Katrina Raphaell, Crystal Enlightenment. 2 страница

Относительно Единой Решетки Сознания вокруг Земли и ее целей имеется обширная эзотерическая ин­формация. Именно эти храмы и другие священные ме­ста и являются той движущей силой, которая формирует эту решетку. Без них мы просто не смогли бы подняться к более высоким уровням сознания.

Каждый раз, добравшись до октавы из восьми хра­мов, эти спирали храмовой энергии поворачивают в об­ратном направлении. Так, с юга, из Гватемалы, они пере­ходят в Никарагуа, Коста-Рику, Панаму, Колумбию, а за­тем в Перу. В Перу, на озере Титикака, в районе между островом Солнца и островом Луны, энергия делает по­ворот на 90 градусов и устремляется к Тихому океану че­рез территорию Чили. Затем по дну Тихого океана жен­ская энергия достигает острова Пасхи, а оттуда тянется к невероятно красивому острову, который называется Муреа. Центр оси Единой Решетки Сознания приходит­ся как раз на середину этого острова. Если вы продолжи­те эту ось сквозь Землю, то она выйдет на поверхность в Египте, примерно в 2,4 км от пирамиды Хеопса. Это ме­сто у древних египтян было ясно обозначено.

Остров Муреа имеет важное значение для челове­чества. В самом центре своего массива, формой напо­минающего сердце, он фокусирует всю энергию Единой Решетки Сознания. У меня такое чувство, что Муреа — самая «женская» область в мире.

От храма Тикаль в Гватемале энергия устремляется на север, к другим майянским храмам, а от них к ацтек­ским, проходя через территорию Мексики до границы Соединенных Штатов. За этой границей, на территории

штата Нью-Мексико (так мне рассказывали апачи), жен­ская энергия продолжает двигаться до трех пирамид, возведенных коренными американцами много веков на­зад. От этих пирамид, служащих своего рода мостом, эта энергия тянется дальше на север, поскольку здесь нет никаких природных энергетических полей.

Добравшись до Таоса и одноименной горы, энергия тянется до Голубого озера, самого священного озера ин­дейцев таос пуэбло, где она делает поворот на 90 граду­сов — так же, как на острове Титикака, только в обрат­ном направлении. Голубое озеро, хотя оно гораздо мень­ше Титикаки, проводит эту женскую энергия абсолютно так же и с той же силой.

От Голубого озера энергия движется к горе Юте, той самой священной горе, о которой мы рассказали выше. Из этой точки она тянется на запад, от одного сакраль­ного места к другому, вплоть до озер Тахо, Доннер и Пи­рамидного в Калифорнии и Неваде. Затем она устремля­ется к Тихому океану, проходит через подводные горы и различные энергетические точки, пока не достигает острова Мауи с вулканом Халеакала. Отсюда она берет курс на юг, следуя через цепь островов, некогда бывших частью континента Лемурии. А заканчивает она свой путь снова на острове Муреа, завершая тем самым круг.

Этот гигантский круг женская энергия Единой Ре­шетки Сознания делит на две более или менее равные части, которые смыкаются на острове Муреа. Муреа — очень интересный и невероятно красивый остров. Свои­ми очертаниями он напоминает сердце, и окружающий его коралловый риф имеет такую же форму. Каждый дом на улицах острова тоже имеет в плане форму сердца, так что вы всем телом ощущаете там любовь.

Вознесенные Учителя, сказал я Кену, заинтересова­ны в коррекции решетки только на территории Мекси­ки и Гватемалы. Именно этот церемониальный акт мы и должны совершить.

На лице Кена отразилось недоверие:

— Насколько я понял, создание Единой Решетки Сознания началось тринадцать тысяч лет тому назад и теперь близится к завершению. Честно говоря, это энер­гетическое поле настолько сложно, что просто не умеща­ется у меня в голове.

