Глава 49. априорная информация
Просёлочная дорога выходит из ворот Хогвартса и исчезает где-то за горизонтом. Рядом с ней, на поляне, у окраины не-запретного леса ждёт мальчик. На дороге стоит карета. Мальчик не подходит к ней близко, но разглядывает пристально, лишь изредка отводя взгляд в сторону.
Вдалеке, на той же дороге виден мужчина в профессорской мантии. Сильно ссутулившись и еле переставляя ноги, он медленно движется к мальчику.
Спустя полминуты, когда мальчик в очередной раз на секунду отворачивается от предмета своего изучения, он успевает заметить, как плечи мужчины расправляются, на лице появляется осмысленное выражение, а походка приобретает уверенность и плавность.
- Здравствуйте, профессор Квиррелл, - сказал Гарри, продолжая пристально наблюдать за каретой.
- Приветствую, - послышался спокойный голос профессора. - Вы как будто не решаетесь подойти к нашему транспортному средству. Заметили что-то необычное?
- Необычное? - повторил Гарри. - Да нет, всё как всегда. Четыре сидения, четыре колеса, два огромных лошадиных скелета с крыльями…
В бездонной чёрной пасти блеснули большие белые зубы - обтянутый кожей череп одной из лошадей повернулся в его сторону, словно показывая, что они так же рады Гарри, как и он им. Вторая скелетоподобная лошадь затрясла головой, словно смеясь, однако никаких звуков слышно не было.
- Это фестралы, и карету всегда возили именно они, - безмятежно сказал профессор Квиррелл. Он забрался на переднюю скамейку и сдвинулся как можно дальше вправо. - Их могут увидеть лишь те, кто видел смерть и осознал её. Весьма действенная защита от большинства хищников. Хм. Полагаю, когда вы в первый раз подошли к дементору, вашим самым страшным воспоминанием оказалась ночь вашей встречи с Тем-Кого-Нельзя-Называть?
Гарри мрачно кивнул. Правильная догадка, хоть и сделанная на основе неверных предпосылок. Те, кто видел Смерть…
- Вспомнили что-нибудь интересное?
- Да, вспомнил, - коротко ответил Гарри, не развивая тему. Он не был готов выдвигать обвинения… пока что.
Профессор Защиты улыбнулся одной из своих сдержанных улыбок и поманил его нетерпеливым жестом.
Гарри преодолел расстояние до кареты и, поморщившись, забрался внутрь. Со дня его противостояния дементору чувство обречённости заметно усилилось, хотя до этого оно постепенно ослабевало. Они разместились в максимально удалённых друг от друга углах кареты, но теперь даже этого было недостаточно.
Скелетоподобные лошади пустились рысью, унося карету ко внешней границе Хогвартса. Профессор Квиррелл опять перешёл в зомби-режим. Чувство обречённости хоть и отступило, но продолжало зудеть на краешке сознания Гарри, не позволяя полностью о себе забыть…
Карета катилась вперёд, лес прокручивался назад. Деревья сменялись со скоростью движения неторопливого ледника, если сравнивать с мётлами или хотя бы автомобилями. Есть в этих медленных путешествиях что-то странно-усыпляющее, подумалось Гарри. Во всяком случае, именно такое действие они оказывали на профессора Защиты - тот сгорбился на сидении, и слюна тоненькой струйкой стекала из уголка его рта на мантию.
Гарри до сих пор не мог решить, что ему можно будет есть за обедом.
Проведённое в библиотеке исследование не выявило никаких свидетельств существования волшебников, способных говорить с растениями или с другими немагическими животными, за исключением змей. Разве что в книге «Заклинание и речь» Пола Бридлава упоминалась вероятно-мифическая история о колдунье, которую звали Госпожой Белок-летяг.
Гарри очень хотел спросить об этом профессора Квиррелла, но его останавливало то, что профессор был слишком проницателен . Судя по словам Драко, обнародование информации о Наследнике Слизерина вызовет эффект разорвавшейся бомбы, и Гарри не был уверен, хочет ли он разделить этот секрет ещё с кем-нибудь. А стоит Гарри только заикнуться о Парселтанге - профессор Квиррелл пригвоздит его взглядом своих бледно-голубых глаз и скажет: «Всё ясно, мистер Поттер, значит, вы обучали мистера Малфоя чарам Патронуса и случайно заговорили с его змеёй».
И неважно , что вопрос о языке змей - недостаточное свидетельство для получения правильного ответа в виде гипотезы и тем более для преодоления её априорной невероятности. Каким-то образом профессор Защиты всё равно вычислит правду. У Гарри неоднократно появлялось подозрение, что профессор Квиррелл знает гораздо больше, чем рассказывает - его предположения слишком хороши. Даже основывая своё мнение на неверных предпосылках, он приходил к потрясающе верным выводам. И проблема заключалась в том, что в половине случаев Гарри не мог понять, откуда профессор получил дополнительную подсказку. Гарри хотел хотя бы раз сделать какой-нибудь невероятно проницательный вывод из слов профессора Квиррелла, который полностью застанет того врасплох.
- Тарелку чечевичного супа с соевым соусом, - сказал профессор Квиррелл официантке. - И чили Тенорманов для мистера Поттера.
Гарри был в смятении. Он хотел придерживаться вегетарианской диеты, но за всеми своими рассуждениями напрочь забыл, что заказы за него делает профессор Квиррелл и будет очень неловко, если Гарри сейчас начнет возражать…
Официантка поклонилась и уже собиралась уходить…
- Эм-м, прошу прощения, в этом блюде есть мясо каких-нибудь змей или белок-летяг?
Ничуть не изменившись в лице, официантка повернулась к Гарри и покачала головой. Затем она ещё раз вежливо поклонилась и направилась к двери.
(Воображаемые личности Гарри потешались над ним. Гриффиндорец сыпал язвительными комментариями на тему того, как мало ему нужно, чтобы смириться с Каннибализмом! (вставил пуффендуец), а слизеринец отмечал, как прекрасно, что у Гарри такая гибкая этика, когда дело доходит до важных вопросов, вроде поддержания дружеских отношений с профессором Квирреллом.)
После того как официантка закрыла за собой дверь, профессор Квиррелл махнул рукой, задвигая щеколду, произнёс четыре привычных уже заклинания, обеспечивающих приватность, и сказал:
- Интересный вопрос, мистер Поттер. Любопытно, чем он вызван?
Лицо Гарри осталось невозмутимым..
