Саша любил прогуляться по городу 1 страница

От автора

Хочется что-то сказать тебе, читатель. Как-то поучить или объяснить что-то. Задать необходимое настроение, рассказать о себе, о процессе творчества, и опять о себе. Как будто ты сам до всего не догадаешься.

Это – миниатюрный сборник коротких рассказов. Рассказов, которые на момент составления сборника представляются мне наиболее завершёнными, миловидными и совершенными из всего когда-либо написанного. Собственно, в этом и причина его миниатюрности. Я очень рад, что ты читаешь его, и надеюсь, что тебе понравится. Если захочешь оставить какую-то рецензию: положительную, негативную или даже гневную – найти меня не трудно. Сделай это и напиши всё, что думаешь.

За сим, пожалуй, всё.

Пролог

На окраине одного провинциального российского городка, на первом этаже одного ветхого, шатающегося от ветра деревянного дома находится самим богом забытая рюмочная. Бар, кафе, паб, таверна – разные люди по-разному это место называют, но суть за тысячей разных имён одна: сюда приходят, чтобы поесть, попить и поговорить.

Я был в разных барах, кафе, пабах, тавернах и рюмочных этой планеты, и место, о котором пойдет речь, ничем от них не отличается. Здесь нет особенной, магической атмосферы, которая заставляла бы упиваться каждой проведенной тут секундой. Нет ничего интересного в меню, нет изюминок во внутреннем убранстве. Бармены и официанты здесь не отличаются особенной приветливостью или хамоватостью по отношению к посетителям. Драки тут бывают не чаще, чем где-либо ещё, как и концерты, банкеты и тому подобное. Эта безымянная рюмочная, пожалуй, самое заурядное заведение на планете. Возможно, в том и состоит её особенность, но, боюсь, «необычная в своей заурядности» прозвучит как убогий оксюморон.

Как уже говорилось, в этом месте я тоже был. Светящаяся вывеска с красной стрелкой над входом ненавязчиво приглашает внутрь. В прихожей справа стоят вешалки для верхней одежды. Сам зал представлен стенами, обтянутыми тёмными панелями ПВХ, деревянным полом и покрашенным в серый цвет потолком. Немногочисленные маленькие окошки занавешены жалюзи, вдоль стены под ними стоят столики, а с противоположной стороны – длинная стойка. В самом дальнем конце, напротив прихожей, располагается небольшая сцена. «Это место далеко от дома», - такой была первая мысль, мелькнувшая в моей голове. «Унылое алкочистилище», - такой была вторая.

Изначально я зашел туда чтобы воспользоваться туалетом, но решил ненадолго задержаться. Перекусил скромным бутербродом, выпил кофейку, посидел, покурил и ушёл. Уже сев на автобус, я вспомнил, что оставил на стойке только-только распечатанную пачку сигарет. Досадно. Но, решил я, кому-то сегодня повезет.

Уже на выходе из автобуса я отметил для себя ещё кое-что касательно той рюмочной. Деталь, которая могла бы выделить её из числа иных подобных мест. Не хочу даже вскользь касаться всякого рода мистики, поскольку имею скептическое к ней отношение, но там, внутри, пропадает ощущение времени. Там его словно не существует.

Зелёный сон

- Твои сиги? – поинтересовался белобрысый.

- Неа, - ответил качок.

Белобрысый закурил. В воздухе повисли пауза и синее облако дыма.

- Ну, в целом да, согласен с тобой. По сути-то.

- Угу, - отрешённо кивнул качок.

Они были друзьями детства. Качок только что вернулся из армии, белобрысый встречал его. Больше некому было: девушка не дождалась, все друзья разъехались. А старый знакомый вот решил встретить. Качок был ещё в форме: не успел переодеться. Сразу с вокзала они пришли в рюмочную и сели за маленький столик в середине зала.

Качок вздохнул.

- А как в городе вообще? Что нового? – спросил он.

- Да ничё, - ответил белобрысый и затянулся.

- Так же?

- Ну.

- Понятно.

