Коммунистическое движение и выступления народных масс

Колонизация Кореи промышленно развитой Японией объективно приводила к расширению промышленного производства в самой Ко­рее и, как следствие, к все большему увеличению численности но­вой категории населения — рабочего класса. В деревне все большее количество крестьян переходили в категорию сельскохозяйственных рабочих. Традиционная общественная мысль Кореи, имеющая много­тысячелетнюю историю, регламентировала практически все аспекты личной, семейной и общественной жизни. Однако в ней, естественно, не было места для представителей нового класса рабочих.

С другой стороны, в соседней России, куда в 1910-1920 гг. пересе­лилось большое число корейцев, в том числе и бойцов партизанской Армии справедливости, коммунисты — носители идеологии рабочего класса — взяли власть и строили новое общество. 24 сентября 1925 г. в Сеуле открылось Генеральное консульство СССР. В соседнем Ки­тае, где также проживало большое число корейцев, в конце июля — начале августа 1921 г. была создана и начала активно действовать Коммунистическая партия Китая. В Японии такая партия образова­лась 15 июля 1922 г.

В подобных обстоятельствах в самой Корее, но более всего среди корейцев, проживавших в сопредельных России, Японии и Китае, на­блюдался всевозрастающий интерес к идеям социализма и коммуниз­ма[259]. Образование Корейской коммунистической партиикак раз связывают с влиянием корейских коммунистических и социали­стических организаций, созданных за пределами страны.

В апреле 1918 г. во Владивостоке была образована Социалисти­ческая партия корейцев (Ханин сахведан)[260], среди основателей кото­рой были такие известные деятели корейского движения за независи­мость, как Ли Донхви (1873-1935). Одновременно по всей советской России стали создаваться корейские коммунистические кружки и ор­ганизации. Наиболее сильной стала иркутская организация, созвав­шая 12 июля 1920 г. съезд корейских коммунистических организаций России. Таким образом 4 мая 1921 г. в Иркутске была создана Корей­ская коммунистическая партия (Коре консандан)[261]. Вместе с тем в мае 1921 г. Ли Донхви, вошедший в состав Временного правительства Республики Корея в Шанхае (деятельности которого будет посвящен отдельный параграф следующей главы), создал там свою Корейскую коммунистическую партию с тем же корейским названием. Между двумя партиями, которые стали именоваться «иркутская» и «шан­хайская фракции», развернулось противостояние в борьбе за лидер­ство. По решению Коминтерна, с которым обе партии поддерживали тесную связь, в декабре 1922 г. они были упразднены, а вместо них учреждено Корейское бюро Коминтерна (просуществовало до фев­раля 1924 г.), поставившее своей целью создание коммунистической партии на территории самой Кореи. Для связи с корейскими ком­мунистами, действовавшими в Корее, был отправлен представитель Коминтерна Чон Чжадаль.

А в это время в Корее начинали создаваться организации социа­листической и коммунистической ориентации, во многом при участии патриотов, обучавшихся в Японии. В частности, 19 ноября 1924 г. бы­ло организовано «Общество изучения новый идей», т. е. коммунистических, переименованное впоследствии в «Общество вторника» (Хва-ёхве; во вторник родился К. Маркс). 25 ноября того же года студенты, обучавшиеся в Японии, создали в Сеуле «Общество северного ветра» (Пукпхунхве) как филиал корейского токийского «Общества север­ной звезды» (Пуксонхве), образованного 15 января 1923 г. Понятие «север» указывало на советскую Россию — источник новых коммуни­стических идей, изучением которых занималось общество.

В 1925 г. представители «Общества вторника», «Общества север­ного ветра», а также ряда других организаций, таких как, напри­мер, «Сеульско-шанхайская группа» (коммунисты, ориентировавши­еся на приверженцев бывшей шанхайской фракции Корейской ком­партии), решили попробовать объединиться. Посчитав наиболее без­опасным местом встречи сеульский ресторан «Асовон», они собрались 17 апреля 1925 г. и приняли решение о создании Корейской коммуни­стической партии (Чосон консандан), выбрав для передачи названия страны слово Чосон («Утренняя Свежесть»). Партию возглавил Ким Чжэбон. Среди основных задач партии были объявлены борьба за до­стижение независимости, установление восьмичасового рабочего дня, равноправие мужчин и женщин, введение обязательного среднего и специального образования, а также поддержка СССР и революции в Китае. На другой день, 18 апреля, было объявлено о создании Корей­ского коммунистического союза молодежи, куда вошел будущий из­вестный деятель корейского коммунистического движения Пак Хонъ-ён (1900-1955).

