О том, как Дитрих бился с Гунтером и Хагеном

Поднялся Дитрих с места, доспехи сам достал,

И в них ему облечься помог старик-вассал.

Так сокрушался бернец и в горе был таком,

Что от стенаний витязя дрожмя дрожал весь дом.

Но, с силами собравшись, он овладел собой,

Надел на левый локоть свой добрый щит стальной

И вместе с Хильдебрандом отправился туда,

Где с бернскою дружиною произошла беда.

«Спешит, — промолвил Хаген, — к нам Дитрих через двор,

И у него от гнева огнём пылает взор.

Он был обижен нами и мщенья вожделеет.

Вот мы сейчас и поглядим, кто в схватке одолеет.

Хотя правитель Берна на вид несокрушим,

Известен повсеместно бесстрашием своим

И нам за смерть вассалов мечтает отомстить,

Я всё ж отважусь с ним в бою оружие скрестить».

Той речи бернцы вняли ещё издалека —

Во двор из зала вышли два рейнца-смельчака

И там, к стене прижавшись, стояли у дверей.

Поставил Дитрих наземь щит и глянул на гостей.

Затем возвысил голос: «Я знать хочу, король,

За что же причинили вы мне такую боль.

Изгнанник я бездомный, живу в краях чужих,

А вы меня лишаете всех радостей моих.[356]

С вас, вормсцев, было мало, что Рюдегер, наш друг,

Наш давний благодетель, погиб от ваших рук.

Вы всех моих вассалов убили сверх того,

Хотя не сделал вам, король, я ровно ничего.

А вы ведь испытали и сами на себе,

Как тяжело и горько друзей терять в борьбе,

Как после их утраты душа у нас болит.

Ах, до чего же грустно мне, что Рюдегер убит!

Людей, меня несчастней, ещё не видел свет,

Но до чужой печали вам, рейнцы, дела нет.

Моих бойцов отборных вы в сече истребили,

И перестану слёзы лить о них я лишь в могиле».

«Не так уж мы виновны, — вскричал владетель Тронье. —

Нас вынудили бернцы сегодня к обороне —

Они вломились сами с оружьем в этот зал.

Вам кто-то о случившемся неправду рассказал».

«Но Хильдебранд клянётся, что амелунги вас

Труп Рюдегера выдать просили много раз,

А вы лишь насмехались над слёзной их мольбой.

Могу ль я допустить, что лжёт мне мой вассал седой?»

«Нет, с вами был он честен, — признался Гунтер смело, —

Но верьте, что не выдал я вашим людям тело,

Чтоб Этцеля — не бернцев задеть и оскорбить.

Всё б обошлось, когда б не стал ваш Вольфхарт нам грубить».

«Пусть так, — ответил Дитрих, — но долг и честь велят,

Чтоб за беду платился тот, кто в ней виноват,

И если ты со мною желаешь примиренья,

Изволь сейчас же, Гунтер, дать мне удовлетворенье.

Коль ты с вассалом вместе согласен сдаться мне,[357]

За вашу безопасность ручаюсь я вполне.

Не подпущу я гуннов к заложникам моим,

Надёжнейшим защитником и другом буду им».

Воскликнул Хаген: «Боже, спаси нас и помилуй!

Пока мы невредимы, не оскудели силой

И дать отпор достойный способны всем врагам,

Два столь могучих воина в плен не сдадутся вам».

На это Дитрих молвил: «Не говорите так.

Ведь по вине бургундов, хотя им был не враг,

Всего лишился в жизни я с нынешнего дня,

И долг ваш, Гунтер с Хагеном, вознаградить меня.[358]

Рукой моею правой и честью вам клянусь,

Что лично вас доставить на Рейн не поленюсь,

Что раньше сам погибну, чем вред вам дам нанесть,

И не взыщу с вас за ущерб, мне причинённый днесь».

Владетель Тронье бросил: «Не тратьте время даром.

Здесь не возьмёте пленных вы с Хильдебрандом старым —

Постигнет нас бесчестье, коль разнесётся слух,

Что убоялись мы врагов, притом всего лишь двух».

Тут Хильдебранд вмешался: «Клянусь Творцом небесным,

Мой государь явился к вам с предложеньем лестным.