Снова пауза. Подошла официантка. Принесла по паре пива. Ребята не хотели здесь долго задерживаться, и решили, что ограничатся парой пива, а потом по домам.

Официантка ушла.

- Ну, расскажи, что ли, про армейку.

- Про армейку я могу мно-о-ого рассказать. Ты спрашивай.

- Блин, не знаю даже. Говорят, там тупеют. Ты как, отупел? Как сам считаешь?

- Тупеют, да. Отупел – это, наверное, не совсем то слово, хотя и так можно сказать. Скорее отвык, знаешь. Выпал как-то. Но и отупел ощутимо: видишь, как разговариваю.

- Да нормально разговариваешь! Кто-то вон без «бля» слов вообще не вяжет, а «ебать» заместо запятых, - белобрысый хохотнул. Качок усмехнулся.

- Да-а. Но что ум притупился – это точно, прям чувствую.

- Идти туда как вообще, стоит?

- Тебе лучше не ходить, - ответил качок, улыбнувшись и глотнув пива.

- Чё это именно мне? – спросил белобрысый, смеясь и стряхивая пепел.

- Нет, если у тебя цель какая-то есть конкретная – иди ради бога. У меня вот была цель получить некий experience – я этот experience получил. Другой вопрос, стоил ли он затраченного года.

- Но есть ведь какие-то навыки, которые там приобретаешь всё равно: дисциплина там, физуха в конце концов, самостоятельность…

- Самостоятельность, ага…

- Нет, ну а чё? Понятно, что то же самое можно и на гражданке получить…

- Вот именно.

- …не тратя год и со всеми, так сказать, удобствами, но для кого-то это вариант.

- Вот для тебя лично вариант?

- Не, я другое дело, но если бы после школы…

- Погоди, погоди. Во-первых, да, согласен, в армию если и идти, то надо идти после школы.

- Ну.

- А во-вторых, я тебе сейчас одну историю расскажу, а ты сам решай, идти ли тебе туда или не идти.

Белобрысый выказал готовность слушать.

- Был у нас один участок, огороженный колючей проволокой. Колючая проволока была закреплена на бетонных столбах, расставленных по периметру. И была группа, которой была поставлена задача всё это дело разобрать: размотать проволоку, выкопать столбы и сложить всё в центр участка. Не мы это были. Группа с задачей справилась. Тоже срочники, как ты мог догадаться. Потом пришли мы. Нам была поставлена следующая задача: поскольку командованию не понравилось, как столбы и проволока лежат на середине участка, нам было приказано перетащить всё это в угол, подальше, чтоб глаза не мозолило. Было нас, значит, пятеро. Ты когда-нибудь пробовал поднять бетонный столб?

- Неа, не случалось, - сказал белобрысый, приговорив первую бутылку пива. Сигарета была вмята в дно пепельницы и уже потухла.

- Ну, как бы тебе объяснить. Они тяжёлые. Они пиздец, какие тяжёлые. Мы пробовали вдвоем нести одну штуку, пробовали впятером – нет, никак. Позвали старших: два контрактника, которые нас контролировали. Сказали им, что, мол, это пиздец. Ну реально. Они затылки почесали, с нами попытались их потаскать и убедились, что да, пиздец. Короче, задача не была выполнена. Командование нас в конце дня, конечно, отчитало, потом пришла другая группа и они, вроде как, всё сделали: отволокли всё в угол, чтоб не видно было. Пришла проверка из еще выше стоящего командования, и знаешь, что?

- А?

- «А нахуя вы, говорит, ограждение разобрали? Восстановить обратно, как было!»

Белобрысый хохотал, прикуривая вторую сигарету.

- И так везде, - закончил свою историю качок, догнав белобрысого и осушив бутылку.

- Мне это одну историю напомнило, уж не знаю, реальную или анекдот. Про военную кафедру…

- Военная кафедра… Пиджаки, что они знают о выполнении реальных задач?

