Стелла-5. Светило. Ад. Изольда 23 страница

— А почему у вас здесь так «холодно»? — тут же, по привычке, посыпались вопросы. — Я имею в виду, почему у вас везде такой «ледяной» цвет?

Девушка удивлённо посмотрела на Стеллу.

— Я никогда об этом не думала... — задумчиво произнесла она. — Наверное, потому, что тепла нам хватило на всю нашу оставшуюся жизнь? Нас на Земле сожгли, видишь ли...

— Как — сожгли?!. — ошарашено уставилась на неё Стелла. — По-настоящему сожгли?..

— Ну, да. Просто там я была Ведьмой — ведаламногое... Как и вся моя семья. Вот дедушка — он Ведун, а мама, она самой сильной Видуньей была в то время. Это значит — видела то, что другие видеть не могли. Она будущее видела так же, как мы видим настоящее. И прошлое тоже... Да и вообще, она многое могла и знала — никто столько не знал. А обычным людям это видимо претило — они не любили слишком много «знающих»... Хотя, когда им нужна была помощь, то именно к нам они и обращались. И мы помогали... А потом те же, кому мы помогли, предавали нас...

Девушка-ведьма потемневшими глазами смотрела куда-то вдаль, на мгновение не видя и не слыша ничего вокруг, уйдя в какой-то, ей одной известный далёкий мир. Потом, ёжась, передёрнула хрупкими плечами, будто вспомнив что-то очень страшное, и тихо продолжила:

— Столько веков прошло, а я до сих пор всё чувствую, как пламя пожирает меня... Потому, наверное, и «холодно» здесь, как ты говоришь, милая, — уже обращаясь к Стелле, закончила девушка.

— Но ты никак не можешь быть Ведьмой!.. — уверенно заявила Стелла. — Ведьмы бывают старые и страшные, и очень плохие. Так у нас в сказках написано, что бабушка мне читала. А ты хорошая! И такая красивая!..

— Ну, сказки сказкам рознь... — грустно улыбнулась девушка-ведьма. — Их ведь именно люди и сочиняют... А что нас показывают старыми и страшными — то кому-то так удобнее, наверное... Легче объяснить необъяснимое, и легче вызвать неприязнь... У тебя ведь тоже вызовет большее сочувствие, если будут сжигать молодую и красивую, нежели старую и страшную, правда ведь?

— Ну, старушек мне тоже очень жаль... только не злых, конечно — потупив глаза, произнесла Стелла. — Любого человека жаль, когда такой страшный конец — и, передёрнув плечиками, как бы подражая девушке-ведьме, продолжала: — А тебя правда-правда сожгли?!. Совсем-совсем живую?.. Как же, наверное, тебе больно было?!. А как тебя зовут?

Слова привычно сыпались из малышки пулемётной очередью и, не успевая её остановить, я боялась, что хозяева под конец обидятся, и из желанных гостей мы превратимся в обузу, от которой они постараются как можно быстрее избавиться. Но никто почему-то не обижался. Они оба и старец, и его красавица внучка дружески улыбаясь, отвечали на любые вопросы, и казалось, что наше присутствие почему-то и вправду доставляло им искреннее удовольствие...

— Меня зовут Анна, милая. И меня «правда-правда» совсем сожгли когда-то... Но это было очень-очень давно. Уже прошло почти пять сотен земных лет...

Я смотрела в совершенном шоке на эту удивительную девушку, не в состоянии отвести от неё глаза и пыталась представить, какой же кошмар пришлось перенести этой удивительно красивой и нежной душе!..

Их сжигали за их Дар!!! Только лишь за то, что они могли видеть и делать больше, чем другие! Но как же люди могли творить такое?!. И хотя я уже давно поняла, что никакой зверь не в состоянии был сделать то, что иногда делал человек, всё равно это было настолько дико, что на какое-то мгновение у меня полностью пропало желание называться этим же самым «человеком»...

Это был первый раз в моей жизни, когда я реально услышала о настоящих Ведунах и Ведьмах, в существование которых верила всегда... И вот, увидев наконец-то самую настоящую Ведьму наяву, мне, естественно, жутко захотелось «сразу же и всё-всё» у неё расспросить!!! Моё неугомонное любопытство «ёрзало» внутри, буквально визжа от нетерпения, и умоляло спрашивать сейчас же и обязательно «обо всём»!..

