Граф М. В. Толстой Рассказы из истории Русской Церкви 17 страница
Если верить сохранившимся памятникам старины, то к числу учеников преподобного Сергия, основавших новые монастыри, должно отнести преподобного Пахомия, Нерехотского чудотворца [47], и блаженного Никиту Костромского [48]. Небесные птицы из дивного гнезда Сергиева залетели и в дикие дубравы вологодские, и на живописные берега реки Обноры, и в непроходимые тундры Белозерского края.
Прежде других учеников преподобного Сергия пришел на берега Обноры преподобный Сильвестр [49]. Он остановился в глухом лесу, водрузил крест, поставил себе келью и "подвизался подвигом добрым и изнурил свое многострадальное тело" [50]. Долго окрестные жители не знали о пребывании отшельника в лесу; но один из них, сбившись с дороги, увидел пустынника, одетого в рубище, который изумлен был появлением человека близ своей кельи и рассказал путнику, что он давно уже живет в пустыни, питается травами и кореньями и не желает, чтобы знали о нем люди. Вскоре затем пришелец этот нарочно посетил подвижника и принес запас хлеба, а вслед за ним начали приходить многие за благословением и Духовными советами. Некоторые пожелали жить в пустыне и с благословения преподобного Сильвестра поставили себе кельи. Таким образом устроился монастырь с деревянным храмом Воскресения Христова. Многолюдное стечение богомольцев, знатных и простых, вынудило любителя пустыни искать себе по временам уединения в дремучем лесу [51]. Преподобный Сильвестр преставился 25 апреля 1379 года; мощи его почивают под спудом в Воскресенской церкви [52] и прославлены многими чудотворениями в XVII веке, а в наше время с середины 1860 года исцеления от гроба его потекли обильною, неистощимою струёй и текут доныне [53].
Вскоре по кончине блаженного Сильвестра воссияло в Обнорской стороне новое пустынное светило. Преподобный Павел, уроженец московский, сын благородных родителей, в ранней юности сделался учеником великого наставника - Сергия. Он трудился несколько лет с безответным послушанием в обители Троицкой, потом провел 15 лет в отшельнической келье в лесу под надзором богоносного Сергия, и жил в нескольких монастырях [54]. Но сердце любителя пустыни жаждало совершенного безмолвия: переходя с одного места на другое, наконец, остановился он в лесу Комельском над речкою Грязовицею и избрал себе жилищем дупло старой липы. В нем дивный Павел прожил три года, славя Бога вместе с пернатыми; они лишь одни вторили пению отшельника в дебрях безлюдных, куда не проникал до него голос человеческий. Здесь пустынник непрестанно молился Господу, питался травой и кореньями и в безмолвии очищал ум духовным созерцанием [55].
По особенному внушению Божию преподобный Павел оставив дупло свое, перешел на реку Нурму, впадающую в реку Обнору, и, полюбив место, сказал: "Здесь покой мой, здесь вселюся!" Построил себе хижину, почти такую же тесную, как и оставленное им дупло, и проводил дни свои в бдении и молитве. Пять дней в неделю оставался он вовсе без пищи и пития; только по субботам и воскресеньям вкушал немного хлеба и воды. При нем поселилось несколько ревнителей благочестия, но еще не было обители иноческой. Однажды в светлую ночь Пасхи преподобный Павел услышал в пустыни своей звон колоколов и увидел свет на том месте, где после была поставлена им церковь Святой Троицы.
Между тем на тех же пустынных берегах Нурмы, в 4 верстах от пустыни Павловой подвизался другой отшельник преподобный Сергий Нурмский, постриженик Афонский. Он пришел с востока в пределы Московские искать просвещения духовного от Радонежского светила. Успев в духовной жизни, Святогорский Сергий с благословения русского Сергия водворился в этой пустыни еще тогда, когда отшельник Павел обитал в дупле липы, как птица, обретшая себе храмину, и горлица - гнездо свое (Псалом 83, ст. 4). Два раза нападали на Сергия разбойники: в первый раз они избили пустынника до полусмерти, но во второй раз были прогнаны силою его молитвы. Когда к блаженному Сергию собралось до 40 подвижников, он поставил деревянный храм Преображения Господня и устроил общежительную обитель.
