Глава 26 Набор несвязных событий

В ателье Надежда приехала к концу рабочего дня, поднялась к себе и, закурив сигарету, прошла в кабинет матери. Села напротив ее стола и тихо сказала:

– Сегодня арестовали тех, кто убил охранника.

– Правду ли ты говоришь? – ахнула Ираида Самсоновна.

– Правду. – Надежда скрутила из стикера бумажный кулек и стряхнула туда пепел. – Их было трое. Представь себе, одной из них была та самая Лариса.

– Девушка с хвостиком, которая нас обыскивала? – Ираида Самсоновна гневно сверкнула глазами: – Мерзавка!

– Ложки твои нашлись…

– А скатерть?

– И скатерть.

– Где они были?

– В ее шкафу. Она их даже спрятать не удосужилась. – Надежда усмехнулась. – Вот куда приводит уверенность в собственной безнаказанности.

– Я была права, – заметила Ираида Самсоновна. – Эта воровка приглядела мою скатерть и ложки, когда обыскивала гостиную. – Она вдруг прервалась и сделала замечание: – Ты стала слишком много курить.

– Ты права, моя дорогая. – Надежда затушила сигарету, подошла к матери и обняла ее: – Хочу, чтобы ты знала: я очень тебя люблю.

Отвыкшая от такой нежности, Ираида Самсоновна притихла, ее лицо порозовело от удовольствия:

– Благодарю бога, что ты у меня есть, Наденька… И знаешь? – Она подняла глаза: – Иногда мне кажется, что все эти испытания были посланы только для того, чтобы мы сблизились и лучше поняли друг друга.

Надежда поцеловала ее в голову, но в этот момент в кабинет постучали.

– Да! – Ираида Самсоновна встала с кресла, прошла через всю комнату и открыла дверь.

За ней стоял Соколов:

– Прошу прощения. Помешал? – Он отступил.

– Если ничего срочного, зайдите позже. – Ираида Самсоновна захлопнула дверь и вернулась на место.

– Зачем ты так? – проронила Надежда. – Сколько тебе повторять: если он уйдет, мы просто погибнем.

– Не уйдет, – ответила мать и вернулась к столу. Достала из него старинную коробку из-под конфет и поставила на столешницу: – Я тут нашла старые письма, открытки и фантики от конфет. То, что нам отдали в доме для престарелых после тети-Люсиной смерти.

Надежда с интересом открыла коробку:

– Да-да, я хорошо это помню. – Она взяла фантик от конфеты «Ликер Бенедиктин» и улыбнулась. – Сколько раз видела ее в детстве.

– А помнишь ли ты, как мы читали вслух все эти письма? – оживилась Ираида Самсоновна. – Вот ведь развлечение…

– Даже не представляешь, как я ждала, когда вечером ты придешь в мою комнату с этой коробкой. Я ложилась в постель…

– … выбирала конверт, и я читала тебе вслух чужое письмо.

– Мне кажется, я помню, о ком шла речь.

– Какие-то тетушки-белошвейки из Кракова. Еще в одном письме упоминался управляющий Линц. Его почему-то убили, – припомнила Ираида Самсоновна. – На этом месте ты плакала.

Надежда насторожилась:

– Теперь и я вспомнила – его убил какой-то кузен.

– Да, как же его звали… – ненадолго умолкнув, мать воскликнула: – Збигнев!

– Постой-ка. – Надежда взяла коробку: – Если не возражаешь, я все посмотрю в своем кабинете.

– Пожалуйста!

Надежда перешла в свой кабинет. Закрыв дверь, села за стол и вывалила на него содержимое коробки. Она перебирала ветхие конверты до тех пор, пока не наткнулась на голубой, с бабочкой на почтовой марке и надписью в графе обратного адреса: «Warszawa»^[9].

Вытащив из него письмо, быстро пробежала глазами:

«Здравствуй, милая Раечка, жду не дождусь, когда снова увидимся. Скорее всего, никогда. Последнее письмо от вас пришло год назад. За это время произошло много плохого и мало хорошего. Наши дела ужасны. Денег не хватает, а детей нужно кормить. Хорошо, что помогают тетушки-белошвейки, но они – в Кракове, а мы здесь, в Варшаве. Ты правильно сделала, Раечка, что осталась в Москве – здесь жизни нет. Два месяца назад у нас остановился кузен Збигнев Лихоцкий. Вы с Зосей о нем слышали, хоть и не знакомы. Мне же пришлось познакомиться, он приехал из Лодзи, где жил все это время. Его дела таковы, что по ночам он играет в карты, а днем скачет по всей Варшаве на автомобиле. Столовался он у нас, но ни за что не платил. Слава богу, третьего дня съехал, и, как говорят, – в Москву. Вот еще новости. Встретила недавно вашего управляющего Линца».

Прервавшись, Надежда взяла свой телефон и бегло просмотрела снимки, которые сделала, когда знакомилась с делом об убийстве Зоси Домбровской. Отыскав показания потомственной пролетарки Борщевой, увеличила их в размере и прочитала: «Фабрикант Лихоцкий и его управляющий Линц сгрузили с подвод мешки и ящики и затащили их в дом. Позже революционные солдаты искали там ценности, а потом расстреляли Лихоцкого во дворе его дома».

Надежда подняла глаза и проронила:

– Значит, управляющего Линца не расстреляли… – Она осмотрела конверт и нашла отметку: «май 1926 года». – За два месяца до убийства Зоси Домбровской.

Надежда вернулась к письму:

«Линц плакал, когда рассказывал, как убивали вашего батюшку. Светлая память убиенному Михаилу Ефремовичу, хороший был человек. Я расчувствовалась и пригласила Линца к нам домой на обед, о чем потом пожалела. У нас он познакомился с кузеном Збигневом, и тот вовлек его в водоворот своих гадких занятий. Спустя месяц Линца убили, а кузен Збигнев уехал в Москву. Таковы наши дела».

– А кузен Збигнев уехал в Москву, – повторила Надежда.