И тут, видимо, сама того не замечая, я настолько глубоко погрузилась в столь неожиданно открывшийся мне чужой мир, что не успела вовремя правильно среагировать на вдруг мысленно открывшуюся картинку... и вокруг моего тела вспыхнул до ужаса реальный по своим жутким ощущениям, пожар!..

Ревущий огонь «лизал» мою беззащитную плоть жгучими языками пламени, взрываясь внутри и почти что лишая рассудка... Дикая, невообразимо жестокая боль захлестнула с головой, проникая в каждую клеточку!.. Взвившись «до потолка», она обрушилась на меня шквалом незнакомого страдания, которое невозможно было ничем унять, ни остановить. Ослепляя, огонь скрутил мою, воющую от нечеловеческого ужаса сущность в болевой ком, не давая вздохнуть!.. Я пыталась кричать, но голоса не было слышно... Мир рушился, разбиваясь на острые осколки, и казалось, что обратно его уже не собрать... Тело полыхало, как жуткий праздничный факел... испепеляя сгоравшую вместе с ним мою израненную душу. Вдруг, страшно закричав... я, к своему величайшему удивлению, опять оказалась в своей «земной» комнате, всё ещё стуча зубами от так неожиданно откуда-то обрушившейся нестерпимой боли. Всё ещё оглушённая, я стояла, растерянно озираясь вокруг, не в состоянии понять, кто и зачто мог что-то подобное со мной сотворить...

Но, несмотря на дикий испуг, мне постепенно всё же удалось каким-то образом взять себя в руки и чуточку успокоиться. Немного подумав, я наконец-то поняла, что это, вероятнее всего, было всего лишь слишком реальное видение, которое своими ощущениями полностью повторяло происшедший когда-то с девушкой-ведьмой кошмар...

Несмотря на страх и слишком ещё живые ощущения, я тут же попробовала вернуться в сказочный «ледяной дворец» к своей брошенной, и наверняка уже сильно нервничавшей, подружке. Но почему-то ничего не получалось... Я была выжата, как лимон, и не оставалось сил даже думать, не говоря уже о подобном «путешествии». Обозлившись на себя за свою «мягкотелость», я опять попыталась собраться, как вдруг чья-то чужая сила буквально втянула меня в уже знакомую «ледяную» залу, где, взволнованно подпрыгивая, металась моя верная подружка Стелла.

— Ну что же ты?!. Я так испугалась!.. Что же с тобой такое случилось? Хорошо, что вот она помогла, а то ты бы и сейчас ещё «где-то» летала! — задыхаясь от «праведного возмущения», тут же выпалила малышка.

Я и сама пока что не очень-то понимала, каким же образом такое могло со мной произойти, но тут, к моему большому удивлению, ласково прозвучал голос необычной хозяйки ледяного дворца:

— Милая моя, да ты ведь дариня!.. Как же ты оказалась-то здесь? И ты ведь живая!!! Тебе всё ещё больно? — Я удивлённо кивнула. — Ну что же ты, нельзя такое смотреть!..

Девушка Анна ласково взяла мою, всё ещё «кипящую» от испепеляющей боли, голову в свои прохладные ладони, и вскоре я почувствовала, как жуткая боль начала медленно отступать, а через минуту и вовсе исчезла.

— Что это было?.. — ошалело спросила я.

— Ты просто посмотрелана то, что со мною было. Но ты ещё не умеешь защититься, вот и почувствовала всё. Любопытна ты очень, в этом сила, но и беда твоя, милая... Как зовут-то тебя?

— Светлана... — понемногу очухиваясь, сипло произнесла я. — А вот она — Стелла. Почему вы меня даринейназываете? Меня уже второй раз так называют, и я очень хотела бы знать, что это означает. Если можно, конечно же.

— А разве ты не знаешь?!. — удивлённо спросила девушка-ведьма. — Я отрицательно мотнула головой. — Дариня — это «дарящая свет и оберегающая мир». А временами, даже спасающая его...

