Сказка, рассказанная Тень-Королем 4 страница

Чудище, великан и каннибал. Час от часу не легче. Надеюсь, Гомунколосс просто хочет распалить мое воображение.

— А теперь скажу тебе еще кое-что, но ты, скорее всего, не поверишь, — продолжал Гомунколосс, точно прочел мои мысли. — Этот великан — ученый. Или что-то вроде алхимика. Он читает. Читает все эти исполинские книги, которые ты тут видишь. Он проводит эксперименты в гигантской лаборатории неподалеку отсюда. Трупы своих предков он складировал в гигантской ледяной пещере. Думаю, он потому прожил так долго, что поедал их одного за другим. Их мертвая плоть поддерживает его жизнь.

М-да, как раз такие истории рассказывают в детстве друзьям, когда спускаются с ними в подвал. Наверное, Тень-Король хочет сделать из меня автора в жанре ужасов.

— И хочешь скажу, что я еще думаю? — спросил Гомунколосс.

— Жду не дождусь.

Заговорщицки ко мне наклонившись, Гомунколосс понизил голос до хриплого шепота:

— Я думаю, что этот великан не в себе! Больной на голову! — Он покрутил пальцем у виска. — Хотя головы-то у него нет.

— Нет головы?

— Никакой. Во всяком случае того, что мы бы так назвали. И рта у него, по сути, нет, но однажды я видел, как он пожирает труп. И поверь мне, это самое неаппетитное, что я когда-либо…

— Да перестань же! — воскликнул я. — Тебе меня не напугать. Скажи наконец что мы тут ищем?

— Я же тебе объяснил. Мы хотим разгадать тайну замка Тене-рох. Последнюю загадку катакомб.

— Никакого чудища тут нет. Ты просто хочешь меня испытать.

— Ну, если ты такой бесстрашный, иди впереди.

— Вот и пойду.

— Вот и пойди.

Пройдя мимо Тень-Короля, я сделал несколько нерешительных шагов в темноту.

— Ты, наверное, тоже не в себе, раз без нужды лезешь во владения опасного чудища, — сказал я.

— Я-то ничего такого не делаю, — отозвался Гомунколосс. — Это ты туда лезешь.

— Ты о чем? — переспросил я и обернулся. Но он уже исчез. Только факел с медузосветом лежал на полу.

Динозаврий пот

Мне это напомнило глупые детские игры. В Драконгоре мы заводили малышей в жуткие темные пещеры, а после убегали. Нам казалось ужасно смешным оставлять их, беспомощно плачущих, искать дорогу назад, пока мы сами надрывали животики от смеха в укромном месте. Мне тогда было лет тридцать-сорок — совсем мальчишка. Вот и у Тень— Короля такие же детские шуточки.

— Гомунколосс! — позвал я. — Хватит дурачиться! Никакого ответа.

Я подобрал факел.

— Гомунколосс! — окликнул я снова.

— Колосс… лосе… лосе… осе… осе… — ответило эхо.

Разумеется, шутник притаился где-то в темноте. А вот не доставлю ему удовольствия, ничем не покажу ни страха, ни слабости! Повыше подняв факел, я просто двинулся дальше по гигантской библиотеке. Пусть себе крадется следом, если уж ему это так нравится.

Голубой свет факела придавал исполинским книгам что-то театральное — ни дать ни взять кулиса к пьесе-сказке про злого великана. Судя по запаху, им тысячи лет. Странно, что они еще не рассыпались в пыль. Вероятно, создавший их народ знал особый способ консервировать бумагу. Если вообще страницы этих книг из бумаги, а не из металла или шкуры какого-нибудь древнего зверя. Вокруг я видел лишь основательные, зачастую шелушащиеся корешки, украшенные маленькими бугорками — может, это тоже разновидность письма? Но если так, о чем рассказывают эти истории? Или это научные труды, сумасбродная алхимия великанов? Понадобилась бы дюжина крепких молодцов, чтобы снять с полки хотя бы одну книгу и проверить.

