Отношения с немусульманами 10 страница

Не к этому ли сражению относится сообщение Джана Сагредо о том, что в 1615 г. казаки взяли и сожгли несколько турец­ких галер? Казаки, говорит данный автор, «совершили новое вторжение в страну турок, их флот (казачий. — В.К.) состоял из 1 трех тысяч человек, они ограбили несколько селений; нагру­женные добычей, они напали на эскадру галер, охранявших по­бережье, захватили две и сожгли четыре, что вызвало огромный позор, урон и ужас у неверных (турок. — В.К.)». Приведенная информация в целом как будто бы подходит к босфорскому по­ходу 1615 г., за исключением, может быть, числа участников, которое предполагает не слишком большие экипажи чаек — из 37—38 человек, но и такие экипажи были вполне возможны. Упомянем еще, что, по И.-И. Мёллеру, всего в 1615 г. запорож­цы сожгли на Черном море 24 турецкие триремы ¹⁹.

Польские «паргамины» 1619 г. свидетельствуют, что паша, «побежденный со своим флотом» и плененный, был «с триум­фом показывай на Сечи». Кто командовал османской эскадрой, неизвестно. Встречающееся же в литературе утверждение, что это был сам капудан-паша, который и попал в руки казаков, а затем у них в плену умер, неверно. В 1613—1616 гг. главноко­мандующим имперским флотом являлся Эрмени Халил-паша, занимавший этот пост еще дважды, в 1620—1621 и 1622—1626 гг., бывший в 1617—1619 и 1627—1628 гг. великим везиром и умер­ший в 1629 г.²⁰

Блестящий успех казаков в морском сражении подчеркива­ется и их дальнейшими действиями: большими силами они на­пали на окрестности Очакова, увели стада скота и приступали к городскому замку, после чего благополучно вернулись домой.

Неслыханную смелость запорожцев, «попутавших мусуль­ман близ самого главного гнезда их», отмечают многие истори­ки. Экспедиция 1615 г., повыражению Л. Подхородецкого, гра­ничила «попросту с дерзостью», но, «что самое удивительное», казакам удалось одержать победу над мощным османским фло­том. Хотя этот поход был, «как в пословице, вкладыванием го­ловы в пасть льва»²¹, замечает 3. Вуйцик, счастье оказалось на стороне храбрых, и они «не только засветили заревом пожарищ в очи самому султану», но и нанесли поражение его флоту, и в целом экспедиция к Стамбулу оказалась «деянием поистине необыкновенным»: «Со времени, когда турки стали господами этого города, т.е. уже полтора века (если точно, то 162 года. — В.К.), никакой враг не появлялся под стенами султанской сто­лицы...»

В самом деле, набег 1615 г. — первая экспедиция казаков на Босфор, твердо и точно устанавливаемая по источникам²², и от­сюда вытекает ее принципиальное значение. Проведав дорогу в центр Османской империи, к окрестностям ее столицы и поняв всю важность сделанного «открытия», казаки, без сомнения, не должны были ограничиться единичным набегом. К тому же не увенчалась успехом и попытка Турции наказать запорожцев за вторжение на Босфор.

По мнению М.С. Грушевского, в отместку именно за рас­сматриваемый босфорский поход султан в 1616 г. послал против сечевиков эскадру под командованием адмиралаАли-паши. Од­нако эта «посылка», пишет историк, «кончилась совсем плачев­но. Али-паша отправился к Днепровскому лиману, но козаки не испугались, вышли навстречу и, ударив на турецкий флот, унич­тожили его без остатка. Взяли около двадцати галер и до сотни мелких судов. Самому Али-паше едва удалось спастись бегством. Затем козаки направились к крымскому побережью, опустошили его, взяли и сожгли Кафу, захватив и выпустив на свободу массу пленных. Это было громкое дело, прославленное в посмертном панегирике Петру Сагайдачному... В Константинополе поднял­ся страшный переполох. Пособирали находившихся в плену Ко­заков, призвали их на военный совет и допрашивал и, каким пу­тем можно было бы на будущее предотвратить повторение подоб­ных случаев и выгнать Козаков из их поселений».