— Ну, мне бы пока хоть себя-то спасти!.. — искренне рассмеялась я. — Да и что же я могу дарить, если сама ещё не знаю совсем ничего. И делаю-то пока одни лишь ошибки... Ничего я ещё не умею!.. — и, подумав, огорчённо добавила. — И ведь не учит никто! Разве что, бабушка иногда, и ещё вот Стелла... А я бы так хотела учиться!..

— Учитель приходит тогда, когда ученик ГОТОВ учиться, милая, — улыбнувшись, тихо сказал старец. — А ты ещё не разобралась даже в себе самой. Даже в том, что у тебя давно уже открыто.

Чтобы не показывать, как сильно расстроили меня его слова, я постаралась тут же поменять тему и задала девушке-ведьме настырно крутившийся в мозгу щекотливый вопрос.

— Простите меня за нескромность, Анна, но как же вы смогли забыть такую страшную боль? И возможно ли вообще забыть такое?..

— А я и не забыла, милая. Я просто поняла и приняла её... Иначе невозможно было бы далее существовать — грустно покачав головой, ответила девушка.

— Как же можно понятьтакое?! Да и что пониматьв боли?.. — не сдавалась я. — Это что — должно было научить вас чему-то особенному?.. Простите, но я никогда не верила в такое «учение»! По-моему так лишь беспомощные «учителя» могут использовать боль!

Я кипела от возмущения, не в состоянии остановить свои разбегавшиеся мысли!.. И как ни старалась, никак не могла успокоиться. Искренне жалея девушку-ведьму, я в то же время дико хотела всё про неё знать, что означало — задавать ей множество вопросов о том, что могло причинить ей боль. Это напоминало крокодила, который, пожирая свою несчастную жертву, лил по ней горючие слёзы... Но как бы мне не было совестно — я ничего не могла с собою поделать... Это был первый раз в моей короткой жизни, когда я почти что не обращала внимания на то, что своими вопросами могу сделать человеку больно... Мне было очень за это стыдно, но я также понимала, что поговорить с ней обо всём этом почему-то очень для меня важно, и продолжала спрашивать, «закрыв на всё глаза»... Но к моему великому счастью и удивлению, девушка-ведьма, совершенно не обижаясь, и далее спокойно продолжала отвечать на мои наивные детские вопросы, не высказывая при этом ни малейшего неудовольствия.

— Я поняла причинуслучившегося. И ещё то, что это также, видимо, было моим испытанием... Пройдя которое мне и открылся этот удивительный мир, в котором мы сейчас с дедушкой вместе живём. Да и многое ещё другое...

— Неужели нужно было терпеть такое, только лишь, чтобы попасть сюда?!. — Ужаснулась Стелла.

— Думаю — да. Хотя я не могу сказать наверняка. У каждого своя дорога... —печально произнесла Анна. — Но главное то, что я всё же это прошла, сумев не сломаться. Моя душа осталась чистой и доброй, не обозлившись на мир и на казнивших меня людей. Я поняла, почему они уничтожали нас... тех, которые были «другими». Которых они называли Ведунами и Ведьмами. А иногда ещё и «бесовыми детьми»... Они просто боялись нас... Боялись того, что мы сильнее их и также того, что мы были им непонятны. Они ненавидели нас за то, что мы умели. За наш Дар. И ещё — слишком сильно завидовали нам... И ведь очень мало кто знал, что многие наши убийцы, сами же тайком пытались учиться всему тому, что умели мы, только вот не получалось у них ничего. Души, видимо, слишком чёрными были...

— Как это — учились?!. Но разве же они сами не проклинали вас?.. Разве не потому сжигали, что считали созданиями Дьявола? — полностью опешив, спросила я.

— Так оно и было — кивнула Анна. — Только сперва наши палачи зверски пытали нас, стараясь узнать запретное, только нам одним ведомое... А потом уже сжигали, вырвав при этом многим языки, чтобы они нечаянно не разгласили творённое с ними. Да вы у мамы спросите, она многое прошла, больше всех остальных, наверное... Потому и ушла далеко после смерти, по своему выбору, чего ни один из нас не смог.

— А где же теперь твоя мама? — спросила Стелла.

— О, она где-то в «чужих» мирах обитает, я никогда не смогу пойти туда! — со странной гордостью в голосе, прошептала Анна. — Но мы иногда зовём её, и, она приходит к нам. Она любит и помнит нас... — и вдруг, солнечно улыбнувшись, добавила: — И такие чудеса рассказывает!!! Как хотелось бы увидеть всё это!..