В ее голове складывались комбинации из разрозненных сведений, однако получался лишь бессмысленный набор несвязных событий. И все-таки в один из моментов сработал какой-то механизм, заставив их выстроиться в логическую цепочку причин и следствий. Итак… Управляющий Линц остался живым, избежав расстрела. Надежда не знала, чем именно он управлял, да это было неважно. Ясно и то, что он был доверенным лицом фабриканта Лихоцкого и, вероятно, помогал ему прятать ценности от «революционно настроенных масс». Далее, после долгих мытарств по России или, может быть, по Европе Линц попадает в Варшаву, где случайно знакомится с родственником Лихоцких. Збигнев узнает о смерти богатого дядюшки-фабриканта и вовлекает Линца в «водоворот своих гадких занятий».

Кто знает, возможно, Линц рассказал Збигневу, где спрятана часть неэкспроприированного имущества фабриканта Лихоцкого. Ведь спустя короткое время кузен приехал в Москву и появился в бывшем особняке Лихоцких. Знал ли он, что проник в квартиру кузины? Скорее всего, нет. Его это не занимало. Он искал ценности, о которых рассказал ему Линц. Збигнев шел к цели, прокладывая себе дорогу чугунной кочергой, однако, недооценив Зосю, он поплатился жизнью.

– И что мне с этим делать? – спросила себя Надежда и пожала плечами. – Не знаю!

Она порылась в старых бумагах и нашла что-то вроде рекламной листовки «Ювелирной мануфактуры Лихоцкого», где сам Михаил Ефремович именовался Поставщиком Двора Его Императорского Величества и где был нарисован серебряно-золотой сервиз.

Осознавая значимость такой информации, Надежда взялась за сигарету, но закурить не успела – к ней заглянул Соколов:

– Можно?

– Заходите, Валентин Михайлович.

– Услышал ваш голос и решил поговорить, но Ираида Самсоновна…

– Простите ее, ради бога! – взмолилась Надежда. – Сама не понимаю, что с ней такое.

– Не в этом дело, – отмахнулся закройщик. – Просто я давно хотел рассказать, да все не решался. Речь пойдет о Диане.

– Она приходила? – заинтересовалась Надежда.

– Нет. Во всяком случае, с тех пор я ее больше не видел.

– Так в чем же дело?

Валентин Михайлович приблизился и заговорил несколько тише:

– Дело в том, что когда Диана прибежала в закройную, чтобы потом уйти насовсем, в ее руках был досмотровый детектор.

– Я не понимаю… – Надежда удивленно застыла: – Что это такое?

– Ручной металлоискатель. Такие применяются в аэропортах для индивидуальных досмотров.

– Для чего ей металлоискатель?

– Не знаю. – Соколов покачал головой. – Но я видел. Диана положила его мимо сумки, и он упал на пол. – Закройщик развел руками: – Если не возражаете, я пойду, через десять минут у меня будет примерка.

– Да-да, – согласилась Надежда. – Конечно, идите. И спасибо.

– Не за что. – Валентин Михайлович удалился.

Осознав, что все еще держит сигарету, Надежда, наконец, закурила, подошла к окну и открыла одну створку. Но вдруг на нее снизошло озарение: Диана прибежала в закройную с металлоискателем, но ведь бежала-то она из ее кабинета.

– Иллюзия… – проговорила Надежда и повторила: – Иллюзия, заблуждение.

Она сама себя ввела в заблуждение, решив, что Диана протирала полы. Услужливая логика подкинула ближайшую версию – если женщина стоит на коленях и водит руками по полу, значит, в ее руках – тряпка. Но не тряпка была в руках у Дианы, а металлодетектор. Надежда затушила сигарету и собралась позвонить Астраханскому, как вдруг увидела в окно его самого.

Лев вышел из машины и огляделся. Рядом остановился бежевый внедорожник, и оттуда появился уже знакомый мужчина, тот, что пускал дрон. Они недолго поговорили, мужчина что-то отдал и уехал.

– Лева! – Надежда махнула рукой, привлекая внимание Астраханского: – Зайди ко мне!

Он кивнул и направился к подъезду ателье. Спустя минуту зашел в ее кабинет:

– Мне нужен компьютер.

Надежда указала на свой ноутбук:

– Пожалуйста. Только сначала давай поговорим.

– Не сейчас. – Лев сел за компьютер, вставил флешку и щелкнул мышкой. Несколько минут он безмолвно смотрел на экран. Потом еще раз щелкнул, и его глаза начали внимательно изучать то, что происходило на мониторе.

– Что там? – Надежда придвинулась ближе.

Чтобы она видела, Лев развернул ноутбук:

– Мужик с дроном позвонил и сказал, что нашел еще одну запись. Он сам не знал, что она существует, просто недосмотрел.

Надежда ткнула пальцем в экран:

– Это наш двор?

– Смотри, там все хорошо видно.

– А это кто?

Из крайнего подъезда вышли двое мужчин с мешком.

– Судя по спецовкам – рабочие.

– Что они несут?

– Скорее всего, мусор.

– К мусорному контейнеру? – догадалась она.

– Это запрещено. Обязаны вывозить грузовым транспортом.

– Значит, несут к машине. – Она взглянула на Льва: – Хотя, согласись, глупо тащить мешок черт знает куда. Проще было подогнать машину к подъезду.

– Смотри, смотри… Он выезжает.

– Ага. Вижу… Автомобиль стоял в глубине двора. – Надежда присмотрелась: – Но я знаю этот фургон.

– Я тоже.

– Он принадлежит подруге архитектора.

– Его фамилия Лебедев?

– Его в чем-то подозревают?

– Ни в чем.

– Тогда почему спрашиваешь?

– Уж и спросить нельзя? – Увидев, что она забрала мышку, Лев удивился: – Ты что делаешь?

– Копирую запись.

– Зачем?

– Но ты же заберешь флешку с собой?

Астраханский кивнул:

– Заберу.

– А я хочу еще раз посмотреть эту запись.

– Ну все. – Лев забрал мышку, выполнил необходимые действия для отключения флешки и вынул ее из гнезда. – Мне нужно идти.

Надежда преградила ему дорогу:

– Подожди.

– Что еще?

– Я должна тебе кое-что рассказать.

Он сел на диван и устало откинулся на спинку:

– Ну?

– Мне кажется, ты не выспался.

– Да, кстати… – Астраханский порылся в кармане: – Вот ключ от твоей квартиры. Он больше не нужен.

Она забрала ключ. Лев попросил:

– Рассказывай, что там еще.

– Помнишь, я говорила, что застала нашу закройщицу в своем кабинете?

– Она терла пол. – Лев кивнул, подтверждая, что знает, о чем идет речь.