На нижней полке одного шкафа лежал металлический прибор, который я принял за циркуль, правда, был он с тремя остриями и размером вдове больше меня. Изготовлен он был из серебра, кото-рое почти совершенно почернело, а болт и острия — из латуни. На металле я увидел гравировку неведомыми символами. Может, это единицы длины? И какими же мерами считает великан? Такой археологической находкой я произвел бы сенсацию в Книгороде, но понадобилась бы подвода, чтобы вообще сдвинуть циркуль с места.

Выходит, некогда здесь действительно были владения великанов, библиотека гигантского народа. Понемногу до меня стало доходить, что задумал Гомунколосс. Он оставил меня здесь одного, чтобы разжечь мою фантазию удивительными впечатлениями. Наверное, когда вернемся в Тенерох, он предложит мне написать историю про великанов. Тот, кто хочет писать большие вещи, должен собрать большие впечатления. И что это будет за материал! Не легенда, не сказка, не вымысел, а истинная история о погибшей цивилизации титанов, которую я разовью на основе этих артефактов. Может, мне все-таки удастся сдвинуть с полки хотя бы одну гигантскую книгу и ее полистать.

Теперь я уже утратил всякий страх, напротив, меня одолело жгучее любопытство. Держась как можно ближе к полке, я высматривал все новые мелочи. Вот лежит золотая игла, длиной с копье. Стопка пересохших шкур, судя по размеру, слоновьих, каждая, похоже, исписана нечитаемыми значками размером с дверь. Кристалл размером с ледниковый валун — наверное, пресс-папье.

Как видится мир с высоты великанского роста? Если бы я встретил одного из великанов древности, он растоптал бы меня как букашку, даже не заметив.

Великолепная идея привести меня сюда! Я мысленно поблагодарил Гомунколосса. Пусть себе хихикает в темноте как школьник, если это разгоняет скуку его унылой жизни.

Наконец меня обуяли задор и желание доказать Гомунколоссу свое бесстрашие. Мне захотелось забраться в шкаф и попытаться столкнуть какую-нибудь книгу. С небольшой брошюрой это получится.

Я забрался на первую полку и пошел вдоль книг, как генерал вдоль строя офицеров, выбирая брошюру потоньше. Я нашел одну, которая была не толще меня, и выше всего лишь на голову. По сравнению с соседями — тощая кроха. С этой я справ-люсь. Положив факел, я пролез к задней стенке полки и начал толкать.

У меня тут же закружилась голова, слишком там было темно и пахло плесенью. Самое место притаиться лорнетному ухощипу! От таких неприятных мыслей я тут же удвоил усилия и почти без труда вытолкнул книгу вперед, а после спихнул с края полки. С громким грохотом она рухнула на пол, и эхо удара еще долго перекатывалось по библиотеке.

Удалось! Отряхнув с плаща пыль, я огляделся. Но Гомунко-лосс, упрямый как осел, не показывался. Наверное, сидит себе где-то в темноте и удивляется моей удали. Я сполз с полки, чтобы рассмотреть книгу поближе.

С любопытством я поднял обложку, которая открылась со скрипом, как крышка старого гроба. Страницы были толщиной с мой большой палец и из серого, кожистого материала, который лишь условно можно назвать бумагой. Они были покрыты ровными рядами, маленьких бугорков-пирамидок, какие украшали большинство корешков в этой библиотеке. Вероятно, это письменность великанов. Но она решительно ничего не говорила мне о содержании книги.

Тем не менее я собой гордился. Несомненно, я — один из очень немногих, кто когда-либо листал великанскую книгу. Я — пионер титанических исследований!

Тут я навострил уши, так как мне показалось, будто я услышал какой-то шум. Это я дрожу от любопытства или пол вибрирует? Й на самом деле пол вибрировал, а заодно и книга. Все сильнее, сильнее…

Теперь мне стало не по себе, и я боязливо поискал глазами Гомунколосса. Что если это землетрясение? Или извержение подземного вулкана? Что если сейчас прямо на меня несется огромная лавина?

