Глава 1. ВОЗВЫШЕНИЕ ТЕМНОГО ЛОРДА 6 страница.
— Привет, Гарри, — сказала Гермиона, когда он опустился на свою раскладушку.
— А тыто как выкрутилась?
— Да, видишь ли, матушка Рона забыла, что еще вчера попросила меня и Джинни перестелить все постели, — ответила Гермиона. После чего она бросила «Ворожбу по числам и словам» в одну груду, а «Взлет и падение Темных искусств» в другую.
— Мы тут насчет Грозного Глаза разговаривали, — сообщил Гарри Рон. — Я думаю, что он всетаки жив.
— Но Билл же видел, как в него ударило Убивающее заклятие, — сказал Гарри.
— Ну да, так ведь Билла в это время атаковали, — ответил Рон. — Приглядываться ему было особенно некогда.
— Даже если Убивающее заклятие в него не попало, Грозный Глаз все равно упал с высоты ярдов в триста, — сказала Гермиона, которая уже взвешивала на ладони справочник «Команды Британии и Ирландии по квиддичу».
— Он мог воспользоваться Щитовыми чарами…
— Флер говорила, что палочку из его руки вышибло, — сказал Гарри.
— Да нет, пожалуйста, если ты хочешь, чтобы он погиб… — сварливо произнес Рон и ради большего удобства принялся разминать подушку.
— Конечно, никто не хочет, чтобы он погиб! — сказала шокированная Гермиона. — То, что он погиб, ужасно! Но надо же оставаться реалистами!
Впервые Гарри представил себе тело Грозного Глаза — такое же изломанное, как тело Дамблдора, но с волшебным оком, все еще продолжающим вращаться в глазнице. И ощутил приступ отвращения, смешанный со странным желанием рассмеяться.
— Скорее всего, Пожиратели смерти все за собой прибирают, потому его и не нашли, — рассудительно сказал Рон.
— Ага, — сказал Гарри, — как они прибрали Барри Крауча, обратили его в скелет и закопали в садике Хагрида. А Грюма, я думаю, трансфигурировали и набили…
— Хватит! — взвизгнула Гермиона.
Испуганный Гарри повернулся к ней как раз вовремя, чтобы увидеть, как она поливает слезами «Словник чародея».
— Ну что ты? — сказал Гарри, выбираясь из раскладушки. — Гермиона, я вовсе не хотел расстроить…
Однако Рон, под резкий скрип ржавых пружин вскочивший с кровати, подоспел к Гермионе первым. Обняв ее одной рукой, он выудил другой из кармана джинсов пугающего вида носовой платок, которым совсем недавно протирал духовку. А затем, торопливо вытащив волшебную палочку, наставил ее на эту тряпицу и произнес:
— Тергео!
Палочка отсосала с платка большую часть сальной грязи. Довольный собой, Рон вручил немного дымящийся платок Гермионе.
— О… спасибо, Рон… прости… — Она высморкалась и тихонько икнула. — Просто это так уж-ужасно, правда? С-сразу за Дамблдором… Я почему-то нникогда не представляла себе Грозного Глаза умирающим, он был таким крепким!
— Да, я понимаю, — сказал Рон и обнял ее за плечи. — Но ты ведь знаешь, что сказал бы нам Грозный Глаз, будь он сейчас здесь?
— П-постоянная бдительность, — ответила, вытирая глаза, Гермиона.
— Вот именно, — кивнул Рон. — Он всегда говорил: учитесь на моем примере. И на этот раз он научил меня не верить трусливому мелкому проходимцу Наземникусу.
Гермиона слабо усмехнулась и наклонилась, чтобы взять еще две книги. Секунду спустя Рону пришлось сдернуть с ее плеч руку — Гермиона уронила ему на ступню «Чудовищную книгу о чудищах». Застежка книги не выдержала, и здоровенный том, сам собой раскрывшись, укусил Рона за лодыжку.
