О том, как Вербель и Свеммель правили посольство

Хоть шпильманы в дороге не мешкали нимало,

А всё ж ещё быстрее везде известно стало,

Что повелел им Этцель на праздник звать шурьёв.

Стал этот праздник роковым для многих удальцов.

Посланцы, не слезая с седла по целым дням,

Из края гуннов мчались к бургундским рубежам.

Не зря они спешили: не вправе медлить тот,

Кто приглашение на пир трём королям везёт.

В Бехларене оказан им был приём почётный.

Их всем необходимым маркграф снабдил охотно.

С женой своей и дочкой просил посланцев он

Друзьям на Рейне передать приветы и поклон.

В дорогу он дозволил отбыть гостям своим

Не прежде, чем подарки вручить успели им.

Сынам почтенной Уты, а также ей самой

Велел поведать Рюдегер, что чтит их всей душой.

Он наказал Брюнхильду уведомить о том,

Что искренне ей предан и рад служить во всём.

Когда же на конь снова вскочили два гонца,

Хозяйка обещала им молить за них творца.

Задерживаться Вербель в Баварии не мог,

Но в Пассау он всё же заехал на денёк.

Скажу вам, не гадая, просил его иль нет

Епископ Пильгрим передать своей родне привет,

Что золотом осыпал двух шпильманов прелат[238]

И рек: «Уверьте вормсцев, что буду очень рад

Детей сестры увидеть я у себя в стране.

Их навестить на родине едва ль удастся мне».

Как ехали посланцы, к бургундам путь держа,

Я до сих пор не знаю, но с целью грабежа

Никто на них в дороге не думал нападать,

Затем что гнева Этцеля любой страшился тать.

Явились в Вормс на Рейне через двенадцать дней

Два шпильмана отважных со свитою своей.

Немедля доложили об этом королям,

И Гунтер слово обратил к бургундским удальцам:

«Кто эти чужестранцы и из какой земли?»

Но королю ответить вельможи не могли.

Тогда владетель Тронье был спешно призван в зал.

Он Вербеля со Свеммелем узнал[239]и так сказал;

«То шпильманы лихие у Этцеля на службе.

Они в года былые со мною жили в дружбе

И присланы, наверно, к нам вашею сестрой.

В честь Этцеля примите их с любезностью большой».

Гонцы дворца достигли и въехали во двор.

Мир шпильманов столь гордых не видел до сих пор.

К приезжим подбежала толпа проворных слуг,

Чтоб вещи и оружие принять у них из рук.

Наряд дорожный гуннов[240]был так богат, что в нём

Они могли бы тут же предстать пред королём.

Сочли послы, однако, что слишком он неярок,

И предложили челяди их платье взять в подарок.

На это меж бургундов охотники нашлись,

И пришлецы в такую одежду облеклись,

Что — головой ручаюсь — не слышал слыхом свет,

Чтоб был когда-нибудь посол роскошнее одет.

Затем с почётом были отведены они

Туда, где ждал их Гунтер в кругу своей родни.

Встал Хаген торопливо и устремился к ним.

Ему гонцы учтивые в ответ: «Благодарим».

Осведомился тотчас он у друзей былых,

Во здравии ли Этцель и что слыхать у них.

Немедля отозвался из шпильманов один:

«По-прежнему наш край цветёт и здрав наш властелин».

Со спутниками Вербель был к трону подведён.

Через толпу героев с трудом пробрался он,

Зато уж принял гуннов учтивее король,

Чем принимал других послов когда-нибудь дотоль.

К ним обратился Гунтер: «С приездом, господа!

Я Этцелевым людям безмерно рад всегда.

Мне, шпильманы, сдаётся, моей сестры супруг

Сюда по делу важному своих отправил слуг».

С поклоном молвил Вербель в ответ на речь его:

«Да, прибыл я по воле владыки моего.

Ваш зять с сестрою вашей вам шлют привет большой

И заверяют, что они вас любят всей душой».

«Приятно это слышать, — сказал король послам. —

Как поживает Этцель и хорошо ли там,

У вас в стране, Кримхильде, родной сестре моей?»

Вновь смелый шпильман слово взял: «На свете нет людей,

Которые бы жили счастливей, чем она.

Судьбой довольны Этцель, дружина и страна.

Когда к вам отправлялся с товарищами я,

Здоровы были мой король и вся его семья».

