Игоря, сына святославова, внука олегова

«Слово о полку Игореве» - героическая поэма, по мнению большинства историков, написана в конце XII вв. автором из княжеско-боярской среды Юго-Западной Руси.

Не прилично ли было бы нам, братья, начать старинными сло­вами тяжелое повествование о походе Игоревом, Игоря Святославича? Пусть же начнется эта песнь согласно с действитель­ными событиями этого времени, а не по замышлению Боянову. Ведь Баян вещий, если желал кому сочинить песнь, то разбегался мыслью по дереву, серым волком по земле, сизым орлом под облаками. Ибо он помнил, по его словам, прежних времен усо­бицы: тогда пускал десять соколов на стадо лебедей и который из них догонял какую, та первая [и] пела песнь старому Яросла­ву, храброму Мстиславу, который зарезал Редедю перед полками Касожскими, прекрасному Роману Святославичу, Баян же, братья, не десять соколов пускал на стадо лебедей, но свои вещие персты возлагал на живые струны; а те сами пели рокотом славу князьям.

Начнем же, братья, эту повесть от старинного Владимира до нынешнего Игоря, который возбудил ум крепостью своею и изо­стрил [его] мужеством своего сердца; исполнившись воинственного духа, навел свои храбрые полки на землю Половецкую за землю Русскую.

Тогда Игорь взглянул на светлое солнце и увидел [что] все его воины покрыты от него тьмою. И сказал Игорь своей дружине: «Братья и дружина! лучше ведь быть зарубленным, чем пленен­ным; так, сядем, братья, на своих борзых коней, чтобы поглядеть на синий Дон». Склонился у князя ум к [страстному] желанию, и охота попробовать великого Дона заступим ему знамение: «Хочу я, сказал (он), сломать копье на границе степи Половецкой, с вами, сыны Русские, хочу (или) сложить свою голову и напиться шлемом из Дона»...

Тогда вступил Игорь князь в золотое стремя и поехал по чи­стому полю. Солнце ему тьмою путь заграждало; ночь, стоня ему грозою, пробудила птиц; свист звериный поднялся: див (1) кричит на вершине дерева, велит прислушаться земле неведомой, Волге, и Помори, и Посулию, и Сурожу, и - Корсуню, и тебе, Тьмутороканский идол. А половцы непроторенными дорогами бежали к Дону великому; Игорь к Дону воинов ведет.

Уже, ведь лесная птица предостерегает его от беды, волки (воем) возбуждают ужас по оврагам; орлы клекотом на трупы зверей зовут, лисицы лают на красные-щиты. О, Русская земля! уже ты за холмом.

Долго ночь темнеет; заря зажгла свет; мгла поля покрыла; щекот соловьиный уснул, говор галок пробудился. Русские [сыны] великие поля красными щитами перегородили, ища себе чести, а князю - славы.

Спозаранок в пятницу растоптали [они] поганые полки поло­вецкие и рассыпались, как стрелы по полю, помчали прекрасных девиц половецких, а с ними золото, шелковые ткани и дорогие атласы; ортмами (2), япончицами (3) и кожухами (4) стали мосты мостить по болотам и топким грязным местам и всякими нарядами поло­вецкими. Красный стяг [с] белой хоругвию, красная челка [на] серебряном древке - [досталась] храброму Святославичу...

На другой день очень рано кровавые зори свет возвещают; черные тучи с моря идут, хотят прикрыть четыре солнца, а в них трепещут синие молнии: быть грому великому, идти дождю стре­лами с Дона великого: тут копьям побиться о шеломы половец­кие, на Каяле - реке, у Дона великого. О, Русская земля! уже ты за холмом...

Были века Трояновы, прошли лета Ярославовы, были походы Олеговы, Олега Святославича. Тот ведь Олег мечом крамолу ковал и стрелы по земле сеял. Ступает [он] в золотое стремя в го­роде Тьмуторокане, а этот [уже] звон услышал давнишний вели­кий Ярослав, а сын Всеволодов Владимир каждое утро уши [себе] затыкал в Чернигове; Бориса же Вячеславича слава на суд при­вела и на зеленую траву покрывало постлала за обиду Олегову, храброго и молодого князя. С той же Каялы Святополк укачал отца своего между Венгерскими инородцами ко Святой Софии к Киеву. Тогда, при Олеге Гориславиче, сеялось и росло усобицами, погибало достояние Даждьбожьего внука, в княже­ских крамолах веки людям сократились. Тогда по Русской земле редко пахари покрикивали, но часто вороны граяли, деля себе трупы, а галки свою речь говорили, хотят они полететь на кормлю.

