Глава 13 Предложение и отъезд

Гавин замер лицом к двум Стражам, держа меч наизготовку. Сквозь щели сарая лился солнечный свет, искрились пыль и частицы соломы, поднятые в воздух сражающимися. Гавин медленно попятился, ступая по земляному полу, прямо по солнечным бликам. Воздух, касавшийся кожи, казался горячим. По вискам стекал пот, но когда два Стража атаковали его, хватка не ослабла.

Того, что был спереди, звали Слит. Это был ловкий длиннорукий мужчина с рублеными чертами лица. В неровном свете его лицо напоминало одну из незавершенных работ, что можно найти в мастерской скульптора: длинные тени поперек глаз, раздвоенный подбородок, кривой нос, когда-то сломанный и не Исцеленный. Слит носил длинные волосы и черные бакенбарды.

Хаттори была очень рада, когда ее Страж наконец-то прибыл в Дорлан. Она потеряла его у Колодцев Дюмай, и его история была из тех, о которых поют барды и менестрели. Слит пролежал несколько часов раненым, прежде чем в полузабытьи смог ухватить поводья своего коня и втащить себя в седло. Преданное животное везло его, едва живого, несколько часов, пока они не добрались до близлежащей деревни. Ее жители сперва намеревались выдать Слита местной шайке бандитов – их главарь незадолго до этого навестил деревню и обещал никого не трогать, если жители найдут и выдадут им любого, кто участвовал в битве, состоявшейся неподалеку. Однако дочь местного мэра отстояла жизнь Слита, убедив жителей, что за ранеными Стражами могут охотиться только Приспешники Темного. Жители деревни решили спрятать Слита, и девушка ухаживала за ним, пока он не поправился.

Слиту пришлось сбежать, как только он достаточно окреп, чтобы ехать верхом: дочка мэра, кажется, в самом деле в него влюбилась. Среди Отроков ходили слухи, что одной из причин побега Слита было то, что он и сам начал испытывать к девчонке симпатию. Большинство Стражей были не настолько глупы, чтобы привязываться к кому-либо. Слит ушел ночью, когда девушка и ее семья уже уснули, но в знак благодарности за милосердие жителей он нашел тех бандитов и сделал так, чтобы они больше никогда не побеспокоили деревню.

Подобные истории были основой для сказаний и легенд – по крайней мере, среди нормальных, простых людей. Для Стражей история Слита была почти обычной. Люди, подобные ему, притягивают к себе легенды, как обычные люди – блох. На самом деле, Слит не хотел распространяться о том, что с ним приключилось, но сдался под напором Отроков. Он вел себя так, будто то, что он выжил, было недостойной внимания ерундой. Он был Стражем. Выжить вопреки обстоятельствам, проскакать в беспамятстве мили по голой степи, с едва затянувшимися ранами расправиться с бандой разбойников – все это в порядке вещей, если ты Страж.

Гавин уважал их. Даже тех, кого убил. Особенно тех, кого убил. Это были люди особого сорта, проявлявшие такую преданность, такую бдительность. Такое смирение. В то время как Айз Седай дергали мир за ниточки, и чудовища вроде ал’Тора получали всю славу, такие люди, как Слит, изо дня в день незаметно делали героическую работу. Без славы и признания. Если их и вспоминали, то лишь как приложение к Айз Седай. Или их вспоминали другие Стражи – своих не забывают.

Слит атаковал, меч устремился вперед в прямом уколе, выполненном с максимальной скоростью. «Гадюка Высовывает Язык», смелый удар, был эффективнее из-за того, что Слит работал в паре с тощим невысоким мужчиной, что обходил Гавина слева. Марлеш был одним из двух Стражей в Дорлане – и его прибытие было куда менее драматичным, чем у Слита. Марлеш сопровождал основную группу из одиннадцати Айз Седай, которым удалось спастись у Колодцев Дюмай, и оставался с ними все время. Его собственная Айз Седай, хорошенькая молодая доманийка из Зеленой Айя по имени Вэша, с ленцой наблюдала за тренировкой от стены сарая.

Гавин встретил «Гадюку» «Котом, Танцующим на Стене», одним взмахом отбив удар в сторону и атаковав ноги. Он и не пытался достать Марлеша, это было защитное движение, призванное дать ему возможность следить за обоими противниками. Марлеш попробовал «Ласку Леопарда», но Гавин скользнул в «Объятия Воздуха», аккуратно отбив его удар в сторону и ожидая атаки Слита, который из двоих был наиболее опасен. Слит, мягко ступая, отвел свой меч в сторону, как только уткнулся спиной в большой стог сена в задней части душного сарая.