— Ой, прости, прости! — воскликнула Гермиона, а Гарри, стянув книгу со ступни Рона, снова закрыл ее и защелкнул застежку.
— Слушай, а что ты собираешься делать со всеми этими книгами? — спросил Рон, прихрамывая отходя к кровати.
— Пытаюсь решить, — ответила Гермиона, — какие взять с собой, когда мы отправимся искать крестражи.
— А, ну конечно, — хлопнув себя по лбу, сказал Рон. — Я и забыл, что охотиться на Волан-де-Морта мы будем, разъезжая в передвижной библиотеке.
— Хаха, — произнесла Гермиона, глядя на лежавший на ее коленях «Словник чародея». — А вот интересно, руны нам переводить придется? Возможно… Эту я, пожалуй, прихвачу — на всякий случай.
Она бросила словник в ту из книжных груд, что была побольше, и подняла с пола «Историю Хогвартса».
— Послушайте, — начал Гарри. Он сидел, вытянувшись в струнку. Гермиона и Рон направили на него взгляды, в которых читалась знакомая смесь вызова и покорности судьбе. — Я знаю, после похорон Дамблдора вы сказали, что отправитесь со мной, — сказал Гарри.
— Ну готово, завел волынку, — выкатив глаза, сообщил Гермионе Рон.
— Чего мы, собственно, и ожидали, — вздохнула она, снова опуская взгляд на книгу. — Знаешь, пожалуй, я и «Историю Хогвартса» возьму. Даже если мы туда не вернемся, мне будет не по себе без…
— Послушайте! — повторил Гарри.
— Нет, Гарри, это ты нас послушай, — отозвалась Гермиона. — Мы идем с тобой. Все уже решено месяцы тому назад, а вернее сказать, годы.
— Но…
— Заткнись, — посоветовал ему Рон.
— …вы уверены, что продумали все как следует? — настаивал Гарри.
— Ладно, давай посмотрим, — сказала Гермиона и не без злости швырнула «Тропою троллей» в груду отвергнутых книг. — Вещи я уложила несколько дней назад, так что мы готовы тронуться с места в любую минуту, и, к твоему сведению, для этого потребовались коекакие довольно сложные магические манипуляции, не говоря уж о краже всех имевшихся у Грозного Глаза запасов Оборотного зелья, совершенной под самым носом матушки Рона. Кроме того, я изменила память своих родителей, и теперь они уверены, что зовут их Венделлом и Моникой Уилкинс, а мечта всей их жизни состоит в том, чтобы перебраться на жительство в Австралию, что они уже и сделали. Теперь Волан-де-Морту будет труднее найти их и выспросить, где я или где ты, потому что я, к сожалению, коечто им о тебе рассказала. Если я переживу поиски крестражей, то отыщу маму и папу и сниму свои заклинания. Если нет, что ж, думаю, чар, которые я навела, хватит, чтобы они жили в безопасности и довольстве. Венделл и Моника Уилкинс, видишь ли, даже не подозревают, что у них имеется дочь.
Глаза Гермионы опять наполнились слезами. Рон слез с кровати, снова обнял ее за плечи и, глядя на Гарри, неодобрительно покачал головой, словно укоряя его за отсутствие такта. Гарри не знал, что сказать, еще и потому, что Рон, обучающий когото тактичности, представлял собой зрелище до крайности необычное.
— Я… Гермиона, прости… я не…
— Не знал, что мы с Роном отлично понимаем, к чему может привести наш с тобой поход? Ну так мы понимаем. Рон, покажи Гарри то, что ты соорудил.
— Брось, он же только что поел, — сказал Рон.
— Ничего, пусть знает!
— Ну ладно. Пошли, Гарри. — Рон во второй раз снял руку с плеч Гермионы и потопал к двери. — Пошли.
— А в чем дело? — спросил Гарри, выходя следом за Роном на крошечную лестничную площадку.