– Так вот, все было не так.

– Тогда с чего ты взяла… – начал он.

Надежда его перебила:

– Она водила по полу металлоискателем.

– Да ну!

И тут пришло время повторить рассказ Соколова. Надежда пересказала Астраханскому все слово в слово.

Выслушав ее, Лев проронил:

– Похожая ситуация.

– В каком смысле?

– Ты говорила про иллюзию… Когда Рыбникова сказала, что портфель украли, ты слепо в это поверила. Знала, что такого быть не могло, но все равно поверила. Купилась на иллюзию, как зритель в цирке.

Она кивнула и опустила глаза:

– Но я еще не все тебе рассказала.

Астраханский взглянул на часы:

– Разговор будет долгим?

– Не сказать, чтобы очень.

– Меня ждет Селиванов.

– Думаю, тебя ожидает взбучка.

– Да я в этом просто уверен!

– Тогда можешь идти, – великодушно разрешила она.

Он осведомился:

– А как же твоя новость?

Надежда махнула рукой:

– Потом расскажу.

– Ну что же, – Лев встал с дивана и направился к выходу, – тогда увидимся завтра.

Он ушел.

Конечно, ей очень хотелось рассказать ему про старые письма, про убийство фабриканта Лихоцкого и смерть Линца. Но это притянуло бы к себе историю с металлоискателем и породило неизбежные выводы. Словом, для продолжения разговора она решила дождаться удобного случая.

На столе зазвонил внутренний телефон:

– Надежда Алексеевна, к вам пришел Лебедев, – оповестила Виктория.

– Сейчас я спущусь. – Надежда бросила трубку, прошла к зеркалу и оглядела себя. Потом достала из сумочки пудреницу и за пару минут поправила макияж.

* * *

– Было свободное время, вот и зашел, – сказал Константин, когда она спустилась в гостиную.

– Очень хорошо. Чай или кофе?

– Чай. – Он поднял голову и оглядел потолок. – Хотел тут у вас походить.

– Зачем? – поинтересовалась Надежда.

– Денис сказал, что вы планируете поработать со мной.

– В смысле переделки помещений?

Он кивнул:

– Что-то вроде того.

– Ну так это еще нескоро.

– Пусть нескоро. Будет время подумать.

– Что ж, я не возражаю, идемте. – Надежда пригласила его жестом и обернулась к Виктории: – Чай приготовьте. Мы быстро вернемся.

Они и правда скоро вернулись. На столе уже стояли чашки и дымился фарфоровый чайник.

– Занятное у вас помещение, – заговорил Константин. – Но со стилем – беда.

Надежда взялась за чайник:

– Не люблю это слово.

– Какое?

– Беда.

Лебедев взял свою чашку с чаем:

– Я не обращаю внимания на такие мелочи.

– Это не мелочи, – возразила Надежда. – Мысль материальна. Что уж говорить про слова.

– Стоит ли забивать голову такой ерундой. Хотел спросить, – он бросил в чай пару кусков сахара, – у вас на складе навесной потолок?

– Навесных потолков у нас нет. Все штукатурили.

– Это хорошо.

– Что в этом хорошего?

– Меня всегда привлекали перепады высот.

– Я тоже хотела вас расспросить, – Надежда поставила на стол свою чашку. – К вам приходили из ФСБ?

Константин спокойно кивнул:

– Со мной говорили.

– Про фургон?

– Спросили, что я делал в этом дворе в означенный день.

– И что вы ответили?

– Сказал, что здесь находится мой рабочий объект и я вывозил мусор.

– В белом фургоне? – удивилась Надежда.

– У них возник такой же вопрос. Однако я пояснил и даже показал, какого рода был этот мусор.

Она заинтересовалась:

– Например?

– Старинные изразцы, наборный паркет из ценных пород дерева, винтажная чугунная печка, витраж старинной двери. Это все сохранилось в купленных Денисом квартирах. Большая удача, не правда ли? Не вывозить же такие ценности на «КамАЗе»?

– Теперь и я понимаю. – Решив поддержать беседу, Надежда спросила: – Когда возвращается из Мексики ваша подруга?

– Нескоро, – он улыбнулся. – Мы часто говорим с ней по скайпу, и, кажется, ей там понравилось.

– Не скучно вам одному?

– Да я просто наслаждаюсь своим одиночеством.

– Вот как? – удивилась Надежда.

– Две недели назад от меня съехал племянник. Вернулся в провинцию, в свою тьмутаракань.

– Не захотел остаться в Москве?

Константин презрительно сморщил лицо.

– Нет, не захотел. Когда сестра позвонила и попросила, чтобы Антон пожил у меня, я согласился. Живу один, квартира большая. Решил: пусть приезжает, чем смогу – тем помогу.

Надежда насторожилась:

– Приехал, и что?

– Встретил я его на вокзале и не узнал. Лысый худой мужик. Но я-то его запомнил красивым кудрявым парнем.

– Та-а-ак… – протянула Надежда.

– Видели бы вы его: рубаха из фальшивого льна, рукава торчат, как паровозные трубы. Костюм сумасшедшего!

Если бы Надежде кто-то сказал, что такое бывает, она бы рассмеялась ему в лицо. Константин Лебедев рассказывал ту же историю, которую она уже слышала от Дениса.

Между тем Лебедев продолжал:

– Живет Антон у меня неделю, живет другую… Но я-то вижу, что работу не ищет. Ну, думаю, пацану нужна мотивация. Сходили с ним в ресторан, свозил его на Рублевку. И знаете, возле Жуковки нас обогнал мощный байк. Он так газанул…

– Ваш Антон испугался, – догадалась Надежда.

– И не просто испугался, сжался, как крыса.

– Я понимаю.

– Вижу, что я надоел вам. – Лебедев встал с кресла. – Мне нужно идти.

Надежда не стала задерживать его, а только сказала:

– Привет передайте… Денису.

Глава 27 Азиатский след

Тревожные мысли, одолевавшие Надежду весь вечер и всю ночь, не отступили даже тогда, когда утром она села в машину и отправилась на работу. Обычно вождение автомобиля ее успокаивало. Те полчаса, что она проводила в дороге, давали возможность настроиться и привести себя в рабочее состояние.