Грохот становился все более пугающим, вот уже поднялась толстыми снежинками и затанцевала пыль на полках. Я ощущал дуновение ветра, слышал ноты флейт и свистелок, точно из темноты туннеля приближался огромный духовой оркестр. Раздавались то низкое, протяжное гудение, то высокие взволнованные трели. А потом в круг голубого света от моего факела вышел… великан.

На первый взгляд, он действительно походил на громадный морской вал, серый, сужающийся кверху, раз в двадцать больше меня. Но потом я понял, что на меня надвигается стена живой плоти, от которой к тому же адски воняет. Странно, но что-то в его силуэте напомнило мне родину, Драконгор.

Все его тело было покрыто похожими на хоботки наростами, одни из которых вяло свисали вниз, другие нервно хлестали воздух. Между хоботками располагались огромные, как окна мембраны, фильтры. Этих пористых фильтров из студенистой серой плоти, было, наверное, сотни, которые то расправлялись, то снова стягивались — точно органы дыхания. Глаз я никаких не нашел, руки и ноги также отсутствовали. И передвигался этот гигантский сгусток жизни как будто ползком.

Он остановился. Хоботки расправились, во все стороны потянули воздух, мембраны равномерно задвигались. Я спросил себя, почему он не направился прямехонько ко мне или к факелу, единственному источнику света в помещении. Не мог же он меня не увидеть!

А потом вдруг понял: ну, конечно же! Великан слеп. Как у многих обитателей катакомб, у него не было глаз, и ориентировался он по осязанию, обонянию и слуху. Для того хоботки и мембраны! У него есть сотня носов, но нет ни одного глаза. Его встревожил шум упавшей книги, но пока я для него вообще не существую, поскольку не издаю ни звука.

Но зачем тогда ему целая библиотека? На что слепому книги? Может, он все-таки способен видеть, скажем, странными мембранами или единственным глазом, спрятанным где-то под хоботками? Не убежать ли мне, бросившись в противоположную сторону? Но если он действительно слеп, то это не такая уж хорошая идея, ведь великан меня тогда услышит: мои шаги, шелест развевающегося плаща, хриплое дыхание — простая неизбежность.

Выходит, лучше замереть на месте? Не издавать ни звука, задержать дыхание, переждать, пока он не уйдет? Мне это показалось самым разумным. Наверное, он остановился лишь для того, чтобы тут же развернуться и уйти. Да, стоять на месте и не шеве-литься — это самое лучшее. Разве не так полагается поступать, столкнувшись с любой крупной и опасной тварью?

И вдруг я начал потеть. Мне всегда казалось странным, что при большом физическом напряжении порой даже не сбивается дыхание, но стоит остановиться, как пот по тебе льется в три ручья. Вот и сейчас: уже через несколько секунд я обливался дино-заврьим потом.

Поверьте, друзья мои, это особый аромат. Наш запах много интенсивнее, чем у любого другого существа, потому что изначально он призван был сигнализировать присутствие. Это свойство пота ящеров происходит из правремен, когда мы были самыми опасными существами на планете и когда запах нашего пота должен был внушить жертве парализующий страх. Если другие существа в моменты опасности принимают защитную окраску или пугающий облик, то мы, драконгорцы, начинаем вонять, как компостная куча на августовской жаре. А в данных обстоятельствах это было все равно что звонить в пожарные колокола или ударить в гонг, — конечно же, я привлек к себе внимание великана.

Издав довольный свист, колосс направил на меня все чувствительные хоботки. Он меня засек! Его мембраны резко заколыхались и стали издавать зловещее чавканье. Гора плоти двинулась с места — прямо на меня.

