Пять книг, которые потрясли мир. 11 страница
Тем не менее, Иеровам умудрился править Израилем 22 года, после чего мирно умер. На престол вступил его сын Нават.
Главное, пророк Ахия, брызгая слюной, предрёк Иероваму мучительную гибель всех членов его рода, «мочащихся к стене».
Хотел запугать, наверное. Хотел, чтобы Иеровам пошёл в Иудею на поклон. Но иудейский бог не смог выполнить свои угрозы, адресованные израильтянам.
Вернёмся к Ровоаму Соломоновичу, правившему Иудеей. Может быть, там всё было нормально — в религиозном смысле? Куда там! Иудея «блудила» хуже, чем все израильтяне, вместе взятые. Это место стоит процитировать.
«И делал Иуда неугодное пред очами Господа, и раздражали Его более всего того, что сделали отцы их своими грехами, какими они грешили. И устроили они у себя статуи и капища на всяком высоком холме и под всяким тенистым деревом.
И блудники были также в этой земле и делали все мерзости тех народов, которых Господь прогнал от лица сынов Израилевых».
Сколько волка сеном не корми…
Короче говоря, фараон пришёл с войсками в Иерусалим, забрал все золотые щиты и прибамбасы из храма и царского дворца. Чтобы Ровоам не плакал, он велел дать ему взамен их медные копии. И уехал в Египет.
Ровоам не сделал ни одного приобретения для своего царства, унаследованного от славного Соломона. Более того, он потерял большую его часть. Он позволил разграбить свою столицу и национальные святыни.
Все годы своего царствования он воевал с Иеровамом Израильским. Можно было бы подумать, что войны велись из-за религиозных разногласий. Но это не так. Израильтяне поклонялись своим племенным богам. А развращённые иудеи поклонялись всем богам античного мира.
Ровоам правил Иудеей семнадцать лет. И умер. На трон сел его сын Авия. Этот умудрился просидеть на троне целых три года. Он тоже жил «во грехе». О нём библия также не хочет ничего говорить. Все дела его — «в летописи царей иудейских». И всё.
После Авии иудейским царём стал сын его Аса, который правил аж 41 год.
Интересный момент. Мать Авии звали Маха, дочь Авессалома. Мать его сына звали Анна, тоже дочь Авессалома. Авессалом — такое распространённое имя, или сын женился на сестре своей матери? Ну, ладно.
Аса делал «угодное в глазах Господа» и поэтому правил так долго. Мы себе можем представить, каким он был. Но и представлять не надо. Библия сама рассказывает о его достоинствах. Свою мать он лишил звания царицы, её любимого истукана он публично изрубил и сжёг.
Воевал с Израилем, которым правил в то время царь Вааса. Вааса свою власть узурпировал. Он убил Навата Иеровамовича и захватил трон. Всех членов семьи Иеровама он убил — по доброму израильскому обычаю.
Такие вот рифмованные правители. Ровоам — Иеровам, Аса — Вааса. Аса любил израильтян, как своих братьев. Даже больше. Он собрал всё золото и серебро, которое смог найти в Иудее, и послал его в подарок сирийскому царю в Дамаск.
За все эти дары он просил лишь одного — расторгнуть сирийцам союз с Израилем и заключить союз с Иудеей. Сирийского царька звали Венадад.
Подкупленные сирийцы напали на приграничные израильские селения. Вааса был вынужден отвлечься от строительства новой столицы и отражать агрессора.
Пока он этим занимался, иудеи напали на строящуюся столицу, УКРАЛИ СТРОИТЕЛЬНЫЕ МАТЕРИАЛЫ, увезли их в Иудею и построили себе Гиву Вениаминову — из ворованного кирпича.
Такого ещё не бывало. Я не слыхал, чтобы до и после этого где-то происходило хоть нечто подобное.
Все прочие дела и подвиги Асы — в летописи царей иудейских. Когда он почил в бозе, на трон сел его сын Иосафат. В Израиле, после смерти Ваасы на трон сел его сын Ила.