Гавин перешел в «Кота На Горячем Песке», когда Марлеш попытался провести «Колибри Целует Медвяную Розу». «Колибри» был не слишком подходящим приемом для подобной атаки, он редко был полезен против обороняющегося, но Марлешу, очевидно, надоело, что Гавин отражает каждый его удар. Он становился нетерпеливым. Гавин мог бы использовать это. И он использует.

Слит атаковал снова. Гавину пришлось уйти в защиту, так как Стражи насели вдвоем. Гавин немедленно перешел к «Яблоневому Цвету На Ветру». Его меч сверкнул трижды, заставив Марлеша отшатнуться с широко раскрытыми глазами. Марлеш выругался, бросившись вперед, но Гавин поднял меч и плавно перешел из предыдущей стойки к «Стряхивая Росу с Ветки». Он шагнул вперед в серии из шести резких ударов, по три на каждого противника, опрокинув Марлеша на землю – тот вступил в бой слишком быстро – и, дважды отбросив меч Слита в сторону, завершил прием, приставив свой клинок к горлу мужчины.

Оба Стража потрясенно смотрели на Гавина. У них была такая же реакция, когда он победил их в прошлый раз, и в позапрошлый тоже. Слит носил меч со знаком цапли на клинке и был почти легендой в Башне из-за своего мастерства. Поговаривали, что ему удалось выиграть у Лана Мандрагорана две схватки из семи, еще в то время, когда Мандрагоран участвовал в тренировочных боях с другими Стражами. Марлеш был не так знаменит, как его напарник, но он был искусный и вполне обученный Страж – вовсе не легкий противник.

Но Гавин победил. Снова. Когда он сражался, все казалось таким простым. Мир сжимался – как ягоды, из которых давят сок – во что-то поменьше и попроще, что можно разглядеть вблизи. Все, чего хотел Гавин – защищать Илэйн. Он хотел стоять на страже Андора. Возможно, научиться быть чуточку больше похожим на Галада.

Почему жизнь не может быть такой же простой, как поединок на мечах? Противники ясны и находятся прямо перед тобой. Награда очевидна: жизнь. Когда люди сражаются, между ними образуется связь. Обмениваясь ударами, они становятся побратимами.

Гавин убрал клинок и отступил назад, вкладывая меч в ножны. Он протянул руку Марлешу, и тот принял ее, тряхнув головой, как только поднялся.

– Ты поразителен, Гавин Траканд. Когда ты двигаешься, ты словно создан из света, цвета и тени. Против тебя я чувствую себя младенцем, взявшим в руки палку.

Слит не сказал ничего, вложив свой меч в ножны, но кивнул головой Гавину в знак уважения – так же, как и последние два раза, когда они сражались. Он был немногословный человек. Гавин ценил это.

В углу сарая стоял бочонок с водой, и, как только мужчины приблизились к нему, Корбет, один из Отроков, торопливо наполнил ковш и передал его Гавину. Гавин отдал его Слиту. Старший Страж снова кивнул и сделал глоток, а Марлеш взял кубок с пыльного подоконника и зачерпнул себе воды.

– Я говорю, Траканд, – продолжил невысокий Страж, – неплохо бы найти тебе клинок с какими-нибудь цаплями. Никто не должен сталкиваться с тобой, не зная, во что ввязался!

– Я не мастер клинка, – тихо сказал Гавин, забрав у кривоносого Слита ковш и сделав глоток воды. Вода была теплой и приятной на вкус. Это помогало избавиться от напряжения и почувствовать себя естественней.

– Ты убил Хаммара, не так ли? – спросил Марлеш.

Гавин заколебался. Та простота, что он чувствовал прежде, в бою, уже улетучивалась.

– Да.

– Что ж, тогда ты мастер клинка, – заявил Марлеш. – Тебе стоило забрать его меч, когда он погиб.

– Это было бы неуважением, – сказал Гавин. – К тому же, у меня не было времени на трофеи.

Марлеш рассмеялся, будто услышал нечто смешное, но Гавин не имел в виду ничего подобного. Он бросил взгляд на Слита, который с любопытством наблюдал за ним.

Шелест юбок возвестил о приближении Вэши. У Зеленой были длинные черные волосы и поразительные зеленые глаза, которые иногда казались едва ли не кошачьими.

– Ты наигрался, Марлеш? – спросила она с легким доманийским акцентом.

Марлеш усмехнулся.

– Тебе следует радоваться, что я играю, Вэша. Кажется, пару раз мои «игры» спасали твою шею на поле боя.

