Глава 4. двадцать пи дюймов 4 страница
Холодная вода помогла успокоиться окончательно, и Гермиона попробовала подвести итог разговору со Снейпом как можно практичнее и без эмоций. Во-первых, он проговорился, что при определенном раскладе он сможет прожить больше двадцати четырех дней, а не одиннадцать, как утверждал раньше. Что для этого требуется он не сказал и скажет уже вряд ли, но она может попытаться выяснить все сама. Поискать информацию о браслетах и о том заклинании, которое считала собственным изобретением. Снейп будет против, значит, придется искать тайком. Врать она умеет плохо, поэтому ложных предлогов для отлучек лучше не придумывать. Зато она может тратить около получаса на поиски нужной книги всякий раз, когда идет к эльфам за едой - не ждать на кухне, а подняться в запретную секцию библиотеки. А это уже какой-никакой план. Лучше, чем ничего.
Она какое-то время бесцельно слонялась по комнате, а потом постучалась в лабораторию. Гермиона не знала, запер ли Снейп дверь, но входить без спросу не хотелось. Он не откликнулся, и Гермиона постучала снова.
- Что-то случилось, мисс Грейнджер?
Снейп распахнул дверь так неожиданно, что Гермиона вздрогнула.
- Нет, просто... Можно, я посижу в лаборатории? Я не буду мешать.
- А что, за окнами ночь и гроза? - усмехнулся он, пропуская Гермиону внутрь.
- Хуже. Солнечный день и ни одного Зельевара, за работой которого можно было бы понаблюдать хотя бы молча.
Снейп хмыкнул, но ничего не ответил, и Гермиона устроилась на высоком стуле напротив разделочного стола. Наблюдать за отточенными движениями Снейпа было приятно, размеренный стук ножа успокаивал, ему вторило тихое побулькивание заготовки для зелья в котле, и Гермиона даже пожалела, что не напросилась сюда раньше. Снейп сосредоточенно отмерял характерно поблескивающий порошок из сушеного серебристого мха, и Гермиона невольно залюбовалась. Она не пыталась обмануть себя, что пришла сюда сейчас учиться, хотя наверняка же рассчитывала на пару мастер-классов, когда прежде думала о времени после обряда. Гермионе хотелось почувствовать, убедиться лишний раз, что он все еще жив – так было проще надеяться на лучшее, но вот того, что будет смотреть на него, как на Локхарта, не ожидала.
Он понял этот взгляд по-своему и стал пояснять свои действия, не отрываясь от работы. Голос его звучал негромко и в такт движениям, словно постукивание ножа по разделочной доске задавало особый ритм, который не стоило нарушать ни при каком раскладе. Снейп говорил что-то об угле наклона ножа и оптимальном размере кусочков ингредиентов, о том, как форма нарезки влияет на свойства и связана со временем варки. Гермиона пыталась запомнить это, не вникая – внимание ее было приковано к самому голосу, интонациям и жестам, которыми Снейп сопровождал свои слова.
Но когда он сказал, что пора сходить к эльфам за обедом, Гермиона с трудом сдержалась, чтобы не кинуться к выходу, как отпетый двоечник с нудного урока Истории Магии. Снейп наверняка принял бы это на свой счет, а обьяснять ему истинные причины спешки Гермиона хотела меньше всего.
Гермиона ничего не успела найти за те полчаса, что требовались эльфам для приготовления обеда, но она не отчаивалась – впереди было еще несколько дней. Но вот когда отведенный Снейпом самому себе срок стал подходить к концу, она запаниковала. Шел уже девятый день после проведения обряда, ядовитое зелье должно было быть готово уже завтра к вечеру, а она так ничего и не нашла, хоть и перерыла в спешке все книги в запретной секции. В голове не укладывалось, что завтра все закончится – и неспешные разговоры под работу в лаборатории, и взаимные подколы, и его удивительно точные движения, и хрипловатый голос, и...