Я сделал именно то, что сделал бы, если бы на меня налетело цунами, а именно: совершенно ничего. Нет смысла бежать от стихии, к тому же я все равно не смог бы шевельнуться. Монстр пару раз колыхнулся, затрубил в несколько хоботов разом и застыл прямо передо мной. Три нароста обхватили меня и подняли в воздух, затем от хоботка к хоботку передавали все выше и выше, пока я не достиг одной из мембран на «вершине» колосса. Я был все еще словно парализован и крепко сжимал в руке факел, который сейчас заливал верхний конец великана призрачным голубым светом. Два хобота притянули меня к самой мембране, которая теперь вспучилась. Из ее многочисленных отверстий на меня повеяло теплым воздухом, запах которого был настолько гнилостным, о мои верные друзья, что мне просто ничего больше не оставалось, кроме как лишиться чувств.

Зоопарк великана

Когда я пришел себя, я обнаружил, что лежу на дне стеклянной бутыли. Горлышко виднелось приблизительно на высоте дымовой трубы средних размеров дома, и, учитывая гладкие стены, добраться до отверстия было совершенно немыслимо. Через стекло я увидел, что бутыль стоит на сравнительно высокой полке в четырехугольном помещении, по остальным стенам которого тоже тянулись стеллажи. Там теснились гигантские книги и по меньшей мере сотня других бутылей. Еще я разглядел диковинные металлические инструменты, назначение которых осталось для меня загадкой.

Мой факел лежал на полке напротив и заливал помещение тускло-голубым светом. По всей видимости, великан поймал меня для изучения. Но больше всего меня испугал не плен, а заключенные в других бутылях. Это были существа самого отвратительного толка, сплошь твари катакомб, об одних я читал, с другими сталкивался вживе. В одной бутыли сидел сфинхххх, в другой золотая тысяченожка с мощными клешнями. В сосуде непосредственно рядом со мной — лорнетный ухощип размером с лошадь. На полке напротив царапал когтями стекло плененный гарпир. Еще я увидел зеленочешуйчатого туннельного питона невероятной длины, пернатого катакомбного кузнечика и огромную саблезубую крысу с красным мехом и черными глазами. Летучего волка с крыльями под два метра в размахе. Хрустального скорпиона.

Короче говоря, в этом помещении содержались представители всех опасных тварей катакомб, и успокаивало меня лишь то, что они тоже узники. То и дело раздавались стуки и скрежет — кто-то из пленников пытался выбраться из своей стеклянной тюрьмы и сползал по гладким стенам. Некоторые бутыли были открыты, горлышки других забраны решетками, так как их узники имели присоски или крылья, с помощью которых могли бы улизнуть. Воистину диковинный зоопарк! Теперь я понял, что имел в виду Гомунколосс, называя великана ученым.

Издалека донеслись свирельные и трубные звуки. Среди узников они вызвали такую панику, что я предположил худшее: ученый спешит, чтобы над нами поэкспериментировать. Шорохи и свист приближались, и вот он уже стоит на пороге пирамидальной двери, вырубленной по форме его тела. Ужасающая вонь, которой несло из его мембран, проникла даже в бутылку, и мне снова стало дурно. Издав в качестве приветствия низкий трубный звук, он затоптался посреди помещения, несколько раз повернулся вокруг своей оси, не переставая помахивать и втягивать воздух хоботками — для слепого создания это, наверное, было все равно что осмотреть помещение. Наконец он еще раз довольно затрубил и направился к полке с книгами, откуда достал толстенный том. Перелистнул несколько страниц и, насвистывая, начал сосредоточенно ощупывать хоботками одну из них.

Прошло некоторое время прежде, чем я начал наблюдать за читающим великаном — слишком уж сильно на меня подействовала его вонь. А ведь мне следовало бы догадаться раньше: бугорки-пирамидки на страницах были письмом для слепых, которое он разбирал ощупью. Вероятно, это было какое-то безумное руководство для великанских ученых, и он искал, с каких бы опасных насекомых начать.