Другое дело – теперь. О чем бы она ни думала, ее мысли сбивались на вчерашний рассказ Лебедева. Надежда задавала себе вопрос: кто у кого украл эту историю? И вообще, для чего люди рассказывают чужие истории? Она ответила на этот вопрос: для того, чтобы не рассказывать своих. Кто-то из них двоих скрывал самого себя, свою жизнь и свои намерения.

Притормозив у перекрестка, Надежда пропустила молодую женщину с коляской. Когда та перешла дорогу, тронулась с места и вспомнила мальчишку Мешакиных. Где-то он теперь? Кто смотрит на него, когда он спит? Кто меняет подгузники? Кто дает молочко? Вот ведь как в жизни бывает: на кого-то надышаться не могут, а кто-то плачет в сиротской кроватке. Думая об этом, Надежда почувствовала, как заныло в груди.

На следующем перекрестке пришлось ожидать долго. Светофор горел красным светом, толпы людей, маневрируя, двигались в двух направлениях – навстречу друг другу. От нечего делать Надежда огляделась вокруг. Справа от нее, в «Мерседесе», болтали две девушки. Одна из них между делом красила губы.

Слева, в светлом седане, сидели мужчина и женщина. Приглядевшись к ним, Надежда съехала вниз по сиденью и вжала голову в плечи. Сначала она узнала Диану и только потом Дениса. Он сидел за рулем.

Выдержав паузу, Надежда приподнялась и покосилась налево. Диана и Денис перебрасывались короткими фразами. После очередной фразы Дениса Диана шлепнула его по плечу, он бросил руль и обнял ее за шею.

Надежда рванула с места сразу, как только зажегся зеленый свет. Свернув на ненужную ей случайную улицу, затормозила и ткнулась горячим лбом в руль. Так сидела до тех пор, пока не успокоилась. Тогда пришло понимание: вокруг нее сплелась паутина, и было непонятно, кто из окружающих – свой, а кто – враг, чужой.

В ателье Надежду ждала еще одна новость, ее рассказала Ираида Самсоновна. В Сети опубликовали секретные документы, касающиеся финансирования предвыборной кампании партии «Возрождение демократии». Выяснилось, что финансирование производилось из фонда «Евразум», который, по сути, являлся иностранной некоммерческой организацией.

Информацию растиражировали новостные порталы, она прошла по телевидению, и эту тему уже обсуждали на различных ток-шоу.

Отгородившись на время от всего, что мешало работать, Надежда провела две примерки, переговорила с портными в пошивочном цехе и зашла к Соколову в закройную.

– Здравствуйте, Валентин Михайлович. – Взглянув на него, она буквально лишилась дара речи.

– Приветствую вас! – Он или нервничал, или был на невероятном подъеме.

– Вы сегодня такой элегантный…

И это была лишь скромная оценка того, как выглядел Соколов. На нем был темно-синий идеальный костюм, шелковый жилет и ослепительно-белая сорочка. Серебристые волосы, уложенные благородной волной на одну сторону, придавали ему аристократический, если не сказать царственный, вид.

– Куда-нибудь собрались?

Соколов ответил загадочно:

– Вопрос жизни и смерти.

Решив не лезть не в свое дело, Надежда покинула примерочную и, пройдя по коридору, в вестибюле встретила Астраханского.

– Давно не виделись, – пошутила она.

Лев ответил:

– Вчера ушел, не дослушав.

– Тронута. – Она пригласила его: – Идем ко мне в кабинет?

– Останемся лучше в гостиной. Я жду Протопопова.

– Все нормально? – Надежда прошла к дивану и села.

– Сегодня был у Рыбниковой, и она узнала меня.

– Есть прогресс?

– Небольшой.

– Как же она теперь?

– В каком смысле?

– Что с ее депутатством?

– О депутатстве речь не идет. Она и Селиванов теперь вне игры. Слышала про новый скандал?

– Слышала.

– Он их добил.

– Мне их не жалко, – проговорила Надежда. – Не самые хорошие люди.

– Что теперь говорить… – Лев тоже сел. – Ты хотела мне что-то сказать?

Надежда оглянулась:

– Виктория, оставьте нас ненадолго.

Ни слова не говоря, администратор вышла из комнаты.

– Ну? – спросил Астраханский.

– Вчера я нашла письмо.

Он уточнил:

– От кого?

– Старое письмо, которое с незапамятных времен хранится у матери. В коробке было много других, но это, конкретное, адресовано сестре той самой художницы Зоси.

– Которая умерла у черного хода?

– Письмо было отправлено за два месяца до убийства и пришло из Варшавы, от родственницы Лихоцких. В нем она сообщает, что в Варшаву приехал управляющий Лихоцких по фамилии Линц.

– Чем управлял этот Линц?

– Думаю, он управлял фабрикой «Ювелирная мануфактура Лихоцкого».

– Это серьезно…

– В нашем конкретном случае это не так серьезно, как увлекательно.

– Приехал он, и что?

– Линц рассказал, что самого фабриканта Лихоцкого расстреляли во дворе его дома, когда искали и не нашли спрятанные ценности.

– Об этом написали в письме? – спросил Астраханский.

– Не совсем. Дело в том, что мне удалось просмотреть материалы следствия по убийству Зоси Домбровской. Там были показания соседки Борщевой. Она сообщила, что незадого до смерти Лихоцкий и Линц привезли на подводах ящики и мешки.

– К дому?

– Я поняла так.

– И ты предполагаешь, что в них были ценности?

– Название «Ювелирная мануфактура» тебе ни о чем не говорит? – поинтересовалась Надежда.

– Ну, предположим.

– Они где-то здесь, – прошептала Надежда.

– Кто? – не понял Астраханский.

– Сокровища. Фабрикант Лихоцкий спрятал их в этом доме.

– Если бы спрятал, их бы давно нашли.

– Смотря как спрятать…

– Послушай, – Лев поднялся с дивана. – Все это похоже на бред.

Она попросила:

– Сядь, еще не все рассказала.

Он сел:

– Только давай побыстрее.

– В Варшаве этот самый Линц познакомился с мутным типом по имени Збигнев, дальним родственником Лихоцких, который жил в Польше. Спустя недолгое время Линца убили, а Збигнев уехал в Москву.

– Улавливаю твою мысль. Линц рассказал про сокровища, Збигнев убил его и отправился в Москву на поиски клада.

– И не просто в Москву. Он явился сюда и поселился в квартире Домбровских, пока они отдыхали в Гурзуфе. А когда Зося вернулась, Збигнев убил ее.