Пойти на мир почётный должны вы, Хаген грозный,

Пока уладить всё добром ещё отнюдь не поздно».

«Да, — усмехнулся Хаген, — куда почётней сдаться,

Чем с перепугу в бегство без памяти кидаться,[359]

Как сделали вы нынче, прервав наш бранный спор,

Хоть смельчаком вас, Хильдебранд, считал я до сих пор».

«Вот вы, — старик ответил, — смеётесь надо мной,

А кто под Васкенштайном,[360]забыв свой долг прямой,

В бой с Вальтером Испанским вступить не захотел,

На щит уселся и с него на смерть друзей глядел?»

«Молчите! — крикнул Дитрих седому удальцу. —

Браниться, как старухам, мужчинам не к лицу.

Вы, Хильдебранд, отныне не раскрывайте рот —

С меня довольно и без вас печали и забот».

А Хагену он молвил: «О чём, у зала стоя,

Вы с королём беседу вели между собою,

И правильно ль расслышал я, подходя к дверям,

Что силами померяться со мной угодно вам?»

«Я впрямь, — признался Хаген, — так говорил недавно.

Пока мне верно служит меч нибелунгов славный,

Я с вами потягаться согласен хоть сейчас.

Гневлюсь я, что в заложники вы взять хотели нас».

Увидев по ответу, что схватка предстоит,

Проворно бернец поднял с земли свой добрый щит,

И Хаген тут же прыгнул на недруга с крыльца.

Меч нибелунгов засверкал в руках у храбреца.

Смекнул могучий Дитрих, что сильно Хаген зол,

И с превеликим тщаньем опасный бой повёл,

Стараясь понадёжней стальным щитом прикрыться.

Он знал, как страшен враг его, коль скоро разъярится.

Сообразив, сколь Бальмунг широк, тяжёл, остёр,

Он избегал сходиться с противником в упор

И, лишь когда почуял, что тот не сладит с ним,

Бургунду рану тяжкую нанёс мечом своим.

«Тебя, — подумал бернец, — усталость доконала.

С тобой покончить просто, да чести в этом мало.

Хочу я, чтоб достался ты, Хаген, мне живой,

И ради этого рискну, пожалуй, головой».

Отбросив щит, он вормсца руками обхватил;

Тот стал сопротивляться, собрав остатки сил,

Но скоро рухнул наземь под натиском его

К безмерному отчаянью владыки своего.

Был Хаген бернцем связан и отведён потом

Туда, где находились Кримхильда с королём.[361]

Она повеселела, увидев, что в плену

Храбрец, который столько зла ей сделал в старину.

В поклоне королева склонилась до земли.

«От смерти и позора вы, Дитрих, нас спасли.

Пусть счастье вам за это сопутствует вовек,

А я по гроб у вас в долгу, бесстрашный человек».

В ответ герой промолвил владычице надменной:

«Прошу вас, королева, чтоб жив остался пленный.

Теперь его бояться причины больше нет.

Пускай живёт и возместит вам причинённый вред».

Она врага велела в темницу отвести,

Чтоб там, от всех сокрытый, сидел он взаперти.

Меж тем державный Гунтер взывал у входа в зал:

«Куда же бернский богатырь, обидчик мой, пропал?»[362]

К нему вернулся Дитрих, услышав этот зов.

Был Гунтер силой равен славнейшим из бойцов.[363]

Отважно устремился навстречу бернцу он,

И тотчас огласил весь двор клинков булатных звон.

Как ни был бернский витязь могуч, проворен, смел,

Он лишь каким-то чудом остался жив и цел —

Так беззаветно Гунтер рубился в том бою,

Так вымещал на недруге тоску и боль свою.

Мир не знавал доселе подобных силачей.

Гудел дворец огромный от стука их мечей.

Старались друг на друге бойцы рассечь шишак,

И Гунтер доказал, что он доподлинный смельчак.

Но был король измучен, а бернец бодр и свеж.

Он Гунтера осилил, как Хагена допрежь.

Пробил кольчугу вормсца клинок его меча,

И хлынула из раны кровь, красна и горяча.