Бог время от времени посылал пророков к израильским царям — укорять за грехи. К иудейским царям, тоже любившим сбегать «налево», он никого не посылал.
В Израиле воцарился Ила Ваасович. Новый царь был весельчаком. Но веселье не всегда радует сердце. Однажды весёлый самодержец нажрался в дым, отмечая «200 лет гранёного стакана» в доме своего управляющего дворцом.
Пока пьяный царёк витал в объятиях Диониса, его раб Замврий зарезал венценосного пьяницу, и сел на трон. Да, пить действительно вредно. Узурпатор прикончил не только пьяницу, но и всех его родственников, а то, мало ли что.
Самое интересное — библия называет этот поступок богоугодным делом. Хотя, нас удивила бы другая оценка.
Богоугодный праведник Замврий мирно правил семь дней. Целая неделя — срок немалый. Так долго он смог продержаться потому, что большая часть боеспособных израильтян в это время воевали с филистимлянами, и находились за пределами Израиля.
Узнав о перевороте, израильтяне мигом объявили царём главного стратега, Амврия. Амврий скомандовал отход с театра военных действий, повёл войска на родину и осадил столицу Фирцу, в которой засел узурпатор.
Замврий увидел, что дела идут нехорошо — разъярённые израильтяне ворвались во дворец в поисках самозванца, и решил уйти добровольно — устроил себе самосожжение в царских палатах.
Автор сразу же кардинально меняет свою точку зрения на этого персонажа и заявляет, что поделом ему — ибо грешил перед богом.
Израильтяне разделились в своих симпатиях к претендентам на престол. Половина из них поддержала Амврия, а вторая — некоего Фамния. Победили сторонники Амврия. А что случилось с Фамнием? «И умер Фамний». Может, заболел или съел чего.
Амврий правил шесть лет, сидя в Фирце. Но эта столица его не удовлетворяла. Поэтому израильский царь купил у какого-то Семира гору за два таланта серебра, построил на ней город и назвал его Самарией.
Строительство своей столицы было делом, неугодным богу, о чём автор и не преминул написать. Амврий умер, на израильский престол сел его сын, Ахав. Конечно же, независимость Израиля не нравилась иудеям — отсюда и греховность их автономии.
Ахав правил в Самарии двадцать два года. Естественно, он «делал неугодное в глазах господа».
Он женился на дочери сидонского царька, завёл привычку поклоняться Ваалу и Астарте, чем очень возмутил автора библии. А ведь, со времён Саула ни один царь, иудей или израильтянин, не поклонялись Яхве. А, поди ж ты.
В эти же дни, оказывается, был построен Иерихон. Который уже давно разрушили, а потом восстановили. Город, в котором после восстановления произошло много библейских историй.
Не будем забывать, что разрушение Иерихона с помощью духового оркестра произошло в результате проклятия, наложенного богом на этот город.
В своём проклятии бог обещал, что Иерихон никогда больше не будет отстроен. Видимо, он ошибался.
На сцене появляется пророк Илия. Для начала, он предсказал Ахаву несколько лет засухи. Характерно, что засуха будет продолжаться до тех пор, пока сам Илия не решит её прекратить.
«В сии годы не будет ни росы, ни дождя, разве только по моему слову».
Сказал и пошёл — куда бог велел.
А бог велел идти ему к речушке Хараф — жару пережидать. Воду он пил из речушки, а еду ему приносили … коршуны. Два раза в день. Утром и вечером. Хлебца. Мясца. Да, Илия ел нечистое мясо. Голод — не до жиру.
Речушка вскоре пересохла. Жажда донимала и пророка, что бы он ни говорил перед этим Ахаву.
Илия подался в сидонские края. Там повелитель жары встретился с некоей вдовой. Ссылаясь на свои пророческие качества, Илия заставил вдову кормить себя. И поить.