Она фыркнула и подняла бровь. Гавину не часто доводилось видеть столь неофициальные отношения между Айз Седай и Стражем, как у этих двоих.

– Пойдем, – сказала она, развернувшись на каблуках и направившись к открытой двери сарая. – Я хочу посмотреть, почему Наренвин и остальные так долго не выходят. Это попахивает заговором.

Марлеш пожал плечами и бросил свой кубок Корбету.

– Что бы они ни решили, надеюсь, это предполагает действия. Мне не нравится сидеть без дела в этом городке, пока к нам медленно подбираются солдаты. Если здесь станет еще напряженнее, я убегу и присоединюсь к Лудильщикам.

Гавин кивнул в ответ. Прошло несколько недель с тех пор, как он в последний раз осмелился отправить Отроков в рейд. Поисковые отряды Брина подбирались все ближе и ближе к городку, что давало все меньше и меньше возможности для вылазок по окрестностям.

Вэша уже вышла на улицу, но Гавин все еще слышал ее голос, сказавший: «Иногда ты говоришь, как ребенок». Марлеш только пожал плечами и, прежде чем покинуть сарай, махнул Гавину и Слиту на прощание рукой.

Гавин тряхнул головой, зачерпнул ковшом еще воды и сделал глоток.

– Иногда эти двое так напоминают мне брата и сестру.

Слит улыбнулся.

Гавин положил ковш, кивнул Корбету и направился к выходу. Он собирался проверить, что ждет Отроков на ужин, и убедиться, что еда будет распределена должным образом. Некоторые юнцы заладили устраивать тренировочные бои в то время, когда они должны были есть.

Однако когда он выходил, Слит догнал его и взял за руку. Гавин удивленно обернулся.

– У Хаттори всего один Страж, – сообщил Слит мягким, скрипучим голосом.

Гавин кивнул.

– Не так уж и неслыханно для Зеленой.

– Но не потому, что она не хочет иметь больше, – сказал Слит. – Много лет назад, когда она связала меня узами, она сказала, что возьмет другого Стража только при условии, если я признаю его достойным. Она попросила меня поискать такого человека. Она не очень-то задумывается о подобных вещах. Слишком занята другими вопросами.

«Конечно », – подумал Гавин, недоумевая, зачем Страж рассказывает ему все это.

Слит повернулся, встретившись взглядом с Гавином.

– Прошло более десяти лет прежде, чем я нашел кого-то достойного. Если ты пожелаешь, она свяжет тебя узами сейчас же.

Гавин удивленно моргнул, глядя на Слита. Долговязый Страж снова завернулся в свой меняющий цвета плащ, под которым носил одежду неопределенных коричневых и зеленых оттенков. Кое-кто выражал недовольство тем, что из-за своих длинных волос и бакенбард Слит выглядит слишком неряшливо для Стража. Но «неряшливый» было неверным словом в отношении этого мужчины. Возможно, грубоватый, но естественный. Как неотесанный камень или искривленный, но еще крепкий дуб.

– Это честь для меня, Слит, – сказал Гавин. – Но я поступил на обучение в Белую Башню согласно традициям Андора, а не потому, что собирался стать Стражем. Мое место рядом с моей сестрой.

«И если кто и свяжет меня узами, то это будет Эгвейн».

– У тебя были эти причины, – возразил Слит, – но их больше нет. Ты сражался в нашей войне, ты убивал Стражей и защищал Башню. Ты один из нас. Ты наш.

Гавин замер в нерешительности.

– Ты ищешь, – продолжил Слит. – Словно ястреб, рыщешь взглядом тут и там, пытаясь решить, сесть тебе или гнать добычу. Со временем ты устанешь летать. Присоединяйся к нам и стань одним из нас. Ты поймешь, что Хаттори – хорошая Айз Седай. Она мудрее многих и гораздо менее склонна к безрассудствам и спорам по пустякам, чем большинство в Башне.

– Я не могу, Слит, – сказал Гавин, покачав головой. – Андор…

– Хаттори не считается влиятельной в Башне, – ответил Слит. – Других редко заботит, что она делает. Чтобы заполучить тебя, она проследит за тем, чтобы быть назначенной в Андор. Ты мог бы получить и то, и другое, Гавин Траканд. Подумай над этим.

Гавин помедлил снова, затем кивнул.

– Хорошо. Я подумаю.

Слит выпустил его руку.

– Большего мужчине просить незачем.

