Граф М. В. Толстой Рассказы из истории Русской Церкви 7 страница
[9] Петропавловский храм в Смоленске, построенный в 1146 году набожным князем Ростиславом, несмотря на все перевороты времени, особенно страшные для Смоленска в 1612 и 1812 годах, уцелел без малейшего повреждения.
[10] Блаженный князь Ростислав Набожный (так звали его современники) преставился 14 марта 1168 года и погребен в Киевском феодоровском монастыре. При нем открыта епископская кафедра в Смоленске, в пользу которой он пожертвовал два села с землями и дал грамоту о судах церковных, сходную с грамотою брата его святого Всеволода.
[11] Преподобный Поликарп, первый из игуменов Печерских именовавшийся архимандритом, преставился 24 июля 1182 года. Мощи его почивают в Антониевой пещере.
ГЛАВА VI
Основание великого княжения во Владимире. - Юрий Долгорукий. - Сын его святой Андрей Боголюбский. - Святые епископы Новгородские: Нифонт и Илья-Иоанн. - Святой князь Мстислав Храбрый. - Преподобная княжна Евфросиния. - Святой Кирилл Туровский. - Преподобный Никита Столпник. - Преподобный Варлаам Хутынский и ученики его.
Между тем, как достойный сын Мономаха Мстислав Великий и благочестивые сыновья его Всеволод и Ростислав подавали земле Русской пример христианских и царственных добродетелей, на северо-востоке России, в земле Суздальской, княжил младший сын Мономаха Юрий (Георгий) Владимирович, прозванный Долгоруким. Властолюбивый, но беспечный, он знаменит в истории гражданским образованием восточного края Руси, в котором он провел цветущие лета своей жизни. Он заботился о распространении там христианской веры, строил церкви в Суздале, Владимире, на берегах Нерли; открыл пути в лесах дремучих; основал новые города: Юрьев-Подольск, Переяславль-Залесский и Дмитров. Но он не любил дикого и сурового севера, считал себя изгнанником в земле Суздальской и скучал по Киеву. "Неужели и детям моим не будет части в земле Русской?" - говорил он, стараясь добыть Киев. Юрий не имел добродетелей великого отца, не прославил себя в летописях ни одним подвигом, ни одним действием искреннего добросердечия, свойственного Мономахову племени. Он не уважал святости клятв и часто волновал Русь в пользу своего честолюбия. Будучи сыном Мономаха, которого любили во всех концах земли Русской, он не умел заслужить народной любви ни на севере, ни на юге, где, наконец, удалось ему незадолго до смерти занять престол великого княжения. Народ киевский столь ненавидел Долгорукого, что, узнав о смерти его, поспешил разграбить дворец княжеский и не дал похоронить тела его подле гробницы Мономаховой: Юрия похоронили за городом в Спасском Берестовском монастыре.
Сын его Андрей, прозванный Боголюбским, любил север, как родину; там народ был спокойнее, нежели на юге, не судил и не менял князей, но повиновался им усердно и сражался за них мужественно. Видя, что ему нечего искать на юге при жизни сыновей старшего из Мономаховичей, Великого Мстислава, храбрый и набожный Андрей тяготился в душе нерасчетливым властолюбием отца своего и тайно удалился из Киева в наследную область, где ростовцы и суздальцы приняли его с радостию и по смерти отца признали своим князем. Он мог тогда же завоевать себе древнюю столицу, но хотел единственно тишины долговременной и порядка в своем наследственном уделе. Он основал новое великое княжество суздальское, или владимирское, которое промысл Божий предназначил быть истинным сердцем Русского государства. Чувствуя, что Россия гибнет от раздробления власти, Андрей старался ввести единодержавие.