Потом он издал низкий раскатистый звук, от которого завибрировали все сосуды, поставил книгу на место и направился к загадочному аппарату, установленному у стены между книжными шкафами. Там странно переплетались золотые трубки, снабженные многочисленными клапанами, рычагами и вентилями.

Несколькими хоботами великан повернул разом десяток золотых рычагов и вентилей, в трубах сильно забулькало — и вдруг к моему величайшему удивлению зазвучала призрачная музыка замка Тенерох.

Только теперь я обнаружил неприметные треугольные отверстия в стенах прямо над полками. Из них лилась не только музыка, но и ощутимый ток воздуха, который быстро прогнал вонь великана, и дышать снова стало приятно. Свежий воздух — так вот какова тайна замка Тенерох! Все строение — система вентиляции, сконструированная древней расой гигантских ученых. С ее помощью они закачивали сюда вниз воздух из катакомб. Призрачная музыка была скорее всего побочным эффектом регулируемых воздушных потоков, но великану она как будто нравилась, так как он стал «подпевать» ей высоким свистом и раскачивать в такт чудовищное туловище.

Закончив, он снял с полки бутыль с неистовствующим ухощи-пом. Потом пополз прямо на меня и поставил бутыль рядышком с моей. Запустив по хоботку в обе стеклянные тюрьмы, он начал их обнюхивать — сперва мою, потом соседнюю. Последовавшие затем фанфарные всхлипы прозвучали так, будто запах моего дино-заврьего пота его исключительно взволновал. Нетрудно было себе представить, что он задумал: предстояла дуэль, в которой выступят ваш покорный слуга и тварь из соседней бутыли.

А эта тварь, мои дорогие друзья, это порожденное самым адским изо всех миров чудище было, несомненно, самым отвратительным и тошнотворным, что мне доводилось увидеть. Представьте себе свинью-переростка, с которой только что сорвали кожу, так что видно оголенное мясо со всеми сухожилиями. Туловище поддерживают пять молочно-белых отростков без суставов, но заканчивающихся присосками. По всему телу разбросаны десятки черных фасетчатых глаз, и столько же похожих на клювы жвал. Самым невероятным в твари было, однако, то, что при помощи присосок она могла ходить по стенкам бутыли. Что сотворит со мной такой монстр?

Но тут раздался шум, от которого вздрогнул даже великан! Он донесся откуда-то издалека, и, можно сказать, я был единственным здесь, кто не испугался, а напротив, преисполнился надежды. Это был вздох Тень-Короля.

Отвернувшись от нас, великан выпрямился во весь свой исполинский рост и возмущенно затрубил. Потом он как будто одумался, радостно засвистел, еще немного повозился с системой вентиляции, а после остановил и потоки воздуха, и музыку. И наконец поспешно покинул лабораторию, очевидно, решил добыть Тень-Короля для своей коллекции, а лишь потом устраивать гладиаторские бои. Из бутылей раздались звуки, вздохи облегчения. Злой великан ушел и тем самым дал мне короткую передышку, чтобы обдумать способы побега.

Однако скоро я отказался от тщетных попыток: просто не видел никакой возможности собственными силами выбраться из стеклянного сосуда. Гадкий ухощип из соседней бутыли рассматривал меня с жадностью и, чавкая, расхаживал по ближайшей ко мне стенке. Мое счастье, что его бутыль забрана решеткой, иначе он уже явился бы мной полакомиться.

— Эй там! — окликнули меня сверху. — Посмотри наверх.

Я поднял глаза. С полки надо мной Гомунколосс спускал в бутыль веревку. Пошире расставив на горлышке ноги, он заглянул внутрь.

— Ну что, — с упреком сказал он, — опять попал в переплет, да? Прежде чем я успел осыпать его встречными упреками, конец веревки уже стукнулся о стеклянное донышко.

— Обвяжись поперек туловища, — посоветовал он. — А остальное предоставь мне!

