Глава 8. Рефьюдж-хаус, 9 января 2002 года. Продолжение

Лицо твое – заря, а кудри – мрак ночей.
Фисташка сладких уст, миндаль живых очей.
Для сердца моего сам Бог избрал хозяйку:
Когда я без тебя – потерянный, ничей.
Омар Хайям

Когда Гарри услышал в баре: «Вы идиот, Поттер. Гермиона Грейнджер – это одно из имён леди Сильверблейд», то впал в ступор. И пока приходил в себя, Снейп, а вернее, белобрысый подросток, исчез. Поттер, оставив на столе несколько галлеонов, бросился следом. Но улица встретила его зимним холодом, светом фар от проезжающих машин и предпраздничным гомоном. Снейпа и след простыл.
Поттер что-то стискивал в руке. Раскрыв ладонь, он увидел флакон, оставленный Снейпом.
«Порт-ключ», – подумал Гарри и спрятал его в карман мантии.
Потрясения этого дня оказались для него настолько сильными, что, придя домой, он основательно приложился к огневиски и закатил истерику: смеялся, горько плакал и обещал Джинни, что расскажет ей всё… когда-нибудь.
Проснувшись рано утром, Гарри увидел на прикроватной тумбочке флакон с антипохмельным зельем и стакан воды. Придя в себя после вчерашнего, он возблагодарил Мерлина за мудрость жены и тихо, чтобы её не разбудить, пробрался в ванную.
Разглядывая помятую физиономию, Гарри старался не слушать рассуждения зеркала о том, что «пить – здоровью вредить»*, а размышлял о вчерашней встрече в баре.
«Интересно, что хотел сказать своей последней фразой Снейп? Неужели Гермиона жива? Неужели она сейчас носит фамилию Сильверблейд?»
Он мысленно ругал себя за то, что так легкомысленно подошёл к изучению дела леди Сильверблейд.
«Зная о ней хоть чуть больше, можно было бы понять, что имел в виду Снейп. Мне следовало бы всего лишь сопоставить факты...»
***
Но когда Гарри услышал в холле поместья её голос, то чуть не потерял сознание: «Неужели это не сон? Неужели Гермиона действительно жива?»
Наверное, он должен был разозлиться. Ведь подруга не прислала ни одной весточки, позволив друзьям страдать и оплакивать её всё это время. Но, выслушав историю Гермионы, Поттер простил всё и сразу.
Ибо того, что перенесла его лучшая подруга, он не пожелал бы даже врагу.
Когда Поттер аппарировал домой из Рефьюдж-хауса, голова лопалась от обилия информации. Он не мог решить, что делать сначала, а что потом, и куда в первую очередь податься: в Нору или сразу в Министерство.
Всё решила записка Джинни:
«Я в Норе. Не знаю, что там у тебя за работа на Рождество, но, пожалуйста, поспеши!»
Поттер отправился в Нору.
***
Когда он выскочил из камина, то увидел огромный праздничный стол, за которым разместилась вся семья Уизли. А ещё Гарри заметил министра Шеклболта с очередной подругой.
Поттер поздоровался, пожелал хорошего Рождества, наклонился к мистеру Уизли и прошептал ему что-то на ухо. Потом громко извинился перед всеми и вместе с министром и его заместителем отправился в кабинет тестя.
Новость, рассказанная Поттером, потрясла Артура и Кингсли. Но Гарри отказался сообщать подробности без своего непосредственного начальника, поэтому вскоре к ним присоединился Алан Рич.
Поттер рассказывал долго и проникновенно, впрочем, опуская многие личные подробности из жизни Гермионы. А когда закончил, с довольным лицом уселся в кресло.
Артур Уизли нервно ходил по комнате, бормоча что-то себе под нос. Кингсли Шеклболт рассеянно курил, что свидетельствовало о высшей степени задумчивости. Свободной рукой он опирался о каминную полку и смотрел, как кольца дыма пропадают в чреве камина.
И только Рич, оцепенев на какое-то время, легко поднялся, хлопнул в ладоши и горячо выпалил:
– Я же говорил, Кингсли! Это дело по зубам только нашему аналитику!
И, подойдя к Поттеру, он с мальчишеской улыбкой произнёс:
– Молодец, Гарри! Я знал, что ты сделаешь это.
До самой ночи они совещались, обдумывая непростую ситуацию.
Вечером, выйдя из кабинета, Гарри узнал, что Джинни, расстроенная и обиженная, не стала его ждать, а ушла через камин на Гриммаулд-плейс. И Поттер отправился вслед за ней.
***
Джинни лежала на кровати. Увидев Гарри, она отвернулась. Он заметил серёжки и колечко – его подарок на Рождество - брошенные на тумбочку, а рядом – яркий свёрток. Подарок от Джин – наконец дошло до него. Гарри затопили стыд и раскаяние: рождественский подарок он даже не удосужился посмотреть.
Очень осторожно Гарри развернул обёрточную бумагу и открыл обтянутую чёрным бархатом плоскую коробку. В ней он обнаружил золотые булавку для галстука и запонки. Поттер заулыбался.
– Спасибо, Джин. Я буду носить это с удовольствием.
Весело произнося эти слова, он заметил, что Джинни дёрнулась, как от удара плетью. Испугавшись, Гарри развернул её к себе и увидел, что она плачет.
– Ну прости, прости меня, любимая моя девочка, – шептал Гарри, гладя жену по голове и целуя залитое слезами лицо. – Когда ты выслушаешь меня, то поймёшь, почему всё так получилось.
И добавил после небольшой паузы:
– Я очень тебя люблю.
Поттер выглядел настолько беспомощным и растерянным, подбирая нужные слова, что Джинни сжалилась над беднягой, подвинулась ближе и взяла за руку, переплетая его пальцы со своими.
– Ты ведь знаешь мою идею-фикс. Всё свободное время я тратил на поиски Снейпа, – выпалил он, закрыв глаза. – Так вот, прямо на нашей свадьбе я получил задание…
Гарри рассказывал сначала медленно, осторожно подбирая слова, потом быстрее, пока не начал лихорадочно говорить, проглатывая окончания. Джинни не сводила с него глаз. Она забыла обиду и недавнюю ссору, с жадностью слушая истории воскресших Северуса Снейпа и Гермионы Грейнджер.