Совещания по борьбе с казачеством собирались еще не раз, Ю казачьи набеги продолжались с нараставшей силой, в том Пеле в сторону Босфора. У В.А. Голобуцкого встречается ут-врждение, что в 1615 г. состоялся еще один поход казаков к сманской столице, а Г.А. Василенко также пишет, что осенью эго года запорожцы снова появились близ Стамбула. Источ­никами подобные заявления не подтверждаются, зато извест­но, что на сейме 1618 г. С. Жолкевский, ссылаясь на рассказ очевидца, польского шляхтича Квилиньского, поведал о следующем реальном казачьем походе.

По словам канцлера, в 1616 г. 2 тыс. запорожцев пошли на Самсун, но ветер отнес их к неким Минерам²³, откуда они «шли берегом до самого Трапезонта». Здесь к участникам экспедиции и бежал Квилиньский, находившийся в Трабзоне в заключении. Казаки взяли несколько судов и, узнав, что Ибрахим-паша пре­градил им путь, ударили под Босфором и через Азовское море вошли в Дон, откуда «пошли пешком домой».

Такова краткая информация источника о набеге 1616 г. М.С. Грушевский относит этот поход косени, а Д.И. Эварницкий датирует его началом года (хотя зимой поход был невозмо­жен), связывает набеге известным нападением на Кафу, после которого казачья флотилия и направилась к Малой Азии, а так­же с непосредственным командованием П. Сагайдачного²⁴. У Ю. Третяка связь между разгромом Кафы и походом к Анато­лии подана осторожнее: казаки разграбили и сожгли Кафу «и еще в том же году собрались на азиатский берег Турции».

По русским источникам, нападение на Трабзон было пред­принято летом и до взятия казаками Кафы, хотя В.Д. Сухорукое, работавший с этими источниками, говорит об осени. Согласно данным из Азова, весной 1616 г. в устье Миуса сосредоточилась казачья флотилия, состоявшая из 40 запорожских чаек и 17, а затем 25 донских стругов, которая и вышла в Азовское море и далее пошла в Черное. При этом движении²⁵ в Керченском про­ливе, между Керчью и Таманью, произошло знаменательное сра­жение с участием паши Измита²⁶ — города, который будет нас интересовать в связи с казачьими действиями за Босфором. Рус­ский пленник-ряшенин, «холоп» назначенного правителем Азо­ва Мустафа-паши Семен Иванов рассказал 25 июля указанного года российским послам, направлявшимся в Стамбул, Петру Мансурову и Семейке Самсонову, подробности этого сражения. Мустафа-паша имел поручение «под Азовом пересыпать Мертвый Донец», чтобы закрыть один из путей выхода донцов в море. Азовский «воевода», кафинский Мехмед-паша и «измецкий паша», не названный пленником по имени, отправились к донскому устью с «ратными людьми на 10 катаргах, а на катаргах по 100 человек, опричь гребцов», т.е. всего 1 тыс. воинов. В то же время пришло известие, что донские казаки в 25 стругах по­громили торговых людей на устье Миуса, взяли два корабля с дорогими товарами и «идут на тех кораблях и на малых стругах» к Кафе. Три паши со своей эскадрой двинулись «на черкас и казаков».

Близ Керчи («ниже Керчи и Тамани») паши увидели на двух кораблях «донских казаков с 500 человек», «пошли на казаков скорым делом, а стрелять не велели, чтобы корабля не потопить и для того, чтобы казаков поймать живыми». Когда галеры прибли­зились, казаки неожиданно ударили по ним «изо всего наряду» — пушек и ружей. Сражение закончилось совершенным разгромом турецкой эскадры, а именно «пашей кафинского и азовского уби­ли, а измецкого взяли живого, и взяли 4 катарги, а ратных людей на них побили, и на 6 катаргах многих ратных людей перестреля­ли, а иных побили, а остальные отошли прочь».