- Не так давно я искал какую-нибудь полезную информацию о чарах Патронуса, - сказал он. - И если верить книге «Заклинание Патронуса: Волшебники, которые могли и которые не могли», то Годрику, в отличие от Салазара, это заклинание было неподвластно. Я был удивлён и решил поискать дополнительные сведения в книге «Жизнь и могущество Четверых», на которую указывала сноска. А затем я узнал, что, предположительно, Салазар Слизерин мог говорить со змеями. - (Последовательность во времени - это не то же самое, что и причинная связь, и не будет вины Гарри, если профессор Квиррелл упустит этот нюанс.) - В дальнейших исследованиях я также натолкнулся на старую историю о ком-то наподобие богини-матери, которая могла говорить с белками-летягами. Поэтому меня немного беспокоит вероятность съесть кого-то, способного разговаривать.
И Гарри как ни в чём не бывало отпил из стакана…
…как раз в тот момент, когда профессор Квиррелл спросил:
- Мистер Поттер, верна ли моя догадка, что вы тоже являетесь змееустом?
Прокашлявшись, Гарри поставил стакан с водой обратно на стол, упёрся взглядом профессору Квирреллу куда-то в подбородок, лишь бы не смотреть в глаза, и сказал:
- Так значит вам мои барьеры окклюмента - не помеха?
Профессор Квиррел широко ухмылялся:
- Буду считать это комплиментом, мистер Поттер, но нет.
- Я на это больше не куплюсь, - сказал Гарри. - Вы никак не могли прийти к такому выводу на основе имеющихся данных.
- Конечно, не мог, - спокойно ответил профессор Квиррелл. - Я планировал в любом случае спросить вас об этом сегодня и просто выбрал подходящий момент. На самом деле, подозрения у меня возникли ещё в декабре.
- В декабре? - воскликнул Гарри. - Да я сам узнал только вчера !
- А, так значит, вы не поняли, что Распределяющая Шляпа говорила с вами на змеином языке?
Профессор Защиты идеально подгадал время второго вопроса. Гарри как раз делал глоток, чтобы прочистить горло от предыдущего приступа кашля.
До этого момента Гарри действительно не понимал, что голос, который обратился к нему в конце беседы со Шляпой, говорил на парселтанге. Но теперь это стало очевидным.
Точно, ведь профессор МакГонагалл даже предупреждала его, чтобы он не разговаривал со змеями на виду у людей, но он подумал, что она имела в виду - не разговаривать на виду у всех со статуями или архитектурными украшениями в Хогвартсе, которые похожи на змей. Обоюдная иллюзия прозрачности: он думал, что понял её, она думала, что он понял её, но как, чёрт побери …
- Значит, - проговорил Гарри, - вы использовали легилименцию во время нашего первого занятия, чтобы узнать, что случилось с Распределяющей шляпой…
- Тогда я узнал бы об этом не в декабре, - профессор Квиррелл улыбнулся и откинулся на спинку кресла. - Это не та загадка, которую вы могли бы разгадать самостоятельно, мистер Поттер, поэтому я скажу ответ. На зимних каникулах мне сообщили, что директор подал запрос на проведение закрытого судебного заседания, чтобы пересмотреть дело некоего мистера Рубеуса Хагрида, который известен вам как смотритель и хранитель ключей Хогвартса. Он был обвинён в убийстве Абигейл Миртл в 1943-ем году.
- О, конечно, - произнёс Гарри. - Из этого очевидным образом следует, что я змееуст. Профессор, тысяча ползучих змей, что …
- Другим подозреваемым в том убийстве было чудовище Слизерина, легендарный обитатель Тайной Комнаты Слизерина. Вот почему определённые источники предупредили меня об этом, и вот почему это привлекло моё внимание настолько, что я потратил немало денег на взятки и разузнал подробности этого дела. Фактически, мистер Поттер, мистер Хагрид невиновен. До смешного очевидно невиновен. С тех пор, как Конфундо, применённое Гриндевальдом на Невилла Чемберлена, было приписано Аманде Нокс, из всех осуждённых судебной системой магической Британии по ошибке он самый невиновный. Директор Диппет заставил подставного ученика обвинить мистера Хагрида, поскольку Диппету был необходим козёл отпущения, чтобы свалить на него смерть мисс Миртл, и наша чудесная судебная система посчитала это достаточно благовидным предлогом, чтобы выдать приказ об отчислении мистера Хагрида и сломать его палочку. Для пересмотра дела нашему нынешнему директору достаточно просто предъявить какое-нибудь новое, достаточно значимое доказательство. И поскольку на этот раз влиять на процесс будет не Диппет, а Дамблдор, то результат заранее предрешён. У Люциуса Малфоя нет никаких особых причин опасаться оправдания по делу мистера Хагрида. Следовательно, Люциус Малфой будет возражать, лишь пока ему это не будет ничего стоить, просто чтобы создать трудности Дамблдору. И директора это явно не остановит.
Профессор Квиррелл глотнул воды.
- Но я отвлёкся. Новое доказательство, которое директор обещает предъявить - это ранее никем не обнаруженное заклятие, наложенное на Распределяющую шляпу. Директор заявляет, что он лично определил, что оно срабатывает только со слизеринцами, которые при этом являются змееустами. Директор также доказывает, что этот факт свидетельствует в пользу версии, что Тайная Комната действительно была открыта в 1943 году, а приблизительно тогда в Хогвартсе учился Тот-Кого-Нельзя-Называть, чьё владение змеиным языком общеизвестно. Довольно сомнительная логика, но суд может вынести решение, что это достаточно сильно меняет дело, чтобы поставить вину мистера Хагрида под сомнение. Если, конечно, они сумеют сохранить бесстрастное выражение лиц, пока будут это произносить. А теперь мы подходим к ключевому вопросу: как директор смог обнаружить скрытое заклятие на Распределяющей шляпе?
Профессор едва заметно улыбался.
- Что ж, давайте предположим, что в потоке студентов этого года был змееуст, потенциальный Наследник Слизерина. Согласитесь, мистер Поттер, что как только речь заходит о выдающихся учениках, вы в числе первых приходите на ум. А если задаться вопросом, воспоминания какого слизеринца-первокурсника о Распределении с большей вероятностью привлекли бы внимание директора, то круг сужается ещё сильнее, - улыбка исчезла. - Поэтому, как видите, мистер Поттер, в ваши мысли заглядывал не я. Но требовать от вас извинений излишне, вы не виноваты, что поверили заверениям Дамблдора в том, что он уважает вашу ментальную неприкосновенность.
