Почему папа ушел с работы?

Роберт Лоуренс Стайн

Комната Страха #6

Тропой лесных чудовищ

Меня зовут P. Л. Стайн. Позвольте представить вам новую посетительницу Комнаты Страха. Это Лаура Аткинс, высокая симпатичная девочка, окруженная животными. Как правило, это заблудившиеся, увечные или отбившиеся от стада животные, найденные в лесу за ее домом.

Лаура любит лес и его обитателей. Там она чувствует себя как рыба в воде. К несчастью, в лесу живет существо, встреча с которым не принесет Лауре радости. Сказать по правде, в лесу обитает не одна подобная тварь. Существа, о которых идет речь, не принадлежат этому миру. Точнее, они не принадлежат никакому миру.

В последнее время отец Лауры ведет себя несколько странно. Он всегда любил бродить с дочерью по лесу. Но теперь запретил ей ходить туда. Может быть, ему известно что-нибудь такое, чего не знает Лаура? Похоже, у него есть основания полагать, что лесные тропы ведут прямо в Комнату Страха!

ПРОЛОГ

Меня называют Тварью.

Но это не так. Я не тварь, а человек. Я личность.

Я родился человеком. Я прожил большую часть своей жизни в качестве человека. И остаюсь человеком.

Я действую как личность. Думаю как личность.

Я не тварь!

Да, иногда у меня возникают странные импульсы. Мощные устремления.

Когда меня охватывают подобные чувства, я ничего не могу с собой поделать. Не могу себя контролировать.

Меня начинает мучить голод. Такой сильный, будто все мое существо нуждается в еде. И мне хочется есть, есть и есть — до бесконечности.

Поскольку я живу в лесу, мне приходится убивать, чтобы утолить голод. Я должен загрызть жертву и прожевать ее. Я набиваю себе живот и продолжаю есть. Теплая жижа стекает у меня с подбородка.

Через какое-то время я заставляю себя посмотреться в зеркало. И кричу от боли и стыда.

«Тварь… ты мерзкая тварь», — говорю я себе.

Я не всегда был таким. Было время, когда мне не приходилось скрывать свое лицо.

Теперь я живу в глухом лесу. У меня нет друзей. Вокруг нет никого, кому я мог бы доверять.

Я так одинок.

И мне так хочется с кем-нибудь поговорить. Рассказать свою историю тому, кто не откажется ее выслушать.

Но я не могу себе этого позволить. Самое страшное в моем положении — это потерять бдительность. Никто не должен узнать, кто я.

Вот почему я заставляю себя смотреться в зеркало.

Я смотрю на собственное отражение, и все становится на свое место.

Я вспоминаю. Перед моим мысленным взором проносится прошлое.

Я заново осознаю, почему меня называют тварью.

Глава I

ПОЧЕМУ ПАПА УШЕЛ С РАБОТЫ?

— Карр, карр, карр!

— Все в порядке, госпожа Ворона, — мягко проговорила я, заканчивая делать птице перевязку. Наконец я отправила ее обратно в клетку.

— Каррр, каррр, каррр! — Ворона попыталась взмахнуть своим поврежденным крылом.

— Папа, как ты думаешь, она поправится?

Отец ничего не ответил. Уткнувшись в журнал, он перевернул следующую страницу.

— Папа! Что ты думаешь по этому поводу? — не унималась я.

Он взял карандаш и подчеркнул какую-то фразу в журнале жирной чертой.

— Папа!!

— Ты что-то сказала, Лаура? — Отец поднял голову и взглянул на меня сквозь толстые стекла очков в черной роговой оправе.

— Ты думаешь, крыло заживет? — снова спросила я.

— Какое крыло? — Отец опять уставился в журнал и стал делать какие-то заметки на его полях.

Я поймала удивленный взгляд моей подруги Эллен: она еще не привыкла к этой теперешней отчужденности моего отца.

Отчужденности от меня.

В последние дни отец вел себя так, будто постоянно забывал о моем существовании. Даже когда мы находились в одной комнате, казалось, что его там нет.

В это время большой кот Лаки, которого я нашла в лесу, пронесся мимо меня, едва не повалив набок клетку. Он подскочил к отцу и стал лизать ему пальцы своим длинным языком.

Отец отдернул руку.