Удаляясь из Киева в Суздаль, он тайно взял с собою знаменитую икону Богоматери, написанную, по общему верованию наших предков, святым евангелистом Лукою. Из Иерусалима она была перенесена в Царьград императрицею Евдокиею, супругою Феодосия Младшего, и поставлена во Влахернском храме, а Патриарх Константинопольский Лука Хризоверг прислал ее в Киев великому князю Юрию, который поставил икону в девичьем монастыре в Вышгороде. Оттуда и взял ее Андрей. Когда пришли на берег Клязьмы, не доезжая до Владимира, кони, везшие икону, остановились и не могли сдвинуться с места. Князь построил здесь каменный храм и поставил на время икону, а место назвал Боголюбовым, потому что Богородица возлюбила его. Построив во Владимире великолепный соборный храм [1], благочестивый князь перенес в него чудотворную икону и украсил ее окладом из 15 фунтов золота, жемчугом и драгоценными каменьями. Быв свидетелем многих опытов благодатной помощи от сей святой иконы, князь Андрей питал к ней особенную веру и, когда выходил на брань, имел обычай брать с собою ее честный крест. Так поступил он и в 1164 году, отправляясь в поход против восточных болгар-мусульман. Пред сражением благочестивый князь укрепил дух свой приобщением Святых Тайн и молитвою пред иконой Богоматери. Болгары были разбиты, и князь далеко преследовал их. По возвращении из преследования на место битвы князь, прежде всего, принес благодарение Богоматери пред чудотворною Ее иконой. В это время от животворящего креста и иконы Богоматери воссиял свет, озаривший все войско. Память о сем чуде доселе сохраняется в празднестве Всемилостивому Спасу (1 августа), установленном по желанию Андрея и по сношению с императором греческим Мануилом, который в тот же день видел свет от Креста Господня и победил сарацин [2].
Княжение Андрея Боголюбского кончилось страдальческою смертию: люди, осыпанные милостями князя, убили его в Боголюбове. Последние слова его были: "Господи! В руце Твои предаю дух мой" [3]. За девять дней до убиения святого князя Андрея скончался сын его князь Глеб, 20-летний юноша, благочестивый, чистый душою и телом. Тело его, положенное во Владимирском соборе, прославлено нетлением и чудесами [4].
Между тем, как в земле Суздальской возникало новое великое княжество, на архиерейской кафедре Великого Новгорода сияли добродетелями два великих святителя - Нифонт и Илия-Иоанн.
Святой Нифонт, уроженец киевский, монах Печерский, за святость жизни поставленный в сан епископа Новгородского в 1130 году, великолепно возобновил Софийский храм и построил каменные церкви: Успения и святого Климента в Новгороде и Спасскую на Псковском Завеличье [5].
В 1147 году великий князь Изяслав решился последовать примеру Ярослава Великого и созвал собор епископов для избрания и посвящения митрополита. К несчастию, тогда происходило кровавое междоусобие между Изяславом и Юрием Суздальским за киевский престол, и почти все князья удельные, разделившись на две стороны, принимали участие в этой распре. Естественно, тогда не могло быть того единодушия на соборе, какое было при самодержце Ярославе, тем более что давность обыкновения - получать первосвятителей из Царьграда - обратилась как будто в непреложный закон. Нельзя было ничего сказать против лица, предлагаемого великим князем: это был Климент Смолятич, родом русин, черноризец и затворник, строгий и просвещенный подвижник. Но святой Нифонт и Грек Мануил, епископ Смоленский, утверждали, что митрополит может быть посвящен не иначе, как вселенским Патриархом в Царьграде. Несмотря на их несогласие, Климент был посвящен русскими епископами в Киеве, а для блаженного Нифонта наступило тяжелое время. За несогласие покориться новому митрополиту, он вызван был в Киев и содержался в заключении до тех пор, пока Юрий Долгорукий, утвердясь на киевском престоле, не отпустил его с честию в Новгород. Вскоре в Царьграде посвятили нового митрополита Константина [6], и Нифонт поспешил в Киев, чтобы встретить его, но, не дождавшись приезда митрополита, скончался в Киеве 21 апреля 1156 года, в субботу пасхальной недели [7]. Новгородский летописец, благоговея пред высокими добродетелями святого Нифонта, говорит: "Мы за грехи наши лишены утешения видеть у себя гроб его".