Н.А. Мининков, отмечая проявленное в бою мужество и во­инское мастерство казаков, а также гибельную самонадеянность пашей, и рассуждая о численности казаков (500 человек на двух судах), считает, что на двух стругах не могло разместиться столько людей, а галеры они едва ли использовали, и потому предполагает, что полную победу над 1 тыс. турок на 10 галерах одержали менее 200 казаков. И.Ф. Быкадоровже пишет: «Веро­ятно, донские казаки вооружили купеческий корабль пушками, снятыми со стругов, что оказалось полной неожиданностью для турок». Однако источник прямо говорит о действиях казаков на захваченных кораблях, которые, вероятно, имели и некоторое количество собственных орудий.

По И.Ф. Быкадорову, захваченный в бою «измецкий» паша потом был у казаков «на окупу» за 30 300 или 30 400 червонцев (золотых). Источник же сообщает, что 30 400 золотых донцы требовали за пашу, плененного в следующем, 1617 г. при разби­тии османской эскадры из 7 галер²⁷.

Оказавшись в Черном море, донцы и запорожцы направи­лись к Анатолии. 10 июля, будучи еще в Кафе, П. Мансуров и С. Самсонов узнали о том, что казаки взяли Трабзон и Синоп и захватили большой полон.

М.С. Грушевский, приводящий дополнительные материа­лы, рассказывает о том, что произошло после взятия и разграбления казаками Трабзона: «Здесь ударил на них турецкий флот, состоявший из 6 больших галер и множества меньших судов, под начальством генуэзского адмирала Цикали-паши, но коза-ки разбили его и потопили три галеры. После этой победы они узнали, что султан выслал под Очаков другую флотилию под начальством Ибрагим-паши, чтоб преградить им возвратный путь. Тогда они обратились к Босфору, произвели здесь жесто­кие опустошения, а потом, минуя Очаков, прошли в Азовское море и оттуда — должно быть, через реки Молочную и Конку — переправили свои чайки в Днепр и таким образом вернулись на Украину».

Историк допускает ошибку в отношении «генуэзского ад­мирала» (конечно, адмирала турецкого флота, но генуэзца по происхождению), командовавшего эскадрой при Трабзоне, и эту ошибку повторяют некоторые другие авторы. Согласно И. фон Хаммеру, знаменитый Джигале-оглу (Джигале-заде) Синан-паша (Цикаде), капудан-паша в конце XVI — начале XVII в., умер еще в 1604 г. Примерно в одно время с ним действовал, по-видимому, его брат Джигале-заде Юсуф-паша. Эскадру же у Траб­зона возглавлял сын Цикале Мехмед-паша.

Очевидцем отправления этого военачальника в 1616 г. про­тив казаков был П. делла Балле, который называет османского флотоводца генералом Махуд-пашой, сыном Цикале и кузеном султана. Мехмед-паша, по П. делла Балле, «повел туда, кроме большого числа небольших судов, десять галер из числа самых больших и лучших, что были в Константинополе. Несмотря на все это, его судьба не стала счастливее других. Напротив, он ис­пытал самые большие невзгоды, так как казаки, обратив его вой­ско в бегство, захватили две большие галеры среди многих дру­гих, пустились за ним в погоню, побив его и оконфузив»²⁸.

Никаких подробностей о действиях казаков на Босфоре в 1616 г. не имеется. В.А. Голобуцкий утверждает, что они снова напали на предместья Стамбула, но, явно говоря о рассматрива­емом набеге, ошибочно относит его к 1615 г. (когда якобы со­стоялись два казачьих похода к османской столице). Неясно, почему М.С. Грушевский вопреки прямому указанию С. Жол­ковского о сухопутном возвращении запорожцев с Дона домой отправляет их туда на чайках, которые вполне могли остаться зимовать у донских казаков, причем выбирает сложный путь²⁹.

Ю.П. Тушин пишет, что казаки последовательно овладели Кафой, Синопом и Трабзоном, где сожгли 26 турецких судов, и что о взятии Синопа в 1616 г. будто бы свидетельствует Эвлия Челеби, сообщающий и о казни великого везира за попытку скрыть от султана захват города. На самом деле речь идет об известном набеге 1614 г. и о казни Насух-паши, о чем уже рас­сказывалось. Ю.П.Тушин, кроме того, противореча сообщению С. Жолкевского, направляет казаков сначала к Синопу, потом к Трабзону, затем снова к Синопу и уже далее к Босфору. Идя от Трабзона к проливу, они должны были миновать Синоп, одна­ко об их движении мимо этого порта к Самсуну канцлер ничего не говорит, хотя такой путь был вполне возможен, как и дру­гой — от Крыма к Синопу и далее на юго-восток³⁰.