— Пожалуйста, забери своего кота. Я пытаюсь сосредоточиться.

С этими словами он подчеркнул в журнале еще несколько фраз, так сильно нажав на карандаш, что кончик грифеля отвалился с отчетливым треском.

— Куда я, по-твоему, должна его забрать? — со вздохом спросила я. — В сарай нельзя — ты там работаешь. Ведь ты сам запретил мне к нему подходить.

Отец посмотрел сначала на ворону, а потом на Лаки так, будто увидел их в первый раз.

— Почему я не могу жить в доме, как все люди, Лаура? — спросил он. — Почему я должен жить в зоопарке?

— Ты же ветеринар! — воскликнула я. — Ты должен любить животных. Разве не так?

Эллен выдавила из себя смешок, но она была явно смущена. Она никогда не видела, как мы с отцом ссоримся. Она не видела отца с тех пор, как он… переменился.

Я перестала приглашать домой друзей, потому что не знала, что сделает или скажет мой отец. Но Эллен была моей лучшей подругой, и я соскучилась. Мне очень захотелось с ней пообщаться, вот я и позвала ее к себе сегодня. Возможно, я сваляла большого дурака.

Я взяла клетку с вороной в одну руку, а Лаки в другую, отнесла их в свою комнату и закрыла дверь.

Затем повесила себе на шею фотоаппарат и обратилась к Эллен с предложением:

— Давай пройдемся. Мы давно не гуляли по лесу.

Наш дом расположен на краю леса. Задний двор плавно переходит в лесную чащу. Поэтому лес с его просеками и полянами, озерами и ручьями всегда представлялся мне неотъемлемой частью нашего жилища.

Именно там — и только там — меня охватывало ощущение полного счастья. В лесу легко дышалось. Он был тихим, спокойным и в то же время трепетным, полным жизни.

Просыпаясь, я выходила на задний двор и всматривалась в гущу высоких, пышных деревьев, тянувшихся вдаль, — как мне казалось, до бесконечности. Я вдыхала утренний воздух, напитанный ароматом хвои. Как я люблю этот запах!

Я проверила, заправлена ли в фотоаппарат новая пленка. Все было в порядке.

Эллен поправила прическу. Моя подруга очень гордится своими черными прямыми волосами. Она всегда зачесывает их назад, с удовольствием погружая в них руки и позволяя прядям скользить между пальцами, а затем ниспадать на плечи.

Я завидую ее волосам. У меня они длинные, рыжевато-каштановые и совершенно неуправляемые. Как говорится, «непокорные».

Глаза Эллен вспыхнули.

— Мы идем в лес собирать материалы для твоего школьного задания? Или потому, что ты снова надеешься увидеть там мальчика, которого повстречала на прошлой неделе?

У меня вырвался стон. Я не ожидала от подруги такой подначки.

— Конечно, я думаю о задании, — ответила я. — Допускаю, что тебе трудно в это поверить, но мальчики — не единственное, что интересует меня в жизни.

— Но ты говорила о нем все утро, — гнула свое Эллен. — Повторяла, как заведенная: «Увижу ли я его снова? Интересно, где он живет? И есть ли у него подружка?»

Эллен рассмеялась, заглядывая мне в глаза.

— Ладно, ладно. — Мне пришлось признать, что она права. Я много думала о Джо с той поры, как встретила его на берегу озера Люкер. — Все дело в том, что мальчики обычно не замечают меня. А он вел себя очень мило. Когда я сказала ему о задании, мне показалось, что он искренне заинтересовался моей задумкой.

— Значит, мы имеем две задумки, — подытожила Эллен. — Задумка «Школьное задание» и задумка «Мальчик»! Что ж, пойдем.

— Прежде всего нам нужно найти Джорджи, — сказала я.

— Ты опять собралась идти в лес? — хмуро спросил меня отец. — Тебе следовало бы расширить круг интересов, Лаура. Почему бы тебе не сходить в кино?

Я вздохнула. Отец всю жизнь любил лес. И меня заразил этой любовью. Когда я была маленькой, мы часами бродили по лесу, вели наблюдения, разговаривали, смеялись. Мы с удовольствием шастали по лесу чуть ли не целыми днями, и только сгустившиеся сумерки могли загнать нас обратно в дом.