Я подчинился. Без рывков и даже видимых усилий, будто я весил не больше мешка пуха, Гомунколосс вытащил меня наверх и опустил на полку. Потом сам соскользнул с горлышка вниз и приземлился на ноги.

— Ну вот, — сказал он. — Теперь приберемся в подвале. Подойдя к бутыли с жутким ухощипом, он навалился на нее плечом и с удивительной легкостью столкнул за край полки. С громким звоном бутыль разбилась о каменный пол. Подбежав к краю полки, я заглянул вниз. Жуткий, но нисколько не пострадавший ухощип выбирался из осколков.

— Ты с ума сошел? — закричал я. — Разве ты не знаешь, насколько опасны эти твари?

— Конечно, знаю, — отозвался Гомунколосс и принялся сталкивать следующую бутылку. Она разлетелась с таким звоном, будто с неба рухнул целый стеклозавод, и из руин выползла толстая черная змея.

— На шум придет великан! — закричал я.

— Хотелось бы надеяться. Гомунколосс сбросил третью бутылку. Снова грохот и звон, и на свободу выбрался хрустальный скорпион. Издалека послышалось встревоженное гудение исполинского ученого.

Тем временем Гомунколосс, вооружившись золотой иглой, воспользовался ею как рычагом, чтобы опрокинуть еще бутылку, которая как кегля повалилась на следующую и столкнула ее тоже. Покатившись вместе с полки, они разом разбились об пол. Я даже смотреть не стал, какие кошмарные твари получили свободу.

— Что ты наделал? — набросился я на Гомунколосса. — Как мы теперь отсюда выберемся?

Но он не обращал на меня внимания, а напряженно рассматривал противоположную полку. Творившееся там явно ему нравилось. Воодушевленные его вандализмом, звери подпрыгивали и метались, били крыльями, бегали или налетали на стены, чтобы самим опрокинуть свои тюрьмы. Нескольким это удалось, и еще четыре или пять бутылок разбились о пол.

Теперь помещение заполнилось ядовитым шипением, щелканьем челюстей и биением крыльев. Посередине с воинственным гудением носилось гигантское красное насекомое, похожее на кузнечика.

В дверях появился рассерженный великан и всеми хоботками стал яростно втягивать воздух. Его мембраны раздраженно задвигались, распространяя одурманивающую вонь.

— Нам конец! — крикнул я. — Мы все сейчас упадем в обморок.

— Не паникуй, — сказал Гомунколосс. — Давай понаблюдаем. Истерически свистя и трубя, великан проковылял до середины помещения, где на него разом набросились освобожденные твари. Жуткий кузнечик опустился ему на голову ногами-присосками и стал клювом долбить мембрану. Фиолетовый комар впился длинным хоботом в другую. Хрустальный скорпион жалил хвостом серую плоть.

Великан оборонялся как мог, непрерывно трубил оглушительным басом, его бешено колышущиеся мембраны неустанно распространяли одурманивающий запах. Но жуткие твари продолжали нападать на него — со всех сторон и всеми доступными имсредствами. Черная змея обернулась вокруг одного хобота и попыталась его раздавить, чудовищная крыса-переросток драла клыками другой. Великан натолкнулся на стеллаж и попытался за него уцепиться, но лишь свалил на пол еще несколько бутьшок. Из осколков поднялись новые страшные насекомые с ярко раскрашенными крыльями и ядовито-зелеными жалами.

Теперь великан издавал только беспомощный, почти жалобный свист — он все больше и больше слабел.

Дурманящая вонь достигла нашей полки — я боролся с головокружением.

— Пойдем отсюда, — сказал Гомунколосс и, схватив меня за плащ, потащил к трещине в стене сразу за шкафом. Трещина оказалась выше моего роста, и когда он меня подтолкнул, я пролез в нее без малейшего труда.

— Этот проход ведет из подвала наверх, — объяснил он. — Мы достаточно насмотрелись.