— Десцендо! — пробормотал Рон, направив свою палочку на низкий потолок.
Прямо над их головами открылся люк, а к ногам соскользнула лестничка. Из квадратного отверстия в потолке понеслись жуткие звуки, словно там чтото всасывали, стеная, а с ними и неприятный запах вскрытой канализации.
— Это упырь ваш, что ли? — спросил Гарри, никогда не видевший вживе твари, которая временами нарушала тишину ночи.
— Он самый, — ответил Рон и полез по лестнице вверх. — Поднимайся, взгляни на него.
Гарри поднялся следом за Роном на миниатюрный чердак. Когда там оказались его голова и плечи, он увидел в паре шагов от себя существо, которое крепко спало в сумраке, широко раскрыв рот.
— Но он… он какойто… Разве упыри носят пижамы?
— Нет, — ответил Рон. — Кроме того, они редко бывают рыжими, да и прыщей у них обычно поменьше.
Гарри, испытывая легкое отвращение, разглядывал спящую тварь. Формой и размерами она походила на человека, и, когда глаза Гарри свыклись с сумраком, он понял, что на ней совершенно явно старая пижама Рона. А кроме того, Гарри был уверен, что упыри — это, как правило, существа слизистые и лысые, а никак уж не волосатые да и таких, как у этого, яркокрасных волдырей на физиономии у них тоже не бывает.
— Это я, понимаешь? — сообщил Рон.
— Нет, — ответил Гарри, — не понимаю.
— Я тебе в комнате все объясню, а то меня от этого запаха с души воротит, — сказал Рон. Они спустились по лесенке, которую Рон тут же вернул в потолок, и возвратились в комнату, к Гермионе, попрежнему разбиравшей книги. — Когда мы уйдем, упырь слезет вниз и поселится здесь, в моей комнате, — сказал Рон. — Думаю, он этого ждет не дождется, хотя точно сказать трудно, потому что он только и умеет, что стонать да слюни пускать. Но когда говоришь ему об этой комнате, он все время кивает. В общем, он будет мной, но только больным обсыпным лишаем. Здорово, а?
Гарри просто смотрел на Рона, ничего не понимая.
— Да здорово, здорово! — заверил его Рон, явно разочарованный тем, что Гарри не усвоил всего блеска его замысла. — Ты пойми, когда мы трое не вернемся в Хогвартс, все решат, что Гермиона и я с тобой, так? А это значит, что Пожиратели смерти, надеясь выяснить, где ты есть, тут же займутся нашими родными.
— Со мной проще, — сказала Гермиона, — все будет выглядеть так, будто я уехала с мамой и папой. Сейчас многие полумаглы поговаривают о том, чтобы гденибудь спрятаться.
— А спрятать всю мою семью мы не можем, это вызовет подозрения, и потом, у них же работа, — продолжал Рон. — Вот мы и распустим слух, что я не вернулся в школу потому, что серьезно заболел обсыпным лишаем. Если ктонибудь сунется сюда с проверкой, мама с папой покажут им покрытого волдырями упыря, лежащего в моей постели. Обсыпной лишай — штука заразная, так что близко к нему никто подходить не станет. А что он говорить не умеет, тоже не беда — когда у человека грибы на языке растут, ему не до разговоров.
— А твои мама и папа с этим планом согласны? — спросил Гарри.
— Папа согласен. Он помогал Фреду и Джорджу переделывать упыря. А мама… ну ты же маму знаешь. Пока мы не уйдем, она с нашим уходом не смирится.
В комнате наступила тишина, нарушавшаяся только негромкими ударами, — это Гермиона продолжала разбрасывать книги по двум грудам. Рон сидел, наблюдая за ней, Гарри, не способный сказать ни слова, глядел то на него, то на нее. То, что они придумали для защиты своих родных, окончательно убедило его: друзья действительно отправятся с ним, хорошо сознавая, какой опасности подвергаются. Гарри хотелось сказать им, как это для него важно, но он не мог найти достаточно внушительных слов.