- Мои искренние извинения, - сказал Гарри, стараясь сохранять на лице бесстрастное выражение, которое, впрочем, могло само по себе служить признанием, как и испарина, выступившая у него на лбу. Впрочем, он надеялся, что профессор Защиты не придаст этому значения, просто решит, что Гарри нервничает, поскольку раскрылось, что он - Наследник Слизерина. А не потому, что Гарри добровольно выдал секрет Слизерина… что сейчас уже не казалось таким уж разумным поступком.
- Итак, мистер Поттер. Есть какие-нибудь успехи в поисках Тайной Комнаты?
Нет , подумал Гарри. Но иногда нужно уходить от вопросов, даже если тебе нечего скрывать, иначе в другой раз, когда тебе будет, что скрывать, и придётся уходить от вопросов, станет очевидно, что у тебя появилась тайна.
- Со всем уважением, профессор Квиррелл, даже добейся я подобных успехов, для меня вовсе не очевидно, что мне следует рассказывать о них вам.
Профессор Квиррелл снова отпил воды из стакана.
- Что ж, мистер Поттер, я без утайки расскажу о том, что знаю или подозреваю сам. Во-первых, я верю, что Тайная Комната действительно существует, как и чудовище Слизерина. С момента смерти мисс Миртл прошли часы, прежде чем о ней стало известно, а охранные чары должны были предупредить директора немедленно. Таким образом, убийство совершил либо директор Диппет, что маловероятно, либо некое существо, которому Салазар Слизерин при создании защитных чар замка оставил больше возможностей, чем самому директору. Во-вторых, подозреваю, что, вопреки расхожей легенде, предназначение чудовища не в том, чтобы избавить Хогвартс от маглорождённых. Если, конечно, чудовище не сильно настолько, чтобы справиться с директором и всеми учителями. Многочисленные таинственные убийства привели бы только к закрытию школы, как чуть не случилось в 1943 году, или к созданию новых охранных чар. Так зачем же нужно чудовище Слизерина, мистер Поттер? Каково его настоящее предназначение?
- Эм… - Гарри уронил взгляд в собственный стакан и попытался подумать. - Чтобы убить любого непрошеного гостя, который проникнет в Комнату…
- Чудовище, достаточно сильное, чтобы справиться с командой волшебников, пробившейся сквозь лучшие охранные чары, какие Салазар сумел наложить на Комнату? Маловероятно.
Гарри уже чувствовал себя как на экзамене.
- Ну, это Тайная Комната, поэтому, возможно, чудовище хранит какую-то тайну, или само является тайной?
И если так, то, прежде всего, какие тайны хранились в Тайной Комнате? Гарри ещё не приступал к тщательным исследованиям этого вопроса, отчасти из-за впечатления, что никто ничего не знает…
Профессор Квиррелл улыбался:
- Почему было просто не записать тайну?
- Ах-х-х… - вырвалось у Гарри. - Потому что, если чудовище говорит на змеином языке, можно быть уверенным, что только истинный Наследник Слизерина сможет его понять?
- Достаточно легко заставить защитные чары Комнаты отзываться на фразу, сказанную на змеином языке. Зачем утруждать себя, создавая чудовище Слизерина? Вряд ли легко было создать существо, способное жить веками. Ну же, мистер Поттер, по-моему, это очевидно. Что это за тайны, которые одно живое существо может рассказать другому, но которые при этом невозможно записать?
Осознание пришло вместе с выбросом адреналина, от которого у Гарри бешено заколотилось сердце и ускорилось дыхание.
- Ой .
Салазар Слизерин действительно был очень хитёр. Достаточно хитёр, чтобы придумать способ обойти Запрет Мерлина.
Могущественные заклинания невозможно передавать через книги и призраков, но если удастся создать разумное существо, живущее достаточно долго, и с достаточно хорошей памятью…
- Мне кажется очень вероятным, - произнёс профессор Квиррелл, - что Тот-Кого-Нельзя-Называть начал свой путь к могуществу с тайн, полученных от чудовища Слизерина. Что именно потерянные знания Салазара - источник его необычайно сильных чар. Отсюда и проистекает мой интерес к Тайной Комнате и делу мистера Хагрида.
- Ясно, - выдохнул Гарри. А если он , Гарри, найдёт Тайную комнату Салазара… Тогда все знания, полученные Лордом Волдемортом, будут принадлежать и ему тоже.
Да. Именно так всё и должно произойти.
Потерянные знания Слизерина плюс исключительный интеллект Гарри, а ещё несколько новейших магических разработок и парочка магловских ракетных установок, и исход битвы будет предрешён. Гарри это полностью устроит.
На его лице появилась очень зловещая ухмылка. Теперь самая приоритетная задача: обойти в Хогвартсе все предметы, которые хотя бы отдалённо напоминают змей, и попытаться с ними поговорить. Можно начать с тех, говорить с которыми он уже пробовал, только на этот раз пользоваться змеиной речью вместо английского… Попросить Драко, чтобы он провёл меня в слизеринские комнаты…
- Не слишком увлекайтесь, мистер Поттер, - сказал профессор Квиррелл. Его лицо потеряло всякий намёк на эмоции. - Продолжайте думать. Что Тёмный Лорд сказал чудовищу на прощанье?
- Что ? - воскликнул Гарри. - Каким образом мы вообще можем это узнать?
- Представьте себе эту сцену, мистер Поттер. Позвольте своему воображению дорисовать детали. Чудовище Слизерина - вероятно, какая-то огромная змея, с которой может разговаривать только змееуст, - завершает передачу всех известных ей знаний Тому-Кого-Нельзя-Называть, передаёт благословение Салазара и предупреждает, что Тайная Комната должна оставаться закрытой до тех пор, пока следующий Наследник Салазара не окажется достаточно хитроумен, чтобы её открыть. Будущий Тёмный Лорд кивает и отвечает…
- Авада Кедавра, - сказал Гарри, чувствуя как тошнота подступает к горлу.
- Правило двенадцатое, - тихо произнёс профессор Квиррелл. - Никогда не оставляйте источник своего могущества там, где его может найти кто-то ещё.
Гарри уткнулся взглядом в скатерть, которая украсилась на этот раз траурным узором из чёрных цветов и теней. Почему-то Гарри стало очень грустно, когда он представил эту сцену. Великий змей Слизерина всего лишь хотел помочь Лорду Волдеморту, а Лорд Волдеморт просто… в этом было что-то невыносимо печальное, что за человек мог так поступить с существом, которое лишь предлагало ему дружбу…
- Вы правда думаете, что Тёмный Лорд…
- Да, - коротко ответил профессор Квиррелл. - Тот-Кого-Нельзя-Называть оставил за собой немало трупов, мистер Поттер. Я сомневаюсь, что он стал бы делать исключение в данном случае. Если там были какие-либо артефакты, которые можно унести, Тёмный Лорд наверняка забрал с собой и их. Может, конечно, в Тайной Комнате и осталось что-то, заслуживающее внимания, к тому же если вы найдёте её, то докажете, что вы истинный Наследник Слизерина. Но не возлагайте на неё слишком много надежд. Я подозреваю, что всё, что вы там найдёте - останки чудовища, тихо покоящегося в своей могиле.