— О чем ты говоришь, Кен! Речь идет всего лишь о маленькой части всей сети пирамид, церквей, монасты­рей, синагог, ашрамов, храмов, священных сооружений, мечетей, кругов из камней и так далее, включая и при­родные явления, такие, как горы, долины, родники, реки, озера, водоемы, а главное — энергетические воронки. И все это было сознательно видоизменено при помощи методов геомантии так, чтобы они выступали как единое целое, формирующее Единую Решетку Сознания, кото­рая окружает планету. Если бы ты действительно узнал о всех сложных внутренних взаимосвязях между этими сакральными местами (а их более восьмидесяти трех ты­сяч по всему миру), не говоря уже о прочих природных объектах, то пришел бы в ужас. Особенно если бы понял, что эту поразительную Сеть Жизни, которую в мире на­зывают «решетками», задумало, организовало и создало чье-то сознание.

Насколько я понимаю, Кен, эта Единая Решетка Со­знания — единственная вещь, которая удерживает чело­века от исчезновения и ведет к вознесению. Ибо, воис­тину, в данной точке цикла развития должно произойти либо то, либо другое. Надеюсь, теперь ты понимаешь важность нашего путешествия. Женский аспект Единой Решетки Сознания должен быть непременно сбаланси­рован, и тогда в ней произойдут геометрические измене­ния, благодаря которым новое, сакральное женское со­знание станет жизненной реальностью, чтобы все жен­щины на Земле вспомнили о своей сокровенной связи с Богом и в точности знали, что им делать и как привнести в этот мир, и не только в этот, требуемое равновесие.

Срок завершения цикла прецессии, Кен, уже близок. Осталось всего двадцать восемь лет и наступит 2012 или 2013 год — время, когда, согласно майянскому календа­рю, этот долгий цикл завершится. После этого перемены будут нарастать стремительно. А поскольку женщина получит власть и право решать, в каком направлении должна двигаться Земля, ей нужно быть готовой к этому. И мы в этом можем помочь.

Ушмаль

Кен завел двигатель «тойоты» и выехал с территории отеля. Мы заранее позаботились обо всем, что необходи­мо для столь долгого путешествия: о картах, бутылках с водой, еде и солнцезащитном экране, ибо знали, что нам придется провести в машине длительное время.

В сущности, когда мы только-только отправились в это путешествие, мы думали, что оно продлится от силы недели две или даже меньше, а на деле оно заняло боль­ше месяца.

Ездить по Мексике и Гватемале нелегкое дело, посколь­ку дороги во многих местах совершенно жуткие. Амери­канец, взглянув на карту дорог, скажет: «Пустяки, путь займет час, не больше». А на деле ему потребуется три или четыре часа. Мы бы с радостью проехали по Мексике, не снижая скорости, но, увы, это было невозможно.

Мы рассчитывали добраться до первых трех храмов в течение дня, поскольку все они были расположены в начале спирали и находились не очень далеко друг от друга, и уже вечером вернуться в Мериду. А оставшиеся пять храмов объехать в течение следующих двенадцати дней.

Ушмаль находится километрах в ста от Мериды, по­этому, чтобы насладиться поездкой и не мешать Кену, который вызвался вести машину, я сел на заднее сиденье. Это был мой первый визит на полуостров Юкатан, и я был удивлен тем, насколько он плоский и равнин­ный, ибо рассчитывал увидеть горы и джунгли. Горы и джунгли в Мексике действительно есть, но только не на Юкатане. Растительность в здешних местах такая густая, что без мачете через нее невозможно пробиться, однако джунгли начинаются только после того, как основатель­но углубишься в страну.

До Ушмаля мы доехали легко и без проблем. Это было время, когда мексиканское правительство еще не начало строить стены вокруг храмов, чтобы контролировать поток желающих взглянуть на пирамиду. В те дни храмы мало кого заботили. Мы могли войти в эти святилища, по крайней мере в большинство из них, без всякого кон­троля и оставаться там, сколько захотим. Но мы выпол­няли особую миссию, а потому чувствовали, что с пер­выми тремя храмами нужно управиться за один день.