Однако Корейская коммунистическая партия просуществовала недолго. Союз трех основных группировок партии так и не состо­ялся, вылившись в непрекращавшуюся фракционную борьбу. Кроме того японские власти, жестоко расправившиеся с коммунистическим движением у себя в стране, прилагали все усилия для того, чтобы не допустить деятельности коммунистических организаций в Корее. После того как 22 ноября 1925 г. в пограничном с Китаем городе Син-ыйчжу японская полиция выявила местную коммунистическую орга­низацию, возникшую еще в марте 1924 г., были быстро обнаружены и арестованы более 60 руководителей Корейской коммунистической партии и Корейского комсомола. «Первая» Корейская коммунисти­ческая организация практически прекратила свое существование. Но и после этих событий, в декабре 1925 г., под руководством Кан Даль-ёна корейские коммунисты пытались возродить партию. Она была признана Коминтерном в мае 1926 г., но снова оказалась раскрытой и разгромленной в ходе подготовки демонстраций 10 июня 1926 г., приуроченных к похоронам экс-Императора Сунчжона. В третий раз коммунистическую партию попытался возродить в сентябре 1926 г. коммунист Ким Чхольсу. Но уже в 1928 г. «третья» партийная ор-ганизация снова оказалась раскрытой японцами. В «Декабрьских те­зисах» 1928 г., принятых Исполкомом Коминтерна и посвященных корейскому коммунистическому движению, указывалось, что в числе причин недолгого существования Корейской коммунистической пар­тии важнейшей является отдаленность создателей партии — предста­вителей корейской интеллигенции — от рабочего класса и крестьян­ства.

С одной стороны, образование коммунистической партии свиде­тельствовало о том, насколько велик был интерес корейской интел­лигенции к новым революционным идеям коммунизма и социализма. С другой стороны, в условиях японской колонизации никакая широ­комасштабная деятельность организации под прямыми коммунисти­ческими или социалистическими лозунгами была в принципе невоз­можной. Поэтому представители корейской интеллигенции социали­стической ориентации, а также религиозных кругов (чхондогё и хри­стианских), различных объединений рабочих и крестьян 15 февраля 1927 г. объявили о создании организации «единого фронта» — «Об­щества обновления»(Синганхве).

Во главе Общества встал Ли Санчжэ (1850-1928), еще в конце XIX столетия являвшийся заместителем руководителя знаменитого «Общества независимости», а в 1920-е — директором корейской газе­ты « Чосон илъбо». Несмотря на то, что программа общества была до­статочно радикальной (отмена законов, подавляющих волю и права корейского народа; передача всей системы образования в руки корей­цев), японцы не преследовали его. Мало того, Синганхве стало массо­вой общегосударственной организацией, построенной по типу общена­циональной политической партии. Возможно, в ее создании положи­тельную роль сыграло использование опыта деятельности «Общества независимости». Так, в 1928 г. общество имело 141 отделение по всей стране и 20 тыс. членов. К 1931 г. число членов выросло до 39 тыс. человек. При этом большую часть его составляли крестьяне (54%) и рабочие (22%).

Таким образом, к началу 1930-х годов «Общество обновления» ста­ло значимой политической силой, объединявшей корейский народ в борьбе за возвращение национальной независимости. Тем не менее, в мае 1931 г. Синганхве объявило о своем самороспуске. Как утвержда­ется в отечественной литературе, это было сделано по причине того, что руководство в нем захватили национал-реформисты. Южноко­рейская историография обвиняет левое крыло Синганхве, утверждая, что причиной роспуска стала попытка выполнения рекомендаций VI Конгресса Коминтерна (июль — август 1928 г.) и уже упоминавших­ся «Декабрьских тезисов», которые призывали изменить направление деятельности, отказавшись от идеи создания партии и переключившись на работу с профсоюзными и иными организациями рабочих и крестьян.

Стихийные и организованные выступления рабочих[262] и крестьян в 1920-1930-е годы были еще одним важным направлением антияпон­ской борьбы за независимость внутри страны. В рабочем движении указанного периодаможно выделить три этапа. Первый, продол­жавшийся на протяжении 1920-х годов, характеризовался созданием различных легальных рабочих организаций и значительным увеличе­нием количества и масштабов выступлений рабочих. В Сеуле 11 апре­ля 1920 г. появилась первая общенациональная организация трудового народа — «Корейское общество рабочей взаимопомощи» (Чосон нодон кончжехве). Среди руководителей общества, через два года насчиты­вавшего около 15 тыс. членов и 20 филиалов в провинциях, были не только выходцы из рабочих, но и врачи, торговцы, юристы. Фракци­онная борьба между правым и левым крылом привела к тому, что 15 октября 1922 г. общество прекратило свое существование. Однако уже 18 октября того же года в Сеуле был основан «Рабочий союз Кореи» (Чосон нодон ёнмэнхве), объединивший в своих рядах представите­лей печатников, железнодорожников, трамвайщиков. В апреле 1924 г. была создана «Рабоче-крестьянская федерация Кореи» (Чосон нойон чхондонмэн), в состав которой входило 167 различных рабочих и кре­стьянских организаций. Она просуществовала до сентября 1929 г., по­ка не разделилась на рабочую и крестьянскую федерации. Среди ее лозунгов был выдвинут лозунг борьбы с капиталистами за освобож­дение трудящихся.

