Глава 81 пик де соларак, марс 1244
Гильом не успел перехватить Элэйс, она слишком далеко обогнала его.
Спотыкаясь в темноте, он бежал по тоннелю. От боли в сломанных ребрах невозможно было вздохнуть. В голове звенели слова, сказанные Элэйс, и страх становился все острее, подгоняя его вперед.
Воздух остывал, словно кто-то высасывал жизнь из тесной пещеры. Он не мог понять: если это святое место, пещера лабиринта, откуда такой поток зла?
Неожиданно он оказался на каменной платформе. Прямо перед ним две широкие низкие ступени вели на плоскую ровную площадку. Caleth, горевший на каменном алтаре, слабо освещал пещеру.
Сестры стояли лицом к лицу. Ориана по-прежнему держала нож у горла Бертраны. Элэйс не шевелилась.
Гильом пригнулся, беззвучно моля Бога, чтобы Ориана не заметила его. Он осторожно попятился к стене, в тень, и неслышно прокрался чуть ближе, так что ему было и видно, и слышно происходящее.
Ориана швырнула что-то к ногам Элэйс.
– Возьми, – крикнула она. – Открой лабиринт. Я знаю что «Книга Слов» здесь.
Глаза Элэйс расширились от удивления. Гильом смотрел на Ориану, со стыдом узнавая это надменное выражение.
– Или ты не читала «Книгу Чисел»? Ты поражаешь меня, сестра! Там объясняется, как использовать ключ.
Элэйс медлила.
– Кольцо, в которое вставлен мерель, открывает камеру в центре лабиринта.
Она оттянула Бертране голову назад. Кожа на горле натянулась. Блеснуло лезвие.
– Сделай же это, сестра.
Бертрана вскрикнула, и этот звук лезвием вонзился в висок Гильому. Он взглянул на Элэйс, стоявшую, сдвинув брови, с беспомощно повисшей рукой.
– Сперва отпусти ее, – сказала Элэйс.
Ориана покачала головой. Волосы у нее растрепались, взгляд стал диким и больным. Глядя прямо в глаза сестре, она медленно, напоказ, сделала надрез на шее Бертраны. Та снова закричала, по шее у нее потекла струйка крови.
– Следующий будет глубже, – предупредила Ориана дрожащим от ненависти голосом. – Доставай книгу.
Элэйс нагнулась, подобрала кольцо и пошла к лабиринту. За ней, волоча Бертрану, шла Ориана. Гильом слышал, как задыхается девочка, беспомощно перебирая связанными ногами.
Минуту Элэйс стояла, устремившись памятью в прошлое, где то же самое проделывал Ариф.
Она прижала левую ладонь к шершавому камню лабиринта. В ране стрелой ударила боль. Ей не нужно было света, чтобы распознать египетский символ жизни – анкх, как называл его Ариф. Спиной прикрывая руку от Орианы, она вставила кольцо в крошечное отверстие у основания внутреннего круга лабиринта, прямо перед своим лицом. «Ради Бертраны, – молилась она про себя, – пусть это сработает!» Ничего не было произнесено, ничего не приготовлено, как следовало. Все было совершенно не так, как в тот единственный раз, когда она представала с призывом перед камнем Лабиринта.
– Di ankh djet, – пробормотала Элэйс. Древние слова пеплом осыпались с губ.
Что-то резко щелкнуло, как ключ в замке. В глубине стены камень заскрежетал о камень. Элэйс отстранилась, и за ее плечом Гильом увидел открывшийся в самом сердце лабиринта тайник.
– Передай мне, – приказала Ориана. – Клади сюда, на алтарь.
Элэйс исполнила приказание, не сводя глаз с лица сестры.
– Теперь отпусти ее. Она тебе больше не нужна.
– Открой! – крикнула Ориана. – Я хочу убедиться, что это не подделка.
Гильом придвинулся ближе. На первой странице блестел золотом невиданный им доселе знак: овал, скорее походивший формой на слезу, венчал подобие креста или пастушеского посоха.
– Дальше, – настаивала Ориана. – Я хочу видеть все.
Рука Элэйс, переворачивавшая страницы, дрожала. Перед глазами Гильома мелькали бесконечные ряды знаков и символов, строк и рисунков.
– Возьми ее, Ориана. – Элэйс с трудом сдерживала дрожь в голосе. – Возьми книгу и отдай мне дочь.