Когда мы ступили на священные земли Ушмаля и приблизились к храму Магов, я почувствовал, как по моей спине прошла дрожь. Здесь таилась энергия, кото­рая явно отличалась от тех, которые до этого я ощущал в Мексике. Нечто подобное я испытал только в Егип­те, в пирамиде Хеопса. Эта энергия воздействует на вас каким-то особым образом, но это воздействие трудно описать.

Стоя у основания храма, я запрокинул голову, чтобы посмотреть на вершину пирамиды. Она была великолеп­на. Я держал в руках оникс, и тут Кен сказал:

— Друнвало, иди-ка сюда.

Он облокотился о пирамиду, пристально что-то рас­сматривая.

— Взгляни, — продолжил он и указал на раствор, которым были сцементированы камни. Вот она, причи­на, по которой для этого храма был выбран оникс: серо-черный цвет раствору — а им была покрыта вся пирами­да — придавали землистые вкрапления оникса.

Это, естественно, придало нам сил. В тот момент мы знали наверняка: мы делаем именно то, что должны были сделать, что бы это ни было. И мы радостно засмеялись.

Когда же мы приехали к месту расположения дру­гой пирамиды и увидели, сколь велика территория этого храма, то нам уже стало не до смеха. Мы знали, что пира­мида, в которой мы должны были разместить кристалл оникса, называлась Большой Пирамидой, но в тот мо­мент поразились тому, сколь колоссально по своим раз­мерам это священное место. Оно простиралось на целые километры, и мы не знали, откуда начинать и где искать этот храм.

К счастью, вскоре мы нашли человека, который точ­но знал, где находится Большая Пирамида. И мы от­правились к ней кратчайшим путем — по прямой. Идти пришлось изрядное расстояние, но мы дошли — и вот она, царственно стоящая перед нами впечатляющая гро­мадина! От Тота я знал, что кристалл нужно закопать в каком-то месте прямо напротив северного фасада пира­миды, поэтому мы захватили с собой компас, чтобы точ­но определить, какой из фасадов северный.

Перед северным фасадом простиралась совершенно плоская лужайка, обрамлявшая всю пирамиду. Она была прямоугольной и составляла, насколько я мог судить, не имея перед глазами каких-то отчетливых ориентиров, примерно 30 метров в длину и 12 метров в ширину. Кен вытащил свой маятник, к которому он привязал веревку около метра длиной.

Я еще раз лишился дара речи. Скрывая улыбку, я сел на ступени пирамиды и стал наблюдать за Кеном, который активно действовал, хотя по всему было видно, что с ма­ятником он никогда прежде не работал. Он лишь слышал, что я рассказывал о маятниках в Таосе, объясняя, как с их помощью можно найти все что угодно. Он не знал, что для маятников обычно выбирают камни величиной от двух до пяти сантиметров, а цепочку или шнур — длиной сантиметров двадцать. То есть чтобы найти энергетиче­ски благоприятное место или получить ответы на вопро­сы, обычно используют небольшие маятники.

Этот же маятник не отвечал ни одному из этих па­раметров. Однако Кен доверял своему сердцу и работал на Бога! Этот 18-сантиметровый маятник на метровой веревке начал вращаться по кругу, почти ударяя Кена по ногам, когда он ходил. Но Кен выглядел как человек, который точно знает, что делает, и я не стал вмешивать­ся. Кто я такой, чтобы говорить, что он действует непра­вильно?!

Кен возился с маятником минут двадцать, расхажи­вая взад и вперед, и несколько раз пересек лужайку. За­тем, проходя мимо меня, он вдруг перестал качать маят­ником, остановился и спросил:

— Друнвало, а как узнать, что я нашел то самое ме­сто, где мы должны зарыть кристалл?

