Я думал о детях – хотел, чтобы они шли за Христом и были в той Церкви, которую Он Сам основал

Отец Джозеф: Моей первейшей мотивацией были мои дети. Мне было неважно, что случится с общиной, буду ли я снова священнослужителем, – я заботился о моих детях. И это до сих пор моя первейшая забота: я желаю им спасения, чтобы они знали Христа, шли за Ним и были в той Церкви, которую Он Сам основал.

Мои друзья убеждали меня: «Хорошо, ты можешь думать, что тебе угодно, изучать, что тебе хочется, но все-таки притормози». Один из моих друзей, он был миссионером в Мексике, сказал мне: «Послушай, это нормально, если ты погодишь пять или десять лет и обдумаешь все это как следует». И если бы я был холостяком или мои дети уже стали взрослыми, я был бы согласен с ним. Но когда я смотрел на своих детей – у меня семеро детей, и им было тогда от двух до девяти, – я понимал: у меня нет десяти лет, чтобы все обдумать.

Если бы я ждал десять лет и обдумывал, то большая часть моих детей за это время повзрослели бы и мое влияние на них стало бы ограниченным.

Так моя любовь к детям двигала меня делать все – молиться, читать, часами штудировать книги, – лишь бы найти истину. Потому что, где бы ни была истина – в Православии, католичестве, протестантизме, где угодно, в какой угодно форме, но истина – это знать Христа, и я хотел, чтобы мои дети росли с этим, – в то время меня только это заботило.

Марк Брэдшоу: Исполнившись такой решимости, Джозеф двигался дальше. Он осознал, что sola scriptura – несостоятельный принцип, и уже не мог быть протестантом. Это перестало быть актуальным. Перед ним был выбор: римокатолицизм или Восточное Православие. Я немного знаком с его перепиской тех лет и потому знаю, что он склонялся к католицизму и все больше подходил к мысли стать католиком. Да, там было много такого, что восхищало: богатая история, апостольская преемственность, епископское управление, почитание святых, крещение детей.

Но было и то, что никак не радовало. Причащение детей стало делом давно минувших дней: современные католики не практиковали его. Но намного более важным – основным учением, которое и отделило Католическую церковь от Восточной Православной Церкви, – было папство, Римский понтифик.

И это действительно явилось решающим моментом в выборе между католицизмом и Православием. Если человек решает для себя, что католическая идея роли епископа Рима в жизни Церкви – истинна, то на все остальные вопросы находятся ответы. Если же нет, то они решаются в совершенно другой плоскости.

Popes and Patriarchs: An Orthodox Perspective on Roman Catholic Claims

Отец Джозеф: Да, я прочел почти всех апологетов католицизма и еще множество апологий Православия, но решающим моментом стало чтение книги Майкла Уелтона «Папы и патриархи». Она мне открыла глаза, поскольку одним из общих для Православия и католицизма постулатов является признание семи Вселенских Соборов. И что мне особенно понравилось в этой книге, так это то, как чрезвычайно пристально рассматривается папа Римский через призму Вселенских Соборов. И он определенно видится как фигура, наделенная большой властью. Даже я бы сказал: как первый среди равных. И как мы знаем, участники Халкидонского Собора, прочитав послание папы Льва, буквально восклицали: «Святой Павел говорил устами папы Льва!» Да, он, безусловно, почитался и в то же время, вне сомнения, не считался епископом всех епископов. Он не рассматривался как персона, обладающая вселенской юрисдикцией.

Вот примеры: папа не был даже приглашен на II Вселенский Собор, и на Халкидонском Соборе, прежде чем принять его томос, отцы некоторое время рассматривали его на предмет возможной ереси. А что сейчас? Вы можете представить, что, например, папа Бенедикт приносит свой томос на «Третий Ватиканский собор» и все участники неделями изучают его на предмет соответствия католическому учению? Да такое трудно даже помыслить!

Далее. Вспомним V Вселенский Собор – второй собор в Константинополе. В этот период папа Вигилий был очень настойчив в определенных воззрениях, и епископы V Вселенского Собора отлучили от общения папу. Не думаю, что такое возможно, если следовать современному богословию Римской католической церкви.