В виде исключения я был совершенно с ним согласен.

История на славу

Вот теперь, — сказал Гомунколосс, — ты кое-что пережил. Начинай писать. Мы снова сидели в тронном зале замка Тенерох, тяжелый подъем из подвала остался позади.

— Что? — переспросил я.

— Ну, не прямо сейчас, — уступил Гомунколосс. — Завтра. Утром сядешь и напишешь. Рассказ выйдет на славу!

— Непременно, — пообещал я. — А ты знал, что на самом деле замок Тенерох — верхушка вентиляционной системы?

Гомунколосс наградил меня долгим взглядом.

— Ты многому научился, — сказал он, помолчав. — Нет, нет, я не выдумываю. Замок — это верхушка древней вентиляционной системы великанов. С его помощью они загоняют в свои владения воздух. Вот и вся его тайна.

— Конечно, конечно, — улыбнулся Гомунколосс. — Мне бы твою фантазию! Обязательно включи это завтра в свой рассказ. Поистине хорошая находка!

На следующий день я проснулся отдохнувший и, хотя все тело у меня ломило, сразу взялся записывать пережитое.

Разложив перед собой перья, чернильницу и бумагу, я задумался, с чего начать.

М-да, с чего начать? С того места, когда Тень-Король исчез? Но тогда сперва пришлось бы его описать. А он личность непростая, потребуется много труда. Не лучше ли сперва объяснить, как я вообще сюда попал? Но для этого пришлось бы зайти далеко в прошлое, начать со смерти Данцелота. А это уже не рассказ, а целая книга.

Гм. Может, пусть будет яркая зарисовка, блестящая виньетка в жанре хоррор? С того момента, как я очнулся в бутыли? «Я пришел в себя на дне бутыли». Интригующее начало, после такого никто читать не бросит!

Хорошо. Значит, надо дать подробное описание гигантских насекомых, вот уж истинный хоррор. Итак, вперед!

Но не успел я взять перо, как началось бешенное сердцебиение, и рука у меня задрожала. Я же был на волосок от смерти! Какое ужасное испытание, какие пугающие картины! Вонь великана въелась в мой плащ, его странный музыкальный свист и трубные звуки еще звучали в ушах. При одном только воспоминании о нем меня прошиб холодный пот.

Нет, пережитой кошмар не описать никакими словами. Как мне передать ощущение опасности и злобу, которые исходили от исполинского существа? Как запечатлеть страшную картину, когда великан рухнул под натиском гигантских насекомых? Да и хочу ли я еще раз такое пережить?! Нет! Перо у меня в лапе сломалось.

— Не выходит, да? — спросил Гомунколосс.

Я оглянулся. Он стоял прямо у меня за спиной.

— Давно подглядываешь?

— Не очень. Слишком много впечатлений для такого крохотного листка бумаги, а?

— Сейчас, когда надо все записать, мне почему-то страшнее, чем вчера в бутыли. Не понимаю. Должен же я был что-то пережить, чтобы потом об этом писать. А теперь…

— Писатели существуют, чтобы писать, а не чтобы пускаться в приключения. Если ты хочешь приключений, нужно было стать пиратом или охотником за книгами. Если хочешь писать, то пиши. Если не можешь ничего почерпнуть из себя самого, то больше тебе взять неоткуда.

— Ах вот как? И это ты теперь говоришь? Почему не вчера? Тогда можно было бы обойтись без прогулки по подземельям.

— Потому что мне нужна была твоя помощь. Я давно хотел навести порядок в подвалах катакомб. Без твоей поддержки мне бы это не удалось.

— Поддержки? Ты же использовал меня как приманку. Мог бы хотя бы предупредить.

— Я так и сделал. Я сказал тебе, что там есть чудовище. Великан. Каннибал. Ученый. Но ты мне не поверил.

— Теперь всему буду верить.

— Что-то сомневаюсь. Например, если я скажу, что сейчас покажу тебе Орм, ты мне поверишь?