«Растроган я приветом, — воскликнул Гунтер тут, —

Который зять с сестрою мне так любезно шлют.

Сердечное спасибо и вам, гонцы, за весть,

А то уже тревожиться стал о сестре я здесь».

Два младших государя явились в зал чуть-позже —

Не сразу их успели уведомить вельможи,

Что от сестры любимой известие пришло.

Млад Гизельхер её послов приветствовал тепло:

«Любой, кто служит зятю, — для нас желанный гость.

Когда бы вам приехать на Рейн ни довелось,

Тут вы друзей найдёте и обойдутся с вами,

Как обходиться надлежит со старыми друзьями».

Промолвил Свеммель: «В этом у нас сомнений пет.

Я выразить не в силах, сколь искренний привет

Мне вам король с супругой велели передать.

Во всём судьбою взысканы у вас сестра и зять.

Она меня просила напомнить вам о том,

Что вы всегда друг друга любили с ней вдвоём.

Но самым первым делом мы сообщить должны,

Что вас и братьев ждёт на пир король моей страны.

Шурьёв он приглашает прибыть к его двору.

А если не угодно вам повидать сестру,

Рассчитывает Этцель, что, дав ему отказ,

Вы хоть поведаете нам, чем прогневил он вас,

Будь вы совсем чужими владыке моему,

И то пора бы в гости приехать вам к нему.

А уж родных-то братьев своей супруги славной

Увидеть у себя в стране он вправе и подавно».

Сказал на это Гунтер: «Послы, ответ я вам,

Потолковав с друзьями, через неделю дам,

А вы пока с дороги ступайте отдыхать[241] —

Неблизкий и нелёгкий путь вас скоро ждёт опять».

Возвысил голос Вербель: «Прошу простить за смелость,

Но не уйдёт наш отдых, и очень бы хотелось

Нам с госпожою Утой поговорить сперва».

Млад Гизельхер такой ответ дал на его слова:

«Препятствовать не станем мы в этом вам, друзья.

С охотой и радушьем вас примет мать моя,

И ваш приход доставит большую радость ей —

Вы присланы Кримхильдою, родной сестрой моей».

Затем он гуннов к Уте отвёл без долгих слов.

Весьма приятно было ей увидать послов.

Она им оказала внимание и честь,

Они же передали ей от милой дочки весть.

Хозяйке храбрый Свеммель сказал, шагнув вперёд:

«Вам наша королева привет сердечный шлёт.

Сильней всего на свете — я слово в том даю —

Прижать к груди хотелось бы Кримхильде мать свою».

«Увы, — вздохнула Ута, — ничем тут не помочь.

Сама уже давно бы я навестила дочь,

Лежи чуть-чуть поближе от нас её страна.

Дай бог, чтоб были счастливы и Этцель и она.

Ничей приезд желанней, чем ваш, мне быть не мог.

Когда вам в путь сбираться опять настанет срок,

Заранее об этом меня предупредите».

И обещали ей гонцы дать знать о дне отбытья.

Потом на отдых были они отведены.

Меж тем король бургундский со всех концов страны

Своих друзей ближайших созвал держать совет,

Что лучше и разумнее — поехать или нет.

Знатнейшие меж ними уверили его,

Что к Этцелю он должен прибыть на торжество.

Лишь Хаген, разъярённый, как никогда дотоль,

Сказал вполголоса: «Мы все погибнем там, король.[242]

Сестры остерегаться по гроб вам надлежит:

Немало претерпела она от нас обид.

Собственноручно мною убит её супруг,

А вы на праздник к Этцелю решились ехать вдруг!»

Король в ответ: «Что было, того не будет вновь.

Кримхильда возвратила родным свою любовь,

Когда в знак примиренья мне поцелуй дала.

Нет, друг мой Хаген, лишь на вас она быть может зла».

Угрюмо Хаген бросил: «Словам послов не верьте,

Обид не позабудет она до самой смерти.

Вам потерять придётся у гуннов жизнь и честь.

Всем нам супруга Этцеля тайком готовит месть».

Не согласился Гернот с ним и на этот раз:

«Страшиться мщенья, Хаген, причина есть у вас,

Но то, что вы боязни за жизнь свою полны,

Ещё не значит, что сестры мы избегать должны».

Млад Гизельхер добавил: «Коль скоро за собою

Вы знаете провинность перед моей сестрою,

Останьтесь здесь, на Рейне, а нас сопровождать

Поедут те, кто никогда не смел ей досаждать».