Услышав о подвигах Павла, Сергий пошел к нему и увидел в лесу, что стая птиц вилась около чудного отшельника; мелкие пташки сидели на голове и на плечах старца, и он кормил их из рук. Тут же стоял медведь, ожидая себе пищи от пустынника; лисицы, зайцы и другие звери бегали вокруг, не враждуя между собою и не боясь медведя. Вот жизнь невинного Адама в Эдеме, владычество человека над тварью, которая вместе с нами стенает от нашего падения и жаждет освободиться в свободу славы чад Божиих! (Рим. 8:21-22).
С духовною радостию узнали друг друга два великих подвижника. Павел избрал себе духовным отцом Сергия, облеченного в сан пресвитерский еще на Святой горе Афонской, и открывал ему все свои помыслы. При частых взаимных посещениях [56] Сергий посоветовал Павлу устроить монастырь на том месте, которое было указано ему в видении. Старцы расстались во временной жизни для свидания в вечной: Сергий стал готовиться к отшествию в Небесную обитель, а Павел пошел в Москву, чтоб испросить благословение на основание монастыря [57].
Возвратясь в свою пустыню, преподобный Павел не нашел уже в живых своего собеседника и духовного отца: преподобный Сергий Нурмский предал Богу чистую свою душу 7 октября 1412 года [58]. Построив деревянный храм Святой Троицы, преподобный Павел учредил общежительную обитель и строго наблюдал, чтобы все в монастыре исполнялось по преданию отцов, чтобы в кельях не было никакой собственности, кроме икон и книг. Он заповедовал на работах соблюдать безмолвие, не носить в монастырь хмельных напитков и рукодельем изгонять праздность. "Нищих не забывайте, - говорил он, - помните, что мы сами нищие и душою, и жизнию". Поручив настоятельство ученику своему Алексию, сам преподобный Павел по-прежнему жил отшельником на горе, в своей келье. Он приходил к братии на молитву только по субботам и дням воскресным. В эти дни разделял он с братией трапезу; но сам вкушал только хлеб с водою и овощами: ни масла, ни молока, ни рыбы он никогда не вкушал. Когда слух о нем распространился, то многие приходили к нему для пользы душевной. Он был доступен для каждого, и для каждого готово было у него живое слово назидания. Он наставлял и словом, и жизнию, узнавал тайные помыслы приходящих к нему, врачевал душевные недуги и утешал скорбящих. Так великий подвижник достиг глубочайшей старости - 112 лет, из которых 50 провел в разных монастырях и 40 лет - в Обнорской. Но дивный старец еще был свеж и бодр, очи его были светлы, сияя кротостию и благодушием, стан не согбенный, борода густая и окладистая, белая, как снег. Пред кончиною он провидел разорение Костромы татарами и преставился 10 января 1429 года [59].
"Возлюбив жизнь безмолвную, преподобный отче, ты удалился от людей, поселился в пустыни и жил со зверями и пернатыми. Ныне пребываешь ты во свете святых. Поминай нас, почитающих память твою" [60].
В стране Белозерской процвели святостию жизни великие подвижники Кирилл и Ферапонт. Оба они были учениками святого Феодора и богомудрого наставника иноков Сергия Радонежского, потому что, пребывая в Симоновской обители, пользовались духовными советами преподобного Сергия.