А потом колени Гарри ей показались более удобным местом, чем кровать. А затем, когда рассказ Гарри подошёл к концу, она потянулась к его губам, ставя на нелепой ссоре точку.
***
Несмотря на то, что на рождественские каникулы все служащие отдыхали, Поттер на следующее утро отправился в Министерство.
Там состоялся небольшой совет. Министр, его заместитель и начальник Аврората штудировали магическое право. В документах они искали зацепку, которая позволила бы рассмотреть конфликт между Малфоями и Сильверблейдами в Визенгамоте.
Порядком устав, Рич обратился к Поттеру.
– Гарри, ты что-то там говорил, что Снейп собрал какие-то доказательства, – он утомлённо потёр глаза. – Мы обязательно должны их посмотреть. Что толку подводить дело под законодательство, если мы не знаем, что у нас есть на Малфоя.
Поттер стукнул себя по лбу и быстро вскочил на ноги.
– Какой же я дурень! – И, почти выскочив из кабинета, он прокричал: – Мне надо послать сову.
Ближе к двенадцати в кабинете снова собралось четверо. Министр внимательно слушал доклады каждого, когда послышался громкий шум крыльев.
Поттер распахнул дверь, и в кабинет влетела огромная чёрная сова. Она спикировала Гарри на плечо.
Отвязав письмо, Поттер не заметил, с каким вниманием присутствующие смотрят на сову. И если Уизли и Рич поглядывали на птицу с интересом, то Шеклболт – потрясённо.
Гарри прочитал:

~~~<>~~~
«Мистер Поттер.

Жду Вас на том же месте в 12-30.

С. Снейп».

~~~<>~~~

Поттер взглянул на часы и поднял глаза на коллег.
– Я встречаюсь с Сев… то есть Снейпом через двадцать минут, – с гордостью сообщил он.
Шеклболт, словно ничего не услышав, подошёл поближе и потянулся к сове, удобно устроившейся на плече Поттера.
Сова угрожающе заклекотала, приоткрыв клюв, и Кингсли, отдёрнув руку, благоговейно спросил:
– Откуда здесь сова альвов?
– Альвов? – брови Поттера вопросительно взлетели.
– Тех самых легендарных альвов? – удивлённо переспросил Рич.
– Тех самых, Алан, тех самых. – Кингсли хотел было продолжить, но внезапно осёкся и замолчал. Тщательно подбирая слова, он обратился к Поттеру: – Так чья это сова?
– Се… Снейпа.
– Интересно, интересно. Фамилиар альвейских вождей вдруг работает почтовой совой у бывшего пожирателя?
– И где здесь противоречие? – снова тихо спросил Поттер.
Шеклболт хмыкнул. Ему хотелось ответить откровенно, но при этом не выболтать государственную тайну.
– В том, что Северус Снейп, при всём моём к нему уважении, – тёмный маг. И его деятельность против Волдеморта не делает его другим. Снейп знает тёмную магию как свои пять пальцев и почитает за искусство. Неизвестно, насколько часто он её применяет сейчас, но, думаю, в случае опасности использует не раздумывая.
– Ну и что? Если бы не Снейп, Дамблдор погиб бы сразу же после того, как получил проклятие Волдеморта. А так Альбус прожил ещё почти год. А сколько волшебников спас Снейп благодаря тому, что разбирался в тёмных искусствах!
– Всё правильно, Гарри, никто с тобой не спорит. Только мы сейчас говорим о фамилиаре древних альвов. А альвы почти не применяли тёмную магию.
– Тогда почему Цезарь служит Снейпу?
– Цезарь, говоришь? Хорошее имя. Подходящее для такого магического существа.
– Но ведь совы – простые птицы.
– Чёрные ушастые совы только внешне похожи на обычных. Как писали предки: «Эти существа помогут найти всё самое ценное, что скрыто в нашем мире». Но, к сожалению, это изречение не распространяется на волшебников. Некогда чёрные ушастые совы принадлежали альвам, – он запнулся. – Но эта история не очень красивая и выставляет волшебников в ужасном свете. Так что я её пропущу. Скажу лишь, что в раннем средневековье этих магических существ почти истребили. Католическая церковь считала их пособниками чародеев-некромантов – служителей Сатаны.
– А как же несовместимость с тёмной магией?
– Священники не знали этого. Однажды в замке барона Кольвира, которого подозревали в некромантии, при обыске обнаружили такую сову. И все эти существа сразу же оказались вне закона. Примечательно, что магглы, участвовавшие в истреблении чёрных ушастых сов, вымирали целыми семьями, не зная, что эти птицы священны.
– А для чего понадобились эти совы некромантам?
– Это же очевидно – для жертвоприношений.
– По-моему, для жертвоприношений лучше подходят младенцы, – с видом знатока заявил Поттер.
– Гарри. Даже убив младенца, невозможно вызвать такой выброс магии, как если принести в жертву чёрную ушастую сову. Её убийство приравнено к убийству единорога.
Шеклболт, рассказывая, не отводил взгляда от Цезаря.
– Ух ты! – только и ответил Поттер.
Скорее всего, если бы у Гарри было меньше дел, он бы задумался над тем, почему министр магии проявляет такой интерес к сове Северуса Снейпа. Но Поттеру было не до этого. Выпустив Цезаря, он аппарировал к границе владений Снейпа.
Поттер побывал в Рефьюдж-хаусе (кстати, ни в одном документе министерского архива он не нашёл даже упоминания об этом поместье), но Гермиону так и не увидел (она спала). Зато получил магические копии воспоминаний, собранные Снейпом.
Весь остаток дня Поттер вместе с Уизли, Шеклболтом и Ричем просматривали эти воспоминания. Только к вечеру, посовещавшись, уставшие волшебники решили ничего не предпринимать без леди Сильверблейд (а вернее Снейп) и Северуса.