Она глубоко вздохнула и взяла горсть порошка для каминной связи – сейчас еще рабочий день, Гарри должен быть у себя в кабинете и наверняка он уже узнал, когда им завтра ждать министра. Лучше бы вечером. А еще лучше не завтра, а послезавтра. Или после-послезавтра. Но Гарри сказал, что министр приедет часов в одиннадцать утра, а значит времени уже совсем не осталось.
После разговора Гермиона подошла к окну и уставилась в ясное небо. Ни облачка. Пусто, как у нее в голове. Ни одной зацепки она так и не придумала, а „просто подождать“ Снейп ни за что не согласится: он сказал, что скоро он не сможет сдержать натиск темной магии, она захлестнет его и погасит разум. То, что промежутки времени его „свободы“ стали больше, а боль в их конце стала накатывать резче и сильнее – самый верный симптом.
Гермиона провела рукой по книгам на полке директорского шкафа. Словари, История Хогвартса, старинное издание Истории Магии, несколько новеньких учебников, альбомы с колдографиями... Неожиданно она почувствовала тепло, обволакивающее и липкое. Она пригляделась к полке, по которой прежде скользила взглядом, не задумываясь, и заметила, что книги на ней стоят в два ряда. И какая-то из спрятанных от посторонних глаз книг явно пыталась привлечь ее внимание, манила и обещала что-то непривычное, непонятное. Гермиона вытащила толстую книгу в темно-бордовой кожаной обложке, и книга словно затрепетала в ее руках, зашелестела хрупкими страницами и дохнула приторно-сладким запахом, заставившем Гермиону поморщиться. Даже не успев прочитать название, она поняла главное: эта книга определенно по темной магии. И именно та, которую она так лихорадочно искала все эти дни.
И каким же опасным может оказаться этот темно-бордовый фолиант, если хранится он в директорском кабинете, заставленный другими книгами? Не на виду и даже не в запретной секции, а именно здесь.
„О власти, обладании и прочих страстях человеческих“ гласило название, выведенное старинной вязью. Гермиона собралась с духом, чтобы открыть, наконец, книгу, но та распахнулась сама.
Гермиона листала страницу за страницей, и ее бросало то в жар, то в холод от прочитанного. Наверное, Беллатрикс тоже читала такую же книгу когда-то. Или эту же самую. И знала, что те браслеты создал не Гриндевальд, знала, что их использовали прежде и создали именно для этого обряда. Для обряда, который Гермиона провела над Снейпом.
В книге подробно описывалось, почему действие обяда необратимо и что испытывает жертва на каждом этапе. Что можно использовать, чтобы причинить жертве более сильную боль, а что будет неэффективно. Что поможет быстрее сломать волю, а что лишь ускорит смерть.
Гермиона дважды перечитала кусок о том, что теперь предстояло Снейпу, и отложила книгу в сторону, чтобы придти в себя. Ей стало ясно, почему он говорил о двадцати четырех днях. Она даже поняла, почему он не хотел говорить ей правду, но... Но это же глупо! Не такая уж это высокая цена, чтобы выторговать у судьбы еще 7 раз по 44 часа – это же почти 13 суток!
Гермиона встряхнула головой - ей померещился вкрадчивый голос книги, нашептывающий ей не отступать от своего решения. Тем более, сопротивляться он уже не сможет. Надо настоять на своем, заставить принять свою волю, подавить и растоптать, подчинить и уничтожить.
Она захлопнула книгу и поставила обратно на полку. Вздор! Это решение ничем не навредит Снейпу, напротив – подарит ему почти две недели жизни. Две недели, которые он может провести в свое удовольствие. И если уж нельзя обратить процесс, то две недели это лучше, чем ничего. Должен же он это понять...
Когда Гермиона спустилась в комнаты Снейпа, он был не в духе, носился смерчем по лаборатории в поисках какого-то зелья. Гермиона решила перенести разговор о книге на потом - в таком настроении Снейп вряд ли на что-то согласится. Он, наконец, заметил ее и замер. Пара минут прошли в напряженной тишине – Гермиона чувствовала, что он взбешен, но не могла понять, почему.