То были в те рати и в те походы; а такой рати не слыхано: спозаранок до вечера, с вечера до рассвета летят стрелы закаленные, гремят сабли о шлемы, трещат копья булатные о поле не ведомом, посреди земли Половецкой. Черная земля под копытами костями была посеяна, а кровью полита; горем взошли они по Русской земле.

Что [это] мне шумит, что мне звенит давеча рано перед зо­рями? Игорь полки оборачивает, потому что жалко ему милого брата, Всеволода. Бились день, бились другой; на третий день к полудню пали стяги Игоревы. Тут [оба] брата разлучились на бе­регу быстрой Каялы. Тут кровавого вина не достало; тут пир окончили храбрые сыны русские: сватов напоили, и сами полегли за землю Русскую... Борьба князей против поганых прекратилась, потому что сказал брат «Это мое и то мое же». И стали князья про малое говорить: «Это великое» и сами на себя крамолу ковать; а поганые со всех сторон приходили с победами землю Русскую.

И застонал, братья, Киев от горя, а Чернигов от напастей; печаль обильная пошла среди земли Русской. Князья же сами на себе крамолу ковали, а поганые сами с победами делая набеги на Русскую землю, брали дань по белке с [каждого] двора.

Ведь те два храбрых Святославича, Игорь и Всеволод, уже ложь пробудили раздором, а ее усыпил было отец их, Святослав грозный великий киевский, грозою прибил своими сильными полками и булатными мечами; наступил на землю Половец­кую, притоптал холмы и овраги, замутил реки и озера, иссушил потоки и болота; а поганого Кобяка от залива морского, из же­лезных великих полков Половецких, исторг, как вихрь; и упал Кобяк в городе Киеве в гриднице Святославовой. Тут немцы и венециане, тут греки и мораване поют славу Святославову, ко­рят князя Игоря, который погрузил обилие на дно Каялы реки половецкой, русского золота насыпал туда. Игорь князь вы­садился из седла золотого да в седло рабское. Уныли ведь у го­родов стены, и веселье поникло.

А Святослав смутный сон видел в Киеве на горах этой ночью: «С вечера одевали меня, сказал [он], черным покрывалом на кровати тисовой: черпали мне синее вино, с горем смешанное; сыпали мне пустыми колчанами поганых великий жемчуг на грудь и нежат меня; уже доски без князька в моем тереме златоверхом; всю ночь с вечера бесовы вороны граяли у Плесенска в предградье, были лесные змеи и понеслись к синему морю». И сказали бояре князю: «Уже, князь, горе ум полонило: ведь вот два сокола слетели с отцова престола золотого, чтобы добыть город Тмутаракань, или попить шлемом из Дона. Уже соколам крыльца посекли саблями поганых, а самих опутали же­лезными путами...».

Тогда великий Святослав обронил золотое слово, со слезами смешанное; он сказал: «О, мои братья, Игорь и Всеволод! рано начали вы досаждать мечами земле Половецкой, а себе искать славы. Но без славы [для себя] вы одолели, без славы ведь кровь поганую пролили. Храбрые сердца увас, из крепкого булата выкованы, а в смелости закалены. И что сотворили вы моей серебряной седине...

Но вы сказали: «Помужаемся сами, будущую славу сами похитим, и бывшею сами поделимся». А разве удивительно [и] старому помолодеть? Когда сокол [весною] перья меняет, высоко [он] птиц взбивает, не даст гнезда своего в обиду. Но вот мне беда, между князьями нет помощи; времена на худшее повернулись. Вот уже Рим кричит под саблями Половецкими, а Владимир [князь] под ударами: горе и тоска сыну Глебову.

Великий князь Всеволод [неужели] и мыслью тебе нельзя перелетать издалека, отцов золотой престол посторожить? Ведь ты можешь Волгу расплескать веслами, а Дон вычерпать шлемами. Если бы ты был, то была бы невольница по нагате, а раб - по резане (5). Ведь ты можешь посуху метать живыми копьями удалыми сыновьями Глебовыми.

Ты, буйный Рюрик, и Давид, не у вас ли золоченые шлемы в крови плавали? Не у вас ли храбрая дружина рыкает, как туры, раненые саблями, закаленными на поле неведомом! Ступите, господа, в золотое стремя за обиду настоящего времени, за землю Русскую, и за раны Игоревы, буйного Святославича...

Галицкий Осмомысл Ярослав, высоко сидишь ты на своем златокованном престоле. Подпер ты горы Венгерские своими железными полками, загородив Королю путь, затворив Дунаю ворота, переметывая тяжести через облака, наводя суд до Дуная. Грозы твои идут по землям; ты отворяешь Киеву ворота; стреляешь с отцова золотого престола салтанов за странами за землю Русскую, за раны Игоревы буйного Святославича...