Создание различных союзов трудящихся помогало вести просве­тительскую работу и поднимать рабочих на борьбу за свои права. В 1921 г. в Корее произошло 36 забастовок, в которых приняли участие 3405 человек. В 1930 г. (второй год мирового экономического кризиса) число выступлений рабочих выросло на 60%, по сравнению с 1929 г., а количество участников составило почти 19 тыс., превысив показатель предшествующего года более чем в два раза. Иногда забастовки рабо­чих принимали характер всеобщих, как, например, забастовка пусан-ских докеров в сентябре 1921 г., или Вонсанская всеобщая забастовка рабочих 1929 г., продолжавшаяся с января по апрель месяц. Однако в 1920-е годы рабочие продолжали предъявлять «стандартные» тре­бования повышения заработной платы, сокращения рабочего дня. В их лозунгах пока не звучали антияпонские мотивы.

Второй этап рабочего движения датируется 1930-е годами. По мере вовлечения Кореи в военизированную японскую экономику, по мере строительства на северо-востоке страны, в провинциях Пхёнан и Хамгён, многочисленных предприятий тяжелой и химической про­мышленности, корейские рабочие стали переходить к подпольным формам работы, а среди задач их борьбы важнейшее место стала за­нимать борьба с японским империализмом. Так, с 1930-х годов по всей Корее развернулось движение за создание подпольных «крас­ных профсоюзов» (чоксэк нодон чохап). Японской полиции удалось выявить и разгромить такие профсоюзы в Пхеньяне, Хэчжу, Ёсу, Ма-сане. «Красному профсоюзу» Вонсана даже удалось подпольно выпу­стить 16 номеров периодического издания «Знамя рабочего».

Третий этап корейского рабочего движения начался с конца 1930-х годов. Вступление Японии в войну с Китаем, а затем и во вто­рую мировую войну повлекло за собой реализацию жестких репрес­сивных мер в отношении любого проявления недовольства рабочих. С этого времени рабочее движение в Корее пошло на спад.

Крестьянское движение 1920-1930-х годов имело те же три этапа в своем развитии, что и рабочее. На первом этапе, в период 1920-х годов, наблюдались активизация выступления крестьян и про­цесс создания различных крестьянских организаций «профсоюзного» типа, главным образом на уровне уездов. Надо сказать, что на про­тяжении столетий в корейской деревне существовали традиционные формы кооперации и взаимопомощи, такие, как, например, универ­сальная артель взаимопомощи ке, организация для совместной об­работки полей туре и многие другие. Поэтому создание крестьян­ских организаций даже несколько большего масштаба не стало чем-то необычным. В 1922 г. в Корее насчитывалось более 30 организаций местных «крестьянских профсоюзов», а в 1933 г. — 1 301 организа­ция. Сначала координация их деятельности происходила в союзе со всекорейскими рабочими организациями— «Рабочим союзом Кореи», с 1924 г. — в рамках совместной «Рабоче-крестьянской федерации Ко­реи», а с сентября 1927 г. — самостоятельно под эгидой «Всеобщей фе­дерации корейских крестьян» (Чосон нонмин чхондонмэи). Несмот­ря на то, что в легальной деятельности крестьянских организаций в 1920-е годы не было прямых антияпонских лозунгов, крестьянское движение с самого начала объективно имело антияпонскую направ­ленность. Во-первых, многие корейские крестьяне лишились своих зе­мель и стали арендаторами по причине известной политики генерал-губернаторства. Во-вторых, поскольку все больше земель переходило в руки японцев, постольку классовые конфликты (требование сни­жения арендной платы, подтверждения «вечных» прав на аренду) переходили в русло антияпонской борьбы.

На втором этапе крестьянского движения, в 1930-е годы, подобно рабочему, также стали создаваться подпольные «красные крестьянские союзы», выдвигавшие прямые лозунги борьбы с японским гос­подством в Корее. На протяжении первого и второго периодов наблю­дался постоянный количественный рост крестьянских выступлений. Если в 1920 г. было зафиксировано лишь 81 выступление крестьян с 4 599 участниками, то в 1935 г. —170 выступлений с числом участни­ков— 12 189 человек.

С конца 1930-х годов в связи с развязыванием Японией войны в Китае и усилением репрессий в Корее, как и в рабочем движении, наблюдалась тенденция к некоторому спаду крестьянского движения. И в выступлениях рабочих и крестьян, и в коммунистическом, и в студенческом движениях — практически везде на передовой линии движения за независимость страны находилась корейская интелли­генция. Ей принадлежит особая заслуга в усилиях, направленных на сохранение национальной культуры в сложных условиях политики японской администрации, имевшей целью искоренение всего корей­ского и, по возможности, ассимиляцию корейцев с японцами.