- Вы... Вы на что-то злитесь, мистер Снейп? Что-то случилось?
Гермиона мысленно выругалась – ее голос прозвучал слишком пискляво и испуганно, словно ей, и вправду, было чего бояться.
- Нет, - рявкнул в ответ Снейп. - Выметайтесь отсюда. Я в порядке.
Гермиона поежилась и сделала шаг назад. Но почему он в такой ярости? Чем она ему тут помешала? Да, она вчера наводила порядок в шкафах, но ведь он наблюдал за всем этим очень внимательно, словно хотите удостовериться, что она не выкинет редкие травы и не наполнит склянки мусором. Может, он вчера слишком отвлекся на то, чтобы проследить за ней, и что-то упустил в приготовлении зелья? Но это не беда, если остаются еще две недели. Да, придется варить все заново, но...
Под туфлей хрустнули осколки, и Гермона машинально посмотрела вниз. Разбитый пустой пузырек из под какого-то зелья. Стоп. Она точно знает, из-под какого именно - вчера она уничтожила испорченное содержимое пары дюжин таких пузырьков вместе со множеством других просроченных зелий и все удивлялась, почему мадам Помфри не проверяла тут ничего все эти годы. Снейп пояснил ей тогда, что Помфри и Макгонагал наверняка опасались скрытых защитных заклинаний на дверях лаборатории, опасались, что упустят что-то. А склянки с зельями не стоят человеческих жизней, какими бы качественными ни были бы эти зелья.
Гермионе почудился тот самый приторный запах, что исходил от темно-бордовой книги. Но в лаборатории так пахнуть нечему... Просто мерещится от напряжения перед разговором со Снейпом.
Она снова посмотрела вниз, на осколки. Охлаждающее зелье, которое варили для тех старшекурсников, что не желали ни на что отвлекаться в период экзаменов. Ни на что и ни на кого. Но Снейп же наверняка знает, что никакими зельями последствия обряда не затормозить ни на минуту. И, тем не менее, он пытался прибегнуть к этому способу? Неужели ему становится хуже гораздо быстрее, чем они рассчитывали?! Наверняка. И ведь он сказал, что с ним все в порядке, совершенно невпопад – Гермиона спросила тогда лишь, что случилось и на что он злится, а не про его самочувствие. Значит... значит разговор откладывать нельзя.
- Мисс Грейнджер, ну сколько раз вам нужно повторить, чтобы вы услышали?! Вон отсюда! Сейчас же!
Лицо Снейпа было бледнее обычного, глаза горели, и Гермиона снова почувствовала приторный запах, словно кто-то забыл в углу комнаты ароматную палочку. Снейп все равно не станет слушать, какие бы доводы она ни привела. Только разозлится сильнее. И все испортит. Книга права, он ничего не понимает, он сам запутался во всем случившемся – к чему им сейчас его согласие? Ведь можно настоять на своем и так, поставить его перед фактом – разве он сможет сопротивляться?
Гермиона улыбнулась и шагнула вперед. Приторный запах вдруг показался ей даже приятным, в памяти всплыли советы книги, какое зелье можно использовать для закрепления эффекта. Уговорить, заставить его выпить прямо сейчас зелье Сна без сновидений, безобидное в любом другом случае, и он уже не посмеет и шагу в сторону сделать без ее позволения, а о спорах насчет правильности выбора и речи не будет...
Вздор! Гермиона встряхнула головой, отгоняя непрошенные советы – не этого она хочет, совсем не этого. Пусть спорит и злится, но остается самим собой. А она уж как-нибудь попытается убедить в своей правоте просто своими словами. Он поймет. Не сразу, но поймет. Тоже сам, а не в дурмане от зелий. Две недели жизни – это много. И цена не так уж и высока. Только говорить о ней сейчас лучше не надо, лучше просто действовать.