Потом в тишине послышались приглушенные звуки — это миссис Уизли кричала чтото четырьмя этажами ниже.
— Наверное, Джинни проглядела пылинку на какомнибудь дурацком кольце для салфеток, — сказал Рон. — Не понимаю, с какой стати Делакуры приезжают к нам аж за два дня до свадьбы.
— Сестра Флер будет подружкой невесты, ей нужно отрепетировать свою роль, а одна она приехать не может, слишком мала, — сказала Гермиона, с сомнением вглядываясь во «Встречи с вампирами».
— Боюсь, присутствие гостей мамины нервы не успокоит, — сказал Рон.
— Что нам действительно необходимо решить, — сказала Гермиона, без раздумий бросая в мусорную корзину «Теорию оборонной магии» и беря с пола «Обзор магического образования в Европе», — так это куда мы отсюда отправимся. Я знаю, ты говорил, Гарри, что хочешь сначала посетить Годрикову Впадину, и я тебя понимаю, однако… Ну, в общем… не следует ли нам первым делом заняться крестражами?
— Если бы мы знали, где они, я бы с тобой согласился,— ответил Гарри, не веривший, что Гермионе действительно понятно его желание вернуться в Годрикову Впадину. Гарри притягивали туда не только могилы родителей. У него появилось сильное, хоть и смутное чувство, что он найдет там ответы на многие вопросы. Возможно, оно объяснялось попросту тем, что именно в этом месте Гарри выжил, получив от Волан-де-Морта Убивающее заклятие, и теперь, когда ему предстояло повторить этот подвиг, его влекла туда надежда понять, как все случилось.
— А ты не думаешь, что Волан-де-Морт может держать в Годриковой Впадине дозорных? — спросила Гермиона. — Он ведь мог решить, что, получив полную свободу передвижения, ты вернешься туда, чтобы навестить могилы родителей.
Это Гарри в голову пока не приходило. Он попытался придумать доводы в пользу противного, но тут заговорил Рон, мысли которого, видимо, шли по другому пути.
— Этот Р. А. Б., — сказал он. — Ну, помнишь, тот, что похитил настоящий медальон?
Гермиона кивнула.
— В оставленной им записке сказано, что он собирается его уничтожить, верно?
Гарри подтянул к себе свой рюкзак и достал поддельный крестраж, в котором так и лежала записка от Р. А. Б.
— «Я похитил настоящий крестраж и намереваюсь уничтожить его, как только смогу», — прочитал Гарри.
— Ну вот, а что, если он его и впрямь уничтожил? — спросил Рон.
— Или она, — вставила Гермиона.
— Да кто угодно, — сказал Рон. — Тогда у нас будет одним делом меньше!
— Верно, но нам все равно придется искать настоящий медальон, ведь так? — сказала Гермиона. — Чтобы выяснить, уничтожен он или нет.
— И еще, когда мы доберемся до крестража, как мы его разрушим? — спросил Рон.
— Ну, — произнесла Гермиона, — на этот счет я коечто почитала.
— Это где же? — удивился Гарри. — Я думал, книги, посвященные крестражам, в библиотеке отсутствуют.
— Отсутствуют, — подтвердила Гермиона и покраснела. — Дамблдор изъял их, однако он… он их не уничтожил.
Рон сел прямо и вытаращил глаза.
— Как, во имя штанов Мерлина, тебе удалось наложить лапы на книги о крестражах?
— Это… это не было воровством! — воскликнула Гермиона, переводя с Гарри на Рона почти отчаянный взгляд. — Они попрежнему оставались библиотечными книгами, хоть Дамблдор и убрал их с полок. И потом, я уверена, если бы он действительно хотел, чтобы до них никто не добрался, то гораздо сильнее затруднил бы…
— Ближе к делу! — сказал Рон.