— А разве она не может тебе помочь, чтобы пойти туда? — удивилась Стелла.

— Думаю — нет... — опечалилась Анна. — Она была намного сильнее всех нас на Земле, да и её «испытание» намного страшнее моего было, потому, наверное, и заслужила большее. Ну и талантливее она намного была, конечно же...

— Но для чего же было нужно такое страшное испытание? — осторожно спросила я. — Почему ваша Судьба была такой Злой? Вы ведь не были плохими, вы помогали другим, кто не имел такого Дара. Зачем же было творить с вами такое?!.

— Для того, чтобы наша душа окрепла, я думаю... Чтобы выдержать много могла и не ломалась. Хотя, сломавшихся тоже много было... Они проклинали свой Дар. И перед тем, как умирали — отрекалисьот него...

— Как же такое можно?! Разве можно от себя отречься?!. — тут же возмущённо подпрыгнула Стелла.

— Ещё как можно, милая... Ох, ещё как можно! — тихо произнёс, до этого лишь наблюдавший за нами, но не вмешивавшийся в разговор, удивительный старец.

— Вот и дедушка вам подтвердил, — улыбнулась девушка. — Не все мы готовы к такому испытанию... Да не все и могут переносить такую боль. Но дело даже не столько в боли, сколько в силе нашего человеческого духа... Ведь после боли оставался ещё страх от пережитого, который даже после смерти цепко сидел в нашей памяти, и как червь грыз оставшиеся крохи нашего мужества. Именно этот страх в большинстве своём и ломал прошедших весь этот ужас людей.Стоило после уже в этом(посмертном) мире их только лишь чуточку припугнуть, как они тут же сдавались, становясь послушными «куклами» в чужих руках. А уж руки эти, естественно, были далеко не «белыми»... Вот и появлялись после на Земле «чёрные» маги, «чёрные» колдуны и разные им подобные, когда их сущности снова возвращались туда. Маги «на верёвочках», как мы называли их... Так что недаром, наверное, мы такое испытание проходили. Дедушка вот тоже всё это прошёл... Но он очень сильный. Намного сильнее меня. Он сумел «уйти», не дожидаясь конца. Как и мама сумела. Только вот я не смогла...

— Как — уйти?!. Умереть до того, как его сожгли?!. А разве возможно такое? — в шоке спросила я.

Девушка кивнула.

— Но не каждый это может, конечно же. Нужно очень большое мужество, чтобы осмелиться прервать свою жизнь... Мне вот не хватило... Но дедушке этого не занимать! — гордо улыбнулась Анна.

Я видела, как сильно она любила своего доброго, мудрого деда... И на какое-то коротенькое мгновение в моей душе стало очень пусто и печально. Как будто снова в неё вернулась глубокая, неизлечимая тоска...

— У меня тоже был очень необычный дедушка... — вдруг очень тихо прошептала я.

Но горечь тут же знакомо сдавила горло, и продолжить я уже не смогла.

— Ты очень его любила? — участливо спросила девушка.

Я только кивнула в ответ, внутри возмущаясь на себя за такую «непростительную» слабость...

— Кем был твой дед, девочка? — ласково спросил старец. — Я не вижуего.

— Я не знаю, кем он был... И никогда не знала. Но, думаю, что не видите вы его потому, что после смерти он перешёл жить в меня... И, наверное, как раз потому я и могу делать то, что делаю... Хотя могу, конечно же, ещё очень мало...

— Нет, девонька, он всего лишь помог тебе «открыться». А делаешь всё ты и твоя сущность. У тебя большой Дар, милая.

— Чего же стоит этот Дар, если я не знаю о нём почти ничего?!. — горько воскликнула я. — Если не смогла даже спасти сегодня своих друзей?!.

Я расстроенно плюхнулась на пушистое сидение, даже не замечая его «искристой» красоты, вся сама на себя разобиженная за свою беспомощность и вдруг почувствовала, как по предательски заблестели глаза... А вот уж плакать в присутствии этих удивительных, мужественных людей мне ни за что не хотелось!.. Поэтому, чтобы хоть как-то сосредоточиться, я начала мысленно «перемалывать» крупинки неожиданно полученной информации, чтобы, опять же, спрятать их бережно в своей памяти, не потеряв при этом ни одного важного слова, не упустив какую-нибудь умную мысль...