Некоторое время они сидели в тишине.
- Я могу ошибаться, - добавил профессор Квиррелл. - В конце концов, это только догадки. Я просто хотел предупредить вас, мистер Поттер, чтобы вы не слишком жестоко разочаровались.
Гарри коротко кивнул.
- Кое-кто может даже пожалеть о своей победе в младенчестве, - произнёс профессор, криво улыбаясь. - Если бы Тот-Кого-Нельзя-Называть выжил, вы могли бы убедить его, как один Наследник Слизерина другого, передать вам знание, которое является и вашим наследием.
Улыбка искривилась ещё сильнее, будто высмеивая очевидную невозможность такой сцены, даже будь исходное допущение истиной.
Заметка на будущее, - подумал Гарри, ощущая лёгкий холодок и гнев, - тем или иным образом вытащить из разума Тёмного Лорда моё наследство.
Молчание затянулось. Профессор Квиррелл поглядывал на Гарри, будто ожидая от того какого-то вопроса.
- Раз уж мы затронули эту тему, - сказал Гарри, - я хотел бы спросить, как по-вашему вообще работает змеиный язык…
В дверь постучали. Профессор Квиррелл предупреждающе поднял палец и взмахом руки открыл дверь. Вошла официантка с огромным подносом, полным еды, причём держа его так, будто он ничего не весил (так скорее всего и было). Она поставила перед профессором тарелку с зелёным супом и бокал его обычного кьянти, а перед Гарри - тарелку с тонкими полосками мяса в густом соусе и его обычный стакан газировки с патокой. Затем официантка поклонилась, причём казалось, что она кланяется не формально, а действительно выражает глубокое уважение, и удалилась.
Когда она ушла, профессор Квиррелл вновь поднял палец, призывая к молчанию, и достал палочку. Он начал выполнять заклинания одно за другим и Гарри, узнав их, затаил дыхание. Мистер Бестер выполнял эту серию чар точно в таком же порядке, полный набор из двадцати семи заклинаний, которые нужно применять перед обсуждением любой по-настоящему важной темы.
И если даже обсуждение Тайной комнаты не считалось настолько важным…
Закончив с заклинаниями (он использовал тридцать заклинаний, три из них Гарри слышал впервые), профессор Квиррелл сказал:
- Теперь нас какое-то время не побеспокоят. Могу ли я доверить вам секрет, мистер Поттер?
Гарри кивнул.
- Серьёзный секрет, мистер Поттер, - добавил профессор Квиррелл. Он пристально смотрел на Гарри. - Его разглашение может отправить меня в Азкабан. Подумайте, прежде чем отвечать.
На какой-то миг Гарри даже удивился, почему этот вопрос так важен, учитывая его растущую коллекцию секретов. Затем…
Если этот секрет может отправить профессора Квиррелла в Азкабан, значит, профессор совершил что-то противозаконное…
Мозг Гарри сделал быстрые расчёты. Что бы ни было секретом, профессор Квиррелл не считал, что его незаконное деяние уронит его в глазах Гарри. Он не получит никакого преимущества, отказавшись узнать секрет. А если откроется что-то действительно нелицеприятное о профессоре Квиррелле, то Гарри будет очень полезно это узнать, даже если он пообещает держать услышанное в тайне.
- Я никогда не испытывал особого пиетета перед авторитетами, - ответил Гарри. - Авторитет властей - не исключение. Я сохраню ваш секрет.
Гарри не стал спрашивать, стоит ли раскрытие секрета той опасности, которую оно сулит Квирреллу. Профессор Защиты не был идиотом.
- Тогда я должен проверить, действительно ли вы потомок Салазара, - обронил профессор и встал из-за стола. Гарри тоже вскочил, скорее рефлекторно.
Очертания профессора расплылись, резко сдвинулись…
Гарри оборвал свой панический прыжок на полпути и замахал руками, чтобы удержать равновесие. В крови бурлил адреналин.
На противоположной стороне комнаты в метре от пола покачивалась голова ярко-зелёной змеи со сложными бело-синими узорами. Гарри разбирался в змеях недостаточно хорошо, чтобы определить вид, но он знал, что «ярко окрашенная» означает «ядовитая». Явная ирония заключалась в том, что после превращения профессора Защиты в ядовитую змею привычное чувство обречённости стало слабее.
Гарри сглотнул и сказал:
- Приветствую… А, шс-с-с-с, нет, а, приветс-с-ствую .
- Приветс-с-ствую , - прошипела змея. - Ты с-сказал, я с-слышал. Я с-сказал, ты с-слышал?
- Да, я с-слышал, - прошипел Гарри. - Ты анимаг ?
- Разумеетс-ся, - отозвалась змея. - Тридцать с-семь правил, правило тридцать четыре: с-стань анимагом. Все рас-с-судительные люди с-становятс-ся, ес-сли с-способны. С-следовательно, очень редко. - В тёмных колодцах глазниц скрывались плоские глаза змеи, контрастные чёрные зрачки на тёмно-сером фоне. - С-самый безопас-сный с-способ общ-щатьс-ся. Понимаеш-шь? Прочие не поймут нас-с.
- Даже ес-сли они змеи-анимаги?
- Лиш-шь ес-сли нас-следник С-слизерина пожелает, - змея издала несколько отрывистых шипящих звуков, которые мозг Гарри перевёл как язвительный смех. - С-слизерин не глупец. Змеи-анимаги не змееус-сты. Была бы больш-шая уязвимос-сть в с-схеме.
Это определённо было аргументом в пользу того, что Парселтанг - не язык разумных змей, который можно выучить, а личная магия.
- Я не регис-стрирован, - прошипела змея. Тёмные колодцы глаз смотрели на Гарри. - Анимаг должен быть регис-стрирован. Наказание - два года в тюрьме. Будеш-шь хранить мой с-секрет, мальчик?
- Да, не наруш-шу обещ-щание, - прошипел Гарри.
Змея замерла, как будто от потрясения, затем вновь начала раскачиваться.
- Придём с-сюда с-снова через с-семь дней. С-с с-собой возьми мантию, что с-скрывает, возьми час-сы, что по времени перемещ-щают…
- Ты знаеш-шь? - ошеломлённо прошипел Гарри. - Как…
Снова несколько отрывистых шипящих звуков, переведённых как язвительный смех.