Первый из них, называвшийся в миру Козьмою, сын благородных родителей и сирота с ранней юности, жил в Москве у родственника своего боярина Тимофея Вельяминова [61] и надзирал за слугами его. Но, не чувствуя расположения к светской жизни, Козьма стремился душою на служение Господу. Он открыл сердце свое преподобному Стефану, игумену Махрищскому, который успел испросить согласие боярина и отвел юношу в Симонов монастырь к архимандриту Феодору. Облекши Козьму в иночество с именем Кирилла, святой Феодор поручил его опытному старцу, а потом назначил ему послушание в хлебне и поварне. По временам посещал Симонов преподобный Сергий и прежде прочих посещал Кирилла в хлебне, где подвижник носил воду, рубил дрова, топил печи и, смотря на пылающий огонь, говорил сам себе: "Смотри, Кирилл, не попасть бы тебе в вечный огонь". Эти смиренные труды Кирилла продолжались 9 лет; потом уважаемый братиею за подвижническую жизнь он был удостоен иерейства; а по возведении святого Феодора на святительскую кафедру в 1390 году назначен архимандритом обители. Кирилл, будучи архимандритом, не изменил образа жизни и в свободное время выходил на работу вместе с послушниками; но посещения богатых и знатных людей смущали смиренный дух подвижника. Он недолго оставался настоятелем и перешел подвизаться на Старое Симоново. И здесь шум города беспокоил любителя безмолвия: преподобный Кирилл молил Богоматерь указать ему место, удобное для спасения души. Однажды ночью читал он акафист Богоматери и услышал голос от Ее иконы: "Иди на Белое озеро, - там тебе место". Вместе с тем Кирилл увидел на дальнем севере прекрасную местность, озаренную светом.
В числе иноков Симонова монастыря был тогда преподобный Ферапонт, уроженец Волока-Ламского, в миру Феодор, из рода дворян Поскочиных. Он тайно ушел из родительского дома, постригся в Симонове, проводил жизнь подвижническую и по временам слушал наставления преподобного Сергия. Незадолго до видения, которого удостоился Кирилл, Ферапонт, связанный с ним узами духовного дружества, был послан настоятелем по какому-то делу в дальнюю Белозерскую сторону. С посохом странническим ходил он по живописным берегам Белого озера, пленился тишиною густых лесов и вынес оттуда жажду уединения пустынного.
Дождавшись возвращения друга, Кирилл спросил Ферапонта: есть ли на Белом озере место, где бы можно было безмолвствовать иноку? Ферапонт отвечал, что там много прекрасных мест. Друзья ушли тайно в пустынную сторону, долго ходили по Белозерскому краю, тогда еще глухому и малолюдному, и взошли на гору Мауру. Здесь леса, луга и воды соединились на огромном пространстве; подошву высокой горы омывают волны озера Сиверского. С одной стороны быстрая Шексна извивается по лугам необозримым, с другой - несколько синих озер разбросано среди густых дебрей.
Здесь преподобный Кирилл узнал прекрасную местность, указанную ему в видении; он пал с усердною молитвой пред иконою Богородицы, которую принес с собой, поставил деревянный крест, и подле него пустынники выкопали себе землянку.
Вскоре Ферапонт ушел далее за 15 верст от Кирилла и поселился между двумя озерами: Пашским и Бородавским, - на красивом высоком месте. Тут он расчистил землю для насаждения овощей и прогонял уныние безмолвия то трудом, то молитвою и бдением.
Между тем преподобный Кирилл более года подвизался в своей землянке, не видясь ни с кем, кроме двух крестьян, которые приносили ему сухой хлеб. После того пришли из Симонова два инока, любимые Кириллом, а вслед за ними стали приходить многие. Преподобный Кирилл увидел, что настал конец безмолвному его уединению; в 1397 году он построил храм в честь Успения Богородицы.
Когда в окрестности распространилась молва, что пришедший из Москвы архимандрит Кирилл устраивает в пустыни монастырь, то соседнему боярину Феодору пришло на мысль, что, верно, архимандрит принес с собою много денег, и он послал слуг своих ограбить его. Но две ночи сряду подходили они к обители и видели вокруг обители ратных людей. Феодор подумал, что, верно пришел кто-нибудь из московских вельмож к Кириллу, и послал узнать, кто такой пришел. Ему отвечали, что более недели, как никого из посторонних не было в обители. Тогда Феодор пришел в чувство и, поспешив в обитель, со слезами исповедал Кириллу грех свой. Преподобный сказал ему: "Будь уверен, сын мой Феодор, что ничего нет у меня, кроме одежды, которую видишь на мне и нескольких книг". Боярин с того времени стал благоговейно уважать преподобного Кирилла.