А теперь он день-деньской сидел взаперти в маленьком сарайчике на заднем дворе. К тому же он помрачнел и стал необычайно молчаливым.

— Мне нужно поработать над школьным заданием. — С этими словами я последовала за Эллен, которая уже вышла из дому через заднюю дверь.

Она высокая, худая и длинноногая. Со своими большими карими глазами и круглым, несколько наивным лицом Эллен, на мой взгляд, напоминает хрупкую, грациозную лань.

Если она лань, то я лиса. Мои рыжевато-каштановые волосы похожи на лисий мех. Я невысокая и шустрая, у меня широко расставленные темные глаза и лисья улыбка.

Я всегда сравниваю своих знакомых с животными. Думаю, это происходит оттого, что я очень люблю животных.

Мы с Эллен шли по двору и наслаждались прохладным, ясным весенним днем, вдыхая свежий, пахучий воздух. Над деревьями проплывали курчавые облака.

— Хочу извиниться за отца, — заговорила я после затянувшейся паузы. — Он очень изменился с тех пор, как ушел с работы. Когда он возился с животными в ветеринарной клинике, это был совсем другой человек. Признаться, я из-за него вся извелась.

— Может быть, тебе позвонить маме? — предложила Эллен. — Не помешало бы с ней посоветоваться.

— Я ей уже звонила, — сообщила я подруге. — Но она сказала, что я должна потерпеть. Потерять работу — это тебе не фунт изюму, и он должен привыкнуть к своему новому положению.

— Звучит разумно, — проговорила Эллен.

Это действительно звучало разумно, но мне было как-то не по себе.

— Мне хотелось бы, чтобы мама была здесь, — призналась я. — Мне ее очень недостает. Телефон, электронная почта — это все не то.

Моя мама переехала в Чикаго пять лет назад, после того как они с отцом развелись. Они предоставили мне самой выбрать, с кем остаться, — и я предпочла папу.

— Многие ребята считают, что я сделала неправильный выбор, — продолжала я. — Но все дело в том, что я просто не смогла бы жить в городе. Вдали от леса я схожу с ума.

— А мне нравятся большие города, — сказала Эллен, глядя куда-то вдаль. — Если бы у меня была такая возможность, я перебралась бы в Чикаго, не задумываясь.

Я проследила за направлением ее взгляда и увидела большую черную птицу, перелетавшую с ветки на ветку. Она резко, почти лихорадочно махала крыльями, колотя ими по собственному телу.

С верхушки дерева поднялась еще одна птица и закружилась над нами. Затем, изменив направление, исчезла из виду. И вдруг она вернулась. Птицы вели себя очень странно. Словно они пребывали в растерянности и готовы были впасть в панику.

Лесное эхо отозвалось на пронзительный крик еще одной птицы, слетевшей с ветки, после чего над лесом поднялась целая стая пернатых. Черная туча существ, бьющих крыльями с такой силой, что лес огласился рокотом, напоминавшим громовые раскаты.

Я невольно вздрогнула.

— Что это? — произнесла я вслух.

Из лесной чащи вылетали все новые и новые птицы. Сотни птиц. Они кружились над нашими головами, заслоняя солнце. Лес погружался во тьму.

Эллен схватила меня за руку.

— Боже! Да что это такое? — проговорила она громким, испуганным шепотом.

— Не знаю, — отозвалась я, глядя на черную тучу, кружившую над лесом. — Никогда не видела, чтобы птицы так себя вели.

Между тем пернатое облако издавало оглушительный шум. Птицы галдели, каркали, свиристели. Опускались и снова взмывали ввысь. И кружили, кружили, крича все громче и громче с каждой минутой.

Тем не менее я услышала треск ветки у себя за спиной.

Повернувшись, я увидела, что к нам подошел отец. Он запрокинул голову и стал смотреть на небо сквозь очки с толстыми стеклами. Когда он начал поправлять сбившиеся на глаза волосы, я заметила, что у него дрожат руки.

— Они чем-то обеспокоены, — констатировал отец. — Тут творится что-то неладное, Лаура. Не ходи в лес. Не ходи туда сегодня.

Глава II

ЭТО ЧЕЛОВЕЧЕСКИЙ ПАЛЕЦ!