Гавин шагнул было к выходу, но остановился, оглянувшись на Слита в пыльном сарае. Затем Гавин резким жестом подал знак Корбету, означавший «выйди и покарауль снаружи ». Отрок с энтузиазмом кивнул – он был одним из самых младших среди них и всегда искал возможность показать, на что он способен. Он будет сторожить вход и предупредит, если кто-то приблизится.

Слит с любопытством проследил, как Корбет расположился у дверей, положив ладонь на рукоять меча. Теперь Гавин шагнул вперед и заговорил тише, чтобы Корбет не мог услышать.

– Что ты думаешь о том, что произошло в Башне, Слит?

Похожий на грубый валун Страж нахмурился, затем попятился и привалился спиной к стене сарая. При этом Слит будто бы случайно взглянул в окно, проверяя, что никто не подслушивает с той стороны.

– Это плохо, – наконец тихо сказал Слит. – Страж не должен сражаться против Стража. Айз Седай не должны сражаться против Айз Седай. Такого никогда не должно было произойти. Ни сейчас, ни когда-либо еще.

– Но это произошло, – сказал Гавин.

Слит кивнул.

– И теперь у нас две противостоящие друг другу фракции Айз Седай, – продолжил Гавин, – с двумя разными армиями, одна из которых осаждает другую.

– Не стоит высовываться, – сказал Слит. – В Башне есть горячие головы, но и разумных тоже немало. Они все сделают правильно.

– Как именно?

– Покончат с этим, – ответил Слит. – Кровопролитием, если придется, или другими путями, если будет возможность. Ничто не стоит этого раскола. Ничто.

Гавин кивнул.

Слит покачал головой.

– Моей Айз Седай не нравилось происходящее в Башне. Она хотела сбежать от этого. Она мудрая… мудрая и хитрая. Но она все же не слишком влиятельна, и остальные к ней не прислушиваются. Айз Седай… Иногда кажется, их всех заботит только, у кого самая большая палка.

Гавин наклонился ближе. Мало кто говорил о степенях влиятельности и иерархии Айз Седай. У них не было званий, как у военных, но все они инстинктивно знали, кто среди них главней. Как это работало? Слит, казалось, имел какое-то представление, но не желал распространяться, так что этому было суждено пока остаться тайной.

– И Хаттори сбежала, – тихо продолжил Слит. – Отправилась с посольством к ал'Тору, не подозревая, во что ввязалась. Она просто не хотела находиться в Башне. Разумная женщина.

Слит вздохнул, выпрямившись и положив руку на плечо Гавину.

– Хаммар был хорошим человеком.

– Был, – повторил Гавин, чувствуя, как внутри все скрутило.

– Но он убил бы тебя, – сказал Слит. – Убил бы тебя чисто и быстро. Он атаковал тебя, а не ты его. Он понимал, почему ты сделал то, что ты сделал. В тот день никто не принял верных решений. Ни одно из решений не могло быть верным.

– Я… – Гавин просто кивнул. – Спасибо.

Слит убрал руку и пошел было к выходу, но затем оглянулся.

– Кое-кто говорит, что Хаттори следовало вернуться за мной, – сказал он. – Эти твои Отроки думают, что она бросила меня у Колодцев Дюмай. Но она не делала этого. Она знала, что я жив. Она знала, что я ранен. Но еще она доверяла мне исполнить мой долг, пока она выполняла свой. Она должна была сообщить Зеленым о том, что произошло у Колодцев Дюмай, о том, что повлекли за собой истинные приказы Амерлин в отношении ал’Тора. Я должен был выжить. Мы оба исполняли свой долг. Но, как только сообщение было отправлено, не почувствуй она, что я иду к ней, она бы отправилась за мной сама. Чего бы это ни стоило. И мы оба знаем это.

С этими словами он ушел. Гавин покинул сарай, размышляя над тем, что Страж сказал ему на прощание. Со Слитом было сложно разговаривать. Такой ловкий с мечом, он плохо умел обращаться со словами.

Гавин тряхнул головой, выходя из сарая, и взмахом руки дал Корбету понять, что тот свободен. Он не может согласиться стать Стражем Хаттори. Это предложение на мгновение показалось ему привлекательным, но лишь как способ убежать от проблем. Он знал, что не будет счастлив ни как ее Страж, ни как Страж любой из сестер, кроме Эгвейн.

Он обещал Эгвейн делать все, что ей будет угодно. Все, что угодно, до тех пор, пока это не вредит Андору или Илэйн. Свет! Он обещал ей не убивать ал'Тора. По крайней мере, пока Гавин не сможет доказать, что Дракон убил его мать. Почему Эгвейн не видит, что человек, с которым она выросла, превратился в чудовище, извращенное Единой Силой? Ал'Тора следовало остановить. Так будет лучше для всех.