Когда в обители Кирилловой умножилось число братии, он дал для нее устав общежития и освящал его примером своей жизни. В церкви никто не смел беседовать, и никто не должен был выходить из нее прежде окончания службы. За трапезу каждый садился на своем месте, и в трапезе была тишина. Весьма строго заповедал преподобный Кирилл, чтобы ни при нем, ни после него хмельных напитков не только не пили, но и не держали в обители. Из трапезной каждый молча шел в свою келью, не заходя к другому. Никто не смел получать ни писем, ни подарков, помимо настоятеля, - к нему приносили нераспечатанные письма; без его благословения и не писали писем. Деньги хранились в монастырской казне, и ни у кого не было никакой собственности. Даже пить воду ходили в трапезную: в келье же ничего не держали, кроме икон и книг, и она никогда не запиралась. Иноки старались один пред другим являться как можно раньше к службе Божией и на монастырские работы, подвизаясь не для людей, а для Господа. Когда случался недостаток в хлебе и братия понуждали настоятеля послать за хлебом к христолюбцам, Кирилл отвечал: "Бог и Пречистая Богоматерь не забудут нас - иначе зачем и жить на земле?" - и не дозволял докучать мирянам просьбами о подаянии.
Почти одновременно с Кирилловым монастырем возникла и обитель Ферапонтова. Когда к преподобному Ферапонту стали стекаться любители пустынной жизни, он построил в 1398 году храм Рождества Богородицы и учредил общежитие, но не согласился принять на себя ни священства, ни игуменства. На усиленные просьбы братии, желавшей иметь его настоятелем, старец отвечал: "Не я оградил это место, а Пречистая Богородица: Она и может наставить вас на все полезное". Но преподобный Ферапонт оставался для всех отцом и наставником. Устав обители был во многом сходен с Кирилловским; братия занималась то списыванием книг, то плетением сетей для ловли рыбы. В монастыре была крайняя скудость до того времени, пока князь Андрей Можайский, сын Донского, владевший и Белозерскою страною, не пожаловал новой обители земли и озера и прислал утварь для храма ее.
Друзья, основатели пустынных обителей, приходили друг к другу для духовной беседы. Но в 1408 году им суждено было расстаться: князь Андрей, давно желавший построить монастырь близ Можайска, вызвал к себе преподобного Ферапонта и умолил его принять на себя устроение новой обители. На просьбы князя старец сначала отвечал только слезами, но потом согласился исполнить волю его или, лучше сказать, волю Божию. Он покинул свою пустыню [62] и переселился в Можайск, где при богатых средствах князя скоро устроился монастырь Рождества Богородицы в Лужках, в версте от города. Основатель новой обители пользовался особенным уважением первосвятителя Фотия, который с любовию беседовал с ним о духовной жизни и облек его саном архимандрита. После 18-летнего настоятельства в Можайском монастыре преподобный Ферапонт преставился в глубокой старости 27 мая 1416 года [63].
Приближался уже конец земных подвигов преподобного Кирилла. Господь наградил угодника Своего даром прозорливости и чудотворений: преподобный Кирилл узнавал помыслы приходивших к нему, исцелял больных, умножал молитвою запасы монастырские, щедро раздавая хлеб нищим во время голода; укротил бурю на озере осенением животворящего креста, испросил чадородие Белевскому князю Михаилу и супруге его Марии.
Приближаясь к блаженной кончине, богоносный Кирилл призвал к себе братию, строго заповедал не нарушать данного им устава и сказал рыдавшим ученикам своим: "Не скорбите о моем отшествии: если получу дерзновение у Господа и труд мой будет угоден Ему, то не только не оскудеет обитель моя, но еще больше распространится по отшествии моем, - только любовь имейте между собою". Он блаженно почил на 90-м году своей жизни 9 июня 1427 года [64].