— Как погибли Ваши друзья? — спросила девушка-ведьма.

Стелла показала картинку.

— Они могли и не погибнуть... — грустно покачал головой старец. — В этом не было необходимости.

— Как это — не было?!. — тут же возмущённо подскочила взъерошенная Стелла. — Они ведь спасали других хороших людей! У них не было выбора!

— Прости меня, малая, но ВЫБОР ЕСТЬ ВСЕГДА. Важно только уметь правильно выбрать... Вот погляди — и старец показал то, что минуту назад показывала ему Стелла.

— Твой друг-воин пытался бороться со злом здесь так же, как он боролся с ним на Земле. Но ведь это уже другая жизнь, и законы в нейсовершеннодругие. Так же, как другое и оружие... Только вы вдвоём делали это правильно. А ваши друзья ошиблись. Они могли бы ещё долго жить... Конечно же, у каждого человека есть право свободного выбора, и каждый имеет право решать, как ему использовать его жизнь. Но это, когда он знает, как он мог бы действовать, знает все возможные пути. А ваши друзья не знали. Поэтому они и совершили ошибку и заплатили самой дорогой ценой. Но у них были прекрасные и чистые души, потому — гордитесь ими. Только вот уже никто и никогда не сможет их вернуть...

Мы со Стеллой совершенно раскисли, и видимо для того, чтобы как-то нас «развеселить», Анна сказала:

— А хотите, я попробую позвать маму, чтобы вы смогли поговорить с ней? Думаю, Вам было бы интересно.

Я сразу же зажглась новой возможностью узнать желаемое!.. Видимо, Анна успела полностью меня раскусить, так как это и правда было единственным средством, которое могло заставить меня на какое-то время забыть всё остальное. Моя любознательность, как правильно сказала девушка-ведьма, была моей силой, но и самой большой слабостью одновременно...

— А вы думаете, она придёт?.. — с надеждой на невозможное спросила я.

— Не узнаем, пока не попробуем, правда же? За это ведь никто наказывать не будет, — улыбаясь произведённому эффекту, ответила Анна.

Она закрыла глаза, и от её тоненькой сверкающей фигурки протянулась куда-то в неизвестность пульсирующая золотом голубая нить. Мы ждали, затаив дыхание, боясь пошевелиться, чтобы нечаянно что-либо не спугнуть... Прошло несколько секунд — ничего не происходило. Я уже было открыла рот, чтобы сказать, что сегодня, видимо, ничего не получится, как вдруг увидела, медленно приближающуюся к нам по голубому каналу высокую прозрачную сущность. По мере её приближения, канал как бы «сворачивался» за её спиной, а сама сущность всё более уплотнялась, становясь похожей на всех нас. Наконец-то всё вокруг неё полностью свернулось, и теперь перед нами стояла женщина совершенно невероятной красоты!.. Она явно была когда-то земной, но в то же время, было в ней что-то такое, что делало её уже не одной из нас... уже другой — далёкой... И не потому, что я знала о том, что она после смерти «ушла» в другие миры. Она просто была другой.

— Здравствуйте, родные мои! — коснувшись правой рукой своего сердца, ласково поздоровалась красавица.

Анна сияла. А её дедушка, приблизившись к нам, впился повлажневшими глазами в лицо незнакомки, будто стараясь «впечатать» в свою память её удивительный образ, не пропуская ни одной мельчайшей детали, как если бы боялся, что видит её в последний раз... Он всё смотрел и смотрел, не отрываясь, и казалось, даже не дышал... А красавица, не выдержав более, кинулась в его тёплые объятия, и, как малое дитя, так и застыла, вбирая чудесный покой и добро, льющиеся из его любящей, исстрадавшейся души...

— Ну, что ты, милая... Что ты, родная... — баюкая незнакомку в своих больших тёплых руках, шептал старец.

А женщина так и стояла, спрятав лицо у него на груди, по-детски ища защиты и покоя, забывши про всех остальных и наслаждаясь мгновением, принадлежавшим только им двоим...