Гавин сжимал и разжимал кулаки, направляясь к центру деревни, желая продлить спокойствие и гармонию поединка на мечах на всю жизнь. Воздух был наполнен едким запахом коров и навоза из конюшен. Было бы неплохо вновь вернуться в настоящий город. Размер и удаленность Дорлана делали его подходящим местом для укрытия, но Гавин искренне желал, чтобы Элайда выбрала для расквартирования Отроков менее вонючее место. Казалось, его одежда пропахла скотным двором на всю оставшуюся жизнь – при условии, что в течение нескольких следующих недель армия мятежниц не обнаружит и не уничтожит их всех.

Гавин тряхнул головой, подходя к дому мэра. Двухэтажное здание с остроконечной крышей было расположено в самом центре деревни. Большинство Отроков стояли лагерем на небольшом лугу за особняком. Когда-то на том клочке земли росла ежевика, но слишком жаркое лето и последовавшая за ним вьюжная зима погубили ее. Это была одна из многих неприятностей, указывавших на то, что будущая зима будет еще суровей прошлой.

Луг был не лучшим местом для лагеря – Отроки постоянно ворчали, что им приходится вытаскивать из кожи колючки- но он был близок к центру деревни и в то же время скрыт от посторонних. Пара колючек стоила этих преимуществ.

Чтобы дойти до луга, Гавину пришлось срезать путь через немощеную площадь и пройти мимо канала, текущего перед домом мэра. Он кивнул группе женщин, стиравших там белье. Айз Седай наняли их для стирки одежды сестер и офицеров Гавина. Им платили слишком мало за такое количество работы, и Гавин доплачивал им из своего кармана, сколько мог позволить. Наренвин Седай посмеялась над этим поступком, но деревенские женщины были ему благодарны. Мать Гавина всегда учила его, что простые работяги – хребет королевства: сломай его, и вскоре ты поймешь, что не можешь пошевелиться. Жители этой деревни не были подданными его сестры, но все же он не хотел, чтобы его отряд злоупотреблял их услугами.

Он прошел мимо дома мэра, отметив закрытые ставни на окнах. Марлеш неспешно прогуливался снаружи, его изящная Айз Седай стояла, уперев руки в бедра и хмуро уставившись на дверь. Очевидно, ей не разрешили войти. Почему? Вэша занимала не слишком высокое положение среди Айз Седай, но все же она не стояла так же низко, как Хаттори. Если Вэше не дали войти… что ж, возможно, там и в самом деле говорят о чем-то важном. Это заинтересовало Гавина.

Его люди предпочли бы оставить это без внимания – Раджар сказал бы ему, что дела Айз Седай лучше оставить им самим, ведь чьи-то длинные уши могут все испортить. По этой причине из Гавина не выйдет хорошего Стража. Он не доверял Айз Седай. Его мать им доверяла, и что с ней сталось? А как Белая Башня обошлась с Эгвейн и Илэйн… Что ж, может, он и поддерживал Айз Седай, но определенно не доверял им.

Он обошел здание, проводя совершенно обоснованный смотр часовых. Большая часть Айз Седай в Дорлане была без Стражей – они либо были Красными, либо где-то оставили своих Стражей. Некоторые из сестер прожили достаточно, чтобы потерять Стражей от старости и никого не выбрать взамен. Двум женщинам не повезло – они потеряли своих Стражей у Колодцев Дюмай. Гавин и остальные старательно притворялись, что не замечают их покрасневших глаз или рыданий, периодически доносящихся из их комнат.

Айз Седай, конечно же, заявляли, что не нуждаются в защите часовых-Отроков. Возможно, они были правы. Но Гавин уже видел мертвых Айз Седай у Колодцев Дюмай; они не были неуязвимы.

У задних дверей особняка Хэл Мэйр отсалютовал Гавину и позволил ему войти, чтобы тот мог продолжить проверку. Гавин поднялся по узкой прямой лестнице и вошел в верхний коридор. Там он сменил стоявшего на страже Бердена, смуглого Отрока из Тира. Берден был офицером, и Гавин приказал ему проследить за распределением пищи в лагере. Мужчина кивнул и ушел.