Преподобный Кирилл любил заниматься списыванием книг [65]. После него сохранилась подлинная духовная грамота, писанная на столбце обыкновенной бумаги мелким, четким и красивым почерком [66], и три послания, которые, отличаясь простотою изложения и искренностью благочестивой души, глубоко назидательны. В одном из них, писанном к великому князю Василию Дмитриевичу, чудотворец говорит: "Ты, государь, приобретаешь себе великую пользу душевную смирением своим, посылая ко мне грешному, нищему, недостойному, страстному и чуждому всякой добродетели, с просьбою о молитве. Я, грешный, с братиею своею рад, сколько силы будет, молить Бога о тебе, нашем государе, и о княгине твоей и о детях твоих и о всех христианах, порученных тебе Богом. Но будь и сам внимателен к себе и ко всему княжению, в котором Дух Святый поставил тебя пасти людей, искупленных кровию Христовою. Чем больше удостоен ты власти, тем более строгому подлежишь ответу. Воздай Благодетелю долг твой, храня святые Его заповеди и уклоняясь от путей, ведущих к погибели. Как на корабле, если ошибется наемный гребец, вред от того бывает не важный; если же ошибется кормчий, то губит весь корабль: так, государь, бывает и с князьями. Если согрешит боярин, наносит пакость себе, а не всем; но если согрешит сам князь, причиняет вред всему народу. Слышал я, что у тебя, великий князь, великое несогласие с твоими сродниками, князьями Суздальскими; ты выставляешь свою правду, а они - свою; кровь христиан льется. Осмотрись, государь. Если они правы в чем-либо, уступи им смиренно; если в чем правда на твоей стороне, стой за правду. Если они будут кланяться тебе, Бога ради, государь, окажи им милость, сколько можно, покажи к ним любовь и сострадание, дабы не погибли, блуждая в татарских странах. Никакая власть, ни царская, ни княжеская, не может избавить нас от нелицемерного Суда Божия; а если будешь любить ближнего, как себя, если утешишь души скорбные и огорченные, - это много поможет тебе, государь, на страшном и праведном Суде Христовом".
Благотворителю своему, князю Андрею Можайскому и Белозерскому, богомудрый старец напоминает посланием, что он поставлен от Бога удержать людей от зла в своей отчизне. "Смотри, государь, чтобы судьи судили суд праведно, как пред Богом, не кривя; чтобы не было подлогов и поклепов... Наблюдай, чтобы не было в твоей области питейных домов, - от них великая пагуба людям: крестьяне пропиваются, а души их гибнут... Также пусть не будет у тебя и таможенных сборов, - эти деньги неправедные. Пусть не будет в твоей вотчине ни разбоя, ни воровства. Если не уймутся от злого дела, вели наказывать, кто чего стоит. Унимай подчиненных твоих от скверных слов и брани, - все это гневит Бога. Если не потщишься управить всем тем, взыщется на тебе, потому что ты - властелин над своими людьми, поставленный Богом. Не ленись сам давать управу крестьянам; это вменится тебе выше поста и молитвы. Удерживайтесь от пьянства. Подавайте по силе милостыню. Вы часто не можете поститься и молиться ленитесь: пусть же милостыня восполнит недостатки ваши".
Звенигородского князя Юрия Дмитриевича преподобный Кирилл утешал в скорби о болевшей супруге и по смирению своему просил, чтобы князь отложил намерение приехать к нему в монастырь. "Знаю, государь, - писал старец, - что по грехам моим выйдет из того искушение, если поедешь ко мне. Извещаю тебя наперед, что нельзя тебе видеть нас: оставлю монастырь и уйду, куда Бог наставит. Вы думаете, что я тут добрый, святой человек. Нет! Истинно я всех грешнее и окаяннее и исполнен срама. Не удивляйся сему, князь Юрий: слышу, что ты сам читаешь и знаешь Священное Писание и понимаешь, какой вред происходит от человеческой похвалы, особенно для нас слабых. Был у нас брат твой, князь Андрей; но здесь его вотчина, и нам нельзя было не отдать поклона своему государю. А твоей вотчины здесь нет. Если поедешь ты сюда, все люди станут говорить: для Кирилла поехал князь" [67].