Ошибочное мнение о том, что Эвлия Челеби говорит о взя­тии Синопа именно в 1616 г., пошло в послереволюционной литературе от Н.А. Смирнова. По его словам, Эвлия «сообща­ет, что казаки в 1616 г. подожгли г. Ак-Чешар, неудачно пыта­лись овладеть г. Амассией, а в темную ночь взяли г. Синоп». Н.А. Смирнова повторяют Н.А. Мининков, а еще раньше, ктому же неудачно конструируя фразу, Б.В. Лунин: «Крупный морс­кой поход донских казаков был осуществлен в 1616— 1617 гг. (один поход? — В.К.), когда они подожгли город Ак-Чешар и совершили набег на большие портовые города Черного моря — Самсун, Трапезунд, Синоп, причем особенно сильно постра­дал Синоп».

Н.А. Смирнов неточно трактовал пересказ английского пе­ревода Эвлии Челеби, сделанный Ф.К. Вруном: «Сказав, меж­ду прочим... что они (казаки. — В.К.) при Ахмеде I предали пламени город Акчешар и пытались, хотя тщетно, овладеть Амастрисом, Эвлия передает известие... что они в 1616 году взяли Синоп в одну темную ночь...» Нам не удалось обнару­жить указание на упомянутый год в английском переводе, а фактология взятия Синопа у Эвлии явно относится к извест­ному разгрому города в 1614г. Амастрис Ф.К. Бруна — это, конечно, черноморская Амасра, а вовсе не Амасья, хотя и бо­лее известная, нерасположенная довольно далеко от моря. Об Акчашаре же, который входит в черноморский Прибосфорский район и в котором Эвлия побывал в 1640 г., у путешествен­ника есть следующая запись: «Это был некогда прекрасный город, но сожжен проклятыми казаками в правление Ахмеда I». Ахмед I правил в 1603—1617 гг., и, видимо, нападение на Акчашар можно датировать 1615—1617 гг., но не обязательно (хотя и возможно) 1616-м.

Сказанное вовсе не означает отрицания казачьего набега на Синоп в 1616 г. О тогдашнем взятии города, как уже отмечалось, сообщали по кафинским сведениям П. Мансуров и С. Сам­сонов. В 1617 г. везир Ахмед-паша выговаривал послам, что «ныне д[онские] казаки на Черном море государя нашего взяли двагороды Синап да Требозан (Синоп иТрабзон. — В.К.) и горо-ды выжгли, и людей многих побили, и иные поморские горо-ды и волости повоевали и запустошили; и вы приходите к вел[икому] государю нашему с оманою (обманом. — В.К.) а не с прямою правдою, и ныне мне, про то казачье воровство слыша, велик[ому] государю своему и сказати неведомо как». Прибыв­ший от послов гонец извещал Посольский приказ, что дипло­маты были «засажены в Цареграде многое время» зато, что дон­цы в 1616—1617 гг. повоевал и Самсун, Трабзон, Синоп немно­гие волости» и захватили на море много судов.

М.С. Грушевский, характеризуя поход 1616 г. в общем как «сказочную козацкую авантюру», полагает, что он «удался еще эффектнее предшествующего, хотя участников в нем было не более 2000». Что же касается обманутого Ибрахим-паши, то он, не дождавшись возвращения казаков и «желая выйти из такого глупого положения, прошел Днепром до Сечи. Застал ее почти пустою. Была уже поздняя осень, козаки, не ушедшие в море, вышли "на волость". Оставался только незначительный гарни­зон, несколько сотен Козаков; они отступили перед турецким войском, и паша мог отпраздновать свой триумф в пустом гнез­де ненавистного врага. Захватив несколько маленьких козацких пушек и около двух десятков лодок, он с этими трофеями своего фиктивного триумфа направился в Константинополь — утешить султана этою мифическою победою в перенесенных унижени­ях». С. Жолкевский говорит, что турецкий адмирал «снес им (запорожцам. — В.К.) домишки... взял пару пушек и несколько лодок»³¹.