Гавин в нерешительности замер перед дверью комнаты Наренвин Седай. Если он хотел узнать, что происходит у Айз Седай, очевидной вещью было подслушать. Пост Бердена был единственным на втором этаже, и здесь не было Стражей, чтобы защищать от лишних ушей. Но одна лишь мысль о подслушивании оставляла кислый привкус во рту Гавина. Ему не надо подслушивать. Он командир Отроков, и его отряд весьма помог Айз Седай. Они задолжали ему информацию. Поэтому вместо того, чтобы попытаться подслушать, он решительно постучался в дверь.

Его стук был встречен тишиной. Затем дверь скрипнула, и в приоткрывшейся щелке показалось хмурое лицо Коварлы. Светловолосая Красная была главной среди сестер в Дорлане, пока ее не заменили, но она все еще была здесь одной из самых влиятельных.

– Нас не должны были беспокоить, – резко сказала она через приоткрытую дверь. – Твои солдаты получили указания не пускать никого, даже других сестер.

– Эти правила не относятся ко мне, – сказал Гавин, встретившись с ней взглядом. – Мои люди в этой деревне находятся в серьезной опасности. Если вы не позволите мне участвовать в разработке плана, то я требую, чтобы мне позволили хотя бы присутствовать.

На бесстрастном лице Коварлы, казалось, появилось раздражение.

– Твоя дерзость растет с каждым днем, дитя, – сказала она. – Возможно, нам следует заменить тебя кем-то более подходящим для командования этим отрядом.

Гавин стиснул зубы.

– Ты считаешь, что они не сместят тебя, если сестры потребуют этого? – с легкой улыбкой спросила Коварла. – Твои Отроки всего лишь жалкое подобие армии, но они знают свое место. Жаль, нельзя сказать того же об их командире. Возвращайся к своим людям, Гавин Траканд.

Сказав это, она захлопнула перед ним дверь.

Гавин испытывал непреодолимое желание проложить себе путь в комнату силой. Но он пожалел бы об этом уже через пару вдохов – столько времени займет у Айз Седай, чтобы скрутить его с помощью Силы. Как это отразится на боевом духе Отроков, когда они увидят, как их командира, отважного Гавина Траканда, вышвырнут из особняка с кляпом из Воздуха во рту? Он подавил досаду и вернулся на первый этаж. Гавин прошел на кухню и привалился спиной к дальней стене, уставившись на лестницу на второй этаж. Теперь, когда он отослал Бердена, он чувствовал, что должен либо сам покараулить, либо послать кого-то за другим Отроком. Гавин хотел сперва немного поразмыслить; если собрание наверху затянется, он отправит за кем-нибудь, чтобы его сменили.

Айз Седай. Разумные мужчины, когда это возможно, держатся от них подальше и с готовностью подчиняются им, когда иначе не выходит. У Гавина не получалось ни то, ни другое: его происхождение не давало возможности держаться от них подальше, а его гордость не позволяла им повиноваться. Он поддержал Элайду во время мятежа не потому, что она ему нравилась – она всегда была холодна в течение тех лет, что провела в качестве советницы его матери. Нет, он встал на ее сторону, потому что ему не нравилось, как Суан обошлась с его сестрой и Эгвейн.

Но позаботилась бы Элайда о девушках хоть немного лучше? Обходилась бы с ними лучше хоть кто-то из Айз Седай? Гавин принял решение в пылу ярости; это не было хладнокровное проявление верности, как считали его люди.

Кому же тогда принадлежала его верность?

Несколько минут спустя шаги на лестнице и приглушенные голоса из коридора наверху возвестили о том, что секретный разговор Айз Седай закончился. Одетая в желтое и красное, Коварла спустилась вниз по лестнице, говоря что-то сестрам позади нее: «…не могу поверить, что мятежницы избрали свою собственную Амерлин».

Наренвин – худая женщина с квадратным лицом – появилась следующей, кивая. Затем, к его удивлению, за ними по лестнице спустилась Кэтрин Алруддин. Гавин выпрямился, пораженный. Кэтрин покинула лагерь несколько недель назад, на следующий день после приезда Наренвин. Красная сестра с волосами цвета воронова крыла не была с основной группой сестер, которым приказали оставаться в Дорлане, и воспользовалась этим как предлогом, чтобы вернуться в Белую Башню.

Когда она успела вернуться в Дорлан? Каким образом? Если бы ее заметили, то Гавину доложили бы. Он сомневался, что дозорные могли пропустить ее прибытие.

Она посмотрела на Гавина, лукаво улыбнувшись, когда все три Айз Седай проходили через кухню. Она заметила его потрясение.