– Что же помешало ему продолжить поиск сокровищ?

– Смерть.

– Чья?

– Его собственная. Я же тебе рассказывала.

– Ах да. Припоминаю что-то такое.

– С тех пор сокровища никто не искал.

– Не считая вашей закройщицы. Она же ползала в твоем кабинете с портативным металлоискателем?

– Сегодня я увидела ее с одним моим знакомым.

– Та-а-ак… Что за знакомый?

– Ресторатор, у которого работает архитектор с белым микроавтобусом.

– Тебя это не удивило?

– Удивило, и очень. Хотя они могли завести шашни, еще когда она работала здесь. – Надежда почувствовала обиду, как будто кто-то забрал то, что принадлежит ей по праву.

– С этим нужно разбираться, – сказал Астраханский.

У входной двери послышался сначала звонок, потом – мужской голос.

– Кажется, Протопопов. – Лев встал и отправился навстречу ему.

Вскоре они вернулись вдвоем и сели рядом с Надеждой. После обычных приветствий Иван Макарович спросил:

– Как ваши дела?

Она ответила:

– Понемногу приходят в порядок.

– Если понадобится, рад буду помочь. И, если вам интересно, допросы Ларисы Шипиловой и ее сообщников продолжаются. Многое стало ясно, но многое еще предстоит выяснить.

– Например?

– Хотелось бы знать, кто и как похитил Рыбникову.

– Лариса наверняка знает об этом, – уверенно сказала Надежда.

– Следственные действия продолжаются.

В разговор вступил Астраханский:

– Что там Самойлов? Нашел что-нибудь?

– Ты знаешь, я не касаюсь этого дела, но все-таки передал ему кое-какие сведения.

– Самойлову?

– Ему и его группе. Ты уже слышал, что на помойке, где нашли Рыбникову, обнаружены трупы?

Лев подтвердил:

– Два азиата.

– Их личности установлены: таджики-нелегалы. Каждый день приходили на биржу, наниматься на низкоквалифицированную работу. Их товарищи показали, что в тот день оба уехали на белом микроавтобусе. Это я узнал от следователя, который ведет дело. Когда оперативники просматривали дорожные камеры вблизи одинцовской свалки, они заметили похожий микроавтобус, причем заметили дважды. В первый раз он там появился за день до похищения Рыбниковой, во второй – перед тем, как ее обнаружили. Теперь угадай, кому принадлежит транспортное средство?

Помолчав, Астраханский спросил:

– Архитектору Лебедеву?

– А точнее – его подруге. Но ее нет в стране.

– Значит, за рулем был он сам?

– По крайней мере, Лебедев не заявлял об угоне.

– Выходит, он замешан в эту историю?

– Им сейчас вплотную занимается Самойлов. Лебедев, возможно, уже задержан.

Лев покачал головой:

– Даже не знаю, чем все это закончится.

* * *

Проводив Астраханского и Протопопова к выходу, Надежда спросила охранника, где администратор. Тот указал на закройную, и Надежда пошла туда.

– Мы закончили, можете возвращаться… А где Валентин Михайлович?

Помощница Раиса пожала плечами:

– Не знаю.

Виктория прошла к двери, заметив:

– Когда я пришла, его уже не было.

Для верности Надежда зашла в пошивочный цех. Перекрывая голосом стрекочущий шум, спросила:

– Соколов заходил?!

Женщины закачали головами, и кто-то сказал:

– С самого утра не был.

Она прошла в гостиную и на ходу осведомилась у Виктории, которая уже заняла свое место:

– Его не было?

Виктория отрицательно покачала головой.

Надежда быстро поднялась на второй этаж и прошла к кабинету матери. Дернула дверь и, когда та распахнулась, вскрикнула:

– Боже мой! – потом опустила глаза и пробормотала: – Простите…

Посреди комнаты стояли Ираида Самсоновна и Соколов. Он нежно обнимал ее, она же положила свою голову на его грудь.

– Заходи, Наденька. – Ираида Самсоновна высвободилась из объятий и заботливо вытерла помаду со щеки Валентина Михайловича. – У меня для тебя новость.

– Мама… – дрожащим голосом проговорила Надежда. – Я уже боюсь новостей.

– Эта – приятная.

И тут выступил вперед Валентин Михайлович:

– Я сделал предложение вашей матушке. Надеюсь, Надежда Алексеевна, вы не будете против.

– Мы любим друг друга, – призналась Ираида Самсоновна и опустила глаза.

– Я рада. – Надежда подошла к Соколову, и он поцеловал ей руку:

– Благодарю вас.

Она улыбнулась:

– Совет да любовь. Кажется, так говорят в таких случаях…

Глава 28 Запах уксуса

Остаток дня Надежда провела в своем кабинете. Известие о предстоящем замужестве матери породило в ней разнообразную гамму чувств: от удивления и радости за нее и за Валентина Михайловича до ощущения одиночества и страха за свое будущее. Вокруг не оставалось ни одного человека, который бы любил ее или хотел ей добра.

Надежда понимала, что в своем одиночестве должна винить только себя. Но то, что ее мать теперь принадлежит кому-то еще, вызывало в ней ревность и мучительное чувство потери. Однако и страдания доставляли ей некоторое удовольствие, возможно, потому, что был повод себя пожалеть.

В тот вечер она долго стояла у окна, глядя на то, как приходят и уходят клиенты, а потом – как расходятся работники ателье. К девяти часам Надежда осталась одна, о чем предупредила ее Виктория, прежде чем уйти домой.

Надежда взяла бумагу и карандаш, но скоро поняла, что сегодня ей не рисуется. Тогда она включила компьютер. Увидев на столе новый значок, кликнула мышкой и по первым кадрам видео поняла, что это последняя запись с дрона, которую она скопировала с флешки Льва Астраханского.

Наблюдая за полетом, включила музыку и представила, что это она летит в вышине и видит все эти дома, деревья, людей. Дрон снизился, и она вгляделась в рабочих, которые вышли из крайнего подъезда и направились в глубь двора. Что-то в них ей показалось странным: то, как неловко тащили мешок, а может быть, то, что на них были рабочие куртки, но темные брюки. Прислушавшись к себе, Надежда поняла – здесь что-то не так. Она развернула картинку и нажала на «стоп». Склонившись и буквально прикоснувшись носом к экрану, растерянно проронила:

– Денис…

Одним из мужчин оказался ресторатор Денис Глазунов.