Известны ответы блаженного Нифонта на вопросы Кирика, иеромонаха новгородского Антониева монастыря, относящиеся к богослужению, совершению Таинств и обрядов. Эти ответы в древности пользовались полным уважением всей Русской Церкви и теперь служат для нас доказательством, что все существенное в догматах веры и совершении Таинств сохранилось издревле неизменным, как непреложна самая воля Божия.
Через несколько лет после преставления блаженного Нифонта вступил на Софийскую кафедру по избранию народного веча святой Илия-Иоанн, природный новгородец, священник Власьевской церкви на Волосовой улице [8]. Он был посвящен в Киеве в 1166 году и вскоре после того получил от митрополита грамоту, предоставлявшую Новгородскому владыке и преемникам его сан архиепископа.
Вскоре после того новгородцы, беспрестанно призывая и изгоняя князей, не послушались Андрея Боголюбского. Тогда великий князь решился сломить гордыню Новгорода и послал многочисленное войско с 72 князьями. Бесчеловечно опустошив область Новгородскую на триста верст в окружности, князья осадили Новгород. В третью ночь осады, 25 февраля 1170 года, святитель Илия со слезами молился пред иконою Спасителя [9], и Небесный Голос возвестил ему: "Иди в церковь Спаса, что на Ильиной улице, возьми там икону Богородицы, неси ее на городские стены и увидишь чудное спасение". Наутро архиепископ вынес икону на наружное укрепление города [10] прямо против осаждающих. Народ молился с воплем и слезами. Осаждавшие простерли воинскую отвагу до наглости против святыни: сыпались стрелы на молящихся, и одна из них поразила святую икону [11]. Тогда на суздальцев напал внезапный ужас, и они потерпели страшное поражение; в плен взято их было так много, что за пленного суздальца давали только по две ногаты (денежки). Святитель установил ежегодный праздник (27 ноября) Знамения Богородицы в память о чудной победе, "дне избавления Новгорода и дне наказания для врагов его" [12].
После того Новгород некоторое время наслаждался миром. Блаженный пастырь, умиряя народ и умилостивляя князей, находил время на сооружение многих храмов в городе и Благовещенской обители на озере Мячине [13], на составление церковных правил, сохранившихся до нашего времени, а может быть, и на писание летописи. Достигнув глубокой старости, пред концом жизни он сложил с себя омофор и принял схиму под именем Иоанна. По усердной просьбе духовенства и всего народа он передал архиепископство брату своему Гавриилу и преставился 7 сентября 1186 года [14].
В числе князей, которых много переменилось при 40-летнем святительстве архиепископа Илии-Иоанна, был святой Мстислав - сын блаженного великого князя Ростислава и внук святого Мстислава Великого. Еще в молодости он заслужил у современников прозвание Храброго не только по личному мужеству в битвах, но и по особенному благородству характера, по которому всегда вступался за правого против виноватых и за слабого против сильных. Руководствуясь древним обычаем, по которому киевский престол должен был принадлежать старшему в роде, он вместе с братьями посадил на киевское княжение дядю своего Владимира Мстиславича против воли Андрея Боголюбского. Привыкнув, как пишут современные летописцы, от ранней юности не бояться никого, кроме Бога Единого, храбрый князь не побоялся стотысячной рати Боголюбского. С малочисленною, но смелою дружиной он заперся в Вышгороде, рубился на вылазках днем и ночью и выдержал девятинедельную осаду. Между тем в стане осаждающих не было ни усердия, ни согласия: одни князья тяготились самовластием Андрея, другие опасались коварства Олеговичей, некоторые же тайно доброжелательствовали Мстиславу и его братьям. Наконец, когда один из князей, подручных Андрею, Ярослав Луцкий, открыто перешел на сторону осажденных, несметные полчища осаждающих взволновались и ночью в беспорядке обратились в бегство, стараясь переправиться на другой берег Днепра.