– Да, – сказала Кэтрин, повернувшись к Коварле. – Представьте себе -Амерлин без Престола, чтобы на нем восседать! Это кучка глупых девчонок, играющих в кукольный театр, где куклы одеты, как старшие. Конечно, для этой роли они выбрали дичка, да еще и всего лишь Принятую. Они понимали, как жалко выглядит это решение.

– Но, по крайней мере, ее схватили, – заметила Наренвин, остановившись в проходе, чтобы пропустить вперед Коварлу.

Кэтрин внезапно рассмеялась.

– Схватили и заставили по полдня выть. Не хотела бы я сейчас оказаться на месте этой девчонки ал’Вир. Конечно, от этого она не заслуживает меньше наказания за то, что позволила им возложить палантин Амерлин себе на плечи.

«Что? » – пораженно подумал Гавин.

Три женщины покинули кухню, голоса стали затихать. Гавин едва заметил это. Он пошатнулся, оперевшись о стену, чтобы не упасть. Этого не может быть! Похоже, что… Эгвейн… Он наверняка ослышался!

Но Айз Седай не могут лгать. До него доходили слухи, что у мятежниц есть свой Совет и Амерлин… но Эгвейн? Это смешно! Она всего лишь Принятая!

Но кого лучше подставить при возможной неудаче? Скорее всего никто из сестер не был готов подвергать себя такому риску, приняв этот титул. Женщину помоложе, вроде Эгвейн, можно сделать идеальной пешкой.

Взяв себя в руки, Гавин поспешил прочь из кухни следом за Айз Седай… Он вышел на улицу, где уже было сильно за полдень, и обнаружил Вэшу, которая стояла с открытым ртом, уставившись на Кэтрин. Оказывается, Гавин был не единственным, кого поразило внезапное возвращение Красной.

Гавин поймал за руку Тандо, одного из Отроков, несших стражу у фасада дома.

– Ты видел, как она входила в здание?

Юный андорец покачал головой.

– Нет, милорд. Один из ребят внутри сообщил, что видел, как она встретилась с остальными Айз Седай – кажется, она неожиданно спустилась с чердака. Но никто из часовых не знает, как она туда попала!

Гавин отпустил солдата и бросился за Кэтрин. Он догнал трех женщин посреди пыльной деревенской площади. Все три безвозрастных лица повернулись к нему с одинаково поджатыми губами. Коварла смотрела на него особенно сурово, но Гавину было все равно, отберут ли они у него Отроков или свяжут и подвесят в воздухе. Унижение не имело значения. Значение имело только одно.

– Это правда? – спросил он. Затем, вспомнив, с кем говорит, он добавил уважительности в голосе. – Пожалуйста, Кэтрин Седай. Правда ли то, что, как я нечаянно услышал, вы говорили о мятежницах и их Амерлин?

Она смерила его взглядом.

– Я думаю, неплохо бы передать эти новости твоим солдатам. Да, Амерлин мятежниц захвачена.

– И как ее имя? – спросил Гавин.

– Эгвейн ал’Вир, – ответила Кэтрин. – Пусть слухи будут правдивы, на сей раз.

Она кратко кивнула ему, отпуская, и продолжила свой путь вместе с остальными двумя сестрами.

– Используйте верно то, чему я научила вас. Амерлин настаивает, что рейды должны проводиться чаще, а это плетение должно предоставить вам небывалую подвижность. Впрочем, не удивляйтесь, если мятежницы будут наготове. Они знают, что их так называемая Амерлин у нас, и скорее всего догадываются, что и их новые плетения тоже. Пройдет немного времени, прежде чем Перемещением будут владеть все. Используйте клинок, что вам дали, пока он не затупился.

Гавин слушал вполуха. Какая-то часть его разума была потрясена. Перемещение? Штука из легенд. Так вот как Гарет Брин поддерживал снабжение своей армии?

Однако бо льшая часть разума Гавина все еще пребывала в оцепенении. Суан Санчей усмирили и пороли в наказание, а она была всего лишь смещенной Амерлин. Что же они сделают с лже -Амерлин, с главой мятежниц?

Заставили выть по полдня…

Эгвейн пытают. Ее усмирят! Если уже не сделали этого. А после этого ее казнят. Гавин проследил, как уходят три Айз Седай. Затем он медленно развернулся, странно спокойный, положив ладонь на эфес меча.

Эгвейн в беде. Он медленно прикрыл глаза, стоя посреди площади. Где-то вдали мычали коровы, в канале неподалеку плескалась вода.

Эгвейн казнят.

«Кому принадлежит твоя верность, Гавин Траканд?»

Он пошел по деревне, шагая на удивление уверенно. На Отроков нельзя положиться в действиях против Белой Башни. Он не мог использовать их для организации побега. Но и в одиночку он тоже не мог сделать это. Оставался лишь один вариант.