Сохраняя невозмутимое лицо, я сказал:

— Доверься своему сердцу, Кен, и ты узнаешь.

Я действительно верил в него, а он подверг немалому испытанию не столь уж и широкую стезю моего духов­ного понимания и терпения.

Кен, казалось, все понял и вновь с удвоенной энерги­ей принялся качать своим маятником, придавая ему все более широкие размахи. Это длилось минут двадцать, и вот, наконец, это случилось!

Когда Кен подошел к одному месту, маятник, описав спираль, застыл, а затем его начало сильно притягивать к земле. Кен дернул его вверх и буквально встал на цы­почки, вытянув руки на всю длину, чтобы поднять его как можно выше, и в этот момент веревка оборвалась, и оникс, с силой ударившись о землю, зарылся в нее санти­метров на семь.

Повернув голову, Кен взглянул на меня так, словно хотел сказать: «Здесь нет моей ошибки», но вместо этого произнес:

— И что теперь?

— Ты нашел это место, Кен, в этом я нисколько не со­мневаюсь.

Я поднял маятник с земли, в которой он оставил иде­альное коническое углубление. У меня не было никакого сомнения: это именно то место, где мы должны закопать кристалл.

Я постоял с минуту, глядя на это место и оценивая его по отношению ко всему комплексу, и мне все стало ясно. Место приходилось точно по центру пирамиды, так что, если провести воображаемую линию вдоль сте­ны здания слева от пирамиды, она как раз пересекала эту точку. В будущем не составит особого труда найти его, если это будет необходимо.

Мы совершили первую мини-церемонию: зарыли оникс в маленьком углублении и забросали его землей. Место выглядело совершенно нетронутым.

Интересно, что спустя десять лет после этого собы­тия майянский жрец и шаман Хунбац Мен попросил меня провести в Ушмале церемонию вместе с ним и его племенем. Я отыскал это место, чтобы посмотреть, как оно ощущается энергетически. К своему удивлению, я обнаружил, что на том самом месте, где был зарыт кри­сталл, выросло небольшое деревце, единственное на всем пространстве вокруг пирамиды. Видимо, Мать за­хотела дать мне доказательство того, что никто не при­касался к кристаллу и не сдвигал его. Что ж, с природой не поспоришь — у нее свои пути!

Каба

Мы поспешили в другие два храма. Следующим была Лабна, но по дороге туда мне вдруг явился Тот и сказал, чтобы мы изменили порядок посещения и сначала пое­хали в Кабу.

Когда мы приближались к Кабе, центру силы воли, небо потемнело и начал накрапывать мелкий дождик. Территория храма была окружена цепной железной из­городью и казалась чуждой, почти тюрьмой. Я не хотел входить на нее, но знал, что должен. Будь моя воля, я бы вообще обошел это место стороной.

У входа нас встретили два старика — ворчливых до безобразия. Они пытались прогнать нас, говоря, чтобы мы приходили в другой день, но, как вы понимаете, мы должны были завершить свое дело, ибо каждый храм должен быть обработан в определенной последователь­ности, так, как нас проинструктировали.

Наконец, не без некоторого пренебрежения, они раз­решили нам пройти на территорию комплекса. Он был гораздо меньше ушмальского, и, насколько я помню, ме­сто, где должен быть зарыт кристалл, мы отыскали менее чем за пятнадцать минут. На этот раз я воспользовался своим собственным, «обычным» маятником, так что мы отыскали место в считанные минуты. Мы зарыли кри­сталл за древней стеной и покинули это место со всей возможной быстротой.

Лабна

Мы умчались из Кабы так, словно только что ограби­ли магазин, и поехали в Лабну, находившуюся буквально в нескольких минутах езды. Когда мы приближались к месту назначения, небо очистилось и нас, подобно тума­ну, окружил необыкновенно красивый розоватый свет. Лабна — сексуальный центр Юкатана, и его энергия ощущается без труда.