О, пришлось страдать Русской земле, вспомним прежнее время и прежних князей! Того старинного Владимира нельзя было пригвоздить к горам Киевским: его ведь стяги стали теперь Рюриковы, а другие - Давидовы, но у них врознь развеваются знамена. Слышен голос Ярославны, кукушкою в безвестье рано [она] кукует: «Полечу, - сказала, - кукушкою по Дунаю, смочу бо­бровый рукав в Каяле - реке, оботру у князя кровавые его раны на крепком его теле».

Ярославна рано плачет в Путивле на стене, говоря:

«О ветер, вихорь! Зачем ты, господин, бурно веешь, зачем мчишь половецкие стрелки на своих легких крыльях на воинов моего милого? Разве мало тебе было в вышине под облаками веять, качая корабли на синем море? Зачем, господин, развеял ты, по ковылю, мое веселье?»

Ярославна рано плачет в Путивле-городе на стене, говоря:

«О, Днепр Словутич! Ты пробил каменные горы через землю Половецкую; ты качал на себе Святославовы лодки до полка Кобякова: прилелей, господин, моего милого ко мне, чтобы не слала я к нему слез на море рано».

Ярославна рано плачет в Путивле на стене, говоря:

«Светлое и пресветлое солнце! Для всех ты тепло и прекрасно: «зачем, владыка, послало ты свои горячие лучина воинов милого? В поле безводном жаждою им луки согнуло, горем им колчаны заткнуло?».

Заплескало море в полночь; идут смерчи туманами: Игорю - князю бог путь кажет из земли Половецкой в землю Русскую к отцову золотому престолу. Погасли вечером зори. Игорь спит [и] не спит, Игорь мыслью размеряет поля от великого Дона до малого Донца. В полночь Овлур свистнул коня за рекою, велит князю понимать: [но] князю Игорю [понять] не пришлось; [тогда Овлур] крикнул: стукнула земля, зашумели травы, двину­лись [кочевые] шатры половецкие. А Игорь-князь поскакал гор­ностаем к тростнику и белым гоголем [пал] на воду: бросился на борзого коня и соскочил с него, босым волком побежал к лугу Донца и полетел соколом под туманами, набивая гусей и лебе­дей к завтраку, обеду и ужину. Когда Игорь соколом полетел, тогда Овлур волком побежал, стряхивая собою студеную росу: [оба] ведь надорвали своих борзых коней...

А не сороки застрекотали, по следу Игореву едут Гзак с Кончаком. Тогда вороны не граяли, галки примолкли, сороки не стре­котали, лишь по ветвям [деревьев] дятлы ползали - стуком кажут они путь к реке; соловьи веселыми песнями возвещают рассвет.

Говорит Гзак Кончаку: «Если сокол к гнезду летит, расстре­ляем соколенка своими золочеными стрелами». Говорит Кончак Гзе: «Если сокол к гнезду летит, а мы соколенка опутаем пре­красною девицею». И сказал - Гзак Кончаку: «Если опутаем его прекрасной девицею, не будет у вас ни соколенка, ни прекрасной девицы, и станут бить нас птицы [даже] в степи Половецкой».

Сказал Баян; «Тяжко тебе, голова без плеч, беда тебе, телу без головы», так и Русской земле без Игоря. Как солнце светит на небе, так Игорь-князь в Русской земле. Девицы поют на Ду­нае, вьются [их] голоса через море до Киева. Игорь едет [уже] по Боричеву к святой Богородице Пирогощей (6). Страны рады, города веселы.

Певши песни старым князьям, потом и молодым [надо] петь: слава Игорю Святославичу, буйному туру Всеволоду, Владимиру Игоревичу [Будьте] здоровы, князья, а дружина, борясь за христиан против поганых полков! Слава князьям и дружине. Аминь».

Хрестоматия по истории СССР. Под ред. В.И. Лебедева. Т.1. М., 1949. С.97-102

Примечания

1. Див - птица удот, а также чудовище, дивовище.

2. Ортма – покрывало.

3. Япончица – накидка, плащ.

4. Кожух – зимняя одежда, подбитая мехом и крытая какими-либо тканями.

5. Резана – денежная единица, равная 1/ 50 гривны.

ПОХОД БАТЫЯ НА РУСЬ

(По Никоновской летописи)

Никоновская летопись – летописный свод XVI в. Названа по принадлежности одного из списков патриарху Никону. Ценна тем, что содержит тексты из несохранившихся летописей периода раздробленности.