- Ты приш-шёл на мой первый урок, пока был в другом клас-с-се, брос-сал во врагов пирог, два ш-шарика памяти…
- Дос-статочно, - прошипел Гарри. - Идиотс-ский вопрос-с, упус-стил, что ты умён.
- Глупо упус-скать, - судя по шипению, змея не обиделась.
- Час-сы ограничены, - предупредил Гарри. - Можно ис-спользовать лиш-шь пос-сле девяти час-сов.
Змея дёрнула головой - змеиный кивок.
- Множес-ство ограничений. Можеш-шь ис-спользовать лиш-шь ты, нельзя украс-сть. Нельзя перемещ-щать других людей, но змея в кош-шеле, подозреваю, пройдёт. С-считаю возможным держать с-сами час-сы неподвижно, не тронув чары, пока ты поворачиваеш-шь оболочку вокруг. Проверим через с-семь дней. С-сейчас-с не с-стану говорить о прочих планах. Ты не с-скажешь ничего никому. Не покажеш-шь ожидания, ничего. Понимаеш-шь?
Гарри кивнул.
- Ответь с-словами.
- Да.
- С-сделаеш-шь, как я с-сказал?
- Да. Но, - Гарри издал прерывистый скрежет - так его разум перевёл неуверенное «Э-э-э» на змеиный. - Я не обещ-щаю ничего больш-ше, ты ничего не объяс-снил…
Змея слегка задрожала, что Гарри перевёл как гневный взгляд.
- Конечно нет. Обс-судим подробнос-сти на с-следующ-щей вс-стрече.
Очертания змеи расплылись, сдвинулись и перед Гарри вновь оказался профессор Квиррелл. Какое-то время он продолжал раскачиваться, и его глаза были холодны и пусты, затем профессор расправил плечи и снова стал человеком.
Чувство обречённости вернулось.
К профессору подскочил его стул, и он сел.
- Будет разумно доесть нашу еду, - сказал Квиррелл, взяв ложку, - хотя сейчас я бы предпочёл живую мышь. Как видите, никто не способен полностью отделить свой разум от тела, которое носит…
Гарри медленно занял своё место и начал есть.
- Итак, линия Салазара не оборвалась вместе с Тем-Кого-Нельзя-Называть, - спустя некоторое время произнёс профессор. - Насколько мне известно, среди наших замечательных учеников уже распространяются слухи о том, что вы - Тёмный. Интересно, что бы они подумали, узнав про этот факт.
- Или что я уничтожил дементора, - продолжил Гарри, пожав плечами. - Думаю, вся эта болтовня стихнет, как только я сделаю ещё что-нибудь интересное. А вот у Гермионы проблемы, и я подумал: может, у вас есть для неё какой-нибудь совет?
Профессор Защиты молча съел несколько ложек супа, а когда заговорил, его голос звучал до странности невыразительно.
- Вы действительно заботитесь об этой девочке.
- Да, - тихо ответил Гарри.
- Полагаю, именно поэтому она смогла вернуть вас назад после воздействия дементора?
- Более или менее, - ответил Гарри. Утверждение было верным лишь до некоторой степени: его затерянное «Я» не понимало заботы, но было выведено из равновесия произошедшим.
- У меня не было таких друзей в молодости, - всё тот же голос без эмоций. - Интересно, каким бы вы стали, если бы были одиноки?
Гарри вздрогнул, не успев сдержаться.
- Должно быть, вы ей благодарны.
Гарри кивнул. Может, и не совсем точно, но это правда.
- В таком случае, если бы в вашем возрасте мне было ради кого это делать, я бы поступил так…
Глава 50. Эгоизм
Падма Патил немного припозднилась с ужином. Она закончила только к половине восьмого, и теперь быстро шагала к спальням и учебным комнатам Когтеврана. Сплетничать было забавно, уничтожать репутацию Грейнджер - ещё забавнее, но от учёбы это отвлекало. А она до сих пор не закончила шестидюймовое сочинение по ломиллиалорному дереву, которое нужно сдать на травологии завтра утром.
Она шла длинным, узким, извилистым коридором, как вдруг прямо у неё за спиной послышался шёпот:
- Падма Патил…
Она молниеносно выхватила палочку и развернулась. Если Гарри Поттер думает, что к ней так легко подкрасться и напугать…
Позади никого не было.
Она ещё раз быстро развернулась, чтобы посмотреть в другом направлении, на случай если было использовано заклинание Чревовещания…
Там тоже никого не было.
Она опять услышала этот полушёпот-полувздох, мягкий, но опасный, со слегка шипящим оттенком.
- Падма Патил, слизеринская девочка…
- Гарри Поттер, слизеринский мальчик, - громко ответила она.
Она не раз сражалась с Гарри Поттером и его Легионом Хаоса и потому знала , что это всё его проделки…
…несмотря на то, что чары Чревовещания можно использовать, только если ты видишь свою цель, а всё пространство до поворотов этого извилистого коридора отлично просматривалось, и здесь никого не было…
…неважно. Она знала своего врага.
Раздался приглушённый смешок, на этот раз из-за спины. Падма крутанулась на месте и, направив палочку на предполагаемый источник звука, выкрикнула:
- Люминос!
Красный луч ударился в стену, на секунду окрасив её малиновым светом.
Впрочем, Падма и не особо надеялась, что это сработает. Гарри Поттер никак не мог быть по-настоящему невидимым, настоящая невидимость не по силам даже большинству взрослых, и по её мнению девять из десяти историй о Гарри Поттере были просто выдумками.
Шепчущий голос вновь засмеялся, и опять с другой стороны.
- Гарри Поттер стоит над пропастью, - прошептал голос почти ей в ухо. - Да, он стоит на самом краю, но ты, ты уже падаешь, слизеринская девочка…
- Не над моей головой Шляпа крикнула «Слизерин», Поттер! - она отступила к стене, чтобы прикрыть себе спину, и подняла палочку, готовясь к атаке.
И снова тихий смех:
- Последние полчаса Гарри Поттер в гостиной Когтеврана помогал Кевину Энтвистлу и Майклу Корнеру, они повторяли рецепты зелий. Но это неважно. Падма Патил, я здесь, чтобы передать тебе предупреждение. И если ты предпочтёшь пропустить его мимо ушей, что ж, это твоё право.
- Прекрасно, - сказала она холодно. - Ну, Поттер, выкладывай, что хотел, я не боюсь тебя.