Знаменитая Лавра чудотворца Кирилла [68] и по преставлении его долго и неослабно соблюдала устав своего основателя; она почиталась основным камнем иночества для всего севера Русской земли и воспитала в недрах своих многих дивных подвижников, которые разошлись по крайним пределам севера и светили миру из пустынных своих обителей, как яркие звезды во мраке ночи.
Не всех духовных чад великого отца нашего Сергия могли мы исчислить в нашем кратком рассказе: имена и деяния многих из них известны единому Богу, Которому посвятили они многотрудную жизнь свою. На духовном потомстве заступника земли Русской сбылось обетование, дарованное ему в дивном видении; птенцы гнезда его свили свои пустынные гнезда, и бесчисленное множество прекрасных птиц Божиих наполнило собою дебри и тундры сурового севера, поморье и острова Ледовитого моря [69].
ПРИМЕЧАНИЯ
[1] "Русские Святые", под 17 ноября, примечание 118.
[2] Житие преподобного Никона, составлено высокопреосвященнейшим митрополитом Филаретом.
[3] "Бысть имя его (Никона) яко священие некое обносимо". Рукописное житие преподобного Никона. Лаврская Библиотека, № 692, л. 177.
[4] Князь Иоанн Михайлович Тверской, несмотря на недавнюю борьбу отца своего с Донским, не хотел быть изменником и не присоединился к Эдигею.
[5] Князь Владимир Андреевич Храбрый скончался в 1410 году с доброю славой князя мужественною, любившего отечество более власти. Он первый отказался от древних прав старшего в роде и был между князьями русскими первым дядею, служившим племяннику. В духовной записи, при которой был свидетелем преподобный Никон Радонежский, он поручает жену и детей великому князю, делит удел свои между сыновьями и вменяет им в обязанность "служить" Василию и детям его.
[6] Служба преподобному Никону в ноябрьской книге Минее 1646 года.
[7] В Лавре сохранились богослужебные книги преподобного Никона: Евангелие, Служебник и Октоих от 4-го до 8-го гласа, также списанные при нем Диоптра Филиппа пустынника, Лествица с 44 главами Григория Синаита и поучения аввы Дорофея (Описание Сергиевой Лавры, с. 41, 42, 152 и 155).
[8] Мощи преподобного Сергия почивают открыто в Троицком соборе Лавры, построенном преподобным Никоном из белого камня, в серебряной позолоченной раке, устроенной царем Иоанном. Эта рака опущена в другую, также серебряную, которая, равно как решетка и сень на столпах, вылиты из серебра усердием императрицы Анны.
[9] Над могилою преподобного Никона построен около 1560 года каменный храм во имя его. Мощи преподобного Никона почивают здесь под гробницей, покрытою серебром. Рака великого Сергия отделяется одною каменною стеной от раки ученика его. Память преподобного Никона установлено чтить повсеместно на Соборе 1547 года, но служба ему написана была Пахомием Логофетом почти за сто лет ранее по воле святого митрополита Ионы.
[10] Преподобный Роман в рукописных святцах поставлен в числе святых. Монастырь его был постоянно приписным к Сергиевой Лавре и упразднен в 1764 году, причем монастырские храмы обращены в приходские заштатного города Киржача, Владимирской губернии, Покровского уезда. У южной стены Древнего Благовещенского храма в особой палатке почивают под спудом мощи преподобного Романа; на медной гробнице вычеканены тропарь и кондак (Владимирские губернские Ведомости, 1864 г., № 30).
[11] Московский Спасо-Андрониковский монастырь имел 1674 души крестьян, а ныне положен во втором классе. Близ него, на прежней Нижегородской дороге, доныне стоит часовня, поставленная, по преданию, на том месте, где преподобный Сергий после продолжительной беседы с Андроником простился с ним и пошел в Нижний Новгород по поручению митрополита Алексия.