В 1237 году. В ту зиму пришли из восточных стран лесом на Рязанскую землю безбожные татары с царем Батыем. Придя, они сначала остановились станом у Онузы (1), взяли и сожгли ее. Оттуда они отправили своих послов - женщину-чародейку и двух мужей с нею - к Рязанским князьям, тре­буя у них десятины - от князей и людей, доспехами и конями. Не пустив послов в город, Рязанские князья - Юрий Игоревич и его брат Олег, а также Муромские и Пронские князья выступили против татар к Воронежу (2). Князья ответили: «Когда нас не будет, то все будет ваше» ... Рязанские князья послали ко князю Юрию Владимирскому с просьбою, чтобы он прислал помощь или сам пришел. Но Юрий не пошел, не послушал просьбы Рязанских князей; он хотел сам особо дать бой татарам.

Рязанские, Муромские и Пронские князья выступили против безбожных и вступили с ними в бой, и была сеча, зла, и одолели безбожные измаильтяне (3), а князья бежали каждый в свой город. А татары, рассвирепев, начали воевать больше всего рязанскую землю, с великою яростью; разбивали города, убивали людей, жгли и брали в плен. 6 декабря пришли окаянные иноплеменники под стольный град Рязань, обступили град стольный 6 декабря и огородили его острогом. А рязанские князья затворились в городе с людьми, бились крепко и изнемогли. В тот же месяц, 21[-го] татары взяли город Рязань, весь сожгли, убили князя Юрия Игоревича, его княгиню , перебили других князей, а мужчин, женщин, детей, похватали, одних рассекали мечами, других убивали стрелами и бросали в огонь; а некоторых, схватив, связывали, взрезывали грудь и вынимали желчь. Татары предали огню много святых церквей, пожгли монастыри и села и забрали их имущество.

Потом татары пошли на Коломну, великий князь Юрий Игоревич послал против них из Владимира своего сына князя Всеволода; с ним пошел со своим войском князь Роман Игоревич Рязанский. А своего воеводу Еремея Глебовича великий князь Юрий послал вперед со сторожевым отрядом. Они сошлись со Всеволодом и Романам Игоревичем у Коломны. Там окружили их татары. Была очень упорная битва, русских отогнали к надолбам (4). И убили там князя Романа Игоревича Рязанского, а у Всеволода Юрьевича убили его воеводу Еремея Глебовича и перебили много других мужей. А князь Всеволод с небольшой дружиной прибежал во Владимир.

Татары подошли к Москве. Придя, они взяли Москву и убили воеводу Филиппа Нянька, а сына великого князя Юрия, Владимира, взяли; всех людей от стариков до младенцев перебили, некоторых увели в плен и ушли, забрав много имущества.

Великий князь, Юрий Всеволодович, услышав об этом... оставил вместо себя во Владимире вместе с владыкою князей Всеволода и Мстислава и своего воеводу Петра Ослядюковича, а сам пошел за Волгу со своими племянниками - Васильком Константиновичем, Всеволодом Константиновичем и Владимиром Константиновичем. Они стали станом на (реке) Сити. Великий князь ждал к себе своих братьев - князя Ярослава Всеволодовича и князя Святослава Всеволодовича с их воинами и сам начал собирать войско, а воеводою назначил Жирослава Михайловича.

В это время. 3 февраля, во вторник... татары пришли к Владимиру. Владимирцы со своими князьями и воеводою Петром Ослядюковичем затворились в городе. Татары подошли к Золотым воротам, ведя с собою княжича Владимира, сына великого князя Юрия Всеволодовича и спрашивали: «В городе ли великий князь Юрий?» А владимирцы начали в них стрелять. Они же сказали: «Не стреляйте!». И, подойдя совсем близко к воротам, показывали владимирцам княжича их Владимира, сына Юрьева, и спрашивали: «Узнаете ли вашего княжича?» А он был уныл лицом и изнемог от бедствий и лишений. Всеволод и Мстислав стояли на Золотых воротах и узнали своего брата Владимира. О, жалостно и слез достойно видеть так брата! Всеволод и Мстислав со своими боярами и все горожане плакали, глядя на Владимира. А татары отошли от Золотых ворот, объехали весь город, рассматривая его, и раскинули стан на Зременах перед Золотыми воротами и около всего города; и было их очень много...