Она подошла к Снейпу и взяла его за руку:
- Послушайте, я...
Гермиона не договорила, напуганная тем, как резко он переменился - бувально за несколько мгновений взгляд у него остановился, с лица исчезло всякое выражение, только глаза блестели, словно от жара. Значит, просчитались они со временем капитально – такая сильная реакция на прикосновение могла бы быть только в самом конце, когда ему оставалось всего несколько часов до полной потери контроля над собой и безо всяких действий с ее стороны. А сейчас говорить о потере самого себя глупо, утрата самоконтроля будет короткой, как только его тело получит то, что темная магия сделала для него жизненно необходимым и мучительно-желанным, к Снейпу снова вернется способность мыслить самостоятельно. Разве он сам не будет рад, если болезненное состояние прекратится хотя бы на 44 часа? А после этого срока она наверняка сумеет убедить его на следующую отсрочку. 7 раз по 44 – это хоть что-то...
Снейп шагнул к ней ближе, и Гермионе стало не по себе – а вдруг она не справится с ним, вдруг... Она нервно обернулась на заставленый склянками стол, на дозревающий в котле яд и на лежащие на полу осколки. Ей почудился ехидный шепот книги, что лучше бы заставить его выпить зелье Сна без сновидений – пока не поздно.
Гермиона поежилась. Нет, только не это. Такое он бы ей не простил. И так все слишком напоминает Империо. Не исключено, что изобретения этих двух заклинаний как-то связаны – кое-что общее в структуре магических потоков там есть. Эти мысли помогли Гермионе взять себя в руки, и она стала медленно отступать к выходу из лаборатории, не выпуская руки Снейпа и стараясь не делать резких движений.
Снейп не сопротивлялся, какое-то проявление собственной воли возникло лишь однажды, когда она выпустила на мгновенье его руку, чтобы перехватить ее поудобнее: закончить свое движение она не успела – он сам схватил ее за руку так крепко, что и не вырваться. Гермиона отстраненно подумала, что на запястье наверняка останутся синяки и придется завтра как-то объяснять Гарри их происхождение.
Когда они добрались до спальни, хватка Снейпа ослабла, будто он понял, почувствовал, что сбежать Гермиона уже не попытается, а после поцелуя он и вовсе разжал руку, не пытаясь удерживать Гермиону силой. Она не помнила, как и когда они освободились от одежды, все потонуло в удовольствии от его прикосновений. И в обиде, что блеск в его глазах – лишь лихорадка от обряда, что лицо его больше похоже на застывшую маску, что вся его страсть – лишь болезненная реация на темную магию. Гермионе хотелось не думать вовсе, забыть о том, что со Снейпом придется как-то обьясняться, и что он наверняка будет злиться из-за происходящего. Не думать оказалось легче, чем она смела надеяться – любовником Снейп оказался куда более умелым, чем Рон. В памяти всплыли слова о Снейпе, которые приписывали Волдеморту во время Битвы, что у Снейпа было немало женщин из Упивающихся Смертью. И это была самая последняя более-менее связная мысль.
Когда к Гермионе вернулась способность думать не только о собственных ощущениях, ей захотелось нырнуть с головой под одеяло, спрятаться и не высовываться наружу. А еще лучше – сбежать в ванную и переждать там основную бурю. Она осторожно передвинулась к краю кровати, но тут же замерла – Снейп тоже пришел в себя.
- Я же ясно сказал вам, мисс Грейнджер, чтобы вы выметались из лаборатории и не испытывали судьбу. Почему вы ослушались?
Голос Снейпа звучал тускло и безжизненно.
- Потому что... я решила, что так будет лучше.
- Ну и как, довольны результатом?
Гермиона почувствовала, что краснеет. Она заставила себя повернуться к Снейпу, чтобы он не решил, будто она избегает его взгляда. Но Снейп на нее и не смотрел – он уставился в потолок, лицо его было по прежнему безразличным – как и тон, которым он задал вопрос.
