизации язычества.

Первое рассуждение, предваряющее пересказ Библии, но созданное самостоятельно и даже противоречащее ей, мы находим в так называемой “речи философа” греческого миссионера, приехавшего в Киев для того, чтобы склонить князя Владимира к крещению. “Речь философа”, известная нам по “Повести временных лет” (под 986 г.), написана в форме диалога князя и проповедника: философ сжато и деловито изложил Ветхий и Новый Завет и основные принципы христианства. По его словам, люди впали в язычество после разрушения богом Вавилонской башни, когда они “разидошася по странам и кождо своя норовы прияша”. Первая стадия воззрений — культ природы… [141, с. 8]

…Вторая стадия связана с изготовлением идолов и человеческими жертвоприношениями, чем занимались отец и дед библейского Авраама» (с. 9).

Далее академик пишет, что эти стадии или этапы освещались по-разному в разных источниках, и указывает, что «они получились у летописцев и при рассмотрении русской истории», так что в VI в. н. э. еще ничего не говорится об идолах, однако: «…по археологическим данным мы знаем, что идолы у полян и “прочих поганых” (например, у бужан) существовали уже в III–IV вв. до н. э., но летописец, говоря о далекой от него славянской старине, решил привести древние верования своих предков к той схеме, которая изложена в “речи философа”.

Другая периодизация, сделанная по византийским образцам, приведена в Ипатьевской летописи под 1114 годом и принадлежит летописцу князя Мстислава Владимировича, посетившему Ладогу во время постройки там новой крепостной стены» (с. 9). «Автор (летописи. — Н.Г.) выписал фантастическую генеалогию древних царей-богов (приуроченных к Египту, хотя там действует и греческий Гефест). Эта генеалогия богов важна для нас тем, что летописец снабдил их имена славянскими параллелями. Третьим царем после всемирного потопа был “Феофаст” (Гефест) иже и Съварога нарекоша егуптяне». Сварог, очевидно, божество неба, так как индийское «svarga» означает небо; в русских источниках известен и сын Сварога — огонь-Сварожич. В соответствии с этой огненно-небесной сущностью Сварог одарил людей умением ковать металл…

После Гефеста-Сварога два десятка лет царствовал его сын “именемъ Солнце, его же наречють Дажьбогъ”. В этих выписках с комментариями мы видим своеобразную попытку периодизации всей человеческой культуры.

1 я стадия. Люди живут в каменном веке, воюют палицами и камнями, знают лишь групповой брак (“бяху акы скот блудяще”) и до появления Сварога, очевидно, не знают единого бога.

2 я стадия. Эра Сварога. Появилось божество неба и огня — Сварог. Люди познали металл. Устанавливается моногамия и жестокая казнь (сожжение) за нарушение ее.

3 я стадия. Эра Дажьбога. Установилось классовое общество, люди начали платить дань царям, появились богатые и сановитые люди. И, по всей вероятности, в это время в связи с культом Солнца старый счет по лунным месяцам был заменен солнечным календарем из 12 месяцев (“двою бо на десять месяцю число потомъ уведоша”).

Совершенно исключительный интерес представляет третье рассуждение о стадиях языческих верований. Оно важнее двух приведенных выше потому, что построено не на греко-египетских параллелях, а непосредственно относится к славянам» [141,с. 10–11].

«Это — знаменитое “Слово святого Григория (Богословца) изобретено в толцех о том, како първое погани суще языци кланялися идолом и требы им клали; то и ныне творят”. Заменим громоздкое название поучения-трактата кратким условным “Слово об идолах”»…

«Григорий Назианзин (329–390 гг.), константинопольский патриарх при императоре Феодосии I, более известный под именем Григория Богослова, писал в то время, когда христианство со всех сторон было еще окружено разнообразными языческими культами; в этом окружении переплетались греческие античные культы с малоазийскими, египетскими и иранскими (митраизм).

Григорий, как опытный полемист, отобрал наиболее кровавые и мракобесные примеры и противопоставил им бескровность и логичность (с его точки зрения) христианского вероучения» (с. 13).

«Наш автор прослеживает историю того славянского культа, который доставлял наибольшее беспокойство русским церковникам, разоблачению и бичеванию которого писателями XI–XII вв. посвящены специальные поучения, “культа Рода и рожаниц, по отношению к этому культу распределяются остальные, более ранние и более поздние”» (с. 14).