[12] Исследования о времени кончины преподобного Андроника можно найти в Описании обители его, составленном в 1865 году, приложение, с. 3-6. Преемник его преподобный Савва скончался около 1415 года. Мощи двух первых игуменов Спасской обители почивают в главной церкви ее под спудом.
[13] Иконы, писанные блаженным Даниилом и Андреем Рублевым, пользовались большою известностию с XV века и до нашего времени. Эти знаменитые иконописцы расписывали Благовещенский собор в Московском Кремле и Успенский во Владимире. Из числа сохранившихся образцов их кисти особенно замечательна храмовая икона в Троицком соборе Сергиевой Лавры.
[14] Духовная грамота преподобного Иосифа Волоцкого, слово 10. Рукопись Синодальной Библиотеки, № 25. Русские Святые под 12 июня. Блаженный Даниил иконописец и Андрей Рублев, спостник его, в старинных святцах поставлены в числе святых. Они скончались в 1426 году и погребены в Андрониковском монастыре.
[15] Ковженский Николаевский монастырь в 40 верстах от города Белозерска, в устье реки Ковжи, впадающей в Белое озеро Строение в нем было все деревянное. По ветхости и бедности он упразднен еще до учреждения штатов (История Российской Иерархии, ч. VI, с. 548).
[16] Борисоглебский, что на Устье, второклассный монастырь замечателен по громадным постройкам конца XVI и начала XVII века. Каменная ограда до 15 аршин вышиною, а в окружности около версты, с 14 башнями и множеством бойниц; огромные храмы, высокая одноярусная колокольня - все это напоминает прежнее богатство обители, теперь давно уже обедневшей. Мощи преподобных Феодора и Павла почивают под спудом в построенном ими соборном храме монастыря. Сведения о них взяты из древнерукописной повести (Библиотека Сергиевой Лавры, Сборник под № 20).
[17] Эта пустынь была приписною к Сергиевой Лавре и давно уже упразднена (Описание Лавры, с. 164. История Иерархии, III, с. 688).
[18] Обитель Рождественская на Симонове первоначально стояла у большой дороги. Блаженный Феодор, уклоняясь от шума, перешел несколько далее, в тихое и лесное место, поставил себе келью и подвизался безмолвно. Скоро собрались к нему иноки на новое место: игумен построил здесь церковь Успения Богородицы и кельи для братии, при благотворительной помощи боярина Григория Ховрина, родоначальника Ховриных и Головиных. Так возник новый Симонов монастырь, стоящий теперь в числе первоклассных ставропигиальных, а старое Симоново осталось усыпальницею иноков.
[19] В Ростове святой Феодор основал женский монастырь в честь Рождества Богородицы. Занимаясь в свободное время искусством иконописания, он написал для этой обители икону Богородицы, которая и теперь там сохраняется (Святыни Ростова, изд. 3-е, с. 80).
[20] Мощи святого Феодора почивают под спудом в Ростовском Успенском соборе, у южной стены. Память его благоговейно чтили еще в XV веке.
[21] Так называется Мефодий в древнем тропаре.
[22] Николаевский Песношский, или Пешношский, монастырь находится в Дмитровском уезде, расстоянием от Москвы в 80, а от Дмитрова в 15 верстах. Он отличается особенною продолжительностию Богослужения. Пение употребляется единственно столповое (знаменное). Общежитие полное; странноприимство образцовое. О времени основания монастыря указано в описании его, составленном К. Ф. Калайдовичем (с. 8).
[23] Оттого обитель прозвалась Пешношскою, а речка под стенами ее, впадающая в реку Яхрому - Пешношею.
[24] Эта местность и теперь называется "Беседою". Здесь стоит часовня, посвященная Предтече. Место первоначального уединения блаженного Мефодия в лесу поддерживается в памяти другою часовнею, которая называется Мефодиевою, в 1 версте от обители.