Даже своего малолетнего сына вдова не имела права покормить вперёд пророка — с этим у него было строго.
Кроме еды и воды вдова предоставила бродячему пророку и спальное место. Всё это, естественно, бесплатно.
Вдова, мягко говоря, была не самой богатой женщиной в округе. Появление в доме ещё одного рта, достаточно прожорливого, вскоре дало свои плоды — её ребенок заболел. Илия взялся его лечить. Лечение было очень нетрадиционным — для нас.
Итак, лечение по методу Илии. Пророк взял ребёнка на руки, «положил его на свою постель» и … лёг на мальчика сверху. Он трижды проделал сию процедуру. После таких манипуляций ребёнок выздоровел.
Вдова удивлённо покачала головой: «Теперь я вижу, что ты настоящий пророк».
На третий год засухи бог сказал Илии, что пора её заканчивать. Илия побежал к Ахаву. Встретив царя, он потребовал созвать четыреста пятьдесят пророков — служителей Ваала и четыреста языческих шаманов, чтобы устроить с ними состязание.
Темой состязания было: «Кто первый сумеет подпалить жертвенный костёр без помощи спичек».
Странно, но Ахав согласился на проведение этого соревнования. Жрецы тоже согласились. Это — ещё более странно.
У жрецов не получилось. Ни у кого не могло получиться, хотя случаи самовозгорания промасленных тряпок давно общеизвестны. Но жрецы были непроходимыми тупицами. Илия тупицей не был.
После того, как жертва пролежала на куче хвороста целый день под палящим солнцем — поджечь этот хворост не составило труда. Хворост вспыхнул, как порох. Даже четыре ведра воды, которые на эту кучу вылили, не смогли этому возгоранию помешать.
После этого Илия сделал беспроигрышный ход. Зная, со слов бога, что ливень вот-вот начнётся, он начал изображать из себя доброго волшебника, который решил сжалиться над израильтянами и послать им дождь.
Дождь не задержался. Народ обрадовался. Ахав приказал всех языческих жрецов убить. И поехал в Самарию. Перед ним всю дорогу приплясывал, поднимая тучи пыли, экстатичный пророк Илия.
Весь эпизод фантастичен хотя бы потому, что происходит на сидонской территории — именно там находится гора Кармил, на которой проводилось состязание.
В Самарии в это время духовной жизнью заправляла пророчица Иезавель, очень крутая женщина.
Она прославилась тем, что после воцарения Ахава устроила всем служителям иудейского бога настоящую Варфоломеевскую ночь.
Благодаря ей во всём Израиле не осталось ни одного человека, который поклонялся бы иудейскому Саваофу. О Яхве же и речи быть не могло.
Она так боролась за возрождение веры своих предков! И тут видит, как в город въезжает царский кортеж в сопровождении беснующегося иудея. Зрелище ей не понравилось. А кому бы понравилось?
Пророчица поступила милосердно. Она послала Илии весточку: «Я женщина добрая, мил человек. У тебя есть сутки на то, чтобы убраться из страны. В противном случае ты пополнишь список жертв моей религиозной нетерпимости. Твой иудейский бог тебя не спасёт».
Илия был умным человеком и совсем не был храбрецом. Он понял, что ловить тут нечего и бежал в Иудею.
Вот очень странный момент. Бежать то он бежал, а вот «отрока своего» оставил. Что бы это значило?
В Иудее пророку не сиделось — побрёл в пустыню и стал подумывать о смерти. Решил заморить себя голодом до смерти. Так бывает, когда человек смертельно напуган. Саваоф вмешался в процесс и послал в пустыню ангела — Илию подкармливать.
Когда Илия откормился настолько, что созрел для серьёзного разговора, бог приступил к воспитательной работе.
Когда Саваоф сменил в скинии Яхве, трудно сказать. Подмена произошла приблизительно в то время, когда ковчег пребывал в финикийском плену.
Возможно, сами финикийцы и совершили подмену. Суть не в этом, а в том, что Саваоф, в отличие от Яхве, всегда проявлял живой интерес к политике.