Мы приводим столь обширные цитаты, касающиеся «Слова об идолах», в силу тех соображений, которые не могут не возникать при сравнении славянского язычества с индуизмом. Дело сводится к тому, что в науке до сих пор с точностью не определено время начала изготовления изображений богов как у славян, так и у арьев и других индоевропейцев, и споры по этому вопросу не затихают. Почти все сходятся во мнении, что поклонение, например, «священным» камням в их естественных формах продолжает встречаться и в наши дни, так как их обработка была затруднительна, тогда как дерево было более легким материалом, а поэтому, по всей видимости, наиболее древними идолами были именно деревянные.

В силу того, что этот материал недолговечен, археологи находят лишь небольшое их количество. Полагают, что и арьи могли в своих кочевых кибитках перевозить только легкие деревянные изображения, и в Ригведе говорится о том, что один арья «одолжил» своего Индру другому, прося вернуть его, когда он поможет победить врагов (Ригведа, IV, 24).

Обратимся снова к цитируемой книге Б.А. Рыбакова:

«…Расставим этапы славянского язычества, как они обрисованы в “Слове об идолах”, в хронологическом порядке.

1. Славяне первоначально “клали требы упырям и берегиням” (с. 15).

2. Под влиянием средиземноморских культов славяне “начали трапезу ставити Роду и рожаницам”.

3. Выдвинулся культ Перуна (возглавившего список других богов).

4. По принятии христианства “Перуна отринуша”, но “отай” молились как комплексу богов, возглавляемому Перуном, так и более древним Роду и рожаницам».

Славянские двуглавые идолы

Предложенная в «Слове об идолах» периодизация несравненно важнее и интереснее, чем в «речи философа» или в летописной заметке 1114 г. Она важнее прежде всего тем, что совершенно самостоятельна и не приноровлена ни к библейским, ни к византийским сказаниям; не было периодизации античного язычества и у Григория Богослова. Хронологическая система «Слова об идолах» оригинальна и независима от других источников. Какие же эпохи в развитии славянских религиозных представлений выделяет эта периодизация?

Первая эпоха — поклонение и принесение жертв упырям (упирям) и берегиням. И те и другие поставлены во множественном числе, следовательно, это еще не персонифицированные божества.

«А друзии к кладязем приходяще моляться и в воду мечють велеару жертву приносяще. А друзии огневи (молятся) и камению и рекам и источником и берегыням» (с. 15–16).

Здесь мы снова должны вспомнить о возможности сравнения приводимых Б.А. Рыбаковым примеров славянского язычества с верованиями арьев, принесенными ими в Индию со своих исходных земель и утвердившихся в индуизме.

Если в Ригведе содержатся главным образом гимны, обращенные к богам арийского пантеона, то в 4 й Веде — Атхарваведе, которую называют Ведой заговоров и заклинаний, — сохранены древнейшие формы магических представлений и вера в то, что на духов природы, невидимых, но существующих, можно повлиять словом, несущим в себе силу активного воздействия. Ригведа была «Ведой жрецов», а Атхарваведа в значительной своей части создавалась народом и содержит, кроме гимнов богам, также формулы, выработанные ведунами, колдунами и знахарями.

Эти заговоры и заклинания создавались, видимо, в дорелигиозный период, и этот процесс не прекращался и в эпоху утверждения власти богов — таким образом, есть основания полагать, что содержащийся в памятнике подобный материал во многом древнее Ригведы и начал возникать во времена, когда арьи жили родовыми коллективами и в их религии большую роль играл тотемизм.

Обратим снова внимание на слова Б.А. Рыбакова: «У нас нет данных о внешнем облике берегинь и упырей. Позднейшие сирены с птичьим или рыбьим обличием, вероятно, являются уже некоторым видоизменением первоначальных представлений; об этом говорит и двойственность образа (девушка-птица и девушка-рыба), что являлось попыткой выразить, с одной стороны, родство со стихиями воды и воздуха, а с другой — родство с самим человеком…

Едва ли нам следует создавать научный “словесный портрет” первобытных сверхъестественных сил — обилие теорий по этому вопросу убеждает нас не в непознаваемости явления, а в трудности изложения на современном языке расплывчатой сущности явления. Может быть, следует ограничиться неопределенным (а потому и менее ошибочным) упоминанием “волшебных сил”, неразрывно связанных с магическим отношением к природе… (с. 17–18).