— Но… Но мне нужно, — отозвалась я. — Мое задание…

Отец посмотрел на кружащее черное облако, оглашавшее окрестности громкими криками, и мягко произнес:

— Обычно птицы так себя не ведут. Раз они настолько встревожены, значит, поблизости происходит что-то из ряда вон выходящее. Тут дело нечисто.

С этими словами он вдруг кинулся бежать со всех ног по направлению к дому.

— Папа! — крикнула я ему вослед. — Папа, ты куда? Вернись!

Но он даже не обернулся. Вскоре его фигура скрылась за деревьями.

— Куда это он? — спросила Эллен, утыкаясь лицом в ладони.

— Не знаю, — ответила я, прижимаясь к ней вплотную. Мы смотрели на черную тучу круживших над нашими головами птиц. Их резкие, лихорадочные крики эхом отдавались у меня в голове.

Я заткнула уши пальцами, чтобы заглушить шум, — и вдруг крики прекратились. Теперь птицы кружили в жутковатой тишине. Хлопанье их крыльев замедлилось.

Птицы пошли на снижение и вскоре словно бы растворились среди густых, раскидистых древесных крон. Небо снова прояснилось, и солнце засияло над нашими головами. И я с наслаждением услышала легкий, привычный шорох играющего в ветвях ветерка.

Эллен повалилась на траву.

— Кошмар какой-то… — бормотала она. — Эти птицы… они показались мне такими злыми. Я подумала, что они вот-вот нападут на нас. Но вместо этого они вдруг исчезли.

— Никогда в жизни не видела ничего подобного, — призналась я, прислушиваясь к неровному биению своего сердца. — Думаю, отец прав. Что-то растревожило их. Но что именно?

Я сложила ладони рупором и крикнула:

— Папа! Где ты?

Ответа не последовало.

Эллен поднялась на ноги.

— Ты собираешься фотографировать? — спросила она, поправляя прическу. — Думаешь, это не опасно?

Я посмотрела на небо. Солнце ярко сияло. Вокруг не было видно ни одной птицы.

— Все в порядке, — заверила ее я.

Джорджи, мой любимый пес, выбежал из-за угла дома. Увидев нас, он энергично замахал хвостом.

Затем подбежал ко мне. Джорджи знает, что я его лучший друг. Я обхватила его за шею, и мы стали возиться на траве.

— Мы возьмем с собой Джорджи? — спросила Эллен с мольбой в голосе.

Я кивнула.

— Конечно. Я ни за что не пойду в лес без него. Мы с Джорджи бродили вместе по лесу, еще когда он был щенком.

Эллен двинулась вперед по направлению к лесу, и я последовала за ней. Фотоаппарат, болтавшийся на ремне, бил меня по груди.

— Я должна сдать задание не позднее чем через две недели, — вздохнула я. — А у меня до сих пор нет ни одной приличной фотографии.

Мое задание было про флору и фауну побережья озера Люкер. Я уже сделала фотографии некоторых растений. Теперь нужно было заснять представителей животного мира.

Поначалу мне казалось, что сделать это будет нетрудно. Но хотя всю последнюю неделю я ходила на озеро каждый вечер, животные мне там практически не встречались.

Эллен шла к лесу. Ее волосы развевались на ветру, как лошадиная грива. Мы с Джорджи нагнали ее на краю леса.

Моя подруга подняла голову и посмотрела на небо над деревьями.

— Как ты думаешь, что это было? — спросила она. — Может быть, их спугнуло какое-нибудь большое животное?

— Не знаю, — ответила я. — Но почему мой папа…

Я осеклась, услышав вой.

Это был высокий, надсадный крик. Так кричит животное, испытывающее нестерпимую боль.

Джорджи вскинул голову, выгнул спину и яростно залаял.

Неведомое животное снова завыло.

Я начала углубляться в лес, внимательно прислушиваясь в надежде обнаружить источник звука.

И снова раздался вой, похожий на последний стон умирающего.

Но, как выяснилось, этот звук доносился не из леса.

Я резко повернулась.

— Смотри! — воскликнула я, указывая на сарай во дворе. — Звук идет оттуда!

Наш сарай бревенчатый, обшитый досками, с покатой крышей. Он стоит на полпути между домом и лесом. Величиной с гараж для одной машины, сарай оснащен тяжелой деревянной дверью с висячим амбарным замком.