Пока она думала, как лучше ему ответить, Снейп продолжил:
- Мисс Грейнджер, извиняться за случившееся я не буду. Я не один раз повторил тогда, что вам надо убираться из лаборатории. Вы знали о... возможной нестабильности моего состояния. Но почему-то решили, что вам виднее и что ваше общество мне вдруг необходимо. Хотя я четко сказал обратное. Ну какого гиппогрифа вам взбрело в голову, что мне станет лучше, если вы возьмете меня за руку?
Гермиона растерялась. Она ждала обвинений в том, что сама приняла решение за обоих. Да, она была не права и списывать все это на влияние книги было бы нелепо – она же не наивная дурочка и знала, какую книгу берет в руки и какие могут быть последствия.
- Но я и не прошу ваших извинений, - выдавила из себя Гермиона, - и... я ведь не сделала вам еще хуже? Я не думаю, что книга меня обманула, но...
- Какая еще книга, мисс Грейнджер?
Она вздохнула и стала объяснять, почему поступила в лаборатории именно так, а никак иначе. Гермиона понимала, что тараторит, как всегда, когда нервничает, но заставить себя говорить медленнее не удавалось.
Снейп слушал ее не перебивая, но по лицу его невозможно было понять – злится он на нее или согласен с ее решением. Гермиона говорила о найденной книге, о том, что было бы неправильно отказываться от двух недель жизни, и что зря он не сказал ей обо всем с самого начала. И что ей очень жаль, что все так вышло, но две недели – это лучше, чем ничего.
На последнюю фразу он все-таки отреагировал:
- Мисс Грейнджер, я не домовой эльф, чтобы меня жалеть. Тем более, такими подачками. Не стоит. И что такого для меня в этих двух неделях? Проверить, не создали ли вы с остальными гриффиндорцами какую-нибудь аномалию в Визжащей Хижине, я вполне успел бы завтра после обеда. Не думаю, что там что-то случилось, но если и случилось – мне этого все равно не исправить. Ни за две недели, ни за два года.
- Но это не подачки, это... я просто хочу, чтобы вы прожили еще хотя бы две недели!
Снейп криво усмехнулся:
- Чувство вины – плохой советчик. Особенно, если вы в последствиях обряда не виноваты. Мисс Грейнджер, вы зачем-то вбили себе в голову, что вы в ответе за случившееся. Я говорил это прежде и повторяю снова – вашей вины в этом нет. Рано или поздно вы это поймете. И тогда вам самой станет мерзко от того, на что вы сейчас пошли. Я хорошо представляю себе ваш типаж – вы слишком прямолинейны и упрямы, чтобы торговать собой из-за карьеры или денег. Из-за какой-то мифической идеи – возможно. Но тем хуже будет вам, когда вы в своих идеях разочаруетесь. А это неизбежно.
- Вы считаете себя не человеком, а идеей? - переспросила Гермиона растерянно.
- Я считаю, что ваша идея таких подачек из жалости – глупость.
- Но это не подачки и не жалость! - воскликнула Гермиона. - Почему вы напрочь отметаете, что мне просто хочется, чтобы вы продолжали жить? И что это не „торговля“, как вы изволили выразиться.
- О да, на самом деле это любовь до гроба. Хорошая попытка, мисс Грейнджер. Мне понравилось.
Гермиона медленно досчитала до сорока четырех. Снейп начал язвить – это уже неплохо, значит приходит в себя.
- Нечем крыть, мисс Грейнджер? Или сообразили наконец, каких дров наломали и что вам с этим еще жить и жить? Представляю, как отреагируют Поттер и Уизли, если узнают.
Гермиона снова сосчитала до сорока четырех. Он воспринял паузу по-своему и продолжил примирительным тоном:
- Извините. В вашу личную жизнь я вмешиваться не собираюсь. И, уж тем более, что-либо комментировать Поттеру с Уизли. Но это не меняет того, что я считаю ваш поступок глупостью. Причем даже не гриффиндорской. Хаффлпаффской. И чем лучше вы выкинете всю эту чушь из головы и постараетесь обо всем забыть, тем лучше. Для всех.