Дива-птица (Индия)

Славянский фольклор отразил в себе множество сведений о том, как надо было обращаться ко всему множеству этих разнообразных духов — но, к великому сожалению всех исследователей, да и поэтов и писателей, эти магические заклинания утрачены в ходе подавления Церковью первобытных веропредставлений народа. В Индии же, где индуизм вобрал в себя все многообразие древних молений, сохраняются разные формы заговоров и словесных обращений к неземным силам».

Подобные заклинания или гимны отражают представления о тех же персонажах, которые причисляются к древнейшим в ряду объектов почитания славян-язычников. В числе таких заклинаний многие направлены против болезней и других бед и в них часто содержатся обращения к необъясняемым в текстах силам (или существам?) с просьбой о помощи и оберегании от зла, которое причиняют силы (или существа?), насылающие несчастья и смерть. Этим же злым существам, выпивающим здоровье и жизнь, даже приносили жертвы, моля их уйти. Их называли общим именем «пишачи».

К злым существам древние арьи относили и вил, что более подробно будет разъяснено ниже при сопоставлении славянских и индусских культовых терминов. Духам всех явлений и фактов природы (воды, огня, деревьев, камней, гор) издревле приносят жертвы, моля их то о плодородии, то об отвращении зла, то о здоровье.

Б.А. Рыбаков, продолжая свой рассказ о том, как были зафиксированы в письменности сведения о древних воззрениях, пишет:

«…Автор “Слова об идолах” и так сказал нам очень много о далекой первобытности предков славян, отказавшись от простого перечисления культов солнца, огня, источников и рощений и т. д. и дав систему воззрений на мир, построенную из трех элементов: 1) силы зла; 2) силы добра; 3) люди, кладущие жертвы тем и другим. Вся эта система построена как бы в одной горизонтальной плоскости земной поверхности с ее почвой, древесами и водами; небо в нее не включено (с. 18)…

…В трехступенчатой периодизации славянского язычества, данной в “Слове об идолах”, мы рассмотрели первую стадию, неизмеримую по ее хронологической протяженности, длившуюся, вероятно, десятки тысячелетий…

О культе Рода и рожаниц наши источники говорят как о повсеместном, устойчивом и неистребимом. Известна даже календарная дата празднеств и пиров в честь рожаниц — 8 сентября, день рождества Богородицы; известно, что “череву работные попы” ради материальных выгод (“откладов”) примирились с бесовской трапезой в честь Рода и рожаниц…» (с. 19–20).

«Культ рожаниц как женских божеств, покровительствующих рождению чего-то или кого-то, должен был быть многозначным, в нем могли проявляться и черты культа общей плодовитости (людей, промысловых зверей, домашнего скота), и культ божеств, помогавших роженицам, и аграрно-магические представления земледельцев о богинях урожая» (с. 21).

На возможности сближения славянского Рода и индусского Рудры мы остановимся ниже, здесь же вернемся к оценке этих существ Б. Рыбаковым, который связывает этот культ с хозяйственными циклами. Подчеркнем то обстоятельство в жизни любого народа, что отправления ритуалов, праздники и многие культовые действия исторически всегда были и остаются привязанными к хозяйственной деятельности человека. Так:

Традиционные символические изображения рожающих женщин: а-д) Индия; е-з) вышивки Русского Севера (рожаницы)

«…Русский автор XII в., пишучи о Роде и рожаницах, подразумевал божества урожая, плодородия земли (может быть, плодовитости скота), так как жертва рожаницам приносилась бескровная — продукты земледелия и скотоводства (с. 22)…

…Очень важным аргументом в пользу того, что рожаницы связаны не с культом предков, а прежде всего с плодородием (или с благополучием через плодородие), является приурочение их годового праздника к празднику урожая — к следующему дню за рождеством Богородицы, т. е. к 9 сентября. К этому сроку завершался обмолот яровых, самой основной и архаичной части славянского хозяйства. К дню рожаниц становились явны итоги всего земледельческого года, страда была закончена, хлеб был уже в закромах, и объем урожая был окончательно известен. Праздник Рождества Богородицы назывался “госпожиным днем”, “госпожинками”, “спожинками”, в названии смешивались представления о Госпоже-Богородице и о завершенном жнитве. Рожаниц чествовали во время “второй трапезы” (т. е. второго пира после Рождества Богородицы) хлебом, кашей, творогом и медом…» (с. 23).