– Надо с ними встретиться, – устало потерев могучую шею, проговорил Шеклболт. – Снейп в этом вопросе уже, как видно, гиппогрифа съел, поэтому с ним стоит посоветоваться.
– Он не захочет прийти, Кингсли, – подал голос Рич. – Официально он мёртв, и из слов Гарри ясно – его это устраивает.
– Гермиона тоже, кстати, мертва, – с досадой встрял в разговор Поттер.
– Допустим, Гермиону мы и не собираемся воскрешать. Потому что есть леди Сильверблейд. Или Гримальди – если ей так будет угодно. А вот Северус Снейп… его, если он, конечно, захочет, вполне можно признать магически и юридически живым.
– А почему это Снейпа можно признать живым, а Гермиону – нет, – запальчиво переспросил Гарри.
– Потому что могила Снейпа – пустой кенотаф, а Гермиона Грейнджер похоронена официально, по всем правилам. Более того, допустить утечки информации о том, что Гермиона Грейнджер – жива, мы не можем. Как и ответить на вопрос: «Кто же тогда похоронен на маггловском кладбище возле Лондона?».
– Как же теперь быть, министр? – испуганно спросил Поттер. – Я уже всё рассказал Джинни. И Молли, наверное, тоже в курсе дела? – он вопросительно посмотрел на Артура Уизли.
– Я не думаю, что Молли, как и Джинни, отправится в Визенгамот с разбирательством. Друзья Гермионы и её приёмные родители должны знать, что Гермиона Грейнджер и леди Сильверблейд – одно и то же лицо. Близкие люди не причинят ей вред. Но если она захочет восстановить имя, которое носила ранее – вот здесь без проблем не обойтись.
Гарри с облегчением вздохнул.
– Значит, Рону и миссис Грейнджер я могу рассказать о Гермионе?
– Можешь.
– А Хагриду и Минерве Макгонагалл?
– Ради Мерлина, Гарри, имей совесть! – рассмеялся Кингсли.
– Ну так можно или нет? – глаза Поттера весело поблёскивали сквозь очки.
– Можно, только не приставай!
***
Оставшиеся до нового года дни Гарри под руководством Снейпа готовил встречу воскресшей Гермионы с родственниками и друзьями.
***
С Роном он увиделся тем же вечером, когда разбитый и уставший выпал из камина на кухню дома номер двенадцать по Гриммаулд-плейс. Рон ходил по комнате, выражая нетерпеливость. Джинни накрывала на стол и что-то напевала. Было видно, что она уже просветила братца относительно Гермионы.
Рон подал ему руку, помогая подняться, и Гарри, заметив обеспокоенность на лице друга, подумал: «И насчёт Снейпа тоже».
– Всем привет! – устало сказал Поттер и упал в кресло.
– Почему я узнаю всё последним?
Поттер спокойно ответил:
– Потому что мне физически некогда – навалилась куча неотложных дел. У тебя рождественские каникулы, а я с работы только пришёл.
– А как же наша дружба, а, Гарри? Ты, как никто другой, знал, как я относился к смерти Гермионы, как я страдал все эти годы, обвиняя во всём себя. А ты...
– Рон, я и не думал скрывать от тебя ничего, поверь. Но бросить все дела для того, чтобы тебя разыскать, – ну не было у меня времени!
– Отстань от него, Рон, – с возмущением воскликнула Джинни. – Разве ты не видишь, что от усталости Гарри с ног валится?!
– Ладно, дружок, но ты расскажешь мне всё и в подробностях.
– Хорошо. Можно я только поем?
После ужина Поттер по новой излагал историю Гермионы и Снейпа. Несмотря на то, что Джинни всё это уже слышала, она внимательно прислушивалась, улавливая новые подробности. Когда Гарри сказал, что внешность у Гермионы совсем не та, что была в Хогвартсе, миссис Поттер задумчиво спросила:
– В таком случае, как ты можешь утверждать, что это Гермиона?
– Во-первых, голос. Голос, манера произношения, свойственные ей фразы. Никакой фальши, всё чин чином. Во-вторых, те мелочи, что она знает о нас с Роном, больше не знает никто. Ну а в-третьих… – Гарри на несколько секунд замолчал. Было видно, что он борется с собой – говорить или не говорить. – Я беседовал с портретом Дамблдора в кабинете министра.
– С Дамблдором, которого невозможно поймать ни на одном портрете? С этим мерлиновым интриганом, который всё знал, а нам не сказал?
Щёки Рона пылали от возмущения. С его губ уже готово было сорваться ругательство, но Поттер очень спокойно остановил друга.
– Не надо обвинять Альбуса. Да, он единственный из немногих, кто знал правду о Гермионе. Но сказать не мог – магическая клятва, данная её настоящим родителям, не оставила ему выбора. И ещё. Возможно, его молчание спасло жизнь нашей подруге.
– То есть? – недоумевал Рон.
– Знаешь, семейные дела Гермионы настолько запутанны… но попытаюсь объяснить. За наследниками рода Гримальди охотился сам Волдеморт. А после провала в Министерстве Магии Гермиона, как и я, и ты, стала врагом для того же Волдеморта и пожирателей. Узнав об этом, родители Гермионы (я имею в виду Гримальди) решили вывести свою дочь из-под удара. Для этого Гермиона Грейнджер должна была умереть. А чтобы Волдеморт не пронюхал о новой Гримальди, её быстренько выдали замуж за Сильверблейда.
– Но почему она не боролась? Почему позволила обращаться с собой как с вещью? – Рональд с негодованием так хлопнул ладонью по столу, что посуда подпрыгнула и зазвенела.
– Я не знаю. Но меня никогда не пугали сексуальным рабством у Волдеморта, я всего лишь должен был его убить, – с гневом ответил Гарри. – И я уверен – ей не оставили выбора, – горько добавил он.
Вновь вмешавшись в разговор, Джинни невольно перевела его в другое русло.
– Гарри, расскажи, как она выглядит?
Поттер задумался, а потом, сильно смутившись, выпалил:
– У неё зелёные глаза!
– Как у тебя? – спросила Джинни.