Устроив свой стан около Владимира, татары пошли и взяли город Суздаль... Они привели множество пленных в свой стан, пришли к Владимиру в субботу на масленице и принялись с утра до вечера строить леса, к устанавливать пороки (5) и к ночи обнесли тыном весь город. На утро князья, владыка Митрофан, воевода Петр Ослядюкович, все бояре и люди увидели, что городу их быть взяту, и заплакали великим плачем... На следующий день, в масленичное воскресенье, 8 февраля, в день святого мученика Федора Стратилата, в первом часу дня татары приступили со всех сторон к городу и начали бить по городу пороками, а в середину города сыпались издалека божьим попущением громадные камни, как бы дождь среди города; и в городе оказалось множество мертвых людей, и напал на всех страх и трепет великий. Татары пробили стену у Золотых ворот, также и от Лыбеди у Орининых ворот и у Медяных, от Клязьмы у Волжских ворот и в других местах, разбили весь город, насыпали внутрь камней и по примету вошли в город со стороны Золотых ворот, также и от Лыбеди в Оринины ворота, и в Медяные, от Клязьмы в Волжские и, разбив в других местах город, вошли отовсюду в него, как демоны. До обеда они взяли новый город и весь предали огню; и убили там князя Всеволода с братом, множество бояр и людей, а прочие князья и все люди бежали в средний город. А владыка Митрофан и великая княгиня со своими сыновьями и дочерьми, снохами, внучатами, боярами, боярынями и многими людьми бежали в церковь, затворили церковные врата, взошли в церкви на хоры (6) и заперлись. Татары взяли и этот город, стали искать князей и княгиню и узнали, что они в церкви... Татары выбили церковные двери и перебили тех, кто был в церкви и сопротивлялся. И начали допрашивать о князьях и княгине и узнали, что они на хорах. И стали обманом говорить им, чтобы они все сошли с хор. Но они их не послушали. Татары натащили много дерева в церковь и зажгли возле церкви. Бывшие на хорах с молитвою и благодарением предали души свои господу; были сожжены огнем и причислены к лику мучеников. А святую церковь татары разграбили и ободрали чудотворную икону самой богоматери.

Оттуда татары пошли на великого князя Юрия, а другие пошли к Ростову, третьи к Ярославлю и взяли его; иные пошли на Волгу и на Городец и попленили все по Волге до Галича Мерского. Некоторые пошли к Переяславлю, взяли и этот город, а людей перебили. А оттуда попленили всю страну и много городов: Юрьев, Дмитров, Волок, Тверь, где убили также и сына Ярослава; и не было места до Торжка, где бы ни воевали татары. А в Ростовской и Суздальской земле за один февраль взяли 14 городов, помимо слобод и погостов.

Уже в исходе февраля к великому князю Юрию Всеволодовичу, его брату Святославу Всеволодовичу, племянникам - Васильку Константиновичу, Всеволоду Константиновичу и Владимиру Константиновичу - пришел вестник с известием, что город Владимир взят, епископ, великая княгиня, князья и все люди сожжены, а некоторые перебиты. «А твоего старшего сына Всеволода с братьями убили вне города и идут к тебе»... Юрий ждал своего брата Ярослава, и не было его. И князь приказал своему воеводе укреплять людей и готовиться к бою и послал храброго мужа Дорофея Семеновича с тремя тысячами мужей разведать о татарах. А он чуть отошел и возвратился с такими словами: «Господин князь! Уже обошли нас татары». Услышав это, князь Юрий с братом Святославом и племянниками своими - Васильком, Всеволодом и Владимиром - и со своими мужами сели на коней и пошли против поганых. Великий князь Юрий Всеволодович начал ставить полки, как вдруг внезапно приспели на Сить татары против князя Юрия. Князь Юрий забыл о всякой печали и пошел к ним. Сошлись полки, и была крупная битва и злая сеча; кровь лилась, как вода. Божьим попущением татары победили русских князей. Был убит тогда великий князь Владимирский Юрий Всеволодович и многие его воеводы и бояре, и было перебито воинство его…

Хрестоматия по истории СССР. Под ред. В.И. Лебедева. Т.1. М., 1949. С.136.

Примечания

1. Онуза – какой-то населенный пункт, возможно, на территории современной Тамбовской области.

2. Имеется в виду река Воронеж.

3. Измаильтяне (исмаильтяне) – христианское название арабов, ведших, по Библии, происхождение от сына Авраама Исмаила; в широком смысле применялось ко всем мусульманским народам.

4. Надолбы – полевые укрепления в виде врытых в землю заостренных кольев.

5. Пороки – стенобитные орудия.

6. Хоры – верхняя открытая галерея, балкон в парадном зале церкви.