У храма нас встретила молодая очаровательная пара, которая, судя по всему, была просто влюблена в жизнь. Молодые люди со всей возможной любезностью при­гласили нас «войти в их дом» и сказали, что мы можем ходить, где и куда нам вздумается, и оставаться здесь, сколько захотим.

Для этого храма был выбран красноватый сердолик; пыль и дорожки в этом храмовом комплексе были того же цвета. Помню, как только мы зарыли камень в зем­лю, тут же и потеряли это место, ибо и камень, и почва были совершенно одного цвета. Как было не вспомнить Катрину!

И опять место для захоронения камня мы нашли бы­стро: за пятнадцать-двадцать минут. «Ха, как просто! — сказали мы. — Да при таких темпах мы, должно быть, за­вершим все путешествие за семь или восемь дней». Боже, как мало мы знали!

Мы вернулись в Мериду вечером и, наскоро пере­кусив, отправились спать. И уже через несколько минут крепко заснули. В этот день мы затратили гораздо боль­ше энергии, чем рассчитывали, а потому, не успев как следует осознать это, быстро оказались в стране снов.

Чичен-Ица

На следующий день мы снова были в пути, и Кен опять вел нашу маленькую красную машину, ставшую для нас домом. Мы надеялись быстро управиться с Чичен-Ицей и отправиться в Тулум, на побережье Ка­рибского моря, где рассчитывали провести третью ночь. Но этот день пошел совсем не так, как мы планировали. Все чаще и чаще стали возникать задержки, делая наше путешествие куда более сложным, нежели мы полагали.

Прекрасное синее небо и зеленые джунгли все более гипнотизировали нас по мере того, как проходили часы. Аромат джунглей вызвал во мне небывалое чувство оживления. Я даже начал вспоминать детство, проведен­ное в Калифорнии. Самое живое воспоминание, которое я вынес из него, — это запахи лугов и полей той местности, где я тогда жил. Эти воспоминания пробудил во мне аромат здешних тропических цветов. Естественно, эти воспоминания относились к тому периоду жизни мое­го нынешнего тела, когда я еще не вошел в него (апрель 1972 года), но они все это время дремали в его клетках, а потому ощущались как мои собственные.

Неожиданно я был возвращен назад, в действитель­ность — со мной пытался связаться Тот. Появившись в поле моего внутреннего зрения, он сообщил, что решил изменить местоположение кристалла в Чичен-Ице. Он общался со мной телепатически, а этот метод общения способен раскрывать гораздо более глубокий смысл, чем произнесенные слова.

Тот говорил о том, что местоположение камня в Чичен-Ице очень и очень важно для того, чтобы рабо­та совершалась должным образом, и он, естественно, не хотел, чтобы кто-то узнал о нем. Поэтому он с самого на­чала дал мне «ложный адрес» на тот случай, если кто-то прочтет мой список. Тот посмотрел мне прямо в глаза и сказал: «Я прошу тебя, Друнвало: раскрой пошире глаза, и я укажу тебе место, где должен быть зарыт камень».

Я сделал так, как он сказал, и тут же передо мной возникло яркое пятно света вроде того, через которое я впервые много лет назад увидел Бупи Наопендару. Этот световой шар превратился в яйцо, и в нем открылось окно в другое место Земли. Когда шар завершил свои ме­таморфозы, он напоминал очень яркое, лучистое кольцо золотистого света примерно полметра высотой и метр в поперечнике. Вне этого лучистого кольца находилась та реальность, в которой мы ехали на машине, а внутри кольца — нечто совсем иное.

Я увидел небольшое озеро или пруд с изумрудной во­дой, через которую не мог проникнуть взор. Вдоль даль­него берега озера возвышалась белая скалистая гряда высотой метров двенадцать, а к самому его краю подхо­дили джунгли, так что воды озера отражали нависавшие над ним цветы и растения. Картина была изумительно красивой. Я все еще продолжал вглядываться в эти ро­мантические глубины водоема, когда меня прервал Тот, сказавший: «Видишь, что внутри золотого кольца?»