- Не о том речь. Не помню, рассказал кто-то или где-то прочитал, не суть. Короче, сидит, значит, группа на паре, или типа того. Лектор, или как он у них называется, ставит проектор, экран и ноут – нужен презентационный материал. При погонах дядька, в форме, все дела. Включает всё, запускает бук, но вот незадача: картинка, проецируемая на экран, оказывается перевернутой. Студенты ржут, лектор чешет репу и… Подходит к экрану и переворачивает его. Изображение по-прежнему перевернуто, а студенты валятся со стульев. День сделан.

- Забавно, - прокомментировал качок, взял из пачки сигарету и прикурил, - но я немного о другом хотел сказать. Понимаешь, вот эта вся, казалось бы, бессмысленная возня, а-ля красить траву в зелёный цвет, она ведь не просто так.

- Сакральный смысл? – с саркастической ухмылкой спросил белобрысый.

- На самом деле, без шуток. Понимаешь, дело в том, что человек в армии должен быть чем-то заёбан. Поэтому и придумываются всякие бредовые квесты: военнослужащий должен быть заёбан.

- Но зачем? В смысле, зачем такой фигнёй заниматься? Это ж нулевое КПД.

- Как только появляется продуктивная задача – посылают выполнять её. А заёбан военнослужащий должен быть для того, чтобы впустить пар. Ты не представляешь, каков градус напряжения в казарме. Все срутся друг с другом по любому поводу. Абсолютно по любому. При мне два пацана посрались из-за места в очереди в столовой. В сраной очереди. Причём один стоял третьим, а другой – четвертым. Понимаешь? Поэтому все должны быть перманентно заёбаны, а иначе часть охватит беспредел, блядство и разврат. Последнее, кстати, в один момент случилось и с нашей частью, но это уже другая история.

Белобрысый вдавил второй окурок в пепельницу, а качок сделал две глубокие затяжки.

- Вот и решай, надо ли тебе оно, - подытожил качок, - Ради experience – возможно, но, скажу тебе честно, этот experience того не стоит.

- Да уж. Батя мой однажды сказал: «Армия – это хорошая школа. Но это плохая школа».

- Как-то так, да.

Белобрысый допил вторую бутылку. Качок всё ещё был в середине.

- Чё, ты как насчет догнаться? – спросил белобрысый.

- Не против в принципе. Ещё пива?

- Да давай уж водки сразу. Девушка!

Подошла официантка, приняла заказ на водку.

- А вообще чем думаешь заняться? Планы какие-то есть?

- На заочку, наверное, и работать.

- А более грандиозные планы? Ну, там, амбиции, все дела. Короче, чем бы хотел в жизни заниматься?

Качок ненадолго задумался. Официантка принесла бутылку водки и две рюмки, поставила на столик.

- Мне кальяны всегда нравились, - ответил качок, - хотел бы свою кальянную открыть.

- Здесь, у нас?

- Ну да.

- Перебраться никуда не хочешь?

- Да нет, наверное.

- Ясно. Ладно, накатим что ли.

- Давай.

Белобрысый открыл бутылку, плеснул товарищу и себе, затем они чокнулись стопками и накатили.

Качок закурил новую сигарету.

- У тебя-то как? - спросил он, - слышал, ты теперь семейный.

- Ага, да. Потихоньку всё, нормально.

- Кредиты, спиногрызы…

- Ну, до этого, допустим, ещё далеко. Но даже так, налегке, рутинно и хлопотно.

- Н-да…

И какое-то время они молчали. А потом белобрысый снова плеснул, и они снова без слов накатили.

- Такие дела, - подытожил белобрысый, сделав глубокую затяжку.

- Да-а… Жизнь, блядь.

- Ага. Давно ли по дворам бесились.

- Да. Да.

- У меня знаешь, как? Иногда кажется, что вся интересная часть уже прошла. Знаешь, как на пластинке: первый куплет отыграл, припев прошёл, а потом заело. И как будто так до конца будет.

- Да. Да. И тянутся бесконечные тоскливые дни. Длинный зелёный сон. Давай ещё по одной.

Белобрысый плеснул. Накатили не чокаясь.