- Вы... вы настолько против такого решения потому, что я вам совсем не нравлюсь? - Гермиона наконец решилась спросить то, что волновало ее сейчас больше всего. - Или потому, что для вас не существует других женщин, кроме Лили? Но вы же были с другими. И не раз, насколько я могу судить о вашем опыте с... моей стороны.
- Поймите, я уже давно не подросток, которому можно задурить голову красивыми словами. Впрочем, я и в юности вполне трезво все оценивал. И свой опыт, и его цену, - он скривил губы. - Думаете, мало было ведьм вреди Упивающихся, которые хотели пробраться к верхушке, используя протекцию лучшего зельевара Темного Лорда? - последние слова Снейп произнес с такой издевкой, что у Гермионы по спине побежали мурашки. - Верно, немало. И с ними все было по-честному – каждая сторона знала, чего хочет. Им нужна была протекция, мне... сначала самоутверждение, а потом - подтверждение для Волдеморта, что я принял смерть Лили как должное и что я обращаю внимание на „более достойных чистокровных“. Все это не имеет никакого отношения к любви. Просто разумный расчет с обеих сторон. Я знал, что привлекателен не больше тестрала, они знали, чего именно от меня хотят. А вы молодая и красивая ведьма, причем неглупая. Вам вполне могут доставлять удовольствие беседы со мной. Более того, я уверен, что они были вам очень интересны. Вы хотите многому научиться и не упустите любой шанс, который вам выпадет. Думаю, и мои импровизированные лекции в лаборатории вам кое-что открыли. При этом я прекрасно замечал, с каким нетерпением вы ждали перерывов и едва сдерживали себя, чтобы не сбежать от моего общества опрометью. И не надо говорить, что это от жажды общения с эльфами. Вас едва ли не передернуло, когда вам пришлось занести одежду мне в ванную. И последнее, что я ясно помню из случившегося сегодня – с каким ужасом вы на меня смотрели. Если это ваше определение любви – я удивлен.
Привлекателен не больше тестрала?! Гермиона настолько опешила от этого сравнения, что села на кровати.
- И не смотрите на меня с таким возмущением, мисс Грейнджер. На меня это не подействует.
- А жаль. Вы извратили все мои поступки! Да, я ждала перерывов – чтобы сбежать в библиотеку, пока эльфы готовят еду. Я надеялась найти там нужную книгу. Мне было интересно и приятно слушать вас, но попытки найти выход были для меня важнее. И меня не передергивало, когда я зашла в ванную. Я просто злилась на себя за все случившееся накануне. А ужас... вы даже не представляете, какое у вас тогда было лицо! Застывшее, неживое. Словно не ваше. Я... я хотела близости с вами, а не с зомби под Империо! И я не знала, что еще утаила от меня книга, во что это все выльется и...
- Первая попытка была убедительнее, - оборвал ее Снейп. - Но обе они совершенно бесполезны. Лгать вы за все эти годы так толком и не научились, так что не пытайтесь. Я предлагаю вам попытаться забыть это... этот инцидент. Завтра вечером зелье будет готово и все закончится. Вы вернетесь к нормальной жизни. И все.
Несколько мгновений Гермиона с возмущением смотрела на Снейпа, а потом перегнулась через него к прикроватный слолик и взяла с него свою волшебную палочку. Снейп с удивлением наблюдал за происходящим.
- И что теперь? - рассмеялся он тихо. - У вас палочка, я безоружен. Думаете, это аргумент?
- Теперь вы убедитесь в своей неправоте единственно понятным вам способом. Гарри был прав – доказать вам хоть что-то можете лишь вы сами. Загляните в мои мысли и увидите, что я не лгу. Ну же!