– Да нет… – Надежда скопировала картинку, сохранила ее в другом расширении и максимально увеличила. Вглядевшись, кивнула: – Он!

По той же картинке определила, что вторым был Константин Лебедев. Непонятно, что заставило ресторатора и успешного архитектора таскать к машине мешки.

Конечно, если они носили винтажную плитку или витражи старинных дверей, в это можно было поверить. Увлеченные люди не гнушаются физической работы, когда дело касается чего-то по-настоящему ценного. Однако в этой истории было слишком много случайностей, и это предстояло осмыслить. Например, история про племянника, рассказанная одним и другим. И каждый выдавал ее за свою. Кому из них верить? Скорее всего, никому. Сама история, смысл и причины, по которым она была рассказана, казались бессмыслицей.

Надежду волновало и то, что Денис и Диана были знакомы. Хорошо, если они познакомились где-нибудь во дворе. А если это случилось раньше? Тогда неминуемо возникал вопрос: для чего Диана пришла в ателье? Учитывая ее квалификацию и липовые рекомендации – точно не шить.

– С ума можно сойти, – пробормотала Надежда и тут же услышала:

– Неприятности? – через полуоткрытую дверь за ней наблюдал Денис.

Вздрогнув от неожиданности, она взяла себя в руки:

– Проходи!

Он вошел в кабинет и медленно огляделся:

– Одна?

– Поздно уже. – Надежда улыбнулась и спросила как можно беспечнее: – Не слышала дверного звонка.

– А я не звонил. – Денис сел на стул.

– Тебе открыл охранник?

– Не видел его. Я вошел со двора.

– С черного хода? – Надежда притихла.

Денис холодно улыбнулся:

– Там было открыто.

– Неправда, – возразила она. – Виктория всегда проверяет дверь перед тем, как уйти.

– Тогда остается только одно…

– Что? – заинтересовалась Надежда.

– У меня был ключ от двери.

– Откуда? – ее голос выдал испуг.

– Да ну же! Не будь дурочкой.

– Я не понимаю тебя.

– Не ты ли сегодня разглядывала Диану в моей машине?

– Ты заметил?

– Видела бы ты свое лицо… Мне было приятно, ты ревновала.

– Она – твоя девушка?

– Эта наркоманка? Повторяю, не будь дурой.

– Мне бы не хотелось, чтобы ты говорил со мной в таком тоне. – Надежда опустила глаза, чтобы сдержать гнев, потом снова перевела взгляд на Дениса. – Она дала тебе ключ от черного хода?

– И не только…

– Что еще?

– При случае расскажу.

– Повторяю, – она повысила голос, – не говори со мной так. Иначе…

Денис перебил ее:

– Что иначе?

– Я вызову охранника.

– Спорим, не вызовешь? – Денис достал пистолет. – Даже кричать не станешь. Сама посуди: какой в этом смысл?

– Никакого… – Не сводя глаз с оружия, Надежда сглотнула.

– Так что давай без шума. – Он встал со стула, подошел к телефону внутренней связи и снял трубку: – Звони охраннику и скажи, что он больше не нужен.

– Не понимаю…

– Да что ты заладила! – Денис злобно скривил лицо: – Скажи, чтобы валил отсюда!

– Но как я объясню?

– Ты здесь хозяйка, ничего объяснять не нужно.

Надежда выдохнула и, помолчав, твердо сказала:

– Пообещай, что ты не наделаешь глупостей.

– Если ты не отпустишь охранника, глупостей будет больше.

Надежда взяла трубку и дрожащими пальцами набрала трехзначный номер:

– Это Надежда Алексеевна. Вы можете идти, на сегодня я вас отпускаю. – Выслушав то, что ответил охранник, она сказала: – Никому сообщать не нужно, я сама завтра утрясу этот вопрос.

Денис одобрительно кивнул:

– Молодец.

– Сюда подниматься не надо. У меня все в порядке. Скоро придут люди из службы безопасности Селезнева. До их прихода вас здесь быть не должно. Нет, ничего, просто уйдите. – Она положила трубку. – Что еще?

Денис протянул руку:

– Твой телефон!

Надежда отдала свой мобильник. Денис сел на диван и уставился в одну точку. Надежда сидела за столом, не шелохнувшись.

Спустя какое-то время сделалось ясно, чего ждал Денис. В кабинет вошел Константин, его лицо было бледней полотна.

– Охранник ушел? – спросил Денис.

Лебедев ответил вполголоса:

– Я видел, как он уехал в автобусе.

– Тебя никто не заметил?

– Прошел черным ходом.

– Это хорошо. – Денис взглянул на его руки: – Я велел тебе принести…

– Все осталось на первом этаже в коридоре. Послушай… Зря ты все это затеял…

– Неси!

Стараясь не смотреть на Надежду, Лебедев вышел из кабинета.

– Послушай… – заговорила Надежда. – Помнишь, ты рассказывал про племянника?

– Ну?

– Константин мне рассказал ту же историю.

– Дурак.

– И все-таки чья это история: его или твоя?

Денис поднялся на ноги и неторопливо приблизился к ней:

– Только не говори, что ты не боишься.

– А я и не говорю.

– Тогда зачем в подобной ситуации обсуждать ерунду?

– Просто интересно.

– Что?

– Кто у кого украл эту историю. И, главное, зачем рассказал мне.

– От нечего делать. – Он усмехнулся. – Такой ответ не устроит? Где еще мне было искать темы для разговоров?

Надежда кивнула:

– Рассказ украл ты.

– Какое это имеет значение?

Она согласилась:

– Теперь никакого. Хотелось бы знать, что будешь делать дальше?

– Скоро узнаешь.

Константин распахнул дверь, втащил в комнату топор, лом, потом ручную пилу-циркулярку.

– Зачем это? – спросила Надежда. Воображение рисовало ей картинку из триллера, где женщину разрезают напополам циркулярной пилой.

Денис не собирался давать никаких объяснений, он снял пиджак и, полуобернувшись к ней, приказал:

– Смирно сиди.

Лебедев отыскал розетку и подключил циркулярку к сети.

– Начнем?

Денис взял в руки лом и ахнул им по полу что было силы.

Надежда вздрогнула, но заговорить не посмела.