- Да. А я ведь чуть в Сирию не уехал, - сказанул вдруг качок.

- Ну нахер? Зачем?

- Деньги нормальные, два года на корабле, как два пальца обоссать. Но, если честно, башка прохудилась просто. Настолько прохудилась, что хотелось хоть куда-то поехать, лишь бы пошмалять.

- Настолько там хреново?

- Да, братишка. И не я один такой. Многие думали. Многие поехали. Туда или сюда. Но я чё-то вовремя опомнился. Даже просто на контракт не захотел оставаться, хотя планировал.

Качок уставился в соринку на плече женщины, сидевшей в противоположном конце зала.

- Ебучий зелёный сон, - произнес он.

Белобрысый ничего не ответил. Лишь сидел и кивал, глядя на вмятый в пепельницу окурок, в агонии испускавший вверх тонкую струнку своей ядовитой души.

- Или уехал? Забыл, блядь, - буркнул качок себе под нос.

Белобрысый не обратил внимания. Минуту они сидели в тишине. Может, дольше. Потом белобрысый, созрев для наката «на посошок», открыл бутылку и наполнил стопки.

- Будем, - сказал он и, не увидев никого напротив себя, чокнулся с бесхозной стопкой.

Приют

За окном светло, значит сейчас не ночь. Даже новорожденная личинка человека или другого более-менее разумного существа пришла бы к такому выводу, увидев утреннее солнышко. Мне же это представилось открытием, я был горд собой похлеще, наверное, самого Армстронга в момент, когда его нога примяла собою лунный грунт. Сладко потянувшись и тут же скрючившись на тесной тахте от боли в башке, я огляделся по сторонам. Знакомая незнакомая комната. Четыре голые стены, окно, книжная полка, забитая книгами и хламом, распахнутый настежь шкаф, забитый хламом, и пол, на котором лежал хлам, не поместившийся на полке и в шкафу. Повернув голову, я увидел на тахте ещё одно тело. Оно оказалось Ильдаром – моим хорошим знакомым, который и притащил нас сюда. Строго говоря, то был не совсем он: нас притащил сюда его дружище. Вчера ночью. В совершенно, абсолютно, решительно неадекватном состоянии. Это воспоминание послужило путеводной ниточкой, следуя по которой мой разум вышел к другим, доселе сокрытым за пеленой похмельного бреда образам. Но думать о них мне сейчас не хотелось. Думать не хотелось вообще. Хотелось пить, жрать и избавиться от боли в башке.

Встав с тахты, я поплёлся к двум закрытым, покосившимся дверям. Со скрипом одна из них отворилась и явила следующий офис корпорации бедлама. Зайдя внутрь, я запнулся о ножку дивана. На нём в непотребных позах лежали три тела. Женщина, мужчина и мужчина. Сзади дивана торчали ещё две ноги. Обстановка та же: хлам, хлам, хлам кругом, шкаф-стенка, компьютер и гитары. Бутылки. Пустые. Воды нет.

В прихожей, на вешалке, увидев свою чёрную, устряпанную брызгами грязи куртку, я кинулся к ней и возрадовался, нащупав во внутреннем кармане две таблетки «Цитрамона». Напротив вешалок была ванная. Проглотив колёсики, я направился туда. Воды выпил много, жажду заборол. Оставалось побороть голод.

Раскардаш на кухне уже не вызывал никаких особых эмоций. В холодильнике ничего не было. Тоскливо. Потом мой взгляд застыл на распечатанной упаковке кошачьего корма, и взгляд этот был полон сомнений. Отбросив их прочь, мгновенье спустя я уже горстями грыз эти штуки, похожие на маленькие сухарики. Запив всё это дело попавшим под руку вином, я вернулся туда, откуда пришёл. По дороге встретил очнувшегося Ильдара.

- Там твоя толстовка. На полу. На ней кошка. Найдёшь короче. Одевайся и давай валить, - сказал он.