— Нет.

— Ну вот, видишь. Но именно так я и поступлю. Пойдем!

— Когда ты в прошлый раз сказал «Пойдем!», я вскоре оказался в стеклянной бутыли великана с сотней хоботов. Уже и не знаю, хочу ли я с тобой идти.

Гомунколосс усмехнулся.

— На сей раз урок будет другим. Вчера была практика. Сегодня снова теория.

— Теоряй?

— Теоряй!

Библиотека Орма

Удивительно, какими по-домашнему уютными показались мне после пребывания в подвалах залы Тенероха. Плачущие тени больше не пугали, и живые книги я перестал считать вредителями — в конце концов, все мы тут добрые друзья! И в призрачной музыке уже не чудилось никакой жути, ведь я раскрыл ее тайну. В хорошем настроении я неспешно шел за Гомунколоссом, позволяя отвести себя в библиотеку, которой еще не видел. Она оказалась чуть больше двух других, в которых я побывал прежде, но все равно довольно скромных размеров.

— Итак, — весело сказал я, — что это за библиотека? Ее книги, если к ним прикоснуться, растворяются в воздухе или уносят в иное измерение? Гм? Они умеют петь и танцевать? Источают молоко и мед? Меня уже ничто не удивит.

— На твоем месте я не был бы так самоуверен, — нетерпеливо одернул Тень-Король.

— После библиотеки свистящего великана мне все ни по чем, — отозвался я. — Меня уже ничто не огорошит. Ну же, не тяни. Что это за собрание?

— Моя личная библиотека, — сказал Гомунколосс.

— Ага. Надо же. Любопытно. И по каким критериям ты ее подбирал? По «Золотому списку»? Это ценные книги? Или опасные!

— Скорее последнее, — усмехнулся Гомунколосс. — Но не так, как ты думаешь. Ценные? Да, но опять же не так, как ты думаешь.

— У-у, — протянул я, — загадки, загадки! Тень-Король снова пускается в многозначительные намеки. Окутывает себя тайной!

— Я другое хотел сказать. Здесь книги не для коллекционеров. Здесь книги для писателей. И они могут быть поистине опасны для тебя, хотя и не стремятся убить или покалечить.

— Все загадочнее и загадочнее! — воскликнул я. — Но ты больше меня не огорошишь, Гомунколосс. Книги мне навредить не могут.

— Эти могут. Это библиотека Орма.

Осторожно! Опять Орм! Деликатная тема. А потому никаких больше неуважительных замечаний или шуточек.

— Библиотека Орма? Что это значит?

— Это значит, что книги я собирал и расставлял согласно тому, насколько сильно Орм пронизывал их авторов в момент написания.

— А-а.

— Я хочу, чтобы ты прочел несколько. Выбирай на свой вкус, не буду тебе ничего навязывать. Один совет: в тех, которые наверху, Орм бурлил сильнее всего. Чем дальше вниз…

— Тем меньше Орма! — усмехнулся я. — Уже понял.

— Можешь оставаться здесь, сколько пожелаешь. Еду я тебе буду приносить.

— Великолепно. Это все? Ни с каким драконом сражаться не надо?

— Я уже сказал, что это теоретическая часть.

— Хорошо.

— Не буду тебе мешать. Пожалуйста. Пока! — сказал Тень-Король и беззвучно удалился.

Склонив голову на бок, я неспешно пошел вдоль полок.

«Облачный рубанок» Бароно Марели. «Воспоминания о послезавтра» Ару Алабрии. «Дятел в бочке с соленьями» Уриана Ква-какуста. «Волоски в волосатом носу» Минкеля Медузера.

И это сплошь книги верхнего ряда! Все как одна незнакомые. В магазине я обычно лишь пробегал по таким взглядом и тут же про них забывал. Неужели у Тень-Короля посредственный или даже плохой вкус? То, что он умеет талантливо писать, еще не делает его непогрешимым.