Да, извечная вера в покровительство, любовь и заботу со стороны богинь-матерей, какие бы имена им ни давали, начиная с глубокой древности, настолько неразрывно связана с природными календарными циклами, что язычники с готовностью встретили и приняли культ Богоматери, занявший в православии подобающее ей высокое положение. Можно даже сказать, что в народной вере, в религиозном мышлении простых людей этот культ зачастую выдвигается на первое место. Ее именем освящаются роды (пережиток культа рожаниц), главные ее праздники приходятся на время завершения жатвы: Успенье Богородицы — это прощание с летом, а Рождество Богородицы — встреча осени, т. е. дня осеннего равноденствия. И в этот день была также одержана историческая победа над Мамаем на поле Куликовом, что на долгие века осталось в памяти народной как знак высокой поддержки Пречистой Девой русских воинов. По преданию, Владимирская икона Божьей Матери сопровождала на бой с татарами наших ратников (она была через несколько лет после битвы перенесена из Владимира в Москву).

Равным образом, на дни вероятного (и обычного для северных областей) выпадания первого снега в середине октября — первого чистого покрова черной осенней земли — был определен духовенством и праздник Покрова Богородицы. И не случайно в России насчитывается свыше 200 икон Богоматери, считающихся чудотворными, в том числе известные всем Владимирская, Иверская, Казанская и Тихвинская.

В индуизме с верой в силу рожаниц связаны многочисленные культы богинь-матерей, имеющих одну суть, но тоже носящих разные имена и изображаемых по разным канонам.

Так безошибочно прослеживается вера в обязательное покровительство и помощь рожаниц, т. е. вселенского женского начала, всем живущим, опора и поддержка со стороны неземных сил.

Особую и очень высокую роль отводит Б.А. Рыбаков культу огня, который, как полагают, определил в далекой глубине тысячелетий начало человеческой цивилизации. Б. Рыбаков считает: «Культ огня в самых различных формах дожил до начала XX в. повсеместно. Огонь называют “богом”, “святым огнем”; при вздувании огня читали молитвы. Огонь переносят из старого жилища в новое. В определенных случаях зажигают путем трения новый, “живой огонь”. “Мы почитаем огонь как бога”, — говорили жители Подолии. “Его (огонь) нужно почитать все равно как бога. У нас огонь почитают, так как он может спалить”, — говорили на Полесье…» (с. 33).

Этому культу в цитируемой книге Б.А. Рыбакова отводится немалое место и описываются обряды, связанные с его отправлением. Ниже мы приведем сведения об этом культе в индуизме, здесь же следует указать на выявляемые в среде индусов и славян древние символы магии плодородия, сходные до взаимной неотличимости:

«…На свадебных “молодецких” напевах, на вышитых рукавах рубах, на девичьих головных уборах очень часто встречается один и тот же характерный узор: ромб или косо поставленный квадрат, разделенный крест-накрест на четыре маленьких квадрата или ромба. В центре каждого из четырех маленьких квадратов обязательно изображается небольшая точка. Так как квадрат есть частный случай ромба, то назовем эту композицию “ромботочечной”… (с. 41).

…Связь ромботочечного узора со свадебной обрядностью и с бытом молодой замужней женщины заставляет нас обратить на него особое внимание, так как весь свадебный ритуал пронизан магическим содержанием, и в первую очередь магией плодородия. Общеизвестно, что идея плодородия в свадебной обрядности выступает в двух формах: во-первых, как будущая плодовитость девушки-невесты, а во-вторых, как плодовитость вспаханной и засеянной земли (каравай хлеба, обсыпание зерном, подстилание соломы и т. п.). Женщина уподоблена земле, рождение ребенка уподоблено рождению нового зерна, колоса…» (с. 42).

Полное соответствие этому прослеживается в Индии, что явно указывает на единство представлений арьев и славян, сложившееся на землях Восточной Европы до времени ухода арьев на юго-восток из Прикаспийского побережья, где они к этому периоду уже стали осваивать земледелие, занимаясь им по мере использования земли под посевы на 2–3 года, т. е. во время своих вынужденных задержек при перекочевках со скотом.