Я кивнул. В спальне, на полу, между раскиданными бумажками, упаковкой йогурта и пластиковой бутылкой, лежала моя толстовка. На ней действительно спала белая кошка. Пришлось потревожить её покой. Я надел кофту и вышел из комнаты, окинув её взглядом на прощанье. В зале, на диване и за ним, по-прежнему лежали люди. По-прежнему без сознания. Бородатый парень в центре обнимал парня с краю, в то время как сзади него лежала самая настоящая женщина. Картина казалась странной, но нашла в моем глубоко толерантном сердце понимание.

- Пошли, - прошипел Ильдар из прихожей, - И карманы прошмонай.

Я последовал его совету и, не обнаружив пропаж, надел ботинки, куртку и вышел на лестничную клетку.

- Ты бы сказал им, чтоб дверь закрыли.

Ильдар махнул рукой.

Мы вышли на улицу, во двор обшарпанной трёхэтажки. Не увидев вокруг ни души, я рефлекторно достал из кармана джинсов телефон и посмотрел на время.

- Сколько? – спросил Ильдар.

- Полдевятого.

- В школу надо.

- Ну её.

- Как знаешь. Сам остановку найдешь?

- Прикалываешься?

- Ясно. Вообще помнишь, как тут оказался?

- Смутно.

Мы вышли из дворов, прошли пару кварталов, и я худо-бедно сориентировался на местности. Мы были в центре, не далеко от набережной, драмтеатра и памятника человеку, монументы во славу которого есть в каждом, даже самом маленьком городишке этой страны. Некоторые события вчерашней ночи к этому моменту всплыли в памяти. Но чтобы быть уверенным м том, что мои голова, совесть и честь чисты, я попросил Ильдара:

- Расскажи про вчерашнее.

- Что именно?

- Всё.

- Откуда начать? – вздохнул он, явно не горевший желанием молоть языком.

- С истоков.

- Ну… начало было неплохое:

Я, ты и бутылка тяжёлого горючего сидели у меня, играли в приставку и травили байки. Бутылка опустела на три четверти, когда нас накрыло. Мало что поменялось: мы по-прежнему сидели, трещали и играли, только теперь при повышенном градусе хорошего настроения. Потом, спустя некоторое время, я глянул на часы и понял, что с минуты на минуту домой должна вернуться мать, которую я о нашем застолье не предупредил. Я начал бегать, суетиться и заметать следы. Ты мне помог, но в своеобразной манере: взял и вылакал остатки поила. Не прошло десяти минут, как тебя, беднягу, совсем развезло: ты не мог пары слов связать, не говоря уже о том, чтобы ровно стоять на ногах. Я находился в более презентабельном, но не слишком далёком от твоего состоянии.

Звонок в дверь. Я вытолкал тебя на балкон и спрятал там от посторонних глаз. Ясное дело, решение было не самым правильным: ты наверняка раскрыл настежь окно и пристально смотрел вниз, пытаясь сфокусировать взгляд на бетонной плите внизу. Возможно, даже думал о том, чтобы прыгнуть на неё с высоты пятого этажа. Кто тебя знает, может и впрямь прыгнул бы, но я успел всё уладить: спровадил мать в комнату, деликатно прикрыл дверь, вернулся за тобой, отвёл в прихожую, приказал тебе одеваться и следовать за мной.

Внизу нас ждал Вася, который был рождён для того, чтобы вытаскивать из таких вот переделок таких вот дуралеев, вроде нас. Мы с ним сошлись на том, что тебя в твоем состоянии приличным людям показывать нельзя, не говоря уже о том, чтобы сажать на маршрутку. Так что мы решили отвести тебя к Жоре. Тоже, кстати, культовая личность. Я тебе о нем рассказывал? Жора – это человек, у которого дома всегда кто-то тусит. Человек, чья квартира уже с незапамятных времён служит приютом для тех, кто в нём нуждается. Ненадолго, конечно: ночь, две максимум. К нему-то и лежал наш дальнейший путь.