— Это что — твоя мама?.. — обалдело прошептала Стелла. — А почему она такая?..

— Ты имеешь в виду — такая красивая? — гордо спросила Анна.

— Красивая, конечно же, но я не об этом... Она — другая.

Сущность и правда была другой. Она была как бы соткана из мерцающего тумана, который то распылялся, делая её совершенно прозрачной, то уплотнялся, и тогда её совершенное тело становилось почти что физически плотным.

Её блестящие, чёрные, как ночь, волосы спадали мягкими волнами почти что до самых ступней и так же, как тело, то уплотнялись, то распылялись искристой дымкой. Жёлтые, как у рыси, огромные глаза незнакомки светились янтарным светом, переливаясь тысячами незнакомых золотистых оттенков и были глубокими и непроницаемыми, как вечность... На её чистом, высоком лбу горела золотом такая же жёлтая, как и её необычные глаза, пульсирующая энергетическая звезда. Воздух вокруг женщины трепетал золотыми искрами, и казалось — ещё чуть-чуть, и её лёгкое тело взлетит на недосягаемую нам высоту, как удивительная золотая птица... Она и правда была необыкновенно красива какой-то невиданной, завораживающей, неземной красотой.

— Привет вам, малые, — обернувшись к нам, спокойно поздоровалась незнакомка. И уже обращаясь к Анне, добавила: — Что заставило тебя звать меня, родная? Случилась что-то?

Анна, улыбаясь, ласково обняла мать за плечи и, показывая на нас, тихо шепнула:

— Я подумала, что им необходимо встретиться с тобою. Ты могла бы помочь им в том, чего не могу я. Мне кажется, они этого стоят. Но ты прости, если я ошиблась... — и уже обращаясь к нам, радостно добавила: — Вот, милые, и моя мама! Её зовут Изидора. Она была самой сильной Видуньей в то страшное время, о котором мы с вами только что говорили.

(У неё было удивительное имя — Из-и-до-Ра... Вышедшая из света и знания, вечности и красоты, и всегда стремящаяся достичь большего... Но это я поняла только сейчас. А тогда меня просто потрясло его необычайное звучание — оно было свободным, радостным и гордым, золотым и огненным, как яркое восходящее Солнце).

Задумчиво улыбаясь, Изидора очень внимательно всматривалась в наши взволнованные мордашки, и мне вдруг почему-то очень захотелось ей понравиться... Для этого не было особых причин, кроме той, что история этой дивной женщины меня дико интересовала, и мне очень хотелось, во что бы то ни стало её узнать. Но я не ведала их обычаев, не знала, как давно они не виделись, поэтому сама для себя решила пока молчать. Но, видимо, не желая меня долго мучить, Изидора сама начала разговор...

— Что же вы хотели знать, малые?

— Я бы хотела спросить вас про вашу Земную жизнь, если это можно, конечно же. И если это не будет слишком больно для вас вспоминать... — чуточку стесняясь, тут же спросила я.

Глубоко в золотых глазах засветилась такая жуткая тоска, что мне немедля захотелось взять свои слова обратно. Но Анна, как бы всё понимая, тут же мягко обняла меня за плечи, будто говоря, что всё в порядке, и всё хорошо...

А её красавица мать витала где-то очень далеко, в своём, так и не забытом и, видимо, очень тяжёлом прошлом, в котором в тот миг блуждала её когда-то очень глубоко раненая душа... Я боялась пошевелиться, ожидая, что вот сейчас она нам просто откажет и уйдёт, не желая ничем делиться... Но Изидора, наконец, встрепенулась, как бы просыпаясь от ей одной ведомого, страшного сна и тут же приветливо нам улыбнувшись, спросила:

— Что именно вы хотели бы знать, милые?