— Кто там может быть? — пожала плечами Эллен. — Неужели у вас в сарае заперто какое-то животное?

— Не знаю, — растерянно призналась я. — Отец не разрешает мне приближаться к нему.

Эллен стала пристально рассматривать сарай. Вой наконец затих.

— Лаура, ты на меня, пожалуйста, не обижайся, но… но вокруг твоего дома создалась какая-то жутковатая атмосфера.

Я засмеялась.

— Что твой отец там делает? — допытывалась Эллен, продолжая смотреть на сарай.

Я вздохнула.

— Кажется, он проводит там какие-то исследования. Когда я спрашиваю его об этом, он становится немного странным, поэтому я ни в чем не уверена. На прошлой неделе я попыталась зайти туда, но оказалось, что отец держит дверь на запоре.

Я нагнулась и потрепала Джорджи по загривку. Мы пошли по лесу по утоптанной тропинке, петлявшей между высокими деревьями.

— Почему твой отец оставил работу в ветеринарной клинике? — продолжала допытываться Эллен. — Его уволили?

— Не знаю, — ответила я, отводя рукой ветку, преграждавшую мне путь. — Он мне не сказал. В последнее время он вообще почти не разговаривает со мной. Не знаю, что и думать.

Глаза Эллен вспыхнули. Она схватила меня за руку.

— Я знаю, что случилось, Лаура. — Косая усмешка пробежала по ее лицу. — Я знаю, почему он оставил работу. У твоего отца шуры-муры с миссис Карпентер, директрисой клиники. Служебный роман. Вот она его и уволила!

— Что за чушь! — воскликнула я. — Этого не может быть. Отец и доктор Карпентер? Никогда.

Отец и доктор Карпентер были знакомы четыре года — с того времени, когда она переехала сюда, чтобы возглавить ветеринарную клинику. Если бы между ними завязался роман, я бы об этом знала.

— Ты ошибаешься, — сказала я. — Они никогда не ходили на свидания, не встречались в городе, ничего такого.

— Но она все время приходит к вам домой, — возразила Эллен.

— Больше не приходит, — пробормотала я.

Раньше доктор Карпентер действительно приходила к нам по нескольку раз в неделю. Мы проводили довольно много времени втроем: смотрели видак, играли в карты и в балду. Отец любил составлять несуществующие слова, чтобы подразнить миссис Карпентер. Это было здорово! Мы немало повеселились вместе.

Мне нравилось, когда она приходила. Я радовалась тому, что у меня появилась собеседница, с которой можно было поговорить обо всем: о друзьях, о шмотках, об учителях.

— Говорю тебе: она его уволила! — настаивала Эллен.

Отец и миссис Карпентер? Что-то не верится.

Но почему отец оставил работу в клинике? Доктор Карпентер говорила, что он был лучшим ветеринаром на свете, ветеринаром божьей милостью. Она не стала бы увольнять его. С какой стати?

Мы перелезли через ствол поваленного дерева и оказались вблизи озера.

— Давай лучше поговорим о твоем дне рождения и о вечеринке, которую я закачу в твою честь, — сказала я, желая переменить тему разговора. — Мне нужен список гостей. Кого мне пригласить, чтобы доставить тебе удовольствие?

— Только мальчиков, — ответила Эллен с лукавой усмешкой.

— Ты шутишь?

— Почему? Разве ты не пригласишь мальчика, которого встретила на озере? Кажется, его зовут Джо. Мне бы очень хотелось с ним познакомиться.

— Это ни к чему: ведь я встретила его первая, — отрезала я.

Я повернулась и увидела, что Джорджи внимательно изучает кучу опавших листьев. Принюхавшись, он начал энергично разгребать кучу лапами.

— Джорджи, прекрати! — приказала я псу. — Фу! Отойди от кучи.

Эллен состроила гримасу.

— Фи. Что это он делает?

Сказать по правде, Эллен не очень-то любит прогулки по лесу. Она вообще равнодушна к природе. Ей не нравятся грязь, жуки, комары и лесные обитатели. Она предпочла бы остаться дома, почитать книжку или сделать новую запись в своем дневнике. Пишет она здорово, прямо как настоящая писательница — вот почему мы единогласно выбрали ее главным редактором школьной стенгазеты.