Мы с Васей отнеслись к твоему пьяному телу достаточно либерально: не стали брать тебя под руку и насильно вести за собой. Просто сказали, мол, держись нас и всё будет нормально. И до набережной ты шёл за нами, и всё было нормально. Со стороны ты даже выглядел вменяемым. До момента, пока не встал посреди набережной, не расстегнул штаны и не начал ссать. На виду людей, вышедших погулять там тихим пятничным вечером. Вася намекнул тебе, что ты малость неправильно себя ведешь, но ты послал его и продолжил играть в пожарника.

Спустя пару кварталов мы напоролись на ментов. В попытках внешне показаться адекватным, ты выдал такое выражение лица, что я понял: мы попали. Ты попал. С такой шайбой прямая дорога в вытрезвитель. Но они нас пожалели, то ли ничего не заметили… в общем, мы проскочили мимо них. Потом прошли мимо большой компании каких-то ребят в угрожающе чёрных кожаных куртках.

- Обезьянка, привет! – обратился ты к одному из них и протянул руку.

От них мы тоже ускользнули невероятным образом.

Войдя в квартиру Жоры, я первым делом представил тебя. Все собравшиеся поприветствовали новое лицо. «Добрый вечер!», сказал ты настолько разборчиво, насколько мог, хлопнул всех по ладошкам и прыгнул на диван в гостиной. После о тебе все забыли. Забыли до того момента, пока ты вдруг не решил посвятить народ в культуру курения банановой кожуры и полыни с целью словить кайф. Дружище, ты просто кладезь сумасшествия. Такого бреда я слышал не много за всю свою недолгую жизнь. Поняв, что всерьёз тебя не принимают, ты замолчал и стал грызть семечки.

Ильдар замолк. Я решил, что рассказ подошёл к концу.

- Это всё? – спросил я.

- Ага. Дальше плохо помню. Травы Жориной хапанул, а она вместе с алко башню сносит.

- А чё мне долбануть не дал?

- Ты вчера ночью спрашивал.

- И чё ты ответил?

- «Спи давай».

- Ясно.

- Ладно, вон остановка. Давай, удачи, мне ещё в школу топать.

Мы разошлись. Я прошёл мимо остановки и отправился в парк. В автобус садиться рано, нужно ещё немного проветрить голову.

Зелёный хлеб

Рассказ мой разумнее всего было бы начать с приезда.

Приехал поездом. Пятнадцать часов в пути, и я в Ханске. Приехал поступать в Ханский Университет Искусств и Культуры на позицию графического дизайнера. Завтра мне надлежит сдать творческий экзамен по рисунку и живописи. Рисую я из рук вон плохо, да и вообще ровно дышу в сторону всякого рода изобразительных штучек, но нужно же хоть какое-то образование получить. Ведь над людьми без вышки нынче сгущаются не самые замечательные перспективы: дворник, таксист, главный по картошечке. Профессии это, конечно, нужные, но пусть ими занимаются те, кто не прошёл естественный отбор или у чьих родителей не найдётся жалких полмиллиона на оплату обучения своего ребёнка. Или уж совсем скорбные личности, даже с дипломом не нашедшие себе лучшего применения.

Выйдя из поезда, я попал в окружение тех, о ком выше писал: маргинального вида мужичков с пропитыми лицами.

- Такси, такси, ребята.

- Тааакси, такси, такси.

- Такси по городу, не дорого, - говорили они наперебой одинаковыми голосами, которыми впору было вводить людей в транс. Да так быстро, что застревавшие во ртах слова слипались, и получалось: «Таксипогородунедорого».

- Молодой человек, такси?

- Нет, - отмахнулся я, продолжив стоять на месте и оглядываться по сторонам. Где-то на перроне должен был стоять парень, обещавший приютить меня на пару дней – знакомый со времён недавних рок-н-ролльных пьянок. Он был старше меня. В Ханск перебрался год назад и за это время уже успел обзавестись здесь… Да ничем обзавестись не успел: квартира съёмная, машина (престарелая «Волга») подарена родителями, и работка, на сколько знаю, так себе. Но парень нормальный. Борей зовут. И как не напрягал я зрение, нигде поблизости его не было видно. Пришлось сесть на лавочку, курить и ждать. На дворе было десять вечера и приятная июньская прохлада.