ПАДЕНИЕ КИЕВА

(По Никоновской летописи)

Того же лета /1240 г./ пришел царь Батый к городу Киеву со множеством воинов и окружил город. Осадила его сила татарская, и невозможно было никому из города выйти, ни в город войти. И нельзя было в городе слышать друг друга от скрипа телег, рева верблюдов, от звука труб и органов, от ржания стад конских и от крика и вопля бесчисленного множества людей. И вся земля была переполнена татарами ... Приставил Батый много пороков к городу... [Они били в стены] беспрестанно день и ночь, а горожане крепко билися, и много было мертвых и лилась кровь, как вода. И послал Батый в Киев к горожанам с такими словами: «Если покоритесь мне, будет вам милость, если же будете сопротивляться, то много пострадаете и жестоко погибнете». Но горожане никак не послушали его, но злословили и проклинали его. Батый же сильно разгневался и повел с великой яростью идти на приступ города. И так при помощи множества пороков пробили городские стены и вошли в город, а горожане устремились навстречу им. И тут можно было видеть и слышать страшный треск копий и стук щитов; стрелы омрачили свет, так что не видно было неба за стрелами, но была тьма от множества стрел татарских; и всюду лежали мертвые и всюду текла кровь, как вода. Сильно изранен был воевода Дмитр и множество сильных пало. И были побеждены горожане, и татары вошли на стены, но от сильного утомления засели на стенах городских. И наступила ночь. Горожане в эту ночь создали другой город около церкви святой богородицы. На утро же пришли на них татары, и была злая сеча. И стали изнемогать люди и вбежали со своими пожитками на церковные комары (1) и от тяжести повалились стены церковные, и взяли татары город Киев, месяца декабря в 6 день... А Дмитра воеводу привели к Батыю израненного и не велел Батый его убивать ради его мужества. И начал Батый расспрашивать о князе Даниле [Галицком], и сказали ему, что князь бежал в Венгрию. Батый же посадил в Киеве своего воеводу, а сам пошел к [городу] Владимиру на Волынь.

Хрестоматия по истории СССР. Под ред. В.И. Лебедева. Т.1. М., 1949. С.139.

Примечания

1. Комары – своды церкви.

Невская битва

(По Симеоновской летописи)

Симеоновская летопись – летописный свод конца XV – начала XVI вв. Названа по принадлежности одного из списков справщику московского Печатного двора Н. Симеонову. Ценна тем, что содержит тексты из несохранившихся летописей периода раздробленности.

Король области Римской из северных стран, услышав о храбрости великого князя Александра Ярославича, задумал победить его и взять его в плен, в Великий Новгород и все его пригороды покорить, и Словенских людей обратить в неволю. И сказал он: «иду и покорю всю землю Александрову». И собрал великую силу, начальников и епископов своих, и шведов и норвежцев, и [финские племена] сумь и емь и наполнил множество кораблей своими полками и двинулся с великой силой, обуреваем воинственным духом, и пришел в реку Неву и стал на устье Ижоры, желая в безумии своем захватить Ладогу, и даже Новгород и всю область Новгородскую. Тогда пришла весть, что шведы идут на Ладогу, а король в то время прислал с гордостью послов к великому князю Александру Ярославичу в Новгород со словами: «Если можешь мне сопротивляться, то я уже нахожусь здесь в покоряю землю твою». Великий же князь Александр Ярославич, услышав об его словах, разгорелся сердцем, вошёл в церковь святой Софии и пал на колени перед алтарем и начал молиться богу со слезами...

И пошел [Александр] на них, уповая на святую троицу, с мужественными воинами своими, не со многою дружиною, потому что не было время ожидать многочисленное войско. Отец же его великий князь Ярослав Всеволодович не знал о нападении на сына своего Александра, которому некогда было послать весть к отцу, потому что враги уже приблизились. И много новгородцев не успело собраться, потому что великий князь Александр поспешил пойти против врагов, и пришел на них в воскресенье [15 июля] И была сеча великая с шведами, избили множество шведов, и самому королю нанёс [Александр] рану в лицо острым своим мечом.

Хрестоматия по истории СССР. Под ред. В.И. Лебедева. Т.1. М., 1949. С.161.

О шести храбрых мужах

(По Симеоновской летописи)

В полку великого князя Александра оказалось 6 мужей храбрых, которые вместе с ним мужественно сражались. Первый – Гаврило Алексеевич, наехал на корабль и, увидев королевича, быстро помчался и въехал по сходням до самого корабля, а шведы вбежали перед нм на корабль, но снова обернувшись, сбросили его вместе с конём со сходен в море. Божиим же заступничеством он вышел невредим и, опять напавши, ожесточенно бился с самим воеводою посреди полка их, и тут были воевода шведов Спиридон и епископ их. Второй же новгородец, именем Сбыслав Якунович, много раз нападая, бился одним топором, не имея страха в сердце, и несколько человек пало от его руки, и подивились его силе и храбрости.