– Не знаю. Наверное, нет. У мужчин не может быть таких красивых глаз, – задумчиво добавил он.
– Расскажи ещё! – азартно просил Рон.
– Я не знаю, как это сказать, – беспомощно развёл руками Поттер. – Но она потрясающе красива. Наверное, поэтому на ней родовые чары, скрывающие внешность.
– Значит красива? – Рон плотоядно улыбнулся.
– Не накручивай себя, дружище, – усмехнулся Поттер. – Гермиона замужем!
– За уродливой летучей мышью! – с презрением выплюнул Рон. – Мне он не соперник.
– Прекрати, Рональд! – Джинни даже покраснела от возмущения. – Снейп и Гермиона не просто муж и жена. Он спас её, они любят друг друга, а ты уже подумываешь, как распустить перед Гермионой хвост. И ещё, – она остановилась, чтобы перевести дух и зловеще прошипела: – Не вздумай тягаться со Снейпом. Он тебя на ингредиенты разберёт, Локхарт ты наш недоделанный.
И Джинни с отвращением отвернулась.
– Браво, Джинни! – зааплодировал Гарри.
– Ну это мы ещё посмотрим, – упрямился Рон.
– Хватит, Рон, – успокаивающе похлопал его по руке Гарри. – Кстати, мне нужна твоя помощь. Мы с Северусом…
– С Северусом? – мерзко скривившись, передразнил его друг. Он приставил два пальца ко рту, имитируя рвоту.
– Да, с Северусом, – с нажимом произнёс Поттер. – Мы решили преподнести сюрприз Гермионе на Новый год. Как ты думаешь, кого бы она хотела увидеть в первую очередь?
У Рона от азарта загорелись глаза, но тут снова вмешалась Джинни.
– Гарри. Я уверена, что Гермиона больше всего на свете хочет увидеть свою маму!
Рон и Гарри виновато посмотрели на Джинни. Поттер стукнул себя по лбу кулаком.
– Точно. Какой же я баран!
– Я не лучше, – с досадой добавил Рон.
– Поэтому для начала, мальчики, – Джинни, подперев бока руками на манер Молли, проникновенно говорила, словно читала нотацию, – вы должны проведать миссис Грейнджер и всё ей рассказать.
– Мерлин, я не могу. Миссис Грейнджер в обморок упадёт, если узнает, – убито произнёс Гарри. – А ты не поможешь нам, Джин? – заискивающе спросил он.
Джинни улыбнулась и погладила мужа по голове.
– Хорошо, любимый, я помогу. – Тут улыбка сошла с её лица, и Джинни грозно посмотрела на брата. – Если один человек пообещает, что не будет переходить дорогу Северусу Снейпу.
Рон, скривившись, кивнул.
***
Самым тяжёлым для Гарри оказалось посещение миссис Грейнджер.
Гарри знал, как одинока Джейн, но заставить себя навещать её чаще не мог. Однако два раза в год, на день рождения Гермионы и в годовщину её смерти, Поттер всё же переступал через себя и вместе с Роном приходил в маленький уютный домик в районе Патни.
После гибели дочери и скоропостижной смерти мужа Джейн Грейнджер сосредоточилась на семейном бизнесе – стоматологической клинике, единственной владелицей которой стала.
Уютный дом с видом на Темзу, который она когда-то так любила, в одночасье превратился в камеру, где воспоминания терзали её сердце, словно пытки.
После смерти дочери ей не дал сойти с ума Джозеф. Она черпала в нём силы, плакала в жилетку, искала утешения. И ей становилось легче, когда после очередной истерики она засыпала в его объятиях. Пожалуй, горе Джейн было слишком эгоистичным – она не замечала, как сильно похудел муж и как часто он, прячась в ванной, принимал лекарства.
И когда одним майским днём его не стало – он умер прямо на работе, в своём кабинете, – Джейн осознала величину своей утраты.
Только страх и католическое воспитание не позволили ей свести счёты с жизнью.
После смерти мужа она изменилась. Внешне спокойная, внутри она казалась себе мёртвой. Чтобы меньше времени осталось на размышления, она с головой окунулась в работу, посвятив себя клинике.
И всё-таки были люди, перед которыми Джейн не могла держать маску. Друзья Гермионы, изредка навещавшие её, видели настоящую миссис Грейнджер: Джейн не могла сдерживаться в присутствии Гарри, Рона и Джинни. Поэтому им часто приходилось успокаивать миссис Грейнджер, отпаивая её зельями.
В этом году рождественские каникулы Джейн Грейнджер проводила в клинике. Так как все доктора отдыхали, она взяла на себя дежурство в праздники.
Супруги Поттер вместе с Роном аппарировали перед домом Грейнджеров.
Однако ни на звонки в дверь парадного входа, ни на стук в дверь чёрного хозяйка не открыла.
– Может, её нет дома? – спросила Джинни.
– Сейчас каникулы, и Джейн должна быть у себя, – пробормотал Гарри, стараясь не показать волнения.
– Alohomora, – спокойно произнёс Рон и, не глядя на друзей, открыл дверь чёрного хода. – Сейчас проверим.
Через некоторое время они снова стояли на улице. Джинни шипела на брата, точно рассерженная кошка:
– Что ты себе позволяешь, Рональд? Ты смеешь врываться в чужое жилище без приглашения? Даже если ты и волшебник, это не даёт тебе таких прав!
– А если бы с миссис Грейнджер случилось что-то плохое, а, Джин? Ты забыла, что она одинокая женщина, а сейчас – каникулы, – горячо спорил с сестрой Рон. – Наше вторжение в чужое жилище – всего лишь перестраховка!
– Ладно, хватит ссориться. – Гарри поднял вверх руки, стараясь примерить брата и сестру. – Джинни, Рон в чём-то прав. Если миссис Грейнджер нет в доме, значит, она должна быть в клинике.
Поттер некоторое время постоял в задумчивости, а потом спросил:
– Кто-нибудь знает тихое место возле клиники, куда можно аппарировать?
– Я припоминаю такое местечко на заднем дворе. Там почти не бывает людей, – ответил Рон и протянул им руки. – Я задаю направление.