Политически подкованный Саваоф провёл инструктаж пророка на предмет политической обстановки в странах Ближнего Востока и какие изменения необходимо в эту ситуацию внести.
— Илия, поди в Дамаск и назначь сирийцам царя — Азаила. В Израиле посади на трон Ииуя. Главным пророком — твоим преемником — назначь Елисея.
Мы не знаем, как Илия отреагировал на эти речи. Назначать царей в Сирии — такого ещё не бывало.
Если учесть, что сирийцы постоянно побеждали в приграничных стычках, частенько налагали на иудеев большие контрибуции и вообще — угнетали, начинаешь сомневаться в умственных способностях такого советчика.
А тут ещё приказывают назначить царя израильтянам — тем самым, от которых пророк только что бежал, да в таком страхе, что собрался в петлю лезть.
Илия почесал репу и поплёлся выполнять божественные поручения. Ведь всегда может что-нибудь случиться, что-то такое, после чего выполнить задачу станет невозможным.
Как говорят в армии: получив задачу, военнослужащий отвечает «есть», но не спешит её выполнять — вскоре может последовать команда «отставить».
Начал он с вербовки Елисея — дела самого простого и вполне реального. Елисей в это время пахал на своём поле — на двенадцати парах волов.
Вербовка происходила достаточно своеобразно. Проходя мимо потного пахаря, Илия как бы ненароком бросил на него деталь своей одежды. И пошёл дальше.
Елисей вытер руки о набедренную повязку, оглянулся по сторонам и засеменил за пророком. Во времена мушкетёров белошвейке было достаточно уронить кружевной платочек из окна кареты и дело в шляпе — кавалер начинал звенеть шпорами.
Лечение мальчика на кровати в позиции «наездника», наличие «своего отрока», которого пришлось бросить, а теперь вот — разбрасывание деталей туалета. Непростым парнем, оказывается, был наш пророк Илия.
Елисей догнал Илию и сразу начал ставить условия: «Позволь мне сначала с родителями попрощаться». Пророк отвечал: «О чём разговор? Беги, конечно, но сразу возвращайся. Я в том лесочке тебя подожду». Елисей согласился быть пророком. Все соглашаются — исключений не бывает.
Остальные две задачи выполнить было не так просто. Сирийский царь осадил Самарию. «И было с ним тридцать два царя».
К таким сообщениям надо относиться просто. В те времена каждый главарь банды грабителей, промышлявших на большой дороге, норовил назвать себя царём.
Нужно ли говорить, что сирийского царя Венадада не существовало в природе? Не было такого царя, и войны такой не было, а уж, тем более — победы израильтян над сирийцами. Но мы не об этом.
Итак, сирийский царь Венадад послал ультиматум израильскому царю Ахаву. «Серебро твоё и золото твоё — мои, и жёны твои и лучшие сыновья твои — мои».
Ахав со всеми требованиями согласился. Тогда Венадад сказал: коль они мои — отдай мне их сейчас. Ахав возмутился.
Видимо, он думал, что его слова были типичной формулой вежливости и признанием старшинства соседнего владыки. Как на Кавказе: мой дом — твой дом, и всё такое. Оказалось, что Венадад говорит в буквальном смысле. Вот, почему Ахав возмутился.
Ведь сириец потребовал, чтобы в течение суток его люди отобрали все драгоценности в доме Ахава, и унесли. Израильтянин посоветовался со старейшинами. Старейшины сказали: не соглашайся.
Ответ Ахава был настолько дерзок, что Венадад прекратил пьянку в своём шатре и приказал начать штурм. К Ахаву подошёл пророк и начал обещать ему победу и уговаривал не бояться. Ахав и так не боялся, но не стал обламывать пророка, пытавшегося примазаться к победе над пьяными сирийцами.