- Когда-то Слизерин был великим факультетом, - теперь в шёпоте слышалась печаль. - Слизерин был факультетом, чьи цвета ты носила бы с гордостью, Падма Патил. Но кое-что пошло не так, кое-что испортилось. Знаешь ли ты, что случилось с факультетом Слизерин, Падма Патил?
- Нет, и мне плевать!
- А зря, - шёпот теперь доносился из-за спины, хотя она стояла так, что её голова почти упиралась в каменную стену. - Потому что ты всё та же девочка, которой Распределяющая шляпа предложила выбор. Думаешь, выбрать Когтевран достаточно, чтобы не быть Панси Паркинсон и никогда не стать Панси Паркинсон? Независимо от твоих дальнейших поступков?
Вопреки её воле, холодок страха начал распространяться от позвоночника по всему телу. В некоторых историях о Гарри Поттере утверждалось, что он тайный легилимент. Тем не менее она не дрогнула и, вложив максимум язвительности в свой голос, произнесла:
- Слизеринцы стали Тёмными, чтобы заполучить власть, прямо как ты , Поттер. А я не стану. Ни за что.
- Но ты распространяешь злобные слухи о невинной девочке, - прошептал голос, - несмотря на то, что это никак не поможет тебе достичь своих целей. Ты даже не задумываешься, что у неё есть сильные союзники, которым это может не понравиться. Нет, Падма Патил, это уже не гордый Слизерин былых дней, это не гордость Салазара, это подгнивший Слизерин, это Падма Паркинсон, а не Падма Малфой…
Никогда в жизни ей не становилось настолько жутко. Она начала подозревать, что это и правда может быть призрак. Пусть Падма никогда не слышала, чтобы призраки разговаривали с людьми и при этом не показывались на глаза, но, возможно, они просто обычно так не делали, не говоря уж о том, что большинство призраков не были настолько жуткими. В конце концов, они всего лишь покойники…
- Кто ты? Кровавый Барон?
- Когда Гарри Поттера били, когда над ним издевались, - шептал голос, - он приказал всем своим союзникам воздержаться от мести. Ты помнишь это, Падма Патил? Ибо Гарри Поттер стоит на краю, но ещё не потерян, он борется, он знает, что над ним нависла опасность. Но Гермиона Грейнджер не отдавала своим союзникам подобного приказа. Гарри Поттер разгневан на тебя, Падма Патил, разгневан сильнее, чем если бы ты распускала слухи о нём… а у него есть и свои союзники.
Она содрогнулась и тут же возненавидела себя за это видимое проявление слабости.
- О, не бойся, - выдохнул голос. - Я не причиню тебе вреда. Видишь ли, Падма Патил, Гермиона Грейнджер воистину невинна. Она не стоит перед пропастью, она не падает. Она не просила своих союзников отказаться от мести, ибо такая мысль даже не приходила к ней в голову. И Гарри Поттер хорошо понимает, что если он ради Гермионы причинит тебе боль или хотя бы послужит тому причиной, то она заговорит с ним не раньше, чем солнце превратится в пепел и последняя звезда погаснет на небе, - в голосе послышалась глубокая печаль. - Она действительно добрая девочка, и такой как я может только мечтать…
- Грейнджер не может вызывать патронуса! - воскликнула Падма. - Если бы она на самом деле была такой хорошей, как притворяется…
- А ты можешь вызывать патронуса, Падма Патил? Ты не посмела даже попробовать, ты побоялась узнать результат.
- Неправда! У меня просто не было времени!
Шёпот продолжал:
- А вот Гермиона Грейнджер попыталась, открыто, перед своими друзьями, и, потерпев неудачу, она удивилась и расстроилась. Ибо чары Патронуса хранят секреты, что во все времена были известны лишь немногим, возможно, теперь я единственный, кто знает их, - мягкий, шепчущий смешок. - Скажу прямо: вовсе не тьма в её душе стала препятствием свету заклинания. Гермиона Грейнджер не может вызывать патронуса по той же причине, что и Годрик Гриффиндор, воздвигнувший эти стены.
В коридоре стало явно холоднее, как будто кто-то использовал заклинание Охлаждения.
- И Гарри Поттер не единственный союзник Гермионы Грейнджер, - теперь в шёпоте послышалась сдержанная насмешка, и Падма вдруг с некоторой дрожью подумала о профессоре Квиррелле. - Полагаю, Филиус Флитвик и Минерва МакГонагалл души в ней не чают. Подумала ли ты, что эти двое, узнав, как ты распускаешь слухи о Гермионе, станут гораздо менее благосклонны к тебе? Возможно, они не будут вмешиваться открыто, но они могут давать тебе меньше баллов, предоставлять меньше возможностей…
- Поттер наябедничал на меня?
Призрачное хихиканье, бесстрастное хе-хе-хе.
- Ты думаешь, что эти двое глупы, слепы и глухи? - шёпот стал печальнее. - Ты думаешь, они не дорожат Гермионой Грейнджер и не заметят, что ей больно? Может, раньше они и любили тебя, замечательную юную Падму Патил, но ты этим пренебрегла …
У Падмы пересохло в горле. Она не задумывалась об этом, совершенно не задумывалась.
- Интересно, как много людей отвернутся от тебя, Падма Патил, если ты и дальше пойдёшь этим путём. Готова ли ты заплатить эту цену, чтобы ещё сильнее отдалиться от своей сестры? Чтобы стать тенью от света Парвати? Ты всегда больше всего боялась оказаться, а точнее вернуться в гармонию со своей сестрой, потерять свою индивидуальность… Но стоит ли индивидуальность той боли, что ты причиняешь невинной девочке? Обязана ли ты быть злым близнецом, Падма Патил, неужели ты не можешь найти свою собственную добрую цель?
Её сердце бешено колотилось в груди. Она… Она никогда никому не говорила об этом…
- Меня всегда удивляло, почему ученики издеваются друг над другом, - вздохнул голос. - Почему дети сами усложняют себе жизнь, почему они своими руками превращают школы в тюрьмы. Зачем люди делают свои жизни такими неприятными? Я дам тебе часть ответа, Падма Патил. Причина в том, что люди не задумываются перед тем, как причинить боль. Они не пытаются представить, что им самим тоже могут сделать больно, что они сами тоже могут пострадать от своих собственных злодеяний. Но страдать тебе придётся, о да, Падма Патил, страдать тебе придётся, если ты останешься на этом пути. Ты испытаешь ту же боль одиночества, ту же боль от страха и недоверия окружающих, что сейчас по твоей милости испытывает Гермиона Грейнджер. Но в твоём случае эта боль будет заслуженной.