Через несколько секунд они растворились в воздухе.
***
Услышав, как звякнул колокольчик входной двери, Джейн Грейнджер вышла из кабинета навстречу посетителям.
И замерла, увидев их. Маска невозмутимости тут же слетела с её лица, и миссис Грейнджер, протянув руки навстречу пришедшим, вымолвила.
– Гарри, Джинни, Рон! – и залилась слезами.
Пока Джинни успокаивала миссис Грейнджер, Гарри собирался с мыслями. Когда Джейн немного пришла в себя, Гарри подсел к ней поближе и взял её холодные руки в свои.
– Джейн. Я должен вам кое-что сказать, – его взволнованный голос эхом разносился по приёмной клиники. – Но только если вы пообещаете, что больше не будете плакать.
– Что случилось, Гарри? – равнодушно спросила миссис Грейнджер.
– У меня две новости: хорошая и плохая. И я не знаю, с какой начать.
Поттер беспокоился: «Не сделаю ли я хуже, если миссис Грейнджер узнает, что её дочь – подкидыш?»
– Начинай с любой, Гарри, – обречённо сказала Джейн. – Я не думаю, что меня можно ещё чем-то удивить или расстроить.
– Гермиона жива, – без подготовки брякнул Гарри.
Сначала миссис Грейнджер никак не отозвалась на слова Гарри, а потом вздохнула, беззвучно, как выброшенная на берег рыба, зашевелила губами и отключилась. Джинни хотела было высказаться о деликатности некоторых волшебников, но, увидев убитый вид мужа, приказала:
– Сумочку сюда, живо!
Трансфигурировав кресло в столик, она быстро достала из недр сумочки многочисленные флаконы. Затем наколдовала стакан с водой, влила туда по несколько капель из разных флаконов и только после этого взмахнула палочкой перед посеревшим лицом миссис Грейнджер:
– Rennervate!
Джейн пришла в себя, послушно выпила стакан с неприятно пахнущей жидкостью, и тут же её глаза расширились от удивления:
– Что ты сказал?
– Миссис Грейнджер, вы только не волнуйтесь…
– Повтори, что ты сказал! – уже кричала миссис Грейнджер, вырываясь из рук Джинни.
Мягко, как только возможно, Поттер проговорил:
– Ваша дочь – Гермиона Грейнджер – жива.
– Ты ничего не путаешь, Гарри? – тихо-тихо спросила его она. По её лицу струились слёзы. – Если это шутка, то слишком жестокая.
– Такими вещами не шутят, миссис Грейнджер, – горько произнёс Поттер. – Гермиона жива, но…
– Она больна? Прикована к постели? Потеряла память?
– Нет. Просто, как выяснилось, вы с мистером Грейнджером не настоящие её родители.
– Что значит не настоящие? Я помню свои роды, как сейчас, – в голосе Джейн Грейнджер слышалась растерянность. – Я помню, как Гермиону приложили к моей груди… мне не забыть той эйфории.
– Всё правильно, миссис Грейнджер, только вам подкорректировали память, поэтому вы не всё помните. Вам показали совсем другую девочку, которую вы потом воспитали, как свою. А вашу дочь забрали родители Гермионы, – Поттер рассказывал медленно и смотрел в пол. – Именно поэтому, когда те люди захотели вернуть себе свою дочь, они разыграли спектакль с похоронами. Их целью было внушить всем, что Гермиона погибла.
К облегчению Гарри миссис Грейнджер стоически перенесла рассказ, особенно ту часть, где оказалось, что её дочь – подкидыш.
– Главное, что Майна жива, – повторяла она, заламывая руки.
У друзей потеплело на душе, когда они заметили, насколько изменилась миссис Грейнджер. Её лицо просветлело, а в глазах загорелся огонёк надежды.
– Я хочу её видеть, – раз за разом говорила она Гарри, больно вцепившись в его руку. – Пожалуйста, Гарри, пожалуйста, – умоляла она.
И Гарри, конечно же, пообещал…

***
Усталые и измученные, но очень довольные, Гарри, Рон и Джинни вернулись в дом на Гриммаулд-плейс.
Снимая стресс, они устроили грандиозную попойку на троих (на предложение Гарри пригласить на вечеринку подружку Рона, тот категорически отказался), с огневиски для джентльменов и коктейлями для леди, с тостами, здравницами и пением баллады «Одо-герой».
Поэтому в Хогвартс они попали только к вечеру следующего дня.
Гарри с теплом вспоминал, как вела себя Минерва: директриса, узнав, что Снейп жив, радостно обратилась к портрету Дамблдора: «Альбус, вы слышали? Слава Мерлину!», а бывший директор только загадочно улыбался.
Но когда Гарри открыл тайну леди Сильверблейд, Минерва опешила. Она сняла очки и села в директорское кресло, закрыв глаза и внимательно слушая. Когда Поттер закончил, Макгонагалл вытирала слёзы.
Хагрид же рыдал, как малый ребёнок.
В его хижине, отстроенной после войны заново, всё так же весело потрескивали горящие поленья в камине, всё так же прыгал и пускал слюни Клык. У Поттера возникло ощущение дежавю, только вместо Гермионы была Джинни.
Предупредив всех, Поттер вместе с Роном и Джинни отправился в Нору. Там и состоялся заключительный военный совет: были обговорены все детали. Когда же женщины перешли к обсуждению праздничного стола, мужчины осторожно исчезли.
– Теперь, самое главное – уговорить Северуса. – Поттер, расхаживая по кабинету с задумчивым видом, тёр подбородок. – Он помешан на безопасности Гермионы и считает, что пока Малфой на свободе, она должна находиться в Рефьюдж-хаусе.
– Его можно понять, Гарри, – мягко возразил мистер Уизли. – Мне не очень приятно вспоминать прошлое, но Северус всегда был одинок. И теперь, когда его жизнь наладилась, он будет защищать свою семью всеми возможными средствами.
– Папа, как ты можешь говорить спокойно об этом браке? – Рон даже подскочил от возмущения. – Старый упырь и наша Гермиона – это ни в какие ворота не лезет!