Пьяный в поле — не воин. Даже если он сириец. Трезвые израильтяне победили, и бог был ни при чём. Сирийский царь бежал с поля битвы. На коне. Через год он решил взять реванш — собрал войско и выступил к селению Афек для битвы с израильтянами.
Два войска стояли друг против друга семь дней и никак не могли начать битву. Наверное, стеснялись.
Вот так взять и ни с того, ни с сего побежать на врага и бить его топором по голове — это непросто.
Семь дней нерешительного переминания с ноги на ногу — это ещё немного. Перед подвигами Давида израильтяне простояли сорок дней — и ничего.
Итак, неделя прошла, и всем стало ясно, что пора начинать битву. Начали. Израильтяне убили 100 тысяч пеших сирийцев. Наконец-то! Вернулись добрые старые времена.
Всё было, как при завоевании Ханаана. Враги гибли сотнями тысяч. Да. 27 тысяч уцелевших сирийцев спрятались в Афеке, но на них очень некстати упала крепостная стена. Не повезло. Все погибли.
Венадад, заламывая руки, бегал по внутренним покоям какого-то здания в Афеке (наверное, это была гостиница), и не знал — как быть? Его слуги попросили отпустить их — в плен сдаваться. Венадад разрешил.
Царские слуги разделись догола, связали друг друга верёвками и пошли сдаваться к Ахаву в плен.
Если бы в те времена уже использовали наручники, предусмотрительные слуги обязательно ещё и сковали друг друга. Для сирийского царя — любой каприз.
Ахава очень позабавили такие услужливые пленные.
— Кто такие?
— Мы слуги твоего раба Венадада.
— Странно, что он ещё жив. Но всё же, он не раб мой, а брат. Позовите ко мне моего брата Венадада, я хочу его обнять — столько лет не виделись!
Привели брата. Обнялись, поцеловались. Сели в царскую повозку. Венадад решил первым прервать поцелуи.
— Всё, что мой отец отвоевал у твоего отца, забирай обратно. В знак дружбы.
— Вот и хорошо, вот и ладненько.
На том и расстались. Довольный Венадад уехал в Сирию. На еврейской колеснице.
Автор библии делает отступление и делает нас свидетелями обычного разговора между юными колдунами — «сынами пророческими».
— Ударь меня.
— Не буду.
— Воля твоя. Но за это сегодня тебя лев сожрёт.
Лев не замедлил появиться. Сожрал непослушного мальчишку. Порвал, как мартышка газету. Первый отрок нашёл другого собеседника и завёл старую песню.
— Бей меня.
— Без проблем.
Ещё бы. Кому охота льву в пасть попадать? Второй юноша постарался — измочалил первого до полусмерти. Еле остановили — так он разошёлся. Избитый, но довольный пророк постарался попасться на глаза царю.
Чтобы царь его не узнал, он прикрыл лицо покрывалом. Вопрос. Зачем было это лицо превращать в отбивную, коли теперь его прикрывать приходится? Этих пророков не поймёшь. Знамо дело — азиаты.
Избитый пророк подловил царя на обочине дороги и начал задавать ему вопросы. Вопрошал, что его ожидает, если он не смог уберечь человека, которого ему поручили стеречь во время битвы. Причём сторожил он его с таким условием — душа за душу — в случае утери.
Царь не мог взять в толк, чего от него хотят.
— Обещал душу — отдай её, раз уж упустил пленника.
— Так это ты упустил пленника, а не я.
Пророк снял капюшон. Царь узнал божьего человечка. С интересом начал присматриваться к синякам на пророческом лице.
— Кто это тебя так?
— А, это я, типа, загримировался, чтобы ты меня не узнал, а принял за одного из твоих воинов — после битвы.
Царь покивал головой.
— Зачем тогда морду заматывал этими тряпками?
— Но ведь ты же узнал меня, хоть я и с синяками.
— Не понять мне вас, колдунов. Ну, ладно. Так что, ты говоришь, тебе твой бог нашептал — зря я сирийского царя выпустил?