Я описал ему пруд и высокие белые скалистые стены, и Тот, удовлетворенный, сказал: «Кристалл нужно по­местить не у северной грани Замковой Пирамиды, как я сказал вначале, а бросить в этот пруд. Понятно?»

Я спросил его, где именно находится этот пруд. Он ответил: «Тебя приведут к нему. Самому тебе ничего не нужно делать» — и исчез.

Я вышел из состояния медитации, повернулся к си­девшему за рулем Кену и рассказал обо всем, что случи­лось. Казалось, это его нисколько не удивило. Он просто бросил на меня мимолетный взгляд и сказал:

— Хорошо, никаких проблем.

Думаю, после того как маятник сам упал на землю в Ушмале, старина Кен был готов ко всему.

Когда мы подъехали к дорожному знаку «Чичеп-Ица. Стоянка для автомобилей», Кен свернул и начал выиски­вать место, где бы припарковаться. Затем повернулся ко мне и сказал:

— Слушай, Друнвало. Во время посещения грех хра­мовых комплексов мы едва не заблудились. Я читал, что территория этого комплекса очень большая, и подумал, не взять ли нам проводника. Ты как, не против?

— Почему бы нет? — ответил я, пока он въезжал на свободное место и глушил мотор.

Мы стали собирать вещи, и в это время к машине с той стороны, где сидел Кен, подошел старик индеец и по­стучал в стекло. Увидев невесть откуда взявшегося ста­рого индейца, который просил открыть стекло, Кен от неожиданности чуть не повалился на меня.

Он приспустил стекло и спросил старика, что ему нужно. Чуть усмехнувшись, тот спросил: «Вам нужен про­водник?» Оглядываясь назад, теперь я могу уверенно сказать, что этот старик был вовсе не старик, а человек, по­сланный нам Вселенной и точно знавший, что он делал.

Кен, совершенно пораженный, повернулся ко мне с таким видом, словно этот старик только что сотворил чудо. А кто знает, может, и сотворил! Мы вышли из ма­шины к нашему проводнику. Этот старый майянец излу­чал энергию, которую я ощущал прежде много раз: она исходила от некоторых моих учителей. Я сразу понял, что старик был не просто гидом, который показывает любопытствующим земли храма, а кем-то большим, и поклонился, выказывая подобающее ему уважение.

Старик был очень дружелюбно настроен и действи­тельно «показал» нам весь храмовый комплекс. Часа четыре он водил нас от храма к храму, рассказывая пол­ные тайн истории, связанные с каждым из них. В конце концов он привел нас к Замковой Пирамиде, фокальной точке всего комплекса, где Тот и просил нас вначале по­местить кристалл. Эта пирамида, сказал старик, являет­ся входом в человеческое сердце и ключом к пониманию культуры майя.

Но затем он сказал нечто, весьма удивившее меня. Он повернулся и, серьезно глядя нам в глаза, произнес, указывая рукой на Замковую Пирамиду:

— Эта пирамида и весь этот огромный комплекс су­ществуют здесь по одной причине. И эта причина не име­ет никакого отношения к зданиям, возведенным нами, народом майя. В этих джунглях есть нечто гораздо более мощное и значимое. Пойдемте, я покажу вам.

Повернувшись, старик пошел прочь от храма, и через несколько минут мы оказались в мексиканских джун­глях. Он полкилометра продолжал вести нас сквозь эти плотные заросли; вдруг они словно раздвинулись, и мы очутились на открытом пространстве, том самом, кото­рое я уже видел внутренним взором.

Да, да, прямо перед нами предстала та самая картина, которую показал мне Тот на пути в Чичен-Ицу. И пруд с изумрудной водой, и стены из белого камня за ним — все они были такими же и в реальности. Абсолютно такими же, как их показал Тот. До мелочей.