Палочка дрожала в её руках.
- Выбрав Когтевран, ты не выбрала свою сторону, девочка. Сторона определяется всей жизнью. Тем, что мы делаем для других людей, и тем, что мы делаем для себя. Будешь ли ты озарять жизни людей или погружать их во мрак? Вот в чём выбор между Светом и Тьмой, а вовсе не в слове, что выкрикивает Распределяющая шляпа. И самое трудное, Падма Патил, не в том, чтобы сказать «Свет», самое трудное - это решить, что есть что. И признать свою ошибку, когда свернёшь на неверный путь.
Наступила тишина. Какое-то время ничто не прерывало молчание, и Падма поняла, что её собеседник ушёл.
Она чуть не выронила палочку, попытавшись положить её обратно в карман. Сделав шаг от стены, девочка еле удержалась на ногах. Она повернулась, чтобы уйти…
- Я не всегда верно выбирал между Светом и Тьмой, - громкий, резкий шёпот раздался почти у самого уха. - Не считай мои слова истиной в последней инстанции, девочка, не бойся ставить их под сомнение, ибо иногда я и сам ошибался. О да, я ошибался. Но ты причиняешь боль невинному и не ради какой-то из своих целей. Это не часть некого хитрого плана, ты причиняешь боль исключительно ради собственного удовольствия. Я не всегда верно выбирал между Светом и Тьмой, но это определенно тьма. Ты делаешь больно невинной девочке и избегаешь наказания лишь потому, что она слишком добра, чтобы позволить своим союзникам вступиться за неё. Я не могу наказать тебя, но знай, что ты лишилась моего уважения. Ты не достойна Слизерина, иди, делай свою домашнюю работу по травологии, когтевранская девочка!
Последняя фраза сопровождалась особенно громким, почти змеиным шипением, и Падма сбежала. Она неслась по коридорам, будто её преследовали летифолды, она бежала, забыв про запрет на бег по коридорам, она не остановилась, даже пробегая мимо других учеников, провожавших её удивлёнными взглядами, она бежала до самых комнат Когтеврана. Кровь стучала у неё в ушах, и когда дверь спросила: «Почему солнце светит днём, а не ночью?», Падма смогла ответить правильно лишь с третьей попытки. Дверь открылась, и она увидела…
…несколько мальчиков и девочек, с разных курсов - все уставились на неё, а в одном из углов комнаты, за пятиугольным столом, Гарри Поттер, Майкл Корнер и Кевин Энтвисл подняли глаза от своих тетрадей.
- О, Мерлин! - воскликнула Пенелопа Кристал, вставая с дивана. - Падма, что с тобой случилось?
- Я, - она запнулась, - я, я слышала призрака….
- Надеюсь, это был не Кровавый Барон? - уточнила Пенелопа. Она вытащила палочку, и через мгновенье в её руке очутилась чашка, а ещё через мгновенье заклинание Агуаменти наполнило чашку водой. - Вот, выпей и сядь…
Падма уже шагала к пятиугольному столу. Она смотрела на Гарри Поттера, который не отрывал от неё свой взгляд, спокойный, серьёзный и немного печальный.
- Это устроил ты ! - воскликнула Падма. - Как… ты… как ты посмел!
В гостиной Когтеврана внезапно наступила тишина.
Гарри просто смотрел на неё.
- Я могу тебе чем-нибудь помочь? - спросил он.
- Не пытайся отрицать, - прерывистым голосом произнесла Падма, - ты натравил этого призрака на меня, он сказал …
- Я лишь хочу спросить, могу ли я чем-то помочь? Принести тебе еды, или газировки, или помочь тебе с домашней работой, или что-нибудь ещё?
Все вокруг уставились на них.
- Почему? - спросила Падма. Другие слова не приходили ей в голову, она не понимала.
- Потому что некоторые из нас стоят на краю пропасти, - ответил Гарри. - И вся разница в том, что ты делаешь для других. Падма, пожалуйста, позволь мне как-нибудь помочь тебе.
Она не сводила с него глаз и в этот момент поняла, что Гарри успел получить своё собственное предупреждение.
- Мне… - выдавила из себя Падма. - Мне надо написать шесть дюймов про ломиллиалор…
- Подожди, сейчас я сбегаю в спальню за учебниками по травологии, - сказал Гарри. Он поднялся из-за пятиугольного стола, взглянул на Энтвисла и Корнера. - Извините, ребята, ещё увидимся.
Кевин и Майкл не ответили. Но пока Гарри Поттер шёл к лестнице, их взгляды, как и взгляды всех остальных в комнате, были прикованы к нему.
Около ступенек Гарри обернулся:
- И чтоб никто не приставал к ней с вопросами, если только она сама не захочет об этом поговорить. Надеюсь, всем понятно?
- Понятно, - произнесло большинство первокурсников и несколько учеников постарше. Судя по голосам, некоторые из них были довольно напуганы.
* * *
И она долго разговаривала с Гарри Поттером. Не только о ломиллиалорном дереве, но и о многом другом - даже о своём страхе опять стать точной копией Парвати. Она никогда и ни с кем не разговаривала на эту тему, но ведь призрачный союзник Гарри и так уже всё знал. Гарри достал из своего кошеля несколько странных книг и одолжил ей, взяв обещание никому о них не рассказывать. И добавил, что если она сможет понять эти книги, то её манера думать изменится настолько, что она никогда больше не окажется в гармонии с Парвати…
В девять вечера, когда Гарри сообщил, что ему пора уходить, её сочинение не было готово и на половину.
На полпути к двери он остановился, и, посмотрев на неё, добавил, что по его мнению она достойна Слизерина. Целую минуту она радовалась и только потом осознала, что ей сказали и кто это сказал.
* * *
На следующее утро, спустившись на завтрак, Падма заметила, как Мэнди, едва её увидев, что-то зашептала сидевшей рядом с ней девочке.
Девочка поднялась из-за стола Когтеврана и направилась в её сторону.
Ещё вчера Падма была рада, что они живут в разных комнатах. Но сейчас это уже не казалось большой удачей, теперь ей придётся сделать то, что она собиралась, на виду у всех .
Но даже обливаясь по́том, Падма знала, что она должна сделать.
Девочка приблизилась…
- Я прошу прощения.
- Что? - воскликнула Падма. Это была её реплика.
- Я прошу прощения, - повторила Гермиона Грейнджер так громко, чтобы все могли её услышать. - Я… Я не просила Гарри об этом, и когда я узнала, я рассердилась на него и заставила пообещать, что он больше ни с кем так не поступит. А ещё я неделю не буду с ним разговаривать… Мне очень, очень жаль, мисс Патил.