При свете утренней зари Мстислав стоял на стене Вышгорода. Он смотрел с изумлением, как войско многочисленное, как бы гонимое сверхъестественною силою, бросалось с крутого берега в глубину Днепра; поднял руки к небу и восхвалил заступников Вышгорода, святых страстотерпцев Бориса и Глеба. Мгновенно вскочил на коня храбрый князь и поспешил довершить поражение врагов, завладел станом неприятельским и множеством плененных, которых отпустил без выкупа. Посадив в Киеве старшего брата своего Романа, он отдал ему и Смоленск. Себе храбрый князь не искал никакого удела: он был везде, куда звала его правда и слава. С того времени Мстислав Ростиславич считался храбрейшим из всех храбрых князей. Вскоре новгородцы прислали звать его к себе на княжение, но он колебался, говоря, что не хочет расстаться с добрыми братьями и своею отчиной - Смоленском. "А Великий Новгород, разве, не твоя вотчина? - возразил посадник. - Иди князь, поклонись святой Софии, послужи ей верой и правдой, как служили дед твой и прадед". Мстислав согласился, потому что добрая душа его, как пишут современные летописцы, "всегда рвалась на дела великие".
С восторгом встретили новгородцы храброго князя, прославившегося борьбою с тем самым Андреем, который угрожал Святой Софии своими несметными полчищами. Мстислав усмирил чудь, принудив ее платить дань, освободил Псков от междоусобий и собирался в поход на Полоцкого князя, которого прадед ограбил некогда Новгород и Святую Софию.
Но приближался уже предел земной его жизни: во всей силе мужества он внезапно поражен был тяжким недугом. Чувствуя приближение смерти, Мстислав велел нести себя в Софийский собор и там пред всем народом приобщился Святых Тайн; после того он взглянул на супругу и трех сыновей и, прослезясь, сказал: "Поручаю их добрым братьям моим, особенно берегите младенца моего Владимирка". Тогда успокоились крестообразно мощные руки его на широкой груди, которая служила щитом Великому Новгороду, и почил доблестный князь 14 июня 1180 года. Громко рыдал о нем народ, погребая храброго князя в Софийском соборе в древней аспидной гробнице блаженного храмоздателя Святой Софии князя Владимира Ярославича [15].
Современники, оплакивая раннюю кончину Мстислава, всеми любимого, величают мужественную красоту его, светлый смелый взгляд голубых очей, исполинский рост, необыкновенную силу, удачу в победах, младенческое добродушие, соединенное с пылкостию сердца благородного, ненависть к неправде, смирение пред старшими родом и летами, ласковость и приветливость ко всем, милосердие к бедным и сиротам, горячее усердие к Богу и Церкви. По свидетельству летописца, он был красою Руси и своего века. Другие воевали для корысти, он - только для правды и славы, презирая опасности и отдавая всю добычу Церкви и своей дружине, которую ободрял в битвах, говоря: "За нас Бог и правда, умрем сегодня или завтра, умрем лишь с честью". Не было земли на Руси, где бы не желали служить ему и где бы не оплакивали ранней его кончины.
В лице храброго Мстислава мы видим уже третье поколение святых князей из благословенного рода Мономахова, как бы самим Промыслом Божиим предназначенного для счастия и славы России. Но и в других родах княжеских того времени появлялись личности, удивлявшие современников благочестием и святостию жизни. К числу их принадлежит преподобная княжна Евфросиния, в миру Предислава, внучка владетельного князя Полоцкого Всеслава Брячиславича. Отец ее Святослав-Георгий был младшим из семи сыновей князя Всеслава. Родители воспитывали Предиславу в страхе Божием, и она оказывала такую любовь к книжному учению, что изумляла тем родителей. Красота ее стала привлекать князей, но сердце чистой девы было занято любовью к Небесному Жениху, и она тайно удалилась в девичий монастырь, где игуменствовала тетка ее, вдова князя Романа Всеславича, и по неотступной просьбе была пострижена под именем Евфросинии. Впоследствии она испросила себе позволение жить в пристроенной к Софийскому собору келии и голубце. Здесь она пребывала в молитве, занималась списыванием книг и плату, какую получала за то, раздавала нищим. Потом по особенному видению решилась она основать свой монастырь на загородном месте, отданном ей местным епископом с ветхою Спасскою церковью.