— Как пить дать — зря. Ты выпустил пленного. Теперь твоя душа — за его душу, а твой народ — за его народ. Вот такие пироги.
Царь пожал плечами и поехал себе по царским делам. Но настроение, конечно, уже не то.
После этого инцидента случился ещё один. Ахав был заядлым садоводом — выращивал на смоковницах яблоки — по мичуринскому методу. К его чудесному саду примыкал виноградник какого-то Навуфея. Ахав предложил ему честную сделку.
— Давай сделаем обмен. Отдай мне свой виноградник, чтобы я мог его к моему садику присоединить. А взамен я дам тебе виноградник — где пожелаешь.
— В уме ли ты, царь? Требуешь, чтобы я тебе наследство своих предков отдал?
Не сладились, одним словом. Царь даже не стал оборзевшего виноградаря в стойло ставить — так он расстроился. Все вокруг, словно сговорились, намекают на отход от линии партии Саваофа.
Не иначе, как библию собрались писать. А по библии — всем должно быть понятно, какой он плохой, коли не хочет Израиль к доброй Иудее присоединять.
Одним словом, Ахав заскучал. Не ест, не пьёт — в потолок глазеет. Его жена Иезевель (та, которая иудейских пророков не жаловала) решила утешить царственного супруга.
Расспросила его о причинах плохого настроения и решила ему помочь. Какая жена не развеселит своего мужа, если это будет ей по силам? Для любящей женщины нет преград.
Иезевель черкнула старейшинам несколько строк и заверила это послание царской печатью. Результат не замедлил сказаться.
Через несколько дней виноградарь Навуфей был обвинён в богохульстве и оскорблении царского достоинства. Его вывели за город и побили камнями насмерть. Виноградник остался без хозяина.
Ахав погоревал несколько дней по старому обычаю и пошёл к винограднику — размечать его под яблоньки.
Тут и подловил его Илия.
— Ты опять здесь, враг мой?
— Конечно. Бог знает, как подло поступил ты с виноградником. Ты и твоя жена. За это ты умрёшь ужасной смертью — ты и твоя жена. Твою кровь будут лизать бродячие псы. Я изведу весь твой род. Труп твоей жены будут жрать собаки. Трупы ваших родственников будут клевать вороны.
Пророк разошёлся не на шутку. Ахав смотрел на него с удивлением.
— Ладно. Допустим, я был не прав.
— Ну, тогда все твои беды отменяются.
Однажды лев стал заранее составлять себе меню на следующий день.
— Заяц, завтра ты будешь моим обедом. Понял?
— Понял.
— Вопросы есть?
— Есть. Можно не приходить?
— Можно. «Заяц» — вычёркиваем.
Прошло три года. Израильтяне, как мы помним, не воевали с Сирией. У иудеев не получалось. А поскольку их было мало, сирийцы постоянно били иудеев. В Иудее царем был Иосафат. Он пошёл к израильтянам — просить помощи против сирийцев.
Но всё-таки, у израильтян был мирный договор с сирийцами. Пэтому Ахав попросил совета у старейшин. Старейшины посоветовали помочь иудеям. Но Иосафат, который кстати был зятем Ахава, не унимался.
Он посоветовал израильскому царю провести ещё одни консультации — с пророками. Израильские шаманы закружились в плясках. Все, как один, одобрили совместный поход на Сирию.
Иосафат попросил обратиться к знаменитому пророку Михею. Идея не очень понравилась Ахаву — Михей за все годы своей жизни не сказал об израильском царе ни одного хорошего слова.
Иосафат настаивал. Михей ответил уклончиво: воевать с сирийцами нужно, но под иудейским руководством. И вообще, он призывал Израиль вернуться под иудейский скипетр.
Понятное дело, такой пророк был очень угоден богу, а особенно — авторам библии.
Оказалось, что Михей первым из божьих людей, переживал апокалипсические видения. Он был на небесном троне в гостях и общался с богом. Именно Михей начал традицию, из которой вырос Иоанн Богослов.