Паркетная доска подалась. Еще несколько ударов, и Денис стал расчищать пролом топором.

– Лучше я. – Константин включил электропилу, и она затянула визгливую песню, словно живое, одушевленное существо.

Денис чуть отступил:

– Доски перерезай в двух-трех местах и выключай. Дальше – ломом и топором.

Надежда наблюдала за тем, что происходит в ее кабинете. И если бы ее спросили, какие чувства она испытывала в этот момент, страх был бы вторым. На первом месте оказалось безмерное любопытство.

За полчаса мужчины расковыряли дыру, в которую можно было залезть. Первым спустился Лебедев:

– Здесь лестница.

– Там что-нибудь есть? – обеспокоенно поинтересовался Денис.

– Дай телефон! – Из пролома показалась рука, в которую он сунул свой телефон.

Через несколько мгновений послышался голос:

– Да здесь целый склад!

– Что там?!

– Ящики и мешки. Уксусом пахнет!

Денис протянул топор:

– Вскрой и посмотри, что внутри.

Послышался тихий треск, затем радостный голос Лебедева:

– Здесь столовое серебро и золотые фигурки!

– Лезь обратно!

Как только голова Константина показалась над полом, дверь с треском открылась, и в кабинет влетел Лев Астраханский. Мгновенно оценив обстановку, он кинулся к Денису и, мощно качнув плечами, выбросил вперед сжатую в кулак правую руку. Удар достиг цели и пришелся по скуле. Дениса отбросило так далеко, словно его протаранил товарный поезд.

Голова Константина мгновенно скрылась в проломе.

Тряхнув рукой и облизнув языком ободранные костяшки пальцев, Лев подошел к Денису:

– Ну что, герой? Силен с бабами воевать?

– С женщинами, – чуть слышно сказал тот.

– Интеллигентный, тварь, попался. – Скосив глаза на Надежду, Лев извинился: – Пардон.

Она сидела за столом, безвольно положив перед собой руки, потом вдруг вскочила и со слезами бросилась к Астраханскому:

– Лева-а-а!

Подхватив на лету, он прижал ее к себе и вдруг стал целовать ее лицо. Сначала лоб, затем щеки, а потом буквально впился губами в ее губы, и она с чувством отдалась поцелую, который продлился никак не меньше минуты.

Астраханский чуть отстранился и взглянул Надежде в глаза:

– Все хорошо?

– Все очень хорошо, – проговорила она шепотом. – Ты только не уходи.

– Не уйду.

– Как ты здесь оказался?

– Мне позвонил охранник. – Лев осторожно отвел с ее лба прядку волос и снова поцеловал, на этот раз в лоб. – Подожди-ка. – Он отстранился, подошел к пролому и заглянул вниз: – А ну, вылезай!

Над полом снова показалась голова Константина, и когда появился он сам, стало заметно, что его колотит от страха.

Услышав шорох, Надежда обернулась и вдруг закричала:

– Лева! У него пистолет!

Грянул выстрел, Лев отскочил в сторону, сгруппировался и бросился вперед, вложив в это движение всю силу своего натренированного тела. Второй удар, на этот раз в голову, был не менее сокрушительным. Денис выронил пистолет, упал на колени, потом – на пол и потерял сознание.

– Господи!

Астраханский обернулся и в запале зыркнул на Константина:

– Что?!

Тот повторил:

– Я сказал: господи. – Лебедев кивнул на Дениса: – Кажется, вы убили его.

– Челюсть точно сломал, но жить будет. – Лев подошел к Денису и поднял с пола пистолет: – Вооружился, говнюк. – Потом вернулся к пролому, заглянул в темноту и спросил: – Что там?

– Клад, – с готовностью доложил Лебедев.

– Ясно, что клад. Спрашиваю: что там такое?

– Столовое серебро и золотые фигурки.

– Как узнали?

– Во всем он виноват! – Содрогаясь от нервного озноба, Константин кивнул на Дениса.

– Я не спрашиваю, кто виноват. Я спрашиваю, как узнали, что клад находится здесь?

– Это он втянул меня в это дело!

– Да что ты будешь делать… – Лев подошел и с силой его тряхнул: – Слышишь меня?!

– Слышу.

– Тогда отвечай на вопрос.

– Дело в том, что этот клад по счету второй.

– Где был первый?

– Его нашли рабочие-таджики. Они разбирали перекрытия в противоположном крыле здания, там, где строится ресторан. Конечно, таджики спрятали все, что нашли, завалили мешки мусором.

– Что там было?

– Ящики с серебряной и золотой посудой. Все с гербами: ложки, вилки, бокалы, канделябры. Десятки килограммов серебра и чистого золота. Кое-что было в мешках. Все бережно упаковано в старинные газеты, в основном за тысяча девятьсот семнадцатый год, и пропитано уксусом.

– Уксус зачем? – спросил Астраханский.

– Он защищает благородный металл от окисления.

– Что было дальше?

– Денис случайно все обнаружил.

– И?

– Словно с ума сошел.

– Что это значит?

Константин нервно поежился:

– Он сначала избил этих двоих…

– А потом? – Лев знал все ответы и спрашивал лишь для того, чтобы подтвердить свое знание.

– Потом он их убил.

– Зачем?

– Побоялся, что они кому-нибудь скажут и у него отберут эти сокровища. А еще разозлился. Они же спрятали, значит – виновны.

– Куда дели трупы?

– Это он заставил меня… – снова заскулил Константин.

– Да будь же ты мужиком! – раздался голос Дениса. Приподнявшись на локте, он с презрением посмотрел на Лебедева, потом перевел взгляд на Льва Астраханского и сквозь зубы сказал: – Трупы вывезли на свалку, куда потом этот идиот выкинул вашу Рыбникову. И учти, я сам все рассказал.

– Сотрудничать со следствием собрались? – в комнату ввалился следователь Протопопов. Прислонившись к стене, он отдышался: – И это правильно.

– Что ж вы так долго? – упрекнул его Лев.

– Пробки… Москва. – Оторвавшись от стены, Протопопов прошел к пролому: – Что тут у вас?

– Клад.

– Так-таки клад? – он огляделся и остановил взгляд на Надежде.

Та подтвердила:

– Первый нашли таджики на стройке в противоположном крыле здания. Там их убили.

– Про таджиков я уже слышал, когда поднимался по лестнице. – Иван Макарович обратился к Денису: – Ну так почему?