Там к благочестивой Евфросинии скоро собрались сестры. В числе их была младшая родная сестра ее Градислава, нареченная в иночестве Евдокиею; потом двоюродная сестра ее Звенислава принесла к преподобной все дорогие вещи, приготовленные ею на приданое, и навсегда отреклась от мира с именем Евпраксии. Ревнуя о благолепии дома Божия, блаженная Евфросиния, вместо ветхого деревянного храма, построила (около 1160 года) каменный храм Спасителя в своем монастыре, сохранившийся до нашего времени [16], и приготовила для нового храма драгоценный напрестольный крест [17]. Горя любовью к Спасителю и Богоматери, она воспользовалась родственною связью с домом императоров Комнинов, чтобы выпросить одну из трех икон, писанных, по преданию, евангелистом Лукою, которая тогда находилась в Ефесе [18]. По усердной ее просьбе император Мануил и Патриарх Лука Хризоверг прислали ей Ефесскую икону, и Евфросиния, украсив ее драгоценною ризой, поставила в своей Спасской церкви.
Преподобная игуменья усердно заботилась о спасении сестер своих о Господе. Древний жизнеописатель ее передает трогательную беседу, которою она возбуждала их к подвижничеству. "Я собрала вас о Господе, - говорила преподобная, - как кокош собирает птенцов, собрала словесных овец на духовную пажить. Паситесь же в заповедях Господних, возрастайте в добродетелях от силы в силу, чтобы я с радостию заботилась о вашем спасении и видела с утешением духовные плоды трудов моих. Стараюсь я сеять в вас слова Божии, но сердечные нивы ваши не остаются ли в прежнем виде? Они не зреют, а время жатвы близится, и лопата готова, чтобы отделить плевелы от пшеницы. Страшусь, не нашлись бы между вами плевелы и не преданы бы были Огню Негасимому. Старайтесь, молю вас, старайтесь сохранить себя от грехов и спастись от геенны. Творите из себя чистую пшеницу Христову, измелитесь в жерновах смирения, трудами постническими, чистотою, любовию, молитвами, - да будете Богу как хлеб сладкий!"
Уже в преклонных летах преподобная Евфросиния исполнила давнее свое желание - посетить святые места Палестины. Вверив обитель сестре своей Градиславе-Евдокии, она отправилась на восток в сопровождении родного брата своего князя Давида и Звениславы-Евпраксии. На пути она встретилась с императором Мануилом, шедшим в поход против венгров; потом в Константинополе была обласкана Патриархом Лукою. Она посетила Святую Софию Цареградскую, поклонилась святыням и в других местах столицы восточной и продолжала путь в Иерусалим. Здесь, остановясь в русском монастыре пресвятой Богородицы, блаженная княжна несколько раз ходила на поклонение живоносному Гробу Господню и поставила над ним золотую лампаду. Потом обошла места, ознаменованные земною жизнию Спасителя, и в русском монастыре занемогла. После краткой болезни она предала дух свой Господу 23 мая 1173 года. Тело преподобной Евфросинии погребено было в окрестностях Иерусалима, в общежительном Феодосиевом монастыре, на паперти храма, там, где покоились мощи преподобного Саввы Освященного и преподобного Феодосия. Впоследствии [19] святые мощи ее перенесены в Киевские пещеры, где нетленно почивают и поныне в раке, окованной серебром в знак благодарности за исцеления.