Мы с Кеном застыли в немом изумлении, а старик воспользовался этим и начал говорить. Он казался не­много взволнованным, а его голос — исполненным силы.

— Этот водоем, — сказал он, — по-испански назы­вается сенот, и для нас, майя, он является священным местом, ведущим прямо в сердце Матери. В древние времена, как и теперь, мы, майя, верили, что этот водо­ем святой, и именно по этой причине мы возвели в этом месте Чичен-Ицу. Ни с какой иной целью, а только для того, чтобы почтить этот святой водоем.

— В 1950 году, — продолжал он, — сюда прибыли со­трудники журнала «Нэшнл Джиогрэфик», они расчисти­ли дно и нашли кости более трехсот майянцев, принес­ших себя в жертву этой воде. Здесь совершали обряд, и человек, удостоенный великой чести быть принесенным в жертву, получал возможность столь почетным образом вернуться к Матери. За то время, пока журналисты чи­стили сенот, они нашли среди костей несколько тысяч кристаллов — кристаллов, которые когда-то были на­молены нашими древними праотцами, — и забрали их. И, словно этого было мало, чтобы сломить наш дух, че­рез несколько лет они снова явились сюда и снова стали расчищать сенот, пока не выбрали все кристаллы до еди­ного, и только после этого ушли. Безмерна печаль моего народа, но нам ведомо, с какой целью вы здесь. С вели­ким уважением и почтением я оставляю вас наедине с этим священным сенотом. Пусть Великое Солнце благо­словит ваше дело!

С этими словами он повернулся и исчез в необозри­мых джунглях.

Кен посмотрел на меня. Мы оба знали, что нужно делать. Мы достали кристалл и развернули материю, выставив его на свет дня. Мы знали, что Тот запрограм­мировал этот камень словами, которые должны были скорректировать Единую Решетку, но чувствовали, что за этим кроется нечто гораздо большее.

Не знаю, какие мысли вызывал кристалл у Кена, но для меня он являлся олицетворением внутренней сущности старика, которому было отдано мое сердце. Благодаря ему я смог постичь и почувствовать красоту души народа майя, и мне очень хотелось помочь этим людям. И я горячо молился над кристаллом о том, что­бы оставшиеся в живых майя пробудились и вспом­нили свое древнее славное прошлое, вспомнили свои сакральные знания и мудрость и снова привнесли эту силу в жизнь. Это была молитва, исходившая непо­средственно из сердца, а не та, которую я составил за­ранее, и ее слова по-прежнему отзываются эхом в моем сердце.

Когда я таким образом намолил кристалл, Кен раз­махнулся и бросил его в самую середину сенота. Пока ка­мень шел ко дну и вода заряжалась магическими словами этой молитвы, я понял (не знаю как, но понял), что мои отношения с майя только-только начинаются. И запла­кал слезами радости, зная, что этот кристалл вернет на­роду майя жизнь. Пока слезы градом катились по моему лицу, я чувствовал, как в эту землю возвращается сила. И испытывал смирение перед тем, чему предстояло свер­шиться в будущем, смирение, смешанное с небывалым волнением.

Хан Ха

Церемония закончилась, и мы снова вошли в джунг­ли, собираясь вернуться в отель. Однако как только мы вышли из джунглей, то сразу же увидели Замковую Пи­рамиду и, едва взглянув на нее, тут же решили взобрать­ся на ее вершину.

Теперь мы были всего лишь туристами. Но что с того? Для нас это было развлечение, не больше. На вер­шине пирамиды было четыре входа. Три из них связывал между собой внутренний коридор U-образной формы. А в углублении U был еще один коридор, ведший на се­вер, по которому можно было добраться до самого цен­тра пирамиды. Почему майя разместили входные прое­мы подобным образом, я, увы, не знаю.