– Не называй его так, – тихо вставил Гарри. – Я ему жизнью обязан, да и ты тоже.
– Пусть и так! Но Снейп не пара Гермионе!
Лицо Рона покраснело и исказилось от гнева.
– Ты ещё расскажи о чистоте крови, – процедил Поттер. – Подними знамя, выпавшее из рук Волдеморта.
– При чём здесь кровь и Волдеморт. Я… я ничего такого не имел в виду, – стушевался Рон. – Папа, – беспомощно воззвал он к мистеру Уизли, который смотрел на него с недовольством, – ты же меня понимаешь?
– Нет, Рональд, я тебя не понимаю, – тихо ответил Артур. – Твой интерес к воскресшей подруге был бы уместен, если бы не её замужество. Северус Снейп при таком раскладе законно вызовет тебя на дуэль. И по стене размажет.
– Ага, – злорадно добавил Гарри, – тонким слоем.
Не найдя поддержки у близких людей, Рон выскочил из кабинета, громко хлопнув дверью.
Гнев Гарри тут же испарился.
– Рон обиделся, – расстроено сказал он.
– Ничего, Гарри, он отойдёт. – Уизли-старший похлопал его по плечу. – Мы правильно сделали, поставив его на место. И ещё, – Артур немного помолчал, – если он будет проявлять такой интерес к леди Сильверблейд, я выставлю его с праздника. Конфликты и раздоры мне ни к чему.
– Ну что вы, Артур, я поговорю с ним. Он будет вести себя достойно, обещаю, – тут же вступился за друга Поттер.
– Ладно, Гарри, оставим эту тему. Сейчас главное – уговорить Северуса. Я могу обеспечить безопасность Норы, но Снейп чересчур недоверчив и подозрителен.
– А что, если укрыть Нору таким же куполом, как у нас на свадьбе? Только добавим ещё антиаппарационные и антипортальные чары. Всем приглашённым выдадим специальные порт-ключи, действующие в одну сторону.
– Решил сделать из Норы неприступную крепость? – со смешком спросил Артур Уизли. – Идея хорошая, но без министра, боюсь, неосуществимая.
– В таком случае, с вас – уговорить министра, а с меня – Снейпа.
– Хорошо, договорились.
***
Как оказалось позднее, уговорить Северуса Снейпа стоило Гарри больших нервов.
Во-первых, Снейп и Гарри, разговаривая, прятались от Гермионы. Во-вторых, Снейп стоял насмерть и отказывался отпускать свою Венеру из Рефьюдж-хауса. А как Снейп изливался ядом, пока не удалось его уговорить. А сколько Гарри выслушал оскорблений! У него сложилось впечатление, что Снейп специально его провоцирует, чтобы выставить из своего поместья раз и навсегда.
Но сарказм Снейпа неизменно разбивался об уважительное спокойствие Поттера – вероятно, в эти минуты гриффиндорская часть натуры Гарри была в отпуске.
И только когда у Снейпа не осталось никаких возражений, он, наконец, согласился.
***
Несмотря на то, что последние дни были очень хлопотными, Гарри чувствовал себя великолепно. Особенно, когда видел такие родные и счастливые лица друзей и родственников.
И даже кислая физиономия Снейпа не могла испортить этот замечательный день.
Но впадать в эйфорию было ещё рано – Малфой расхаживал на свободе и представлял реальную угрозу для Гермионы.
Поттер ничего не знал о ребёнке, которого носила под сердцем подруга. Срок был настолько маленьким, что Гермиона оставалась подтянутой и стройной, не давая даже повода для подозрений.
Гарри наклонился к Снейпу и тихо прошептал:
– Северус, я думаю, пора отправляться на совещание.
– Хорошо, Поттер, ведите.
А потом угрожающе добавил:
– И не смейте называть меня при посторонних Северусом!
На что Гарри ответил:
– Как скажете, мистер Снейп.
***
Пока Гермиона общалась с мамой и друзьями, Снейп, Поттер, Шеклболт, Рич, Уизли-старший и Калкин направились в кабинет. Они расселись вокруг круглого стола и какое-то время молчали – никому не хотелось первым начинать важный разговор.
Снейп пребывал в преотвратительнейшем настроении.
Изнутри его съедала ревность. Без повода (Венера вела себя безупречно), без причины (кроме горячих взглядов, которые бросали на неё мужчины, придраться было не к чему). Снейп понимал, что ведёт себя как малый ребёнок, у которого забрали куклу «йо-йо», поэтому старался сдерживаться и не набрасываться на доброжелательно настроенных людей.
Действительно, сколько он сегодня услышал приветствий, поздравлений и просто тёплых слов, столько не слышал за всю жизнь. Окружающие относились к Снейпу как к герою, и ему это было в высшей степени непривычно. И всё-таки он взял себя в руки. Пусть ему хотелось всё бросить, схватить Венеру в охапку и сбежать назад, в Рефьюдж-хаус, он понимал всю важность предстоящего разговора.
Снейп сжал кулаки, сосредоточился и сказал:
– Спасибо, господа, за встречу, устроенную в честь моей жены. За помощь, оказанную в решении запутанного семейного дела. Надеюсь, вы ознакомились с документами, которые я вам предоставил. Если есть какие-либо вопросы, милости прошу.
– Мистер Снейп, – сказал министр, – я присоединяюсь ко всем пожеланиям и поздравлениям, которые вы уже слышали. Более того, я готов поспособствовать восстановлению вашего имени в магическом мире, если таково будет ваше желание.
– Для меня ничего не надо делать. Главное – это безопасность моей жены. И пока Малфой на свободе – нет ни одного места на земле, кроме, пожалуй, моего поместья, где она могла бы быть в безопасности.
– Видите ли, мистер Снейп, арестовать сейчас Малфоя мы не можем даже при наличии таких веских доказательств, так как расследование нужно довести до конца. Нельзя допустить утечки информации, иначе Малфой исчезнет – средств и возможностей у него побольше, чем у вас.