Она ходит со мной в лес только чтобы составить компанию своей лучшей подруге, то есть мне.

— Джорджи! Отойди от кучи! Сейчас же! Фу! — рассердилась я.

Но собака проигнорировала мои приказы. Она зарычала и зарылась в кучу с головой. Через некоторое время она выбралась оттуда, держа в зубах какой-то предмет.

— Что это?! — вскрикнула Эллен, обхватывая голову руками. — Что он оттуда достал?

— Дай мне посмотреть, Джорджи, — приказала я, подходя к собаке и протягивая руку к ее пасти. — Брось. Выплюнь это, мой мальчик. Что это такое?

Пес издал глухое рычание. Затем его челюсти разжались, и предмет упал на землю.

Мы с Эллен посмотрели на него — и дружно завопили.

— Это палец! Человеческий палец!

Глава III

МНЕ СТРАШНО!

Джорджи залаял на него, яростно махая хвостом. Затем повернулся и засеменил по направлению к дому.

— Боже милосердный, — простонала Эллен. — Неужели это действительно палец? Меня сейчас вырвет.

Я подошла к куче и пошевелила палец концом ботинка. Затем присела на корточки, чтобы получше его рассмотреть.

— Да, это палец, — подтвердила я слабым голосом. Меня стало подташнивать, но я продолжала осмотр. — Но… может быть, он все-таки не человеческий.

Эллен, все еще прикрывая лицо ладонями, спросила:

— Что ты хочешь этим сказать?

— Ну, видишь ли… Кожа очень толстая. Ноготь заострен. И он такой волосатый…

— Заткнись! — забилась в истерике Эллен. — Больше не говори об этом! Давай уйдем отсюда, и дело с концом.

С этими словами она встала и сделала неуверенный шаг по направлению к дому. Но я все сидела на корточках, продолжая изучать палец.

— Странно, — пробормотала я. — Он неровный с толстого конца. Выглядит так, будто его оторвали.

— Я же просила тебя заткнуться, — простонала Эллен, не оборачиваясь. — Меня сейчас стошнит. Честное слово.

— Вот он! Лови! — крикнула я ей вдогонку, делая вид, что бросаю палец.

Эллен взвизгнула и пригнулась, хотя у меня в руке ничего не было.

— Не смешно, Лаура, — сказала она. — Послушай, — обратилась она ко мне с таким видом, будто ее осенило, — почему бы тебе не сфотографировать эту гадость? Для домашнего задания на тему «Флора и фауна побережья озера Люкер».

— Я настроилась фотографировать животных целиком, — парировала я, — а не по частям.

Тем не менее я решила взять этот палец с собой и показать его отцу. Может быть, он знает, какому животному он принадлежал.

Но мне не хотелось шокировать Эллен. Поэтому я улучила момент, когда она смотрела в другую сторону, подняла палец и сжала его в кулаке.

Мы с Эллен подошли к озеру. По берегу летали белые мотыльки. Над водой кружились стрекозы. Дятел застучал по стволу дерева. Это как раз то, что надо! Я сфотографирую дятла! Приставив фотоаппарат к лицу, я стала ловить птицу в глазок объектива.

— Кажется, мне пора, — сказала Эллен. — Не знаешь, который час?

— Думаю, около трех, — ответила я, продолжая поиски дятла.

— Знаешь, мне действительно пора, — объявила Эллен. — Я обещала Стиву Палмеру поиграть с ним в теннис в три часа.

С этими словами она перепрыгнула через камень и пошла прочь от озера.

Стиви Палмер по прозвищу Великий спортсмен, блондин с голубыми глазами, был последним увлечением Эллен.

— И не забудь пригласить Стива на вечеринку! — крикнула она напоследок.

— Подожди минутку! — прокричала я в ответ. — Кого еще мне пригласить?

Эллен повернулась, встряхнула волосами и ответила:

— Пригласи всех!

После чего исчезла за деревьями.

Я предпочла бы, чтобы она не уходила. Тем не менее я решила побродить вокруг озера: ведь мне так и не удалось отыскать дятла. Оставшись одна, я впервые в жизни почувствовала себя неуютно на лоне природы.

«Наверное, мне полегчает, когда я сделаю нужные фотографии», — подумала я. Пока у меня было всего два-три пригодных фотоснимка. Мне во что бы то ни стало нужно найти и заснять какое-нибудь животное. В противном случае вся моя работа пойдет насмарку.