— Я случайно посмотрела Анну... И всего лишь на коротенькое мгновение почувствовала то, что она пережила. Это было ужасно, и я не понимаю, за что люди могли вершить такое?! Да и какие они после этого люди вообще?.. Я чувствовала, что во мне опять закипает возмущение, и изо всех сил старалась как-то успокоиться, чтобы не показаться ей совсем уж «ребёнком». — У меня тоже есть Дар, правда я не знаю насколько он ценен и насколько силён... Я ещё вообще почти ничего о нём не знаю. Но очень хотела бы знать, так как теперь вижу, что одарённые люди даже гибли за это. Значит — дар ценен, а я даже не знаю, как его употреблять на пользу другим. Ведь он дан мне не для того, чтобы просто гордиться им, так ведь?.. Вот я и хотела бы понять, что же с ним делать. И хотела бы знать, как делали это вы. Как вы жили... Простите, если это кажется вам не достаточно важным... Я совсем не обижусь, если вы решите сейчас уйти.

Я почти не соображала, что говорю, и волновалась, как никогда. Что-то внутри подсказывало, что эта встреча мне очень нужна, и что я должна суметь «разговорить» Изидору, как бы не было нам обоим от этого тяжело... Но она, как и её дочь, вроде бы, не имела ничего против моей детской просьбы. И уйдя от нас опять в своё далёкое прошлое, начала свой рассказ...

— Был когда-то удивительный город — Венеция... Самый прекрасный город на Земле!.. Во всяком случае — мне так казалось тогда...

— Думаю, вам будет приятно узнать, что он и сейчас ещё есть! — тут же воскликнула я. — И он, правда, очень красивый!

Грустно кивнув, Изидора легко взмахнула рукой, как бы приподнимая тяжёлый «завес ушедшего времени», и перед нашим ошеломлёнными взорами развернулось причудливое видение...

В лазурно-чистой синеве неба отражалась такая же глубокая синева воды, прямо из которой поднимался удивительный город... Казалось, розовые купола и белоснежные башни каким-то чудом выросли прямо из морских глубин и теперь гордо стояли, сверкая в утренних лучах восходящего солнца, красуясь друг перед другом величием бесчисленных мраморных колонн и радостными бликами ярких, разноцветных витражей. Лёгкий ветерок весело гнал прямо к набережной белые «шапочки» кудрявых волн, а те, тут же разбиваясь тысячами сверкающих брызг, игриво омывали, уходящие прямо в воду, мраморные ступеньки. Длинными зеркальными змеями блестели каналы, весело отражаясь солнечными «зайчиками» на соседних домах. Всё вокруг дышало светом и радостью... И выглядело каким-то сказочно-волшебным.

Это была Венеция... Город большой Любви и прекрасных искусств, столица Книг и великих Умов, удивительный город Поэтов...

Я знала Венецию, естественно, только по фотографиям и картинам, но сейчас этот чудесный город казался чуточку другим — совершенно реальным и намного более красочным... По-настоящему живым.

— Я родилась там. И считала это большой честью, — зажурчал тихим ручейком голос Изидоры. — Мы жили в огромном палаццо (так у нас называли самые дорогие дома), в самом сердце города, так как моя семья была очень богата. Окна моей комнаты выходили на восток, а внизу они смотрели прямо на канал. И я очень любила встречать рассвет, глядя, как первые солнечные лучи зажигали золотистые блики на покрытой утренним туманом воде...

Заспанные гондольеры лениво начинали своё каждодневное «круговое» путешествие, ожидая ранних клиентов. Город обычно ещё спал, и только любознательные и всеуспевающие торговцы всегда первыми открывали свои лавки. Я очень любила приходить к ним, пока ещё никого не было на улицах, и главная площадь не заполнялась людьми. Особенно часто я бегала к «книжникам», которые меня очень хорошо знали и всегда приберегали для меня что-то «особенное». Мне было в то время всего десять лет, примерно, как тебе сейчас... Так ведь?

Я лишь кивнула, зачарованная красотой её голоса, не желая прерывать рассказ, который был похожим на тихую, мечтательную мелодию...

— Уже в десять лет я умела многое... Я могла летать, ходить по воздуху, лечить страдавших от самых тяжёлых болезней людей, видеть приходящее. Моя мать учила меня всему, что знала сама...

— Как — летать?!. В физическом теле летать?!. Как птица? — не выдержав, ошарашенно брякнула Стелла.

Мне было очень жаль, что она прервала это волшебно текущее повествование!.. Но добрая, эмоциональная Стелла, видимо, не в состоянии была спокойно выдержать такую сногсшибательную новость... Изидора ей лишь светло улыбнулась... и мы увидели уже другую, но ещё более потрясающую, картинку...