– Я думал об этом, министр. И согласен с вами. До того, как дело не будет готово для передачи в Визенгамот, Малфоя трогать нельзя. И его подельников тоже. Наиболее приемлемый вариант – вызвать Люциуса в Аврорат по поводу какого-нибудь другого дела, не связанного с фамилией Сильверблейд. Тогда его можно будет застать врасплох и арестовать. Никто ни в Министерстве, ни в Аврорате, ни в Визенгамоте не должен узнать, за что действительно арестован Малфой. Только тогда у нас есть шанс, что Фемида восторжествует.
– Вы не доверяете аврорам? – с интересом спросил Рич.
– Я даже себе не доверяю в некоторых вопросах, – холодно ответил Снейп. – И вам не советую. А что касается Малфоя, у него уши есть в каждом отделе Министерства.
Здесь в разговор вмешался Поттер.
– Мистер Снейп прав. Делом Малфоя пусть занимается мой отдел. Нас всего трое, и за каждого своего человека я отвечаю головой!
– Я бы не поставил за вашу голову даже ломанного кната, – оборвал его Снейп.
Поттер поморщился, но, не обращая внимания на издевательские нотки в голосе Снейпа, продолжил:
– Дело мы доведём до конца, не привлекая больше никого. Когда материалы будут готовы, можно будет вызвать Малфоя в Аврорат.
– Я подскажу, какую афёру можно раскрутить до уголовного дела, – вмешался Калкин.
– Мы слушаем вас, мистер Калкин, – одобрительно поддержал его министр.
– Малфои и Сильверблейды часто сталкивались в вопросах бизнеса как конкуренты. У этих семей достаточно точек соприкосновения во многих сферах, особенно в мире магглов. Но маггловские дела нам не подойдут, поэтому остановимся на делах магических.
Все с интересом смотрели на Калкина.
– Одна из точек соприкосновения в магической сфере бизнеса – производство и добыча редких компонентов для зельеварения, – говорил он. – Про кровь единорогов говорить не буду – это слишком опасно. Но точно знаю, что Малфой занимается контрабандой волос и копыт этих магических существ в азиатские страны.
– А почему туда? – спросил Поттер.
– Дело в том, что ареал обитания единорогов – это северное полушарие планеты. В Евразии есть несколько популяций. Наибольшее количество этих существ находится в России, меньшее – в Гренландии, Скандинавии и Шотландии. Большая популяция единорогов обитает в Канаде, на землях Сильверблейдов, поэтому мы единственные, кто легально реализует кровь этих существ, которая, как известно, является бесценным компонентом в зельеварении.
– Как вы получаете кровь единорогов, не беспокоясь о проклятии? – жадно расспрашивал Снейп гоблина.
– Единороги отдают свою кровь добровольно, небольшими дозами. Донорство – своеобразная плата за неприкосновенность и защиту на наших территориях.
– Давайте ближе к делу, – вмешался в дискуссию министр, у которого уже слюнки текли от запахов, доносящихся из-за двери.
– Простите, министр, – вежливо промолвил Калкин и продолжил прерванный Снейпом рассказ. – Из-за небольшой популяции единорогов и хорошо работающих законов, я не думаю, что Малфой добывает волосы и копыта в Британии или Скандинавии. Гренландия… тоже не относится к местам, где можно разгуляться: какие-то особые чары не позволяют волшебникам долго там находиться.
От этих слов Кингсли Шеклболт вздрогнул, но никто не заметил этого, и Калкин продолжил:
– Я думаю, что Малфой занимается своим незаконным промыслом именно в России: пространства там огромные, порядка мало, а перепись единорогов состоялась последний раз, если мне не изменяет память, в одна тысяча девятьсот тринадцатом году.
– Откуда вы всё это знаете, мистер Калкин? – учтиво спросил Алан Рич.
– Сильверблейды всегда были в курсе дел, входивших в сферу их интересов, мистер Рич. – Сэм печально улыбнулся. – Жаль, что могущественный род практически исчез. Но я продолжу, с вашего позволения. На то, что незаконная добыча ингредиентов ведётся в России, указывает и крепкая дружба Люциуса Малфоя с небезызвестным Али Баширом.
– С тем, кто пытался экспортировать в Британию ковры-самолёты и летающие циновки? – спросил Артур Уизли.
– Да. Во время второй войны с Волдемортом он погорел на контрабанде. Его выдворили из страны, но британского партнёра так и не нашли, – вставил министр.
– А при чём тут Али Башир и Россия? – непонимающе спросил Поттер.
– При том, Гарри, что этот араб ходит в российское Министерство Магии, как к себе домой, – ответил Рич.
– И что нам могут дать эти сведения? – прервал разглагольствования Снейп. – Как эта информация может помочь?
– Это тот самый отвлекающий манёвр, мистер Снейп, о котором вы говорили вначале, – ответил Рич. – Малфоя можно будет вызвать в Аврорат. По меркам нашего законодательства это дело пустяковое, так что Люциус не должен насторожиться. А когда он окажется в Азкабане, его просветят, за что его в действительности будут судить. И, если не тянуть с судом, то, думаю, у нас есть все шансы засадить Малфоя пожизненно.
Какое-то время они ещё спорили, а потом присоединились к остальным гостям.
Началось праздничное застолье, где Молли как обычно поразила гостей своими кулинарными талантами.
После того как часы пробили полночь, когда закончились поздравления и тосты, гости засобирались.
Самыми первыми отправились домой мистер и миссис Снейп.
У Гермионы блестели глаза от слёз, когда она прощалась с мамой и друзьями.
Гарри успокаивал подругу.
– Не переживай. Скоро всё закончится, и мы будем видеться часто-часто. А сейчас у нас есть возможность писать друг другу – и это уже кое-что.
Снейп достал цепочку и, отсоединив от неё серебряное колечко с трёхглавым драконом, притянул жену к себе, надел кольцо на палец и растворился вместе с ней в воздухе. Впервые за весь вечер он выглядел почти довольным.
***
И теперь он пожинал плоды своего альтруизма: Северус просто купался в любви Венеры.
Он, сложив с себя все обязательства по поимке Малфоя на Аврорат, мог, наконец, расслабиться.