Третий же, Яков Полочанин, бывший ловчим у князя, напал на полк с мечом и отчаянно сражался, и похвалил его великий князь. Четвертый же новгородец, именем Миша, напал пешим с дружиною своею и погубил 3 корабля шведов. Пятый же из дружины некто, по имени Сава, напав на великий златоверхий шатер, подсек его столб, шатер упал, а полки Александровы, увидев падение шатра, возрадовались. Шестой же из слуг [Александра], по имени Ратмир, бился пешим, был окружен многими шведами, пал от многих ран и скончался.

Все это я слыхал от господина своего великого князя Александра и от других, которые в то время принимали участие в битве...

Уцелевшие же [из шведов ] побежали посрамленными, а трупами своих великих воевод наполнили 3 корабля и [корабли] вместе с ними потонули в море, а для остальных выкопали ямы и побросали в них великое количество трупов, а многие другие [шведы] были ранены и побежали той же ночью. Новгородцев же пали: Константин Луготинич, Юрята Пиняшинич, Намест Дрочило, Нездилов сын Кожевника, а всего пало 20 мужей вместе с ладожанами. Великий же князь Александр Ярославич возвратился с великою победою и пришел в Новгород.

Хрестоматия по истории СССР. Под ред. В.И. Лебедева. Т.1. М., 1949. С.162.

ЛЕДОВОЕ ПОБОИЩЕ

(По Симеоновской летописи)

И пошел с братом Андреем и с новгородцами и с суздальцами на Немецкую землю с великой силой, чтобы немцы не хвалились, говоря: «унизим Словенский язык». Уже город Псков был взят, и тиуны их [немецкие] посажены в городе. Великий же князь Александр занял все пути ко Пскову и взял внезапно город, и захватил немцев и чудь и наместников немецких, и в оковах отправил в Новгород, а город Псков освободил от плена, и. землю Немецкую повоевал в пожог, и взял много пленных, а иных перебил. Они же собрались, говоря с гордостью: «Пойдем на Александра и, победив, возьмем его в плен». Когда немцы приблизились, тогда стража великого князя Александра удивилась силе немецкой и ужаснулась... Князь же великий Александр, помолившись в Церкви Святой Троицы, пошел на землю Немецкую, желая отомстить за кровь христианскую.

Была зима в то время, и [Александр] распустил все свои полки за добычей, как только пришли в землю Немецкую, а Домаш Твердиславич и Кербет были в набеге; и тут убили Домаша, брата посадника, мужа доброго, и других многих перебили вместе с ним, а иных взяли в плен, а другие прибежали к великому князю в полки. Услышав об этом, магистр пошел против них со всеми своими епископами и со всем множеством их народа и силы их, какая только ни была в их области вместе с королевскою помощью; и сошли на озеро, именуемое Чудским. Великий же князь Александр отступил назад. Немцы же и чудь пошли за ним. Князь же великий поставил войско на Чудском озере на Узмени у Воронья камня и, укрепившись силою крестною и приготовившись к бою, пошел против них. [Войска] сошлись на Чудском озере; было тех и других большое множество. Был же тут с Александром и брат его Андрей со множеством воинов отца своего, и было у Александра множество храбрых, сильных и крепких, и все наполнились воинственным духом, и были у них сердца подобны львиным. И сказали: «Княже, ныне пришло время положить свои головы за тебя»...

Был же тогда день субботний, и, на восходе солнца, сошлись оба войска. И немцы и чудь пробились клином сквозь полки. И была тут злая и великая сеча для немцев и чуди, и слышен был треск от ломающихся копей и звук от ударов мечей, так что и лед на замерзшем озере подломился и не видно было льда, потому что он покрылся кровью. И сам я слышал об этом от очевидца, бывшего тогда там. И обратились враги в бегство и гнали их с боем, как по воздуху, и некуда им было убежать; и били их 7 верст по льду до Суболицкого берега, и пало немцев 500, а чуди бесчисленное множество, а в плен взяли 50 лучших немецких воевод и привели их в Новгород, а другие немцы утонули в озере, потому что была весна, а другие убежали тяжело ранеными. Был же этот бой 5 апреля.

Хрестоматия по истории СССР. Под ред. В.И. Лебедева. Т.1. М., 1949. С.163.

Хроника Ливонии

«Хроника Ливонии» - летописное сочинение Генриха Латвийского середины XIII в., повествует о покорении немецкими крестоносцами Ливонии в 1198-1227 гг.

В год господен 1198 ...Альберт... был посвящен в епископы... он... набрал до пятисот человек для крестового похода в Ливонию...