Гермиона протянула ему палочку, морально готовясь к спору. Но Снейп палочку взял без раздумий, покрутил ее в пальцах и спросил иронично:
- А вы уверены? Не стоит блефовать с такими вещами. Ваши брошенные на ветер слова могут использовать против вас. Запомните это на будущее, мисс Грейнджер. И пусть это будет вам уроком.
Он холодно улыбнулся и направил на нее палочку:
- Legilimens!
Вторжение в разум было не слишком нежным, Гермиона едва сдержалась, чтобы не отпрянуть. А Снейп просматривал ее воспоминания о тех моментах, которые они только что обсуждали, проглядывал эмоции. Сожаление, что его страсть была лишь реацией на темную магию и что она для него лишь „молодая ведьма“, одна из многих, „мисс Грейнджер“, а не „Гермиона“. Неловкость от того, что обьясняться приходится таким образом. Восхищение отточенностью его движений в лаборатории. Удивление, что никогда прежде не замечала, насколько красивым, пусть даже и на свой манер, он может быть. Ирония, что заставить его мыть голову каждый день нереально, а жаль - такие густые и тяжелые волосы, которые так приятно было бы запустить руку, превращаются в сальные сосульки на следующее же утро. Нежелание отстраниться и перестать чувствовать тепло его тела. Удовольствие от приятного тембра его голоса и от интересного разговора. Мысленная усмешка, что он был бы в бешенстве, если бы она не сдержалась и поцеловала его в нос. И в веки прикрытых глаз, у которых уже скопилось изрядно морщинок. А потом в губы и...
Снейп прервал действие заклинания и молча положил палочку на столик. Вид у него был растерянный.
- Я был уверен, что вы блефуете, - произнес он наконец. - Извините.
Гермиона пожала плечами и нырнула обратно под одеяло, стараясь согреться. Ей хотелось заглянуть ему в глаза, чтобы понять, что же он сейчас думает. Но Снейп смотрел в сторону, а потом и вовсе встал и вышел из комнаты. Вскоре в ванной зашумела вода.
Снейп взял тайм-аут? Хочет собраться с мыслями, как лучше ответить? Зная его, самая вероятная реакция – попробует отпугнуть от себя. Или все же нет? Может, зря она влезла со своей правдой? Сказала бы ему, что хочет научиться у него всему, чему можно научиться за две недели – это бы его убедило больше, чем эмоции. Считал бы, что все это - лишь «разумный расчет с обеих сторон», не более. И всем было бы спокойнее. Она добилась бы того, что он принял бы эти две недели жизни, а он воспринимал бы все в своей привычной системе координат. Но теперь Снейп решит, что она – восторженная дурочка, свихнувшаяся от чувства вины.
Да, она виновата в том, как прошел обряд, но это же не имеет никакого отношения к ее чувствам! Это другое, но Снейпу этого не объяснить. Да и стоит ли пытаться объяснять? На главные ее вопросы он так и не ответил. Вернее, он сказал, что считает ее неглупой и красивой, но... Раз он так ничего и не сказал про Лили, то ответ ясен. И наваливать на него сейчас еще и свои переживания было бы нелепо. Ему со своими бы справиться, а не продумывать, как еще ее утешить в очередной раз. То истерика из-за правды об обряде, то это... Как сказал бы Рон, „до кучи“.
Гермиона заставила себя встать с кровати, оделась и отправилась в кухню - обед они пропустили, так хотя бы за ужином надо сходить, а не прохлаждаться впустую, жалея себя, Снейпа и весь мир в целом.
Эльфы хотели порадовать Гермиону черничным пирогом, который так понравился ей в прошлый раз. Теперь это было лишь напоминанием о ее глупости и том, какими вышли для Снейпа первые двое суток после обряда, но Гермиона приняла пирог с благодарностью – они же хотели как лучше, надеялись сделать ей приятное. И кто знает, может Снейпу этот пирог тоже придется по вкусу?