— В общем… это было довольно легко, — тонким голосом сообщила Гермиона. — Хватило простых Манящих чар. Ну, вы знаете — акцио. И они… они вылетели из окна кабинета Дамблдора и приземлились в спальне для девочек.
— Но когда же ты это проделала? — спросил Гарри, с обожанием и неверием глядя на Гермиону.
— Сразу после… похорон Дамблдора, — ответила Гермиона голосом еще более тонким. — После того как мы договорились уйти из школы и заняться поисками крестражей. Я поднялась наверх собрать вещи, и… и мне пришло в голову, что, чем больше мы о них узнаем, тем легче нам будет… Я была там одна… ну и попробовала… и у меня получилось. Они влетели в открытое окно, и я… я уложила их в свой чемодан. — Гермиона сглотнула и сказала с мольбой в голосе: — Я не верю, что Дамблдор рассердился бы на меня. Мы же не собираемся использовать эти сведения для того, чтобы изготовить крестражи, правильно?
— Мы что, ругаем тебя? — поинтересовался Рон. — Так где они, эти книги?
Гермиона, порывшись в книжной груде, вытащила из нее объемистый том, переплетенный в поблекшую черную кожу. Выглядела Гермиона так, точно ее подташнивало, а книгу держала в руках опасливо, как будто та была неким совсем недавно скончавшимся существом.
— Вот в этой даны точные указания о том, как изготовить крестраж. «Тайны наитемнейшего искусства» — ужасная книга, понастоящему ужасная, в ней столько злой магии! Интересно, когда Дамблдор убрал ее из библиотеки? Если только после того, как стал директором школы, готова поспорить, Волан-де-Морт вычитал все, что ему требовалось, именно из нее.
— Но тогда зачем же он выспрашивал у Слизнорта, как изготовить крестраж? — спросил Рон.
— К Слизнорту он обратился лишь для того, чтобы выяснить, что происходит с человеком, который разрывает свою душу на семь частей, — сказал Гарри. — Дамблдор был уверен — к тому времени Реддл уже знал, как изготовить крестраж. Думаю, ты права, Гермиона, вполне возможно, что из этой книги он все сведения и почерпнул.
— И чем больше я о них читала, — продолжала Гермиона, — тем более страшными они мне казались и тем меньше верилось, что он действительно сделал шесть крестражей. В книге содержится предостережение: разрывая свою душу, ты делаешь ее очень неустойчивой — а ведь речь идет всего об одном крестраже!
Гарри вспомнил слова Дамблдора о том, что Волан-де-Морт продвигался за пределы того, на что способно «обычное зло».
— А какойнибудь способ снова собрать себя воедино существует? — поинтересовался Рон.
— Да, — со слабой улыбкой ответила Гермиона, — однако при этом ты испытываешь невыносимую боль.
— Почему? — спросил Гарри. — И что нужно для этого сделать?
— Раскаяться, — ответила Гермиона. — Ты должен понастоящему прочувствовать то, что натворил. Тут есть сноска на этот счет. Повидимому, мука раскаяния способна уничтожить человека. Я не могу представить себе, что Волан-де-Морт предпримет такую попытку. А ты можешь?
— Нет, — ответил за Гарри Рон. — И все же, говорится в этой книге хоть чтонибудь о том, как уничтожить крестраж?
— Да, — ответила Гермиона, переворачивая хрупкие страницы с таким видом, точно она вглядывалась в загнившие внутренности животного. — Книга предупреждает Темных колдунов, что чары, ограждающие крестражи, должны быть очень крепкими. Из прочитанного мной следует — то, что Гарри проделал с дневником Реддла, было одним из немногих надежных способов уничтожения крестража.
— Это ты про удар клыком василиска? — спросил Гарри.
— А, ну тогда нам повезло, что у нас этих клыков навалом, — сказал Рон. — А я все гадал, к чему бы их приспособить.