Вскипел владетель Тронье: «В край Этцеля дорогу

Получше, чем другие, я знаю,[243]слава богу,

И в этом убедитесь вы, государь, вполне,

Коль с непреклонностью такой внять не хотите мне».

Начальник кухни Румольт был мнения того же:

«Скакать на праздник к гуннам вам, короли, негоже.

Иль гости в Вормс не ездят? Иль оскудел ваш двор?

Вы все с советом Хагена считались до сих пор.

Но раз теперь нет веры тому, что он сказал,

Вам повторит и Румольт, ваш преданный вассал:

Покинуть не стремитесь отечество своё.

Что общего у вас с сестрой и Этцелем её?

Чем плохо вам на Рейне, где ваша жизнь прекрасна,[244]

Где вражеские козни нисколько не опасны,

Где дорогого платья у вас полным-полно,

Где милых дам вы любите и пьёте всласть вино?

К тому ж еды вкуснее нигде вам не дадут.

Но если даже это вас не удержит тут,

Подумайте о жёнах — уж ради них одних

Без толку рисковать собой не след в краях чужих.

Страна у вас богата, вот и останьтесь в ней,

Где вы от бед нежданных защищены верней,

Чем во владеньях гуннов: бог весть, что будет там.

Послушайтесь же Румольта — добра хочу я вам».

Возвысил голос Гернот: «Оставим спор пустой.

Коль так любезно в гости зовут нас зять с сестрой,

Ответить им отказом не позволяет честь,

А те, кто на подъём тяжёл, пусть остаются здесь».

Сказал на это Хаген: «Посмотрим, кто был прав.

Меня не осуждайте за мой строптивый нрав,

А лучше снарядитесь в дорогу к гуннам так,

Чтоб нас врасплох не захватил и самый хитрый враг.

Коль вы решили ехать, извольте дать приказ

Вассалам в Вормс собраться, а я найду для вас

Меж ними десять сотен бойцов как на подбор,

Которые помогут вам Кримхильде дать отпор».

Обрадовался Гунтер: «Такой совет мне мил».

Во все концы державы гонцов он отрядил

И созывать вассалов в столицу им велел.

Кто из бургундов знал тогда, какой их ждёт удел!

Сошлись они по зову владыки своего.

Три тысячи их было иль более того.

Распорядился Гунтер коней и платье дать

Всем тем, кто к гуннам вызвался его сопровождать.

Помчался в Тронье Данкварт, что Хагену был брат.

Оттуда он с собою привёл большой отряд.

Слепили взор оружьем и платьем дорогим

Все восемьдесят витязей, приехавшие с ним.

Примкнул и шпильман Фолькер к дружине королей.

Пришло с ним вместе тридцать его богатырей

В нарядах столь роскошных, что лучшие едва ли

У государей на плечах когда-нибудь бывали.

Не понимать превратно прошу слова мои.

Был Фолькер из презнатной, владетельной семьи,[245]

А шпильманом был прозван в краю своём родном

Лишь потому, что сызмалу умел владеть смычком.

Из тех, кто ехать к гуннам был с королём готов,

Взял Хаген десять сотен отборных удальцов.

Была ему их доблесть по опыту известна.

Тот, кто их знал, не мог о них не отозваться лестно.

Всё время об отъезде вели посланцы речь —

Могла на них задержка гнев Этцеля навлечь,

Но Хаген помешать им старался что есть сил.

Его поступками и тут расчёт руководил.

Он Гунтеру промолвил: «Почествовать гостей

Мы здесь должны подольше, чтоб только за семь дней

До нашего отъезда они пустились в путь.[246]

Тогда нас будет недругам труднее обмануть.

Кримхильда не успеет собрать друзей своих

И натравить не сможет на нас заране их,

А если и натравит, придётся худо им:

Мы с тысячью бойцов всегда врагу отпор дадим».

И вот сперва снабдили дружинников с лихвой

Оружьем, конской сбруей, одеждой дорогой —

Всем, что с собой в дорогу им нужно было взять,

И лишь потом король к себе гонцов призвал опять.

Так Гернот обратился к послам, вошедшим в зал:

«На пир явиться к зятю король согласье дал.

Мы вместе с ним приедем — не сомневайтесь в том —

И с искреннею радостью сестру к груди прижмём».