– Что – почему? – Денис тронул челюсть. – Сломал, сволочь!

– Почему вы решили, что ваш друг – идиот?

– Потому что он увез эту дуру на свалку.

– А по-вашему, ее следовало убить? Где вы ее прятали?

– На даче в Одинцовском районе.

– Зачем похитили?

– На хрена бы она сдалась… – Денис глубоко вздохнул и потрогал висок. – Эта идиотка сидела возле микроавтобуса, когда мы с Костей переносили мешки с серебром, и трындела по телефону. Один мешок разорвался, серебряные тарелки и блюда со звоном посыпались ей под ноги…

– Это он засунул ее в машину! – закричал Константин.

– Заткнись, – рявкнул Денис и продолжил, сцепив зубы: – Что еще оставалось мне делать? Она бы всем рассказала. Кто мог знать, что она – депутат.

– Кандидат в депутаты, – проговорила Надежда.

Он посмотрел на нее:

– Прости, что не оправдал твоих ожиданий.

– Пошел к черту!

– Откуда узнали про клад? – Астраханский кивнул на пролом.

– В найденном ящике лежала опись ценностей и примерный план с указанием, где спрятано остальное.

– Он заставлял меня идти сюда и выведывать, – заныл Константин.

Денис с трудом поднялся на ноги:

– Я долго не мог понять, где располагается вторая закладка. И только потом сообразил, что между первым и вторым этажами есть пространство. В помещении склада – низкий потолок, не больше трех метров, а в остальных помещениях – пять. И тут я подумал, а куда делись еще два метра? – Он топнул ногой. – Склад под нами. Надеюсь, дальше все ясно.

Надежда взглянула на Лебедева:

– Вопрос про навесной потолок! Теперь я понимаю, для чего меня склоняли к ремонту.

– Пока было время – склоняли, – согласился Денис.

– Что же случилось потом?

– Когда запахло жареным, я решил поспешить.

– Зря, – сказал Астраханский, обнял Надежду и притянул поближе к себе. – Зря поспешил.

– А я смотрю, у вас все уже сладилось. – С этими словами порог кабинета переступил фээсбэшник Самойлов. За ним вошли еще три человека.

Все обернулись.

– Вы здесь откуда? – спросил Протопопов.

– Не ожидал от тебя такого, Иван Макарович…

– Неужели прослушка? – Протопопов улыбнулся в усы. – Ну, вы даете!

– Даем не мы. – Самойлов подошел к Денису: – Ты зачем старуху убил, негодяй?

Тот отвернулся, но Константин подсказал:

– Когда увозили Рыбникову, старуха сидела в кустах. Денис об этом узнал и побоялся, что она что-нибудь скажет.

Самойлов покачал головой и обратился к Надежде:

– Легкомысленно с вашей стороны заводить такие знакомства. – Он ткнул пальцем в Дениса: – Этот человек не тот, за кого себя выдает.

– Врал про рестораны? – предположила Надежда.

– Про рестораны сказал правду, про остальное наврал. Две судимости, и обе за мошенничество. В последний раз отсидел шесть лет от звонка до звонка. Теперь – похищение и убийства. Закоренелого преступника исправит только могила. И, кстати, вас заинтересует еще одна информация: вторжение и обыск в вашей квартире организовал тоже он.

– Зачем? – растерянно спросила Надежда.

– Чтобы убедиться, что вы не нашли сокровища фабриканта Лихоцкого. Если бы нашли, наверняка что-нибудь оставили у себя. Закройщица Диана таскала из ваших сумок ключи и передавала их Глазунову. Он оперативно изготовлял дубликаты.

– Откуда вам это известно?

– Ее арестовали. – Самойлов обернулся и представил одного из пришедших: – Знакомьтесь, Владимир Сокольский, начальник отдела по борьбе с хищениями культурных и исторических ценностей, – сказал он и махнул рукой. – Приступайте, ребята.

Двое встали у пролома, Сокольский спустился вниз. Через минуту вылез наверх со старинной дорожной сумкой. Открыв ее, достал округлый предмет, обернутый пожелтевшими, пахнущими уксусом газетами. Сняв обертку, поставил на пол серебряный витой самовар:

– Один такой предмет может стоить до полумиллиона долларов, в зависимости от того, кто его изготовил.

– Ювелирная мануфактура Лихоцкого, – подсказала Надежда.

– Ого! – Сокольский присвистнул. – Поставщик императорского двора. – Он вернулся к пролому и заглянул в темноту: – Там внизу десять или двенадцать ящиков и штук двадцать мешков. Работы нам хватит до утра.

– Ждем понятых, – распорядился Самойлов.

– А что делать с этими? – спросил Протопопов, имея в виду Дениса и архитектора.

– Вызывайте наряд и – в изолятор. Завтра оформим.

– С нами как быть? – Астраханский обнял Надежду.

– С вами? – Самойлов улыбнулся и спросил Протопопова: – Как думаешь, Иван Макарович, обойдемся без них?

Протопопов потупился и усмехнулся в усы.

– Обойдемся. Пусть идут, уже ночь. Мы здесь до утра. Утром придет охранник. Я за всем присмотрю.

– Идите, – распорядился Самойлов.

Надежда и Лев вышли из кабинета, спустились по лестнице и, не сговариваясь, прильнули друг к другу. Скрепив объятия продолжительным поцелуем, Астраханский тихо спросил:

– Куда?

Надежда ответила:

– Конечно, ко мне.

Эпилог

Прошло два с половиной месяца.

Октябрьским солнечным днем у здания Московского дома малютки остановилась машина. Из нее вышла Надежда Раух. У подъезда ее поджидал Марк Фридманович. Он достал из папки файл с документами, и они вместе вошли в подъезд.

Когда спустя полтора часа они вышли на улицу, в руках у Надежды был кулек, повязанный синей лентой.

– Я все сделал. Я умываю руки, – сказал Фридманович.

– Спасибо, что помог с документами.

– Как назовешь?

Надежда ласково улыбнулась:

– Левкой.

– Мешакиным скажешь?

Она покачала головой:

– И ты тоже молчи.

– Ну, что же, удачи тебе, моя дорогая. – Фридманович направился к своему автомобилю.

Хлопнула дверца, и к Надежде подошел Лев Астраханский.

– Давай Левку мне.