[25] Мощи преподобного Мефодия почивают под спудом в церкви святого Сергия и Мефодия, построенной над могилою его в 1732 году. Медная позолоченная рака с иконою на кипарисной доске сделана в 1801 году. В монастыре сохраняется посох и деревянный потир преподобного Мефодия.
[26] В Синодальной Библиотеке сохранилась книга Николая Черногорца, писанная в 1381 году по благословению игумена Афанасия в обители его.
[27] Один из учеников Афанасия, списавший в Царьграде в 1392 году сборник, говорит в послесловии: "Сию книгу писал я но благословению и совету моего старца, священночестнейшего между иноками, кир Афанасия, бывшего прежде начальником общежития и братии в монастыре на Высоком. Рассмотрев жизнь рассудительным умом своим, оставил он монастырь и все, что было дорого ему: родных, знатных знакомых - и удалился в Константинополь; здесь пребывает он как один из убогих; забывая все земное, печется только о будущем". В Румянцевском Музее есть копия этого послесловия в Сборнике XVI века под № 360, л. 422.
[28] В 1401 году преподобный Афанасий прислал в свою обитель списанный (а может быть, и переведенный им) церковный устав, с которого снято потом много списков в России. Он прислал также несколько икон Византийского искусства, которые и теперь целы в Высоцком монастыре.
[29] О преподобном Афанасии сказано в летописи: "Бога ради остави (Афанасий) игуменство и отъиде Царьград и купи себе тамо келью, и поживе в молчании со святыми старцы, и тако в старости глубоце преставися ко Господу" (Никоновская Летопись, IV, 39).
[30] В рукописных святцах сказано об Афанасии младшем: "Преподобный Афанасий, игумен Высоцкого Зачатского монастыря, иже Серпухове, новый чудотворец, ученик преподобного Афанасия, дивного ученика преподобного Сергия, что после был в Царьграде и тамо преставися".
[31] История Русской Церкви преосвященного Макария, IV, 188.
[32] В рукописных святцах сказано: "Преподобного Сергия ученицы преподобнии отцы, Савва и Леонтий, начальницы быша Стромынскаго монастыря благословением Сергия чудотворца". Из последних слов видно, что оба они были поставлены самим Сергием. Со времени основания Стромынского монастыря до преставления преподобного Сергия протекло 13 или 14 лет; должно полагать, что Леонтий недолго был игуменом и выбыл куда-либо в другой монастырь, а Савва был его преемником в управлении обителью, в ней скончался и погребен. Святостию жизни он более прославился, чем Леонтий, и потому имя его в списке учеников Сергиевых поставлено выше Леонтиева, и чтилось в XVII веке. На месте Стромынского монастыря стоит теперь село Стромынь на дороге Стромынке, лежащей между Ярославскою и Владимирскою шоссейными дорогами. Там подле древнего Успенского храма, в особой часовне, починает под спудом преподобный Савва Стромынский, который на иконах изображается кривым, с закрытым правым глазом.
[33] Местность монастыря Дубенского, упраздненного в 1764 году, на границах Владимирской и Тверской губернии, в Александровском уезде, на берегу реки Дубны, в пустоши Шавыкиной, принадлежащей ныне помещику П. П. Аксакову, находится остров длиною, от севера к югу, около 2 верст, шириною до 200 сажен, образуемый с северной стороны речкой Дубенкою, вытекающей из реки Дубны, с востока - самою Дубною, с юга - речкою Ватраскою, а с запада - речкою Быстрицею. Здесь на холме, близ берега Быстрицы, под тенью нескольких вековых сосен, видны следы гряд, высохший прудок, несколько могил, обросших травою, и две часовни на месте прежде бывших храмов Успенского Дубенского монастыря; в одной из них сохраняются обветшалые иконы, а другая стоит уже в развалинах. Сюда ежегодно приносится из Спасо-Кубежского погоста чудотворная Иверская икона Богородицы, которая прежде стояла в церкви бывшего здесь монастыря (Моя статья: "Несколько слов об Успенском Лубенском монастыре", в Чтениях Московского Исторического Общества, 1860, 1 отд. 1, 45-50).