Указываемая Б.А. Рыбаковым символика воспроизводится в Индии и в вышивках, и на ритуальной росписи стен, наносимой к дням свадеб и праздников. Б.А. Рыбаков нашел, что указанный ромботочечный узор не идет «далее IV тысячелетия», чем и подтверждает наше предположение о частичном временном занятии арьев земледелием, начавшемся уже во время перекочевок по нашим землям с севера к югу.

Женщины — покровительницы растений и знаки засеянного поля: а, б) древние славяне; в, г) Индия (одинаков ромботочечный узор)

«…Продолжим поиск, так как земледельческой эпохе предшествовал измеряемый сотнями тысячелетий период охотничьего хозяйства со своей особой идеологией, и для нас очень важно выяснить, сохранилось ли что-либо из той отдаленной эпохи в современном нам этнографическом материале…» (с. 50).

Анализируя различные виды символических изображений, Б.А. Рыбаков останавливается на символике, связанной с весенним днем нарастания солнечного света, с тем днем, который в христианстве был введен церковными уставами как день воскресения Христа, т. е. как праздник Пасхи. Красочность этого праздника выражается в Европе раскраской яиц.

«Символика пасхальных писанок связана с магией плодородия во всех ее аспектах. Прежде всего само яйцо является олицетворением начинающейся жизни; растительные узоры и символы аграрного плодородия покрывают писанки; приуроченность обычая (или обряда) катания яиц к весеннему циклу праздников тоже говорит об аграрной магии. Поэтому все сюжеты и композиции на писанках требуют внимательного отношения к ним и тщательной расшифровки…

…Представление о яйце как о микрокосмосе, в котором отразилась Вселенная, восходит к глубокой древности: индоиранские легенды говорят о появлении Вселенной из яйца» (с. 51–52).

Обращаясь вновь к индийскому материалу, вспомним о древней вере арьев в то, что бог Брахма, создавший мир, богов и все живое, сам возник из золотого яйца, образовавшегося в первичном океане из оброненного в его глубины семени некоего извечного надмирного и непознаваемого начала — Великой Первопричины. Воплощением этого начала и стал Брахма, разделивший яйцо на две половины — землю и небесный свод.

В завершение рассмотрения некоторых страниц из указанной книги Б.А. Рыбакова приведем одно из его бесспорных определений, снова напоминающее нам о важности обращения к архаике: «…Глубина народной памяти измеряется десятками тысячелетий. Конечно, нам очень трудно уловить тот исторический момент, когда исчезает содержание того или иного символа и когда начинается бессознательная традиция, сохранение одной внешней формы без знания смысла изображаемого…» (с. 95).

Рождение бога Брахмы из яйца (рис. С. Потабенко)

Рос — рус — русь?

Эй, славяне, что с Кубани,

С Дона, с Волги, с Иртыша…

А. Твардовский

Наука не знает хронологической последовательности разделения древних славян на отдельные этносы, и в том числе до сих пор не определено время появления этнонима «рус/русский», а соответственно и слова «Россия» как названия страны, население которой в подавляющей своей массе пользуется русским языком с некоторыми его диалектными отличиями.

«Вопрос о начале Руси чрезвычайно сложен, общепринятого решения нет и сегодня, но его необходимо вырабатывать, и для этого должны быть сконцентрированы все позитивные научные усилия» [116, с. 7].

Никогда не следует забывать, что в глубине веков и тысячелетий существовала исторически складывавшаяся близость предков славян в пределах единой протославянской общности, а равно и близость их к общности арьев (о чем уже выше сказано достаточно для этой работы). Часто встречаемое в литературе утверждение, что славяне появились, например, на Москве-реке и Оке лишь в начале I тыс. до н. э., является выраженной уступкой финно-угорской теории, о чем повторно здесь говорить не будем.

Историки, к сожалению, под древними славянами и Древней Русью часто понимают лишь период жизни в I тысячелетии н. э., игнорируя до сей поры открытия исторической науки, связанные с началом формирования их культуры и древнейших форм группового самосознания (семейно-родового, а возможно и родо-племенного) в период существования кроманьонцев, который теперь датируют веками последнего межледниковья. Говоря о развитии этнического самосознания, вспомним хотя бы об упоминавшемся выше утверждении Я. Харматты о разделении в областях Центральной России балтов и славян не в I, а в V тыс. до н. э. Процесс этногенеза славян протекал на севере Восточной Европы задолго до этого, и формирование их этнических групп растянулось здесь на много веков до этой даты. И те ассимилятивно-адаптивные процессы, которые протекали здесь в процессе общения с предками других переселявшихся с севера индоевропейцев, отражены и в общих или сходных элементах их языков, и в сохранявшихся доныне обрядах и культовых представлениях, о чем так много сказано в книгах Б.А. Рыбакова, этих «энциклопедиях славянского язычества».