Спросил учтиво Гунтер: «Скажите, Свеммель смелый,

Когда назначен праздник, чтоб в гуннские пределы

Я к сроку прибыл с теми, кого туда возьму».

«В ближайший же солнцеворот», — гонец в ответ ему.

В тот день король впервые к Брюнхильде благородной[247]

Пойти гостям дозволил, коль это им угодно.

Но тут вмешался Фолькер — он чуял наперёд,

Что ей лишь огорчение доставит их приход:

«Послы, не в духе нынче владычица моя,

И обождать до завтра советовал бы я.

Тогда она вас примет — даю вам в этом слово».

Но и назавтра к ней гонцов не допустили снова.

Тогда, чтоб их обида рассеялась вполне,

Стал к ним державный Гунтер внимательней вдвойне.

С казною золотою щиты он им вручил.

Старался подражать ему весь двор по мере сил.

Млад Гизельхер и Гернот, и Ортвин с Гере тож

Добра им дали столько, что всё и не сочтёшь.

Однако отказались послы принять его —

Они страшились прогневить владыку своего.[248]

Такое слово Вербель промолвил королю:

«Я взять назад подарки вас, государь, молю.

Предупредил нас Этцель, что брать их нам не след —

У верноподданных его ни в чём нехватки нет».

Как сильно ни разгневан был Гунтер на послов

За то, что отказались те от его даров,

Он их принять заставил одежду и казну,

Которые и увезли они в свою страну.

Млад Гизельхер по просьбе обоих скрипачей

Отвёл перед отъездом их к матери своей,

И Ута пм велела уверить дочку в том,

Что счастья и удачи мать желает ей во всём.

Парчой их оделила и золотом она,

Затем что мать любая так поступать должна —

Пусть видят все, как ею ценимы дочь и зять.

Поэтому пришлось гонцам у ней подарки взять.[249]

Потом, простясь со всеми, с кем их судьба свела,

В обратный путь к Дунаю пустились два посла,

А чтоб никто в дороге им не посмел вредить,

До самой Швабии велел их Гернот проводить.

Когда же восвояси вернулась их охрана,

Поехали и дальше посланцы невозбранно.

Ни скакунов, ни платья не отняли у них —

Страшило имя Этцеля везде людей лихих.

Друзей уведомляли гонцы на всём пути,

Что вскоре должен Гунтер с дружиной здесь пройти —

Он властелином гуннским на праздник приглашён

Об этом Пильгрим в Пассау был также извещён.

Когда через Бехларен посольство проезжало,

В мгновенье ока новость весь город обежала,

И Рюдегер с женою в большой восторг пришли

При мысли, что хотят прибыть к ним братья-короли.

Гонцы, достигнув Грана, где Этцель пребывал,

Явились к государю, как долг повелевал.

От радости и счастья зарделся он с лица,

Узнав, что шлют ему шурья поклоны без конца.

Когда предупредили послы жену его,

Чтоб королева братьев ждала на торжество,

Она возликовала и шпильманов за весть

Осыпала подарками, как требовала честь.

Она сказала: «Вербель и Свеммель, вы одни

Мне можете поведать, кто из моей родни

В совете дал согласье на пир приехать к нам

И что об этом говорил там Хаген королям».

«Он как-то рано утром, — в ответ один посол, —

С большим негодованьем речь о поездке вёл.

Все мнили, что на праздник зазорно не прибыть,

Лишь Хаген повторял, что здесь хотят их погубить.

Все трое ваших братьев бесспорно будут тут.

Кого же из вассалов они с собой возьмут —

Мы в точности не знаем, хоть можем утверждать,

Что шпильман Фолькер королей решил сопровождать».

Отозвалась Кримхильда — «Невелика беда,

Коль с Фолькером я в жизни не встречусь никогда.

Иное дело Хаген, прославленный боец.

Его у нас мне хочется увидеть наконец».

Отправилась Кримхильда к супругу своему

И с ласковой улыбкой промолвила ему

«Довольны ль вестью с Рейна вы, повелитель мой?

Сбылось моё желание увидеться с роднёй».

«Я угодить вам счастлив, — король в ответ жене, —

И вас могу уверить, что ваши братья мне

Милее и дороже, чем кровная родня.

Прибытие их радует заранее меня».

Державный Этцель слугам немедля приказал

Скамейками уставить его дворец и зал,

Дабы гостям желанным нашлось где разместиться.

Был вынужден он вскорости за это поплатиться.

Авентюра XXV