— Использовать клык василиска вовсе не обязательно, — терпеливо пояснила Гермиона. — Просто требуется нечто настолько разрушительное, что после него крестраж не сможет восстановиться. От яда василиска спасает только одно средство, невероятно редкое…
— Слезы феникса, — кивнул Гарри.
— Точно, — подтвердила Гермиона. — Наша проблема в том, что таких же разрушительных веществ, как яд василиска, существует совсем немного и все они слишком опасны, чтобы таскать их с собой. Но как-то разрешить эту проблему нам придется, потому что рвать крестраж на части, разбивать его или дробить бессмысленно. Необходимо сделать все так, чтобы никакой магией восстановить его было невозможно.
— Ладно, — сказал Рон, — допустим, нам удастся разломать штуковину, в которой живет кусочек его души. Но почему он не может перебраться на жительство куданибудь еще?
— Потому что крестраж — полная противоположность человеческого существа. — Гермиона, увидев, что Гарри и Рон запутались окончательно, торопливо продолжила: — Вот смотри, Рон, если я сейчас выхвачу меч и проткну им тебя насквозь, я же все равно не причиню твоей душе никакого вреда.
— И это станет для меня подлинным утешением, не сомневаюсь, — сообщил Рон.
Гарри засмеялся.
— На самомто деле и станет! — сказала Гермиона. — Но я о другом. Что бы ни произошло с твоим телом, душу это не затронет, она выживет. А с крестражем все наоборот. Жизнь обитающего в крестраже обломка души зависит от его вместилища, его заколдованного тела. Без него этот обломок существовать не может.
— Дневник, когда я его проткнул, словно бы умер, — сказал Гарри, вспомнив чернила, вытекавшие, точно кровь, из пронзенных страниц, и визг, с которым исчезла часть души Волан-де-Морта.
— И как только ты уничтожил дневник, запертый в нем кусочек души существовать больше не смог. Джинни еще до тебя пыталась избавиться от дневника, утопила его, а он вернулся назад и был как новенький.
— Погоди, — сказал Рон, наморщив лоб. — Кусочек души, сидевший в дневнике, полностью овладел Джинни, правильно? А это как же получается?
— Пока волшебное вместилище остается целым, скрытый в нем кусочек души может входить в тех, кто оказывается слишком близким к крестражу, и выходить из них. Я говорю не о том, кто долго держит крестраж в руках, — добавила она, прежде чем Рон успел открыть рот. — С прикосновениями это вообще никак не связано. Я имею в виду близость эмоциональную. Джинни вложила в дневник всю душу и стала невероятно уязвимой. И всякий, кто чересчур привязывается к крестражу или впадает в зависимость от него, наживает большие неприятности.
— Хотел бы я знать, как Дамблдор уничтожил перстень, — сказал Гарри. — И почему я его не спросил? Я никогда понастоящему… — Голос его пресекся. Он задумался обо всем, что следовало бы выспросить у Дамблдора, о том, как со времени смерти Учителя ему, Гарри, стало казаться, что при жизни Дамблдора он упустил столько возможностей узнать побольше… узнать обо всем…
Тишину нарушил сотрясший стены треск, дверь комнаты распахнулась. Гермиона, взвизгнув, уронила на пол «Тайны наитемнейшего искусства»; шмыгнувший под кровать Живоглот взволнованно зашипел; Рон вылетел из кровати, рассыпая обертки от шоколадных лягушек, и врезался головой в противоположную стену. Рука Гарри сама собой рванулась к волшебной палочке, но тут он сообразил, что перед ним всего лишь миссис Уизли с растрепанными волосами и искаженным гневом лицом.
— Сожалею, что помешала вашей уютной беседе, — подрагивающим голосом произнесла она. — Я не сомневаюсь, что все вы нуждаетесь в отдыхе… Но в моей комнате свалены свадебные подарки, их необходимо разобрать, а мне помнится, будто вы обещали с этим помочь.