Когда многие историки, пассивно повторяя друг друга, пишут о заселении Русского Севера русскими, якобы пришедшими то с Балкано-Карпатских, а то и со средиземноморских земель, они и не вспоминают (или не знают?) о том, что здесь и реки и местности хранят в себе арья-славянские названия, которые восходят к Ригведе (Приложение III) и Авесте и никак с Южной Европой не связаны. Не вникают они и в то, что орнаментально-знаковая система северных русских хранит в себе множество общих с арьями элементов, как выявлен и ряд сходных и общих черт в славяно-русском язычестве и в религиозных воззрениях древних арьев (обо всем этом будет подробно сказано в нижеследующих разделах). Да, русские широко мигрировали по Восточной Европе и не только уходили со своих северных земель, но и возвращались на них в процессе своих передвижений, да и с самого начала, со времен таяния и исчезновения последнего ледника, расселялись по северным рекам, навсегда оставаясь на освоенных землях, о чем свидетельствуют многие археологические находки хотя бы на Кольском полуострове.

С финнами, а шире — с носителями финно-угорских языков носители русского языка стали входить в контакты, как уже упоминалось, не ранее I тыс. до н. э., и надо отметить, что нигде не зафиксированы враждебные выступления русских против таких людей «не своего языка», как коми, чудь, весь и других племен. Можно предположить, что должны были быть взаимные столкновения из-за земли или охотничьих угодий, но ни в летописях, ни в эпосе нет упоминаний об истреблении славяно-русами этих «не своих».

Русский язык, как и любой другой, прошел этапы частичной взаимной ассимиляции некоторых своих элементов с элементами языков окружающих племен, но никогда не менялся настолько, чтобы быть причисленным к языкам другой группы или другой семьи.

В науке и публицистике давно ставится вопрос о происхождении самого названия Русь, а отсюда и этнонима «русские». Остановимся вкратце на нескольких точках зрения. Следует для начала отослать читателя к статье В. Кожинова «История Руси и русского слова» [89], журнал, в котором она была напечатана, можно легко найти в библиотеках. В. Кожинов писал, что некоторые авторы ссылаются на византийцев, отождествлявших Русь с упоминавшимся в Ветхом Завете мифическим северным народом «рош». Писатель не соглашается с этим, не согласимся и мы. В печати проскальзывали и направленные на огульное осуждение русских «лингвистические» пояснения, что слово «рош» соотносится с глагольным корнем «руш», что говорит якобы о вечной тенденции русских к тому, чтобы «рушить». Не останавливаясь на этом, обратимся к Библии. Так, в книге пророка Иезекииля сказано: «Ты же, сын человеческий, изреки пророчество на Гога и скажи: так говорит Господь Бог; вот Я — на тебя, Гог, князь Роша, Мешеха и Фувала!» (Иез. 38: 2–3). Далее идет описание гибели этого Гога от израильтян. Кто таков этот Гог, не поясняется, как и нельзя понять, что это за места, где он княжил, но эти неясности каждый толкует как хочет, а поэтому видно, что в тексте нет никаких географических указаний на Россию, тем более что в этой главе пророк от лица Бога обещает дать место для могилы Гога — «долину прохожих на восток от моря» (Иез. 39: 11) на территории Израиля. Тут без особых разъяснений становится ясно, что в те века никакие славяно-русы не проникали для описанных массовых военных действий в страны Ближнего Востока. Надо заметить, что встречаются публицисты, развязно производящие и название Москвы от упоминаемого загадочного и до сих пор никем не открытого Мешеха, но здесь обойдем это молчанием. В указанной книге пророка говорится, что этот Гог «в земле Магог», и с ним на войну придут союзники его персы, эфиопы и ливийцы: «И пойдешь с места твоего, от пределов севера — ты и многие народы с тобою, все сидящие на конях…» (Иез. 38: 15). Каждому понятно, что здесь «север» и все эти народы никак нельзя связать со славянскими землями той давней поры, но, возможно, — лишь с какими-то северными соседями древнего Израиля, и указанные Рош, Магог или Мешех к Руси никакого касательства иметь не могли.