Оказывается, бог поделился с Михеем своими маленькими секретами. Он велел всем пророкам предсказать победу Ахаву, но на самом деле задумал подстроить гибель израильского царя. Вот такой хитрый бог — да ещё и с чувством юмора.
Остальным пророкам не понравилось откровение Михея. И сам Михей им не понравился — больно заносчив. За это один из обиженных божьих людей подошёл к Михею и начал бить его по лицу. Руками. Чтобы избежать кровопролития, Ахав запер Михея в тюремную камеру — от греха.
А сам собрался на войну. Чтобы сбить хитрого бога со следа, Ахав предложил Иосафату обменяться одеждами. Иосафат не стал отказывать тестю. Началась битва. Венадад приказал своим лучникам выцеливать в первую очередь Ахава, нарушившего мирный договор.
Иудейский царь Иосафат увидел тучи стрел, направленные против него, и сердце его дрогнуло. Он закричал. Закричал так, как не кричал никогда в жизни — страх победил. Закричал так, что все сирийцы мгновенно распознали в нём иудейского царя.
Ахав же, загримированный под Иосафата, был ранен случайной стрелой. И умер. И блудницы обмывали его тело, а собаки слизывали его кровь с земли. Всё, как пророки предсказывали.
Библия больше ничего не говорит нам об Ахаве. Нет, сообщает ещё, что он при жизни своей построил башню из слоновой кости.
В Израиле воцарился Охозия Ахавович. Охозия тоже «грешил». Это значит, что он поклонялся богам своих предков. Иосафат же правил четверть века.
Царьки
Четвёртая книга царств
Начинается книга с курьёза. Охозия Ахавыч вывалился из окна своего дворца — вместе с декоративной решёткой. «И занемог». Ещё бы...
Болезнь не проходила. Охазия послал человечков на поклон к Вельзевулу — аккаронскому божку.
Илия сразу встрепенулся — нельзя Вельзевулу подарки носить и вообще — он же Вельзевул!
Илия перехватил ходоков на полпути и стал стращать их скоропостижной смертью. Ходоки перепугались и вернулись во дворец.
— Что сказал вам Вельзевул?
— Мы вернулись, ибо нас какой-то чудак отговорил ходить в Аккарон.
— Кто такой, размер трусов?
— Имени его мы не знаем. Трусов он не носит — только кожаный ремешок на поясе. Волосатый, как павиан.
— Ага. Это Илия.
«И послал к нему пятидесятника с его пятидесятком».
Чем был «пятидесяток», неизвестно, но предполагают, что это означает 50 вооружённых человек.
Илия сидел на горе и околачивал груши — кожаным ремешком. Пятидесятник остановился у подножия и стал кликать пророка.
— Иди сюда — так тебе наш царь приказал.
— Гореть вам живьём, ребята, за такие слова.
Пятидесятник сгорел живьём. Его пятидесяток тоже. Царю показалось, что случилось какое-то недоразумение. Он повторил процедуру. Вторая делегация тоже сгорела. Живьём.
Царь чувствовал, что не понимает чего-то очень важного, но не мог понять — чего именно. Поэтому он послал третью делегацию.
Третий пятидесятник стоял у подножия горы, заваленной жаренными тушками в фольге (доспехах). И дрожал, как осиновый лист. Его пятидесяток тоже дрожал. Никому не хотелось превращаться в курицу на банке.
На вершине, как ни в чём не бывало, сидел Илия в ремешке и делал вид, что не замечает ни сотни жарких из человечины, ни пятидесяти кандидатов на жаркое.
Пятидесятник принял подобающую позу — встал на четвереньки, и пополз к вершине, обливаясь слезами.
— Не вели казнить, батюшка, рабов твоих. Мы люди невольные, нам приказали — мы выполняем.
— Ну и чего же вам нужно?
— Царь наш, Охазия, хочет поговорить с тобой.
— Ну, ладно.