Я подошла к самому берегу озера. Эй, звери лесные, выходите! Куда вы подевались? Где прячетесь?

Я так расстроилась, что с горя сфотографировала мотыльков, кружившихся над полевыми цветами, а затем носившихся над водой стрекоз.

«Надо набраться терпения, — сказала я себе. — Посижу на берегу и подожду. Если буду сидеть тихо и неподвижно, мне повезет, и олень выйдет из лесу на водопой».

Я села. И стала ждать, боясь пошевелиться. Я держала фотоаппарат на коленях и прислушивалась к каждому шороху. Слышен был только один звук, мой самый любимый — шелест листвы.

Но через некоторое время я услышала и другой звук, на этот раз сзади. Это был треск сломавшейся ветки.

Я обернулась, но ничего не увидела.

Тогда я встала. И услышала тяжелый топот копыт. Или ботинок?

Может быть, это олень?

Топот прекратился.

Я посмотрела прямо перед собой, но тут за моей спиной снова раздались шаги.

Я повернулась и двинулась в том направлении, откуда доносились странные звуки.

И почувствовала, как по моей спине побежали мурашки.

Мне никогда прежде не было страшно в лесу. Никогда. Даже если мне случалось заблудиться.

Но сегодня все было иначе.

Я вспомнила о кружащих над головой птицах… об уродливом оторванном пальце, лежащем на траве… о предостережении отца, посоветовавшего мне вернуться домой…

А теперь кто-то крадется за мной.

— Папа? — неуверенно крикнула я.

Никакого ответа.

Я прислушалась. Щебет птиц, шепот ветерка, скрип ветвей.

Задержав дыхание, я сделала шаг вперед. И снова услышала этот топот — то ли ботинок, то ли копыт.

Быстро обернувшись, я спросила:

— Кто здесь?

Глава IV

НАПАДЕНИЕ ЛЕТУЧИХ МЫШЕЙ

Из-за деревьев вышел мальчик. Он робко посмотрел на меня, а затем опустил свои карие глаза. Он невысок ростом и выглядит немного неуклюжим. У него иссиня-черные волосы, почти такие же длинные, как у Эллен.

— Эй, Джо! — крикнула я с чувством несказанного облегчения.

— А, это ты, — отозвался он и направился ко мне.

Я улыбнулась ему.

— Мне показалось, что меня кто-то преследует. Не знала, что и думать.

На щеках у мальчика проступили розовые пятна.

— Это всего лишь я, — мягко проговорил он.

«Он такой робкий, — подумала я. — Но довольно симпатичный».

На нем были шорты и черная рубашка. На шее висела длинная серебряная цепочка. В правой руке он держал удочку.

Указав на мой фотоаппарат, мальчик спросил:

— Удалось что-нибудь сфотографировать?

— Нет. Видишь ли… — Я посмотрела вниз и вдруг осознала, что все еще сжимаю в кулаке этот жуткий палец. Если Джо его увидит, он подумает обо мне бог знает что… — Я слышала стук дятла, — проговорила я, указывая на большое дерево.

Когда Джо повернулся в указанном мною направлении, я выпустила палец из руки. Мальчик посмотрел на меня — и я наступила на палец ногой.

— Честно говоря, я в отчаянии, — призналась я. — Куда подевались все животные? У них что, забастовка?

— Может быть, притащить их сюда? — шутливо предложил он. — Давай купим в зоомагазине пару хомячков или черепах, принесем их на берег и сфотографируем.

— Не совсем уверена, что это хорошая идея, — отозвалась я таким же шутливым тоном, — но я над ней подумаю.

Мы подошли к самому берегу озера. Джо кинул камень в воду. Его длинные волосы развевались на ветру.

— Поймал что-нибудь сегодня? — поинтересовалась я. В последний раз, когда я встретила Джо в лесу, он сидел на плоском камне и удил рыбу в ручье. Он сказал мне, что любит рыбалку, но никогда не ест пойманную рыбу, а выпускает ее обратно. Этим он понравился мне еще больше.

— Нет, — ответил он. — Сегодня неудачный день. Нет клева. Попытаю счастья завтра.