Гильом увидел, как блеснул клинок, и догадался, что должно случиться, за миг до того, как это случилось, – до того, как ревность и обида толкнули Ориану уничтожить самое дорогое, что было у ее сестры.
Он прыгнул на Ориану и отбросил женщину в сторону. Сломанные ребра подались и в глазах потемнело от боли, но главное было сделано.
Нож выпал у нее из руки и пропал в темноте, в тени под алтарем. Бертрану толчком кинуло вперед. Девочка закричала, ударившись виском об угол плиты, и замерла.
– Гильом, забери Бертрану! – выкрикнула Элэйс. – Она ранена, и Сажье тоже. Помоги им. В деревне найдешь Арифа – он тебе поможет.
Гильом медлил.
– Прошу тебя, Гильом. Спаси ее!
Последнее слово оборвалось, когда Ориана, поднявшаяся с земли с ножом в руке, бросилась на сестру. Клинок вонзился в уже раненную руку.
У Гильома сердце разрывалось надвое. Невозможно было оставить Элэйс наедине с Орианой, но так же невозможно было видеть белое личико неподвижно лежавшей Бертраны.
– Пожалуйста, Гильом! Уходи!
Бросив последний взгляд на Элэйс, он подхватил дочь на руки, не замечая боли, стараясь не видеть крови, струившейся из пореза. Так хотела Элэйс.
Он неуклюже поднимался по ступеням к выходу из камеры, когда ему послышался рокот, словно ворочался гром, запертый в глубине холма. Споткнувшись, Гильом вообразил, что ноги не держат его, и упрямо двинулся дальше: шагнул на площадку и стал подниматься по тоннелю. Камушки выворачивались из-под ног, руки и ноги горели болью. Но дрожали не колени – дрожала и колыхалась сама земля под ногами.
Силы его были на исходе. Бертрана беспомощно висела у него на руках и с каждым шагом становилась тяжелее. И все громче рокотал гром. С потолка сыпалась пыль и каменные обломки. Но в лицо уже дунул холодный воздух. Еще несколько шагов – и он вырвался в серые сумерки.
Гильом бросился к Сажье. Тот лежал неподвижно, но дыхание было ровным.
И Бертрана, хоть и бледная как смерть, уже шевелилась и стонала у него на плече. Уложив ее рядом с Сажье, Гильом метнулся к убитым солдатам, срывая с них плащи, чтобы укрыть раненых. Затем сорвал и свой плащ – медная с серебром застежка отскочила и потерялась в пыли. Он свернул его и положил под голову Бертране. Задержался еще на миг, Чтобы поцеловать дочь в лоб.
– Filha, – прошептал он.
Первый и последний отцовский поцелуй.
В пещере загрохотало, громыхнуло, словно гроза разразилась над самыми головами. Гильом бросился в тоннель. Здесь, среди тесных стен, грохот оглушал.
Что-то метнулось к нему из темноты.
– Дух… лик… – бормотала обезумевшая от страха Ориана. – Лик в лабиринте…
– Где она? – крикнул Гильом, схватив ее за плечи. – Что ты сделала с Элэйс?
Ориана была в крови с головы до ног.
– Лица… лица в лабиринте.
Она пронзительно завизжала, и Гильом оглянулся туда, куда устремлен был ее безумный взгляд, но ничего не увидел. В этот миг Ориана ударила его ножом в грудь.
Он сразу понял, что удар смертелен. Он сразу ощутил смерть, овладевающую членами. Помутившимся взглядом он смотрел вслед убегающей в пыльном облаке женщине. Жажда мести тоже умерла в нем.
Когда Ориана выбежала в сумерки гаснущего дня, Гильом уже вслепую спускался вниз по туннелю с единственной мыслью: найти в этом хаосе камня и пыли Элэйс.
Он нашел ее лежащей в неглубокой впадине перед алтарем. Одна рука прижимала к груди пустой мешочек, другая сжимала кольцо.
– Mon cor, – прошептал он.
На звук его голоса она открыла глаза. Улыбнулась, и сердце у него перевернулось от этой улыбки.
– Бертрана?
– Она в безопасности.
– Сажье?
– Тоже будет жить.
Она судорожно вздохнула:
– Ориана…
– Я ее отпустил. Она тяжело ранена. Не уйдет далеко.
Догорел и погас последний огонек в лампадке на алтаре. Элэйс и Гильом лежали обнявшись и не заметили, как наступила темнота, как пришла тишина. Для них больше ничего не существовало, кроме них двоих.