— Ах да! — Перепуганная Гермиона вскочила так резко, что набросанные ею на пол книги разлетелись во все стороны. — Мы сейчас… простите…
И Гермиона, послав Рону и Гарри страдальческий взгляд, поспешила покинуть комнату, последовав за миссис Уизли.
— Живешь, как домовый эльф, — негромко пожаловался продолжавший потирать голову Рон, когда они с Гарри направились в комнату его матери. — Только удовлетворения от работы не получаешь. Чем быстрее пройдет эта свадьба, тем счастливее я буду.
— Ага, — согласился Гарри, — после нее нам всегото и дел останется, что крестражи разыскивать. А это настоящие каникулы, верно?
Рон рассмеялся, но, стоило ему увидеть кучу свадебных подарков, ожидавших их в комнате миссис Уизли, веселость его как рукой сняло.
Делакуры появились на следующее утро, в одиннадцать. К этому времени Гарри, Рон, Гермиона и Джинни никакой приязни к семейству Флер уже не испытывали, и потому Рон без всякой охоты поднялся к себе наверх, чтобы надеть одинаковые по цвету носки, а Гарри так же неохотно попытался пригладить свои вихры. Приведя себя в приемлемый вид, все они вышли на залитый солнечным светом двор, чтобы встретить гостей.
Таким опрятным Гарри этого двора еще не видел. Ржавые котлы и болотные сапоги, которыми обычно были уставлены ступеньки заднего крыльца, исчезли, их заменили два больших новых горшка с Трепетливыми кустиками. Никакого ветра не было, однако листочки кустиков лениво волновались, приятно рябя в глазах. Кур заперли, двор подмели, а соседствующий с ним огород пропололи, проредили и вообще приукрасили, хотя Гарри, которому он нравился заросшим, находил его — по причине отсутствия привычной оравы дурашливых гномов — несколько пустоватым.
Гарри давно уже потерял счет числу ограждающих чар, наведенных на «Нору» Орденом и Министерством. Знал только, что теперь никто, перемещающийся в пространстве с помощью магии, попасть прямиком в этот двор не может. Поэтому мистер Уизли отправился встречать Делакуров на вершину соседнего холма — именно туда должен был доставить их портал. Первым знаком их приближения стал необычно высокий смех, исходивший, как вскоре выяснилось, от самого мистера Уизли, который мгновение спустя появился в воротах, нагруженный чемоданами и ведущий с собой красавицу блондинку в зеленой, как листва дерева, мантии — несомненную мать Флер.
— Матап! — воскликнула Флер, подбегая к воротам, чтобы обнять ее. — Papa!
Мсье Делакур привлекательностью отнюдь не отличался: он был на голову ниже супруги, до крайности округл, с маленькой, заостренной черной бородкой. Но вид имел весьма добродушный. Слегка подпрыгивая на обутых в сапоги с высокими каблуками ножках, он подлетел к миссис Уизли и дважды расцеловал ее в обе щеки, отчего она даже разрумянилась.
— Мы доставили вам столько хлопот, — звучным басом произнес он. — Фле'г гово'гит, что вы т'гудились не покладая 'гук.
— О, какие пустяки! — Миссис Уизли заливисто рассмеялась. — Разве это хлопоты?
Рон отвел душу, пнув ногой гнома, высунувшегося изза горшка с Трепетливыми кустиками.
— Милейшая леди! — воскликнул мсье Делакур, который так и продолжал, лучась улыбкой, держать ладонь миссис Уизли между своими. — Ско'гый союз наших семей мы считаем великой честью! Позвольте п'гедставить вам мою суп'гугу, Аполлин.
Мадам Делакур скользнула вперед и наклонилась, чтобы в свой черед расцеловать миссис Уизли.
— Enchantee, — произнесла она. — Ваш муж 'гассказывал нам такие забавные исто'гии!
Мистер Уизли расхохотался, совершенно как маньяк. Миссис Уизли одарила его взглядом, от которого он мгновенно умолк и приобрел выражение человека, приближающегося к постели захворавшего близкого друга.