При рассмотрении казачьего похода 1616 г. нельзя не ска­зать о существующем разногласии историков относительно Бос­фора как объекта нападения. В отличие от М.С. Грушевского и других авторов, уверенных в том, что запорожцы в 1616 г. дохо­дили до пролива, есть и историки, которые полагают, что каза­ки на этот раз к Босфору не приближались³².

Это разногласие появилось в связи с ранней публикацией отчета С. Жолковского, где текст, относящийся к походу, был передан следующим образом: казаки, узнав, что Ибрахим-паша заступил дорогу, «обратились под Вiforum in Paludem Meotidem (Бифорум на Азовском море. — В. К.), пока не вошли в Дон»³³. В последующей публикации С. Жолкевского издатель Август Белёвский прямо в тексте исправил Бифорум на Босфор и тем самым аннулировал предыдущий вариант.

Никакой Бифорум на Азовском море или рядом с ним неиз­вестен³⁴, и, вероятно, читать здесь в самом деле следует Босфорум, Босфор. Вместе с тем несколько смущает скороговорка в канцлерском изложении событий и прямое соседство в тексте Босфора и Азовского моря: сразу за упоминанием удара под Босфор, без каких-либо подробностей, следует упоминание Меотиды, а Босфором в конце концов мог быть назван и Кер­ченский пролив — Боспор Киммерийский. Кроме того, закрыть запорожцам путь домой турецкий адмирал мог только у Днеп­ровского лимана, и именно в таких случаях казаки возвраща­лись через Азовское море. Однако текст, посвященный экспе­диции, весь вообще краткий, и в нем говорится просто о пре­граждении пути, а не пути домой, и где Ибрахим-паша пытался заступить сечевикам дорогу, мы не знаем. Если бы упомянутое выше сожжение Акчашара можно было датировать 1616 г., то это свидетельствовало бы о том, что казаки тогда по крайней мере были недалеко от Босфора, однако оснований для такой точной датировки пока нет.

Мы видели, что документы говорят об участии в рассматри­ваемой экспедиции донских казаков. Можно еще добавить, что в царской памяти от 10 марта 1618г. Юрию Богданову, русскому представителю, посланному на Дон склонить казаков к отправ­ке своих сил против Польши, говорилось, что вместе «с черкасы запорозкими» под Трабзоном были и донцы. Правда, В.А. Брехуненко сомневается в донском участии на том основании, что будто бы неизвестен источник памяти, а С. Жолкевский не упо­минает донских казаков. По мнению историка, именно возвра­щение запорожцев в Сечь через Дон, «очевидно, склонило Мос­кву полагать об участии донцов в походе». Думаем, что приве­денного основания совершенно недостаточно для отрицания донского участия. И дело здесь не в том, что донцы постоянно присутствовали в Сечи, не обязательно в виде специально при­шедшего отряда, и должны были участвовать в запорожских экс­педициях. О нападениях донских казаков осен!1ю 1616 г. на мно­гие черноморские селения, приступе к Трабзону, истреблении его посада и благополучном возвращении с добычей на Дон го­ворят уже приведенные материалы и расспросные речи в Моск­ве донского атамана Андрея Репчукова.

Полагаем, что участие донцов в походе на Анатолию 1616 г. не подлежит сомнению, если, конечно, не считать, что запорожские и донские казаки нападали на Трабзон дважды по отдельно­сти на протяжении одной кампании. И если в этой экспедиции казаки действительно доходили до Босфора, то это первый изве­стный случай, когда, согласно источникам, можно не только впол­не основательно предполагать, но и прямо говорить о действиях в названном районе не одних запорожцев, но и донцов. Как уви­дим, в следующем совместном походе представителей двух каза­чьих сообществ к Босфору, состоявшемся в 1618 г., ведущую роль будут играть донцы. Логика же заставляет думать, что в первой совместной экспедиции в упомянутый район такая роль должна была принадлежать запорожцам — инициаторам и зачинателям Босфорской войны, как это было в 1616 г.