Мы вошли с востока через три связанных между собой дверных проема. Как только мы оказались внутри, начал накрапывать дождь. Рассудив, что нам лучше поторопиться, пока дождь не зарядил всерьез и надолго, мы быстро прошли в четвертую дверь, чтобы про­сто еще раз почувствовать это место.

Рис. 5. Четыре входа на вершине пирамиды

На мой взгляд, энергия этой пирамиды — одна из са­мых мощных в мире. Если пирамида Хеопса в Египте служит энергетическим проводником умственного (муж­ского) аспекта Единой Решетки Сознания, то Чичен-Ица служит проводником ее сердечного (женского) аспекта. И когда этот древний аспект Кундалини Земли вновь начнет течь и струиться через тела людей, а оттуда в ре­шетки, мы все преобразимся.

Поэтому я должен был ощутить эту энергию еще раз.

Мы находились там около пятнадцати минут, на­питываясь его энергией, а затем сильный дробный шум дождя вернул нас к реальности. Понимая, что нужно уходить, мы посмотрели друг на друга и устремились к выходу, но было слишком поздно. С небес низвергались ливневые потоки дождя, такого мощного, что на рассто­янии тридцати метров ничего не было видно. Все ушли, и мы остались на вершине этой невероятной пирамиды в одиночестве, если не считать одной маленькой соба­чонки, которая неизвестно как сюда забрела. Путь вниз был отрезан!

Потоки дождя струились по ступеням пирамиды, по­добно маленьким водопадам. Чтобы понять сказанное, вам действительно следовало бы здесь побывать. Ступе­ни майянской пирамиды (в отличие от ступеней пира­миды Хеопса в Египте, которые просто огромны, эти — шириной всего сантиметров 25) были отполированы, как стекло, ногами тысяч людей, ежегодно взбирающихся на нее. Под градом дождя они стали такими скользкими, что по ним было невозможно спускаться. Даже собака не пыталась это сделать. Нам ничего не оставалось, как переждать, когда дождь кончится.

По прошествии часа или около того Кен начал прояв­лять признаки нетерпения, но сделать что-либо было не в наших силах. Я посмотрел вниз, на обширную лужай­ку, окружавшую пирамиду, и увидел, что она полностью исчезла под водой. Казалось, что мы сидели на вершине пирамиды посреди большого озера. Джунгли были пол­ностью скрыты от нашего взора за завесой дождя, и един­ственное, что было доступно глазу, — это вода, изливаю­щаяся с небес на землю перед отверстием, у которого мы стояли. Не думаю, что когда-либо забуду эту картину.

Пока Кен, беззаботно прислонившись к стене у двер­ного проема, наблюдал за дождем, я решил сходить в центр пирамиды и помедитировать. Удерживая в памяти образ пирамиды посреди озера, я сел там, где, по моим ощущениям, должен был находиться центр, лицом к дверному проему, где стоял Кен, дожидаясь освобожде­ния, и закрыл глаза.

Я начал ощущать, как по моему Телу Света — полю Мер-Ка-Ба, как его называли древние египтяне и иу­деи, — струится энергия, и несколько минут сидел спо­койно, просто воспринимая движение этого потока. Затем, не ставя перед собой какой-либо цели, я стал погру­жаться в более глубокие состояния сознания. В какой-то момент я ощутил все энергетическое поле пирамиды и почувствовал себя неразрывно связанным с майя.

То, что случилось дальше, было весьма необычно для меня. Я забыл, где нахожусь, и, подобно маленькому ре­бенку, решил мысленно спуститься в пирамиду, чтобы отыскать потайную комнату. Я не спрашивал на это раз­решения, да и не имел какой-либо цели.

Ясно помню, как мимо меня проносились пласты земли, пока мои дух и тело сознания все больше и боль­ше погружались во внутреннее пространство пирамиды. Я видел, как по мере спуска менялась структура камня и почвы. И затем произошло нечто.