Когда она вернулась, шум воды в ванной уже стих. Гермиона левитировала поднос с едой на стол и решила, что разумнее подождать, пока Снейп придет в гостиную сам. Надоедать ему сейчас своим вниманием глупо.
Прошло еще сколько-то времени, и он, наконец, вышел из ванной. Вид у него был еще более хмурый, чем когда он ретировался из спальни, но волосы были тщательно вымыты и лежали тяжелой волной на плечах. Очень по-снейповски – параллельно использовать взятое для раздумий время еще на что-нибудь полезное.
Гермиона молчала, не зная, что сказать, и он заговорил первым.
- Надеюсь, вы извините мне это вторжение в ваш разум, - начал он сдержано. - Я был абсолютно уверен, что вы блефуете, и хотел доказать, что такие поступки нелепы. Мне очень жаль.
- Но я же сама вам это предложила. Как наиболее весомый аргумент.
Снейп задумчиво кивнул, и прошелся туда-сюда по комнате.
- Мисс Грейнджер, я... я искренне не знаю, что вам ответить. Я не понимаю, откуда могли у вас возникнуть такие эмоции. Хотя я солгал бы, если бы сказал, что мне это не льстит. И я уверен, что побочным действием обряда это быть не может. Энергетическая связь действует только в одном направлении, но и она не затрагивает эмоциональную составляющую, а лишь физическую. И то, что то заклинание переплеталось с другими, повлиять тоже не могло. Значит, причина в другом.
Снейп пристально посмотрел на Гермиону, она слушала, затаив дыхание.
- Не хочу кривить душой, мисс Грейнджер, вы мне нравитесь. Причем не только внешне. Впрочем, от того, что вы состригли ту кошмарную копну волос, ваша внешность очень выиграла – черты лица стали заметнее, четче. Мне нравится ваша сообразительность, хоть она порой и доходит до надоедливости, нравится ваша смелость, граничащая с безрассудством и глупостью. Но вот именно здесь и сейчас все это - безумие чистой воды. Если я приму ваше предложение и отложу все на две недели, вам же самой потом будет хуже. Вы только привяжетесь ко мне сильнее и вам будет тяжелее принять неизбежное. Мне, пожалуй, тоже – думаю, и мне будет сложнее взять себя в руки и вовремя выпить яд, пока я еще сохраняю человеческое достоинство.
- Но у вас... у нас будут хотя бы эти две недели. Это лучше, чем ничего.
- Мисс Грейнджер, не знаю, что вы там себе нафантазировали... счел невежливым это досматривать, - он невесело усмехнулся, когда Гермиона покраснела до кончиков ушей. - Не так уж и много я могу вам предложить. Мне тридцать восемь. И если смотреть объективно, то для своего возраста я сохранился не слишком хорошо. Методы Волдеморта выбивать правду из Упивающихся, пристрастные допросы Хмури сотоварищи, да и сам по себе не слишком спокойный образ жизни не слишком располагает к... Поймите, у нас двадцать лет разницы. И то, что вы дорисовываете себе по моей манере готовить зелья, может очень сильно отличаться от реальности. Равно как и накал страстей в невменяемом от обряда состоянии может не иметь ничего общего с моим обычным поведением. Единственное, что я могу сделать, это потратить лишнюю четверть часа в ванной, чтобы вымыть то, что вы по какому-то недоразумению считаете красивыми волосами. Если бы не видел это в ваших мыслях, счел бы изощренной издевкой.
Гермиона улыбнулась – похоже, он все-таки сдался, принял ее предложение. И кто бы мог подумать, что он сочтет те ее мысли руководством к действию... Но тем приятнее.
- Теперь вы, по крайней мере, знаете, что это не издевка. И вы ошиблись в расчетах – у нас не двадцать лет разницы, а всего лишь восемь. Мне тридцать... а в сентябре будет тридцать один, причем это без учета использования Хроноворота, - добавила она, снова чувствуя себя забавным ребенком, который утверждает, что ему не шесть, а целых шесть с половиной, то есть почти семь и поэтому он очень взрослый.