— Ну а с моей младшей доче'гью, Габ'гиэль, вы, 'газумеется, уже знакомы! — сказал мсье Делакур.
Габриэль представляла собой Флер в миниатюре; одиннадцатилетняя, с отливающими серебром светлыми волосами до талии, она ослепительно улыбнулась миссис Уизли и обняла ее, а затем, похлопывая ресницами, обратила сияющий взгляд на Гарри. Джинни громко кашлянула.
— Ну что же, входите, входите! — радостно произнесла миссис Уизли и повела Делакуров в дом, то и дело восклицая при этом: — Нет, прошу вас! После вас! Что вы, нисколько!
Как вскоре выяснилось, Делакуры были гостями очень милыми, готовыми оказать хозяевам любую посильную помощь. Они были всем довольны и стремились принять деятельное участие в приготовлениях к свадьбе. Мсье Делакур находил charmant все — от плана размещения гостей за столом до туфелек подружки невесты. Мадам Делакур владела превосходным набором хозяйственных заклинаний и мигом до блеска вычистила духовку; Габриэль повсюду следовала за старшей сестрой, помогая ей, чем только могла, и тараторя на стремительном французском.
Недостаток «Норы» состоял в том, что на большое количество гостей дом этот рассчитан не был. Мистеру и миссис Уизли приходилось теперь спать в гостиной. Несмотря на громкие протесты мсье и мадам Делакур, они настояли на том, чтобы гости заняли их спальню. Габриэль и Флер проводили ночи в прежней комнате Перси, а Билл делил свою с приехавшим из Румынии Чарли, которому предстояло стать его шафером. Возможностей обговорить какиелибо планы у Гарри, Гермионы и Рона практически не осталось, и они из чистого отчаяния — лишь бы удрать из переполненного дома — вызвались кормить кур.
— И все равно она нас в покое не оставляет! — проворчал Рон, когда миссис Уизли сорвала их вторую попытку посовещаться, появившись во дворе с корзиной постиранного белья в руках.
— А, хорошо, кур вы уже покормили, — сказала она, подходя. — Вы их лучше заприте, перед тем как завтра появятся работники… разбить свадебный шатер, — пояснила она, останавливаясь, чтобы прислониться к курятнику. Выглядела миссис Уизли совершенно измотанной. — «Магическая материя Милламанта», очень хорошая вещь. Их Билл приведет, работников… Тебе, Гарри, лучше, пока они будут здесь, из дома не выходить. Знаешь, при таком количестве раскиданных по всему дому защитных чар устраивать свадьбу очень трудно.
— Мне очень жаль, — смиренно произнес Гарри.
— Ой, ну что за глупости, милый, — сразу сказала миссис Уизли. — Я вовсе не имела в виду… в общем, твоя безопасность превыше всего! Я собиралась спросить у тебя, Гарри, как ты хочешь отпраздновать свой день рождения. Семнадцать лет, такая важная дата…
— Я хотел бы обойтись без всякой шумихи, — быстро ответил Гарри, сразу представив, сколько новых забот прибавит всем это празднование. — Нет, правда, миссис Уизли, хватит и обычного обеда. Всетаки предсвадебный день…
— Ну, если ты так считаешь, милый. Я приглашу Римуса с Тонкс, хорошо? И как насчет Хагрида?
— Это было бы замечательно, — сказал Гарри. — Только прошу вас, не наваливайте на себя лишних хлопот.
— Ну что ты, что ты, какие тут хлопоты!
Довольно долгое время Миссис Уизли пристально вглядывалась в него, потом улыбнулась немного печально и пошла по двору. Гарри смотрел, как она помахивает у бельевой веревки волшебной палочкой, как влажное белье поднимается из корзины и развешивается по местам, и вдруг ощутил сильнейший прилив раскаяния за все неудобства и страдания, которые он ей доставляет.