— А как идут дела в Уилбернской Академии? — полюбопытствовала я. Должна признать, что в моем тоне проскользнула насмешка.

Он резко повернулся ко мне и сверкнул глазами.

— Ты насмехаешься надо мной, потому что я учусь в частной школе, не так ли?

— Ничего подобного! — возразила я. — Просто… ну… те мальчишки из Уилберна, которых я знаю… все они такие снобы и кривляки. Но ты на них не похож.

Он фыркнул и смущенно пролепетал:

— Не знаю, что и сказать. Спасибо и на том.

Я решила пригласить Джо на вечеринку по случаю дня рождения Эллен. При этой мысли мое сердце усиленно забилось. Я поняла, что нервничаю.

Вперед, Лаура! Просто пригласи его, и дело с концом. Где наша не пропадала! Ты должна быть смелой — как Эллен.

Я набрала в грудь побольше воздуха.

— Послушай, Джо…

Щебет птиц оборвал меня на полуслове. Они вспорхнули с ветки и пролетели над самыми нашими головами.

К ним присоединились еще три-четыре птицы. Все они построились клином и скрылись из виду.

Джо покачал головой.

— Видимо, у них свои проблемы, — предположил он. — Интересно какие?

Мы расхохотались. Мне понравилось, как сужались глаза Джо, когда он смеялся. Этот мальчик напоминал медвежонка — маленького дружелюбного мишку с картинки в детском букваре.

Я сделала еще одну попытку.

— Послушай, Джо… Мы собираемся устроить вечеринку в честь моей подруги… по случаю дня ее рождения…

Но мне снова не удалось закончить фразу.

Мне трудно описать, что случилось. Словно бы раздался взрыв. Деревья закачались. Звери загомонили.

Птицы закурлыкали, закаркали, защебетали и разом поднялись в воздух, бешено взмахивая крыльями. Небо почернело. Трава пригнулась. Мимо наших ног прошмыгнули полевые мыши.

— Что это? — выдохнула я.

Джо озирался по сторонам. Его глаза неестественно расширились от страха и недоумения.

Небо становилось все темнее и темнее, словно бы наступила ночь.

Вокруг нас звучали резкие, пронзительные крики, эхом разносившиеся по окрестностям. Но все другие звуки были вскоре заглушены свистящим шорохом бешено хлопающих крыльев.

— Летучие мыши! — воскликнул Джо.

Да. Это были они. Сотни летучих мышей кружили над нами, то взмывая ввысь, то снижаясь.

— Но… но… — залепетала я. — Но летучие мыши не летают днем!

Я задохнулась, когда мышь пронеслась над самой моей головой. Я почувствовала, как ее сухое, острое крыло оцарапало меня по лицу. От тела мыши исходило неприятное тепло.

— Ложись, Лаура! — Джо сгреб меня в охапку и пригнул к земле. — Ложись! Прикрой голову! Они нападают! Прикрой голову!

Это были последние слова, какие я услышала. Шум крыльев и вопли летучих мышей заглушили крики Джо. Я боялась, что от этих звуков лопнут мои барабанные перепонки.

Я свернулась в тугой калачик и прикрыла голову руками.

— Кышш! — простонала я, чувствуя, как крылья мышей хлопают меня по спине и плечам.

Происходило нечто невероятное! Ведь всем известно, что летучие мыши вылетают из своих нор только по ночам.

Что происходит? Как это понимать?

Крылья царапали меня по рукам, скребли по затылку.

— Убирайтесь! Оставьте меня в покое! — вскрикнула я, лихорадочно вытряхивая двух летучих мышей из своих волос.

Вокруг меня бушевало месиво из хлопающих крыльев. Слышались непрестанные крики, писки, завывания.

«Пожалуйста, пусть это прекратится, — взмолилась я. — Пусть они исчезнут».

Я так и лежала, свернувшись в калачик. Но каждое прикосновение крыльев и когтей этих мерзких существ заставляло меня содрогаться всем телом. Меня охватила паника. Я была вне себя от ужаса.

— Джо, ты в порядке? — крикнула я. — Джо!

Никакого ответа.

И тут шум начал затихать. Звуки хлопающих крыльев стали отдаляться.

— Джо! — крикнула я еще раз, все еще опасаясь открыть глаза. — Джо! Почему ты не отвечаешь?

Глава V