В одно время с преподобною Евфросинией жил великий святитель Русской Церкви святой Кирилл Туровский, по выражению древнего писателя жития его, "златословесный учитель, светлым учением богоразумия своего просветивший все концы Русские". Он родился в Турове, на реке Припяти, от богатых родителей, но, отказавшись от наследства, принял монашество в Туровском Борисо-Глебском монастыре. Не довольствуясь строгою жизнию обыкновенных иноков, блаженный Кирилл по примеру великих столпников востока первым из русских стал подвизаться на столпе. Впоследствии возведенный в сан архипастыря Туровского он с ревностию предлагал пастве своей поучения в храме. По любви к уединению блаженный пастырь в 1182 году оставил кафедру и проводил последнее время жизни своей в уединенной молитве. Он преставился 27 апреля 1183 года.
После святого Кирилла сохранились драгоценные памятники трудов его: объяснение чина черноризцев с превосходными мыслями об иноческой жизни, 24 молитвы, покаянный канон, вполне достойный имени Великого не по обширности, но по обилию и глубине чувств, и 12 поучительных слов на Господские праздники; слова эти справедливо оставили за Кириллом имя русского Златоуста; они дышат любовью к слову Божию и спасению людей.
Вот несколько тропарей из покаянного канона, написанного святым Кириллом:
"Становлюсь обличителем против меня самого в злых делах, которыми прогневал я Христа, преступая заповеди его: передаю письму все помыслы, слова и дела, все скверны и беззакония - вслух всему миру".
"Доколе тебе, бедная душа, быть в узах, объятой страстями, обидами, немилосердием, гордостию, пьянством? Эти тенета врага сведут тебя живую в ад. Воззови в покаянии: о, Христе мой! Разорви узы греха и спаси меня".
"Душа моя! Горька темница и тяжелы оковы - злые твои страсти. Если не сбросишь их, сама себя отдашь ты бесам и будешь ими мучима".
"Как человек, согрешил я, но прости меня, как Бог, Ты, Отче, Сыне и Святой Дух! Тебе поклоняюсь я верно и ищу Твоей милости, до последнего вздоха моего".
"Всех я грешнее, не смею взглянуть на Небо; припадая, вопию пред Тобою, Матерь Божия Пречистая: умилосердись надо мною, избавь меня от вечного мучения".
Подвижничество на столпе по примеру великого Симеона Столпника, продолжалось на востоке до XII века, но и там, как необыкновенно тяжкое, мало находило подражателей. В Русской Церкви при суровом климате нашего отечества столпничество было еще реже: кроме святого Кирилла известен только один русский столпник также XII века - преподобный Никита, Переяславский чудотворец.
Уроженец Переяславля-Залесского, преподобный Никита заведовал сбором податей на своей родине в то время, когда устройство многих городов Суздальского края князем Юрием Долгоруким и перенесение Переяславля с низменного берега озера Клещина на берег реки, прозванной тогда Трубежем, требовали усиленных налогов. Сборщик Никита был беспощаден к другим, не столько для князя, сколько для своей корысти: грабил бедных, теснил слабых и безнаказанно наживался на счет других. Так жил он много лет без страха Божия. Однажды случилось ему войти в церковь и услышать чтение из книги Исайи-пророка: "Измыйтеся и чисти будете, отымите лукавства от душ ваших" и проч. Слова эти так потрясли душу Никиты, что он целую ночь провел без сна. Наутро, желая развлечься, он пригласил к себе приятелей на веселую беседу и велел жене приготовить обед. Но когда она стала варить, то сперва увидела кровь на поверхности воды, потом разные члены человеческого тела. В ужасе сказала она о том мужу, и он увидел то же самое. "Горе мне, много согрешившему", - промолвил он с глубоким вздохом и ушел из дому. Игумен Никитского монастыря, куда пришел Никита, ища спасения, велел ему стоять три дня у ворот обители. Никита сделал еще более: он пошел и сел нагой в тростниковое болото; там комары и мошки осыпали его; кровь текла из тела, искусанного ими. Принятый в обитель, Никита затворился на 20 столпе. Там молился он о грехах своих в тяжелых веригах и каменной шапке [20], открытый морозу и зною. По ночам, выходя из обители, он выкопал два колодца [21].