Пошли к царю.
— Чего звал? — спросил пророк у самодержца.
— Илюша, ну, что за дела?
— Ты хотел посоветоваться с Вельзевулом? Сегодня вечером ляжешь спать, а завтра утром не проснёшься. После этого советуйся с ним, сколько хочешь.
Царь Израиля Охозия умер. А куда деваться? На трон сел его брат, Иорам.
Бог собрался прокатить Илию в вихре на небо. Илия в это время гулял с Елисеем из Галгала в Вефиль. Илия начал уговаривать Елисея не ходить с ним больше — ему не хотелось уезжать на небо с попутчиком.
Возможно, он боялся лишать себя возможности потом о такой поездке соврать — зачем ему свидетель? Но Елисей ни за что не желал бросать друга одного на большой дороге. Пошли вдвоём в Вефиль.
На подходе к городу их встретили юные местные пророки. И сразу набросились на Елисея.
— Ты знаешь, что ему сегодня ещё на небо ехать? Чего цепляешься к человеку? Не даёшь ему сказать родине последнее «прости».
— Ша, не надо меня учить. Я всё знаю. И вообще, закройте рот, пацаны.
Тут прорезался голос у Илии.
— Елисей, останься здесь, ведь мне ещё в Иерихон идти — репетицию духового оркестра проводить.
— Даже не проси, я тебя не оставлю.
— Как знаешь.
Они пошли в Иерихон. Подошли к Иордану. В небольшом отдалении держалась группа юных пророков — пятьдесят человек, которые делали вид, что прогуливаются. Илия оглянулся.
Мальчишки потупились. Пророк взял свой плащ и ударил им по воде, да так сильно, что река расступилась. Вдвоём с Елисеем они перешли по сухому дну на другой берег. Остановились, отдышались.
— Прежде, чем я уеду, попроси меня о чем-нибудь, дружище.
— Пусть твой дух ляжет на меня, а ещё лучше — пусть он ляжет на меня два раза.
— Ну и задачки ты задаёшь. Ладно, если увидишь мой огненный старт — получишь своё, а не увидишь — извини.
В это время прилетел небесный кабриолет — искры веером, дым столбом. Всё, как в кино. Илия сел в тачку и умчался, но плащик волшебный уронил — зачем на небе плащи? Там все голые ходят.
Елисей от этого зрелища впал в экстаз, начал кричать и размахивать руками. Ракета с пророком улетела — больше Елисей его не видел. Подобрал волшебный плащик и побрёл к реке. Начал бить этим предметом одежды по воде и причитать.
— Ну, где ты, бог Илии? Покажись.
Вода разошлась, как и раньше. Елисей пошёл по дну пешком. Юные пророки увидели его выходки и зашушукались.
— Видали? Дух Илии точно на этом мужичке лежит, надо его как-нибудь поздравить.
Мальчишки подбежали к Елисею и стали бить поклоны новоявленному волшебнику.
— Ты не огорчайся так, барин. Может быть, твой дружок и не пропал — выпал из коляски и валяется где-нибудь в ущелье. Если хочешь, мы сейчас сбегаем и поищем его.
— Не надо никуда ходить.
— Нет, мы лучше сходим, барин.
— Ну, ладно, что с вами делать? Поищите, если так вам хочется.
Поискали. Не нашли. Елисей поворчал в том смысле, что надо старших слушать, и успокоился. Решил идти обратно из Иерихона в Вефиль. По дороге над ним насмехались дети: «Плешивый идёт!». Елисей и вправду был лыс, как колено Давида.
Елисей был очень добрым человеком. Он повернулся к детишкам и проклял их. Из лесу тут же выскочили две медведицы и порвали малышей в лоскуты.
Лес в Израиле — фантастика. Медведи там же — полная «скайенс фикшн».
Но божий человек, проклинающий именем бога безобидных, невинных детей — это нечто. Натравил диких зверей на детишек. Медведями было разодрано сорок два ребёнка.