Поход 1615 г. или набег 1616 г., или оба вместе, а может быть, и еще какие-то походы имеются в виду в «паргаминах» 1619 г., где сказано: «Со многими судами (казаки. — В.К.) на Черное море вышли, приводя в ужас турок, татар, Тегин, Козлов (Гёзлев. — В.К.), Очаков, Белгород (Аккерман. — В.К.), Феодосию, Трапезунд, Синоп, некогда столицу королей Понта, много дру­гих магометанских в Европе и Азии замков и городов взяли, ограбили, разрушили... Придвинувшись, наконец, вплоть до предместья Царь-града, султана, Сераль, столицу целую преис­полнили тревогой».

Действиями казаков на Босфоре возмущался главнокоман­дующий турецкими войсками, стоявшими против Польши, Скиндер-паша, который вел переговоры с польским послом Петром Озгой 6 сентября 1617 г. Согласно посольской реляции, паша был «очень красноречив» и долго выговаривал, что казаки «жгут, разоряют землю цесарскую (султанскую. — В.К.) и так близко от Константинополя, что из окна цесаря видны дымы». Скиндер-паша заявлял, что это «очень обидно» и что падишах никому не прощал так много, как королю.

Посол отвечал, что «казаки от веку с Днепра на Черном море буянят. Делали это во времена греков, во времена римлян, дела­ли и во времена предков турецкого цесаря...» Но, утверждал дип­ломат, последние не считали казачьи наезды нарушением за­ключенных пактов, поскольку знали, как трудно польским ко­ролям сдерживать казаков.

Процитированные выражения Скиндер-паши не только не производят впечатление однократности действий казаков вбли­зи Стамбула, но, безусловно, свидетельствуют о том, что до сен­тября 1617г. поход на Босфор был явно не один, и это косвенно подтверждает сообщение об ударе 1616 г.

О набегах казаков следующих, 1617 и 1618 гг., М.С. Грушев­ский говорит так: «Кажется, еще осенью 1617г. имел место ка­кой-то козацкий поход на море: козаки причинили туркам много убытков и разбили турецкий флот, причем погиб и сам адми­рал, какой-то большой паша, родственник султана»³⁵. Историк ссылается на С. Жолкевского, который сообщает, что дело было после заключения польско-турецкого соглашения под Подби-лым (Бушей-Яругой) 13 сентября 1617 г., когда Речь Посполи-тая обязалась утихомирить казаков и не выпускать их в море. А от весны 1618 г. «имеем известие о крупной экспедиции дон­ских Козаков; враги Польши говорили, что эту экспедицию под­строила Польша, и в ней принимали участие козаки из Польши — последнее вполне вероятно».

Д.И. Эварницкий полагает, что первый из этих походов бьгл направлен на Босфор. Не указывая даты (из контекста, однако, следует 1617 г.) и не ссылаясь на источник, историк замечает, что запорожцы, «выплыв в море, добрались до самого Констан­тинополя и «тут замигали своими походными огнями в окна самого султана». Увидя это, султан дошел до самых крайних пре­делов гнева против Козаков...» То же со ссылкой на Д.И. Эвар-ницкого повторяет Ю.П. Тушин, добавляя от себя, что при этом у Стамбула будто бы состоялось сражение с турецкой эскадрой. Поход же 1618 г. в самом деле имел направление к Босфору. Ю. Третяк, основываясь на письме польского посла Хоронима Отвиновского из Стамбула от 2 июня (23 мая) этого года, указы­вает, что весной казаки снова пустились к южному побережью Черного моря и сожгли Мидлию, лежавшую «на полпути от Кон­стантинополя». По всей вероятности, речь идет о Мидье, рас­положенном на турецком европейском берегу, который приле­гает к устью Босфора. С учетом приведенных сведений М.С. Гру­шевского надо полагать, что это был совместный поход донских и запорожских казаков с ведущей ролью донцов.

Сделаем выводы:

1. Казаки, как и другие мореплаватели, учитывали черно­морские течения, но использовали наиболее целесообразные пути достижения цели, в случае необходимости пренебрегая выгодами попутных течений и основываясь на быстроходности своих судов.