Гермиона Грейнджер очень волновалась, это было видно по её спине и по её лицу, на котором блестели капельки пота.
- Эм-м, - сказала Падма. Её мысли еле ворочались от потрясения… Она на мгновенье посмотрела в сторону стола Когтеврана, откуда за ними пристально наблюдал один мальчик, нервно сцепив руки на коленях.
* * *
Ранее:
- Я говорила тебе быть добрее ! - крикнула Гермиона.
У Гарри выступила испарина. Гермиона впервые повысила на него голос, и в пустом классе это прозвучало довольно громко.
- Я, но… но я же сделал доброе дело! - запротестовал он. - Я практически её спас! Падма ступила на неверный путь, а я убедил её с него свернуть! Возможно, я изменил всю её жизнь к лучшему! Кроме того, если бы ты услышала, что изначально предложил мне профессор Квиррелл, то…
Тут Гарри понял, что ляпнул, и заткнулся, но было уже поздно.
Гермиона вцепилась в свои каштановые кудри, Гарри впервые видел этот жест в её исполнении.
- И что же он предложил? Убить её?
Профессор Квиррелл предложил Гарри найти всех учеников, которые обладают серьёзным влиянием на других - как на первом курсе, так и старше, - и попытаться взять под контроль всю систему распространения слухов в Хогвартсе. Профессор отметил, что это очень полезное и занимательное упражнение для любого настоящего слизеринца.
- Нет, ничего такого , - поспешно возразил Гарри. - В двух словах: он посоветовал мне найти способ влиять на людей распространяющих слухи. И я придумал добрый вариант его плана - напрямую сообщить Падме, что она делает и к чему её действия могут привести. Это лучше, чем угрожать ей или что-то ещё в этом роде…
- Это у тебя называется «не угрожать»? - Гермиона дёргала себя за волосы.
- Ну… - ответил Гарри. - Полагаю, она могла слегка испугаться, но, Гермиона, нельзя, чтобы людям всё сходило с рук, иначе они будут творить ужасные поступки. Они просто не беспокоятся о том, сколько боли причиняют другим, пока сами её не почувствуют. Если Падма будет думать, что можно распускать гадкие слухи и не бояться последствий, она будет продолжать этим заниматься…
- Считаешь, что у твоих поступков никаких последствий не будет?
Болезненное предчувствие скрутило живот Гарри. Он ещё никогда не видел такого сердитого выражения на её лице.
- Как по-твоему, Гарри, что теперь подумают о тебе другие ученики? А обо мне ? Если Гарри не понравится, как ты отзываешься о Гермионе Грейнджер - на тебя натравят призраков. Ты этого добивался?
Гарри открыл рот, чтобы возразить, но на ум ему не приходило никаких слов, он просто… вообще-то он не думал о ситуации с такой точки зрения…
Гермиона наклонилась, чтобы собрать со стола беспорядочно разбросанные книги.
- Я неделю не буду с тобой разговаривать. Я расскажу всем, что я не разговариваю с тобой, и я объясню им почему, и, возможно , это хотя бы отчасти исправит тот вред, который ты причинил. После этой недели, я… я решу, что мне следует делать дальше, я думаю…
- Гермиона! - в отчаянии крикнул Гарри. - Я хотел помочь!
Открывая дверь, Гермиона остановилась и посмотрела на него.
- Гарри, - сказала она, в её голосе было чуть меньше гнева, чем до этого, - профессор Квиррелл на самом деле затягивает тебя во тьму. Я серьёзно, Гарри.
- Это… не он, это не он предложил мне так поступить, это был только мой план…
Голос Гермионы опустился почти до шёпота:
- Однажды ты отправишься с ним на обед, а обратно вернётся только твоя тёмная сторона. А может быть, ты вообще не вернёшься.
- Я обещаю тебе, - сказал Гарри, - что я вернусь с обеда.
Эти слова вырвались у Гарри совершенно непроизвольно.
Гермиона развернулась и вышла, хлопнув дверью.
А теперь самое время вспомнить об иронии законов драмы, тупица, - заметил его внутренний критик. - Теперь ты умрёшь в субботу и твоими последними словами будет «Прости меня, Гермиона», а она до конца своих дней будет жалеть, что хлопнула дверью…
Ой, да заткнись ты.
* * *
За завтраком Падма села рядом с Гермионой и во всеуслышание объявила, что призрак всего лишь сказал ей кое-что очень важное и что Гарри Поттер поступил правильно. Кто-то после этого стал бояться меньше, а кто-то больше.
И теперь ученики стали гораздо реже говорить гадости о Гермионе, во всяком случае первокурсники, во всяком случае открыто, там, где это мог услышать Гарри Поттер.
Профессор Флитвик поинтересовался у Гарри, причастен ли тот к случившемуся с Падмой. Гарри ответил - да, и профессор Флитвик назначил ему два дня отработок. Пусть это был всего лишь призрак и Падма не пострадала, для ученика Когтеврана так вести себя недопустимо. Гарри кивнул и сказал, что он понимает, почему профессор должен так поступить, и что он не возражает. Но после спросил, неужели, учитывая, что это происшествие вроде бы помогло Падме переосмыслить её поведение, профессор действительно думает, неофициально, что Гарри поступил неправильно? Флитвик помолчал, судя по всему обдумывая вопрос, а затем очень серьёзно пропищал, что Гарри следует научиться нормально общаться с другими учениками.
И Гарри никак не мог отвязаться от мысли, что он никогда бы не получил такой совет от профессора Квиррелла.
А также от мысли, что если бы он воспользовался планом профессора Квиррелла, пошёл по слизеринскому пути - комбинируя положительные и отрицательные воздействия - и взял бы Падму и других распространителей сплетен под свой контроль, то Падма бы никому об этом не рассказала, и Гермиона никогда бы об этом не узнала…
…правда, в этом случае никто бы не спас Падму, она бы так и не свернула с неверного пути и когда-нибудь непременно бы из-за этого пострадала. Ведь Гарри ни разу не солгал, когда с помощью Маховика времени, мантии-невидимки и чар чревовещания разговаривал с ней.
Гарри по-прежнему не был уверен, поступил ли он хорошо с большой буквы или просто хорошо. Гермиона упорно с ним не разговаривала, зато теперь она много беседовала с Падмой. Опять заниматься в одиночку оказалось тяжелее, чем Гарри ожидал. Как будто его мозг уже начал забывать давно отработанное умение быть одиноким.
Дни до субботнего обеда с профессором Квирреллом тянулись очень и очень медленно.