В таких многотрудных подвигах душа блаженного Никиты очистилась и удостоилась благодати Божией. Князь Михаил, сын Всеволода Черниговского (тогда еще отрок, а впоследствии мученик, как увидим ниже), страдал тяжким недугом. Услышав, что в Переяславле живет святой столпник, удостоенный дара исцелений, он с верою отправился к нему; преподобный Никита послал ему жезл свой, и больной, опершись на него, стал здоров. Признательный князь 16 мая 1186 года велел поставить в память о милости Божией, крест на том месте, где получил исцеление [22]. Вскоре после того родственники блаженного Никиты, приходившие к нему, прельстясь блестевшими веригами, которые показались им сделанными из драгоценного металла, умертвили столпника 24 мая ок. 1186 года [23].
Иноческая жизнь в Новгороде и его окрестностях в это время особенно распространялась из Хутынского монастыря. Основателем этой знаменитой обители, находящейся в 10 верстах от Новгорода, на высоком берегу реки Волхов, был преподобный Варлаам (в мире Олекса Михалевич, или Алексей Михайлович) - уроженец новгородский, сын благочестивых и благородных родителей. Приняв на себя пострижение, он поселился на месте, называемом Хутынь, где он видел светлый луч из чащи леса. Мало-помалу собиралась к нему братия, которой он построил малую деревянную церковь Преображения Господня.
Дар прозорливости и чудотворений привлекал к Варлааму особенное уважение граждан вольного города. Особенно замечательны в житии его два опыта прозорливости.
Однажды блаженный игумен Хутынский увидел на Великом Волховском мосту толпу народа и палача, который готовился сбросить в реку человека, осужденного на смерть. Преподобный остановился и, благословив народ, стал просить, чтобы отдали ему осужденного, дабы он загладил вину свою служением в монастыре. Народ единогласно воскликнул: "Отдайте, отдайте, отдайте его отцу нашему Варлааму!" Впоследствии этот несчастный постригся в обители и кончил жизнь в богоугодных подвигах. Но в другой раз, встретив на том же мосту другого, осужденного на потопление, прозорливый старец, несмотря на просьбы сродников несчастного и многих из народа, не захотел вступиться за него и проехал мимо; казнь совершилась. На вопросы учеников, почему он поступил не так, как прежде, старец сказал им: "Первый осужденник, которого я выпросил у народа, был весьма грешный человек и осужден справедливо. Но так как в сердце его возбудилось раскаяние, и я видел, что по вере своей он может спастись, то и выпросил его у народа и пристроил в обитель, как было угодно Богу. Другой же осужден был напрасно, и я видел, что он умирает мученическою смертию и готов ему венец от Христа; не нужно мне было ходатайствовать о нем, потому что сам Христос - Помощник ему и Избавитель" [24].
Часто приходил преподобный для беседы к владыке Новгородскому. Однажды, расставаясь с владыкою, святой Варлаам сказал ему: "Если Бог благословит, приеду к святыне твоей на санях в пятницу первой недели поста святых апостолов". И действительно, в ночь накануне этого дня выпал снег на полтора аршина, при сильном морозе. Святой Варлаам исполнил свое обещание и с тем вместе успокоил народ, испуганный безвременною непогодой, предсказав необыкновенный урожай, что и сбылось, потому что снег истребил червей, появившихся во множестве на корнях хлеба [25].
Незадолго до блаженной кончины преподобный Варлаам окончил сооружение каменного храма в своей обители [26]. Чувствуя приближение смерти, он назначил вместо себя настоятелем ученика своего Антония и предал Богу праведную свою душу 6 ноября 1192 года [27].