Это были счастливые дни, наполненные удовольствиями: от любви, общения, совместных чтений, творческих занятий в лаборатории.
В день своего рождения Снейп проснулся рано утром и подумал: «Интересно, Венера знает, что сегодня я именинник?» Он так и не решил, чего ему хочется больше: чтобы Венера знала об этом или оставалась в неведении. Получить ещё одно подтверждение любви было бы замечательно, но Снейп настолько привык себя ненавидеть, что по инерции продолжал отрицательно относиться к этому дню.
Всё ещё размышляя, он почувствовал, как супруга зашевелилась, просыпаясь. Он замер и притворился спящим.
«Проклятые шпионские привычки», – подумал он, размеренно дыша и застыв в неудобной позе. Продолжая прикидываться спящим, Снейп был на волосок от провала, когда Венера осторожно дотронулась губами до его щеки. От разоблачения его спасло то, что она быстро спрыгнула с кровати и проскользнула в ванную. Северус чуть приоткрыл глаза и, когда за Венерой захлопнулась дверь, с усмешкой стал вспоминать недавно произошедший курьёзный случай.
***
Он настолько привык к Венере рядом с собой, что однажды, не обнаружив супруги в поле своего зрения, принялся её искать. Когда поиски ни к чему не привели, Северус позвал Тони.
– Где Венера? – спросил Снейп.
– Хозяйка у себя в ванной, – ответил эльф и смущённо улыбнулся.
Снейпу не понравился ответ эльфа и он, испугавшись, почти бегом направился в ванную жены. Ворвавшись в комнату, последнее, что он подумал: «Какой же я кретин».
Тут же стихийной магией Снейпа выкинуло из ванной комнаты, да ещё приложило головой о стену.
Он очнулся и увидел опухшее от слёз лицо Венеры.
«Слава Мерлину, что она хотя бы не прячется от меня», – подумал Снейп.
– Что на тебя нашло, Северус? – всхлипнув, сказала она и поднесла к его рту стакан с пряно пахнущей жидкостью. – Тебя стучаться учили?
– Прости меня. Я подумал… что тебе плохо.
– А ты не подумал, что я живой человек со всеми присущими ему нуждами?
– Я – кретин.
– Не говори так. От стыда я чуть тебя не убила. – И она снова залилась слезами.

У Снейпа трещала голова, во рту стоял металлический привкус, но он, с комфортом примостившись на коленях Венеры, чувствовал себя счастливчиком.

***
Из ванной комнаты слышалось журчание воды, а Снейп всё ещё раздумывал – притворяться ему дальше спящим или нет.
Дверь скрипнула, и Северус прикрыл глаза, через ресницы продолжая наблюдать за Венерой. Она, в небрежно наброшенном на плечи лёгком халате, вышла на цыпочках и, убедившись, что муж спит, подошла к зеркалу. Она замерла, разглядывая своё отражение. Потом, легко поведя плечами, сбросила халат. Зеркало покрылось рябью и с почтением проговорило:
– Вы прекрасны, моя госпожа.
Венера в ответ только фыркнула.
Северус, наблюдавший за женой, чуть не завыл от накатившего возбуждения – он, уже не притворяясь спящим, во все глаза рассматривал её.
Он раздумывал, как затащить Венеру в постель, когда она повернулась к зеркалу в профиль и погладила всё ещё плоский живот.
Снейп замер. Он забыл, как дышать, когда она, глядя на своё отражение с выражением нежной грусти на лице, прошептала:
– Прости меня, мой маленький, – её рука снова прошлась по животу в нежной ласке. – Я люблю тебя и никому не дам в обиду.
Снейп так громко вздохнул, что Венера, вздрогнув, обернулась. Молча они смотрели в глаза друг другу, и нужды что-то говорить не было – всё и так было понятно.
А потом она преодолела за несколько шагов пространство, отделяющее зеркало от кровати. Гермиона нежно поцеловала Северуса, а он крепко схватил её за плечи, не давая отстраниться. Прервав поцелуй, она, нежно обведя пальцами контуры его губ, прошептала:
– С днём рождения, любимый, – и снова прижалась к его рту.
Северус не увидел, как она нащупала палочку и вывела в воздухе вычурный символ.
– С днём рождения, – повторила Венера и положила на его обнажённую грудь нечто в шуршащей упаковке. – Это от нас с Тони.
– Я вижу, в тандеме с моим эльфом ты неплохо проводишь время, – ухмыльнулся Снейп, за хамской улыбочкой пряча растерянность и благодарность.
«Она знает. Тони постарался», – подумал он.
Аккуратно отложив подарок на прикроватную тумбочку, Снейп притянул Венеру к себе. Когда она уже лежала рядом, Северус, откинув одеяло, жадно набросился на неё.
Последней его связной мыслью была: «Потом извинюсь за грубость».

***
Лишь к вечеру, изрядно потрёпанные, но довольные и счастливые, они сидели за праздничным столом.
Есть не хотелось — несколько раз в спальне, словно ниоткуда, появлялся поднос с едой, — разговаривать тоже.
Они сидели молча, насмешливо разглядывая друг друга: одинаково бледные, с фиолетовыми кругами под глазами и ярко-алыми зацелованными губами.
День прошёл великолепно. Северус и Гермиона до изнеможения занимались любовью, как будто кто-то подлил в их утренний кофе хорошую дозу афродизиака. Они экспериментировали в постели, перейдя в своих отношениях запретную черту.
Как оказалось, не имеет значения – раб ты или господин, сверху или снизу, доставляешь удовольствие или получаешь.
«Никогда и не с кем я не испытывала таких сильных эмоций, как с тобой», – думала Гермиона. Она смотрела в его глаза совершенно открыто, желая, чтобы сегодня он читал её мысли.
– Я тоже, – дрогнувшим голосом ответил на её немую речь Северус. – Никогда и ни с кем.
И вдруг в его голову пришла совсем абсурдная мысль, ввергая в пучину отчаяния: «Счастье не может длиться долго. Особенно у меня».

Примечания.
*Перефразированная на русский манер фраза: «Eat at pleasure, drink with measure».

Конец второй части