2. Украинские казацкие летописи утверждают, что еще в 1570-х гг. состоялся поход запорожцев вокруг Черного моря с действиями на Босфоре. Однако время и масштабность экспедиции, отсутствие упоминаний о ней в документальных источ­никах и другие обстоятельства заставляют с недоверием отнес­тись к ее реальности.

3. В 1614г. запорожцы, игравшие главную роль в казачьих морских походах, пересекли Черное море и взяли штурмом Си-ноп, тем самым нанеся сильный удар по Турции, «проведав до­рогу» через море и положив начало военным действиям на побе­режье Анатолии.

4. Разгром Синопабыл неким преддверием Босфорской вой­ны, но к Прибосфорскому району казаки приблизились несколь­ко раньше, расширяя свои набеги вдоль побережья Румелии. Первое известное нападение на этот район относится к 1613 г., когда запорожцы дошли до Ахтеболы.

5. В 1615 г. состоялся первый известный поход непосред­ственно на Босфор. Казаки сожгли два порта в проливе, вызвав смятение в Стамбуле, а на обратном пути разгромили преследо­вавшую их турецкую эскадру.

6. Проложив путь в центр Османской империи, к окрестно­стям ее столицы, и поняв всю важность таких операций, казаки стали развивать успех. В 1616 г., очевидно, был нанесен удар под Босфором. В набеге на Анатолию в этом году участвовали дон -ские казаки, и, похоже, это первый известный случай их дей­ствий в районе Босфора.

7. В 1618г. казаки сожгли Мидлию — по всей вероятности, Мидье в европейской части Прибосфорского района. По-види­мому, в походе принимали участие донцы и запорожцы, а глав­ная роль на этот раз принадлежала донским казакам.

8. Казачьи набеги 1610-х гг. к Босфору и на Босфор означа­ли, что началась Босфорская война.

Примечания

' Здесь и далее расстояния даются по: 83; 173; 99; 100 и атласам. См. также: 54.

² В.А. Голобуцкий полагает, что от днепровского устья до побережья Анатолии около 600 км.

³ Владислав А. Сэрчик, исходя из того же боплановского времени и, видимо, полагаясь на расстояние, указываемое В.А. Голобуцким, определя­ет скорость чаек около 15—16 км в час, или 8,1—8,6 узла.

⁴ Казачьи суда по быстроходности могут быть соотнесены с норманн­скими дракарами XI в. и даже поставлены выше их: полагают, что скорость дракаров доходила до 10 узлов. Расчет скорости галеры, основанный на числе ударов весел (до 22, в исключительных случаях до 26 в минугу), дает до 8 узлов, но, как считают специалисты, такая скорость была возможна только на коротких расстояниях (в ходе сражения). Крейсерская же ско­рость галеры при спокойном море определяется в 4,5 узла в первый час хода и в 2,0—1,5 ума в последующем. Казачьи суда ходили быстрее и тогдашних парусников даже под полным ветром. В 1711 г. судно, на котором находил­ся И. Лукьянов, при сильном попутном ветре преодолело путь от устья Дуная до Босфора за «полторы дни да ночь».

Как говорит С.Н. Филиппов, в первой четверти XX в. паровое судно затрачивало на переход от Одессы до Стамбула обычно 36 часов, но судно автора, пользуясь попутным ветром, пришло в турецкую столицу раньше срока, так что мы имеем примерное соответствие скорости тогдашних паро­ходов и казачьих судов XVII в. Н.Н. Рейхельт в 1892 г. замечает, что от Одессы до Стамбула 352 мили и что пароход проходит это расстояние в 38—39 часов, — следовательно, скорость судна определяется в 9—9,3 узла. Ср., однако, со сведениями Томилова: от Севастополя до Инеболу 270 верст, или около 20 часов пароходного хода, т.е. скорость парохода принимается за 7,8узла. Современные транспортные суда делают в среднем 14—^уз­лов.