Поезд поехал дальше. Прибывшие вместе со мной люди уже разошлись кто куда, и на перрон ожидать другого поезда вышли новые пассажиры с сумками, рюкзаками, пакетами, баулами и детьми. По-джентльменски подождав около десяти минут опаздывающего товарища, я достал телефон и позвонил ему. В этот самый момент, как в каком-нибудь дешёвом фильме или книге, из дверей вокзала вышел рассеянного вида парень, выколупывающий из кармана брюк звонящий мобильник.

- Але, слуш, соррян, я на вокзале уже, задержался, - сказал одновременно парень и голос в динамике.

- Тут я.

- О! Здоров!

- Здоров!

Мы пожали руки.

- Ладно, пошли давай. Ещё раз прости, там так получилось.

- Да забей.

- Помочь чего-нибудь?

- Не, у меня только рюкзак.

«Волга» была припаркована относительно далеко от главного входа. Пока шли, мы обменялись стандартными вопросами и ответами, вроде: «Как сам?» и «Нормально. Ты как?».

- Прыгай. Рюкзак можешь назад бросить, - говорил Боря, открывая машину. Сев внутрь, я очень аккуратно закрыл дверь, чтобы ненароком ничего не повредить. Машинка, конечно, выглядела жалко по сравнению с тем, что она из себя представляла года два назад, находясь во владении Бориного отца: на ветровом стекле не было трещин, обе задние фары были целы, а на пассажирской двери спереди не было уродливой вмятины. Это ж как водить нужно и сколько, должно быть, Боря отдал жертвам (виновником, несомненно, был он) всех этих аварий? А ещё квартиру снимает и одевается, вроде, не бедно.

- Наркотиками не торгуешь? – зачем-то спросил я.

- Чё ебанулся? Какими наркотиками?

- Это я так.

Боря ещё раз усмешливо цыкнул, завёл машину, включил передачу и стал сдавать назад.

- Наркотиками, бля… Сам-то чем занимаешься?

Мы вырулили на дорогу и поехали передом.

- Учиться буду.

- На кого, я забыл?

- Графический дизайнер.

Боря вздохнул и сделал такое лицо, будто в следующую пару минут он собирался говорить что-то очень важное.

- Да-а, пацаны. Лохматит вас жизнь. Один имиджмейкером, другой в менеджеры, третий в адвокаты. Костян хоть молодец, в армию пошёл. Год хернёй позанимается и больше не будет.

- Чё к чему ты это?

- Да ты ж не рисовал с роду.

- Я полгода с пятиклашками на кружок ИЗО в школе ходил.

- И чё?

- Науку изучил. Да и в детстве я рисовал, в начальных классах. Даже хвалили. Даже в художественную школу ходил одно время.

- Я говорю, тебе самому оно надо?

- Чё ты начал? Ты ж знаешь, почему и зачем всё, чё прикопался? Допросчик.

- Да вы хернёй занимаетесь просто, говорю тебе. Хотя ты прав, зря я тут учить сразу взялся. Просто сам это всё недавно осознал. Знаешь, как в голову так: «Бум!», - Боря стукнул себя ладонью по лбу, - Вот я и это… того. Кипишую.

- Ты сам чем дышишь?

- Точно не графическим дизайном…

- Ну чё опять-то?

- Ладно, ладно, шуткую, - мы оба сдержанно похихикали, - Работаю я. Хотя как работаю… тоже по сути фигнёй маюсь. Короче, бизнес, скажем так.

- А чё за бизнес?

- Лень объяснять, честно говоря. Но не наркотики точно, хе-хе.

- А с образованием как?

- Я на заочке.

- Кем на заочке?

- Не помню.

Я от души засмеялся. Знаете, таким смехом, когда идёт натянутая беседа, и кто-то говорит что-то смешное. Боря подхватил моё настроение. Наверное, хотел, чтобы сказанное им сошло за шутку.