Сокровище мощей преподобного Варлаама со дня преставления его и доныне остается под спудом. Он был отцом иноков и насадителем иночества в пределах Новгородских. Преемник его в игуменстве, преподобный Антоний, основал свой монастырь [28] на берегу Дымского озера, в 15 верстах от г. Тихвина. Там он почил 24 июня 1224 года [29].
Третий игумен Хутынский, также ученик преподобного Варлаама, преподобный Ксенофонт, удалился за 25 верст от Новгорода и на берегу речки Робейки около 1230 года основал пустынную обитель с храмом Святой Троицы [30].
Другие ученики преподобного Варлаама, Константин и Козьма, уединились в окрестности Старой Руссы и там на острове, омываемом двумя речками Полистью и Снежною, положили основание Косинской обители [31].
ПРИМЕЧАНИЯ
[1] Храм этот уцелел до нашего времени. Камень для постройки его привозился из каменоломен болгарских. Внутренняя отделка и украшение собора отличались необыкновенным великолепием: дорогие каменья, золото, серебро покрывали иконы; сосуды и кресты были золотые. Храм был заложен в 1158 году; освящение совершено 21 июня 1160 года. Князь назначил для собора лучшие села с купленными поселенцами, десятую часть своих стад и десятую пошлину с торга; он назначил быть здесь епископской кафедре и все это утвердил грамотою. Он даже спросил Цареградского Патриарха об избрании особенного митрополита для северной России с тем, чтобы кафедра его была во Владимире; но Патриарх не согласился, боясь раздоров.
[2] В тот же день совершается празднование честному Кресту, упоминаемое еще в месяцеслове Остромирова Евангелия (1070) под 31 июля и уже позднее перенесенное на 1 августа.
[3] Убиение святого князя Андрея было ночью с 29 на 30 июня 1175 года. Мощи его открыто почивают в серебряной раке, в посвященном памяти его приделе сооруженного им собора. По словам летописи, князь Андрей был невысок ростом, но широк в плечах, красив лицом, с волосами черными и кудрявыми, с высоким челом, с большими светлыми очами.
[4] Святой князь Глеб преставился 20 июня 1175 года; мощи его, открытые в 1702 году, отличаются изумительною живостью: рука юного князя свободно поднимается, гнется, наклоняется, как бы у живого. В честь князя Глеба устроен придел во Владимирском соборе, где почивают мощи его в серебряной раке.
[5] Спасо-Мирожская церковь, основанная святым Нифонтом в год кончины его, сохранилась доныне в целости. Святой Нифонт почитается основателем не только этого храма, но и монастыря Спасо-Мирожского, в котором первым настоятелем был преподобный игумен Авраамий (преставившийся 24 сентября 1158 года), В монастырской ризнице хранится принадлежавшая святому Нифонту деревянная чаша (Святыни и древности Пскова, с. 67).
[6] Митрополит Константин недолго оставался на Софийской кафедре. Раздоры между князьями окончились тем, что положили: не управлять митрополиею ни Клименту, ни Константину, а призвать нового митрополита из Греции. Изгнанный из Киева, блаженный Константин горько сокрушался о том, что был невинной причиной столь упорного разделения мыслей в князьях, духовенстве и народе; он скоро скончался в Чернигове (5 июня 1159 года), удивив современников и потомство странностию своего завещания. Он вручил запечатанную духовную епископу Черниговскому Антонию, истребовав клятву, что последняя воля его будет исполнена. Антоний, в присутствии князя Святослава, срезал печать и с изумлением читал следующее: "Не погребайте моего тела: да будет оно извлечено из гроба, и повержено псам на снедение!" Епископ не дерзнул нарушить клятвы; но князь, страшась Гнева Небесного, велел на третий день привезти тело митрополита в Чернигов и с честию предал земле в соборной церкви Спаса.