⁵ Для сравнения вообще продолжительности тогдашних рейсов по Чер­ному морю укажем, что, как полагает М.В. Фехнер, русские купцы XVI в. от Азова до Кафы добирались за 6—10 дней, от Кафы через Синоп до Стамбу­ла за 10—14 дней. Посол Илья Милославский в 1643 г. шел от Азова до Кафы 5 дней, от нее до Балаклавы — 3 дня и от последней к устью Босфо­ра— 4дня. В XVI—XVII вв. турецкие суда из Стамбула приходили в порты Северного Причерноморья обычно за 2—5 суток. Русские послы тратили на дорогу из Стамбула в Кафу обыкновенно 7 дней, из Кафы в Керчь — один — полтора дня, из Керчи в Азов — около Юдней, но из-за штормов и противных ветров случались большие задержки: А. Нестеров в 1667 г. доби­рался из Азова в Стамбул 9 дней, а обратно 6 недель, в том числе от Амасры до Кафы шел 12 дней и от Кафы до Азова 6 дней; И. Милославский затра­тил на дорогу из Стамбула на Дон 10 недель. Согласно П. делла Балле, для рейса из Восточного Причерноморья в Северо-Западное требовалось 10-20 дней.

⁶ Возможность похода к Стамбулу в 70-х гг. XVI в. допускал и Т.Г. Шев­ченко. Герой его стихотворения «Иван Подкова», реальный казачий ата­ман, сумевший в 1577 г. захватить престол господаря Молдавии, но в следу­ющем году казненный, призывает запорожцев идти «в Царьград... в гости / К самому султану» и получает согласие товарищей. О ходе набега поэт не рассказывает.

⁷ Главный источник главы — труд Сеннинского (Сарницкого) «Описа­ние старой и новой Польши» 1585 г., дополненный последующей инфор­мацией Орышовского.

⁸ Автор, правда, ошибочно относит событие к 1616 г.

⁹ М.С. Грушевский датирует начало похода концом июля старого стиля.

¹⁰ По А.Д. Желтякову, казнь произошла 16 октября.

¹¹ В этом уверен Б.В. Лунин, а Ю.П. Тушин даже говорит об участвовав­ших в синопском походе «2 тыс. запорожских и донских казаков», хотя доля донцов при этом вряд ли была слишком большой.

¹² Непонятно, откуда у И.И. Яковлева взялись 70 судов, участвовавших в походе.

¹³ Н.И. Костомаров, а вслед за ним А. Кузьмин и Д.И. Эварницкий почему-то называют Архиоку в именительном падеже Архиоки, а Е.М. Апанович даже Архиолоки. Водной из работ М.А. Алекберли фигурируют «порты Мизевни и Архиоки. Мизевна у Н. Вахнянина — Мисовия.

¹⁴ См. то же у 3. Вуйцика. По Алберту Ситону, казаки в 1615 г. атаковали «материк Турции» в Трабзоне, Синопе и Константинополе. В одной из ра­бот Д.И. Эварницкого П. Сагайдачный «подходил к самому Константино­полю и сжег возле него две пристани». У И.С. Стороженко казачий флот «подошел к Босфору и атаковал Константинополь. Запылали предместья и портовые сооружения»,

¹⁵ По Ю.П. Тушину, султан «охотился поблизости от столицы и сам видел дым и огонь горящего города».

¹⁶ Топоним Мизевна формально похож на название порта Месемврии, и авторы французской истории мореходства утверждают, что при Мураде IV казаки, «даже подошел к самому Царюграду, разграбили и сожгли город Меземврию, отстоящую на три мили от столицы». Однако здесь содержит­ся грубая ошибка: Месемврия располагалась далеко от Стамбула и более чем в 100 милях от устья Босфора по прямой.

¹⁷ Вообще же говоря, «султанам всех султанов» были не чужды и обыч­ные человеческие свойства, в том числе страх. В 1699 г., после того как капитан первого русского корабля, привезшего в Стамбул посла Е. Украин-цева, голландец Питер Памбург «пил целый день... с французами и голлан­дцами и подпил изрядно... и стрелял с корабля в полночь изо всех пушек и не по одиножды», наутро к послу прибыл секретарь «визиря тайных госу­дарственных дел» «с великими пенями и выговором, что сулганово... вели­чество (Мустафа II. — В.К.) ночесь испужался и из покоев своих выбежал... и некоторые жены... беременные от того страху и пушечной пальбы мла­денцев повывергли».