Во второй год епископства (1200 г.) Альберт... пошел, в Ливонию, имея с собой 23 корабля... Братья (монахи), жившие там со времени первого епископа, и другие радостно их приняли. Собравшиеся ливы тут же заключили с тевтонами мир на три дня, но только из хитрости, чтобы в это время собрать войско... По дороге (вглубь страны) ливы, нарушив мир, жестоко напали на них; один корабль, отступил и спасся, а другой был захвачен, и почти все бывшие на нем убиты... Не полагаясь, однако, из-за вероломства ливов на мир, многократно ими нарушавшийся, епископ потребовал заложников... и старейшин страны. Они были приглашены на пир, явились все вместе и были заперты в одном доме. Боясь, что их отправят за море в Тевтонию, они представили епископу около тридцати своих сыновей... Епископ с радостью принял их, и, поручив страну господу, отплыл в Тевтонию.

Перед отъездом ливы указали ему место для города, который назвали «Ригой» либо по озеру Рига, либо по обилию орошения, так как место омывается и свыше и внизу...

Зная злобу ливов и видя, что без помощи пилигримов (1) он ничего не добьется, епископ послал в Рим брата (монаха) Теодориха из Торейды за грамотой на крестовый поход. Теодорих изложил святейшему папе Инокентию порученное ему дело, и вышеназванная грамота милостиво была ему вручена.

На третий год своего посвящения (1201 г.), епископ, оставив заложников в Тевтонии, возвратился в Ливонию с пилигримами, каких сумел собрать, в то же лето построен был город Рига на обширном поле, при котором можно было устроить и корабельную гавань....

На шестой год (1204 г.) епископ, боясь, что город еще маленький и слабый, из-за малочисленности верующих может оказаться в опасности от козней язычников, вновь отправился в Тевтонию для набора пилигримов. Ревностно исполняя порученное ему дело обращения язычников [в христианскую веру] и путешествуя то в Тевтонию, то обратно, в иные год он нес большой и почти невыносимый труд.

После его отъезда литовцы... вместе с ливами... числом до трехсот подошли к Риге и, захватив городской скот на пастбищах, уже второй раз пытались угнать его. Народу в Риге тогда было еще немного и люди не решались выйти из города, боясь засад повсюду в окружающих город лесах. Однако человек двадцать храбрых горожан догнали врагов и потребовали вернуть скот, а потом с приходом рыцарей из города, воззвав к помощи всемогущего бога, вступили в бой с языч­никами у Древней горы. Битва разгорелась и продолжалась, до тех пор, пока обе стороны не разошлись от усталости. Некоторые ливы, кроме того, пошли на судне вниз по [Западной Двине], чтобы, пользуясь отсутствием жителей, напасть на город с другой стороны, но бог защитил своих; некоторые [жители] вышли из города навстречу им и стрелами обратили в бегство. Так кончилось это дело; литовцы с ливами ушли, захватив всего трех коней, принадлежавших горожанам, а тевтоны, единодушно восхвалив бога за спасение людей и возвращение скота, с радостью вернулись в город.

...1207. На девятый год (епископства Альберта) вся Ливония была крещена, церковь наслаждалась тишиной и миром...

1211. Шел тринадцатый год епископства, а церковь не находила покоя от войн...

1215. Был семнадцатый год епископства Альберта, и вновь началась война по всем границам Ливонии... Эстония стала враждебной Ливонии. [Рыцари вступили в Эстонию], опустошили и предали огню все деревни, а мужчин, каких могли захватить, всех сожгли живыми... Сожгли все их замки, чтобы не было у них там убежища... Женщин и детей увели с собой в плен, захватили коней, скот, большую добычу и вернулись в землю свою...

Хрестоматия по истории СССР с древнейших времен до конца XV века. Под ред. М.Н.Тихомирова. М., 1960. С.461-463.

Примечания

1. Пилигримы – странствующие католические монахи.

СОДЕРЖАНИЕ

Пояснительная записка . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . ………….. 3

1. Программа курса «История Россия с древнейших времен до середины XIII века» . . . . . .

2.Планы семинарских занятий

3. Задания для самостоятельной работы

3.1. Темы аннотированных библиографий

3.2. Вопросы к коллоквиуму «Положение социальных групп населения Киевской Руси»

3.3. Тематика контрольных работ для студентов- заочников

4.Литература

4. 1. Обязательная учебная и научная литература

4.2. Хрестоматии, практикумы, сборники документов

4.3. Дополнительная научная литература

4.4. Художественная литература

5.Экзаменационные вопросы . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

6. Словарь терминов . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

7. Хронологическая таблица . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

8. Хрестоматия . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

* Термины, объясненные в методическом пособии в специальном разделе (см. выше), в примечаниях к документам не комментируются.