Связал бургунду руки победоносный враг,

Хоть с государем пленным не поступают так.[364]

Но Дитрих знал: коль рейнцев освободить от пут,

Всех, кто к ним ни приблизится, они вдвоём убьют.

Потом правитель бернский, прославленный храбрец,

Отвёл свою добычу к Кримхильде во дворец.

При виде скорби брата забыв печаль и боль,

Она сказала Гунтеру: «Привет мой вам, король!»[365]

Он молвил: «Поклонился б я вам, моя сестра,

Когда бы вы хотели сородичам добра.

Но приуготовляли вы нам не встречу — месть.

Недаром плохо приняты и я и Хаген здесь».

Возвысил голос Дитрих: «Вам, госпожа моя,

Заложников презнатных привёл сегодня я.

Доныне в спорах ратных никто не брал таких.

Прошу в награду за труды — оставьте их в живых».

Взяв с королевы слово, что пленных пощадят,

В слезах пошёл воитель[366]куда глаза глядят.

Но клятве оказалась Кримхильда неверна —

У двух бургундских витязей жизнь отняла она.

Велела их Кримхильда держать в темнице врозь,

И больше им друг друга узреть не довелось,

Покуда брата смерти сестра не предала

И с головою короля к вассалу не пришла.

Когда владетель Тронье был отведён в тюрьму,

Явилась королева и молвила ему:

«Верните то, что взяли вы у меня когда-то,[367]

А не вернёте — я велю казнить и вас и брата».

Лишь усмехнулся Хаген: «Не след меня стращать.

Поклялся вашим братьям о кладе я молчать,

Покамест не узнаю, что умерли все трое,

И где он — этого я вам до гроба не открою».[368]

Она в ответ: «От клятвы освобожу я вас», —

И обезглавить брата велела сей же час,

И к Хагену обратно вернулась поскорей,

Отрубленную голову влача за шёлк кудрей.[369]

На государя глянул в последний раз вассал,

К Кримхильде повернулся и с вызовом сказал:

«Напрасно ты ликуешь, что верх взяла в борьбе.

Знай: я поставил на своём благодаря тебе.

Погиб державный Гунтер, король моей страны.

Млад Гизельхер и Гернот врагами сражены.

Где клад — про это знаем лишь я да Царь Небес.

Его ты, ведьма, не найдёшь — он навсегда исчез».

Она в ответ: «Остались в долгу вы предо мной.

Так пусть ко мне вернётся хоть этот меч стальной,

Которым препоясан был Зигфрид, мой супруг,

В тот страшный день, когда в лесу он пал от ваших рук».

Из ножен королевой был извлечён клинок,

И пленник беззащитный ей помешать не смог.

С плеч голову Кримхильда мечом снесла ему.

Узнал об этом муж её к прискорбью своему.[370]

«Увы! — воскликнул Этцель с горячими слезами. —

Убит рукою женской храбрейший меж мужами,[371]

Превосходил отвагой он всех, кто носит щит,

И смерть его, хоть он мой враг, мне совесть тяготит».

А Хильдебранд промолвил: «Себе я не прощу,

Коль за бойца из Тронье сполна не отомщу.

Пусть даже я за это погибну в свой черёд,

Та, кем был обезглавлен он, от кары не уйдёт».

Старик, пылая гневом, к Кримхильде подскочил.[372]

Мечом своим тяжёлым взмахнул он что есть сил.

Она затрепетала, издав короткий крик,

Но это ей не помогло — удар её настиг.

Жену владыки гуннов он надвое рассёк.

Кто обречён был смерти, тот смерти не избег.

Стенал в унынье Этцель, и Дитрих вместе с ним,

Скорбя по славным ленникам и родичам своим.

Бесстрашнейшим и лучшим досталась смерть в удел.

Печаль царила в сердце у тех, кто уцелел.

Стал поминальной тризной весёлый, пышный пир.

За радость испокон веков страданьем платит мир.[373]

Сказать, что было дальше, я не сумею вам.

Известно лишь. что долго и дамам и бойцам

Пришлось по ближним плакать, не осушая глаз.

Про гибель нибелунгов мы окончили рассказ.

Das Nibelungenlied

Abenteuer