- Да блин, на этого… как его… на экономиста какого-то или связиста, - дополнил свой Боря.

Когда хохотушки закончились, мы уже были где-то недалеко от исторического центра города: по бокам стали мелькать архаичные здания, размещавшие в себе кафе, бары, магазины одежды, тем самым вписываясь в современность.

- Познакомь что ли с городом.

- Блин, я, честно говоря, этих штучек не знаю. Типа: «Это здание было построено в конце такого-то века и у него такая-то ценность». Про какие-то памятники знаю, про которые все знают, и всё. Ну, вот здесь ещё красиво: вон то здание, видишь, которое реставрируют? Оно такое белое-белое, и ты, как с моста съезжаешь, такое чувство, будто прям в него, в это здание едешь. А здесь нет, видишь, развилка.

- Расскажи тогда просто что-нибудь интересное, не обязательно об умном.

- А в остальном здесь то же самое, что и там, откуда ты приехал. То же быдло, те же мажоры, та же студентота расфуфыренная и люди простые. Только сам город побольше, и народа в нём больше, а так ничего особенного.

- Понятно.

- Всё остальное сам узнаешь постепенно. Я откуда знаю, что тебе надо. Конкретней спросишь – отвечу.

- Спрошу, как в голову придёт.

Мы свернули во дворы и подъехали к одному из подъездов заурядной девятиэтажки, резавшей уличную тьму светом из окон. Боря заглушил мотор, мы вышли из машины. Я забрал с заднего сидения свой рюкзак со скарбом и документами.

- Погоди, давай покурим еще, - предложил я, достав пачку из кармана куртки, - Будешь?

- Не, я не курю. И тебе бы советовал бросать. Стариком станешь раньше времени.

- Надо бы. Злое это дело.

- Так не бросишь. Не планы нужно строить, а тупо взять и перестать.

- Попробуй-ка, перестань. Сам же знаешь, как засасывает.

- Знаю. Пробовал, поэтому и говорю.

- Посмотрим. Может, так и сделаю.

- Ладно, докуривай и пошли.

Я достал телефон и набрал матери смс, мол, добрался хорошо, всё в порядке, друг встретил и всё такое. Потом быстро укоротил сигарету и пошёл за Борей в подъезд.

В прихожей нас встретила девушка с длинными волосами цвета ванили. Боря познакомил нас. Его девушку звали Настей. Как я понял, именно она была виновницей чистоты, порядка и уюта в этой небольшой типовой однокомнатной квартирке. Мы разулись и прошли на кухню.

- Чаю, кофе? – спросила Настя.

- Можно для начала. А потом отметим, - распорядился Боря, достав из холодильника две бутылки хорошего коньяка.

Вот, что я помню о том вечере.

Мы выпили по чашке кофе, обменялись дежурными фразочками, а потом распечатали коньяк. Сначала мы культурно выпивали, Настя сообразила закуску, что было очень кстати, потому что я был зверски голоден с дороги. Мы кушали и пили, пока не закончилась первая бутылка, вслед за которой мы распечатали вторую. Когда кончилась и она, мы уже были изрядно навеселе. Особенно Боря. Иначе бы он не достал из хлебницы какой-то зелёный брусок в целлофановом пакете, издалека напоминавший очень сильно заплесневелый хлеб и не предложил «дунуть». Он сказал, что обычно не «дует» и никому не предлагает, но сегодня особый случай. Мы вытряхнули из трёх моих сигарет табак и зарядили туда эту зеленую штуку. Потом, по-моему, проделали это ещё раз. Много хохотали, валялись, прыгали, подолгу рассматривали один кусочек сыра. А дальше провал.

В себя я пришёл на полу в ванной со спущенными штанами. Непосредственно в ванной лежала Настя в нижнем белье, укрытая собственным халатом. Из крана ей на ноги бесшумно капала вода. Не будь я всё ещё под кайфом, то запаниковал бы. А так мою грудь лишь легонько тронул стыд за то, что я, возможно, натворил и страх перед последствиями.