Десять минут спустя он был в своей палатке, аккуратно пакуя седельные сумки. Большую часть вещей придется бросить. Было несколько дальних дозоров, и Гавин и прежде приезжал к ним с неожиданной проверкой. Это будет хорошим предлогом, чтобы покинуть лагерь.

Он не мог вызвать подозрений. Коварла была права. Отроки следовали за ним. Они уважали его. Но они не были его собственностью – они принадлежали Белой Башне, и обернулись бы против него так же быстро, как он сам обернулся против Хаммара, будь на то воля Амерлин. Если кто-то из них едва заподозрит, что планирует Гавин – ему не проехать и сотни ярдов.

Он закрыл и застегнул седельные сумки. Придется обойтись этим. Он решительно вышел из шатра, перекинув сумки через плечо, и направился к коновязи. По пути он подал знак подойти к нему Раджару, который показывал группе солдат сложные приемы с мечом. Раджар приказал подменить его и поспешил к Гавину, нахмурившись при виде седельных сумок.

– Я собираюсь на проверку к четвертому дозору, – сообщил Гавин.

Раджар бросил взгляд на небо – спускались сумерки.

– Так поздно?

– Последний раз я проверял утром, – пояснил Гавин. Удивительно, почему его сердце не рвалось из груди. Оно билось спокойно и ровно. – Предпоследний раз я проверял после полудня. Но самое опасное время, когда тебя могут застать врасплох – это вечер, когда еще достаточно светло для атаки, но достаточно поздно для того, чтобы люди уже устали и набили животы едой.

Раджар кивнул и последовал за Гавином.

– Свет знает, как нам сейчас нужны бдительные разведчики, – согласился он. Дозоры Брина прочесывали деревни менее чем в полудне пути от Дорлана. – Я пришлю сопровождающих.

– Не стоит, – сказал Гавин. – В последний раз Четвертый Дозор заметил мое приближение за добрые полмили. Отряд поднимает слишком много пыли. Я хочу проверить, так ли остры их глаза, если нужно заметить одинокого всадника.

Раджар снова нахмурился.

– Я буду в безопасности, – сказал Гавин, выдавив кривую улыбку. – Раджар, ты же знаешь, это так и будет. Что? Ты боишься, меня схватят бандиты?

Раджар расслабленно рассмеялся.

– Тебя? Да они скорее Слита поймают. Ладно. Но обязательно пошли гонца с сообщением, когда приедешь обратно в лагерь. Я полночи глаз не сомкну – вдруг ты не вернешься.

«Прости, что я буду стоить тебе сна, друг », – подумал Гавин, кивнув. Раджар побежал обратно наблюдать за поединком, а Гавин вскоре обнаружил себя уже за пределами лагеря, снимающим путы с Вызова, пока деревенский мальчишка, заменявший конюха, нес седло.

– У тебя вид человека, который на что-то решился, – неожиданно произнес чей-то тихий голос.

Гавин развернулся, схватившись за меч. Одна из теней неподалеку двигалась. Присмотревшись, Гавин смог различить затененный силуэт кривоносого человека. Будь прокляты эти плащи Стражей!

Гавин постарался напустить на себя непринужденный вид, как с Раджаром.

– Скорее человека, счастливого от того, что ему есть чем заняться, – сказал он, отвернувшись от Слита к подошедшему помощнику конюха. Гавин бросил ему монетку и отпустил мальчика, взяв седло сам.

Слит продолжил наблюдать из тени громадной сосны, как Гавин водрузил седло на спину Вызова. Страж знал. Поведение Гавина могло обмануть кого угодно, но он чувствовал, что с этим человеком оно не сработает. Свет! Неужели ему придется убить еще одного человека, которого он уважает? «Чтоб тебе сгореть, Элайда! Чтоб тебе сгореть, Суан Санчей, и всей вашей Башне! Прекратите использовать людей. Прекратите использовать меня!»

– Когда мне сказать твоим людям, что ты не вернешься? – спросил Слит.

Гавин затянул подпругу, подождав, пока конь сделает выдох. Он посмотрел поверх Вызова, хмурясь.

– Ты не собираешься остановить меня?

Слит усмехнулся.

– Сегодня я бился с тобой трижды и не выиграл ни единой схватки, хотя мне помогал неплохой боец. Ты выглядишь как человек, который убьет при необходимости, а я не жажду смерти так, как некоторые могут предположить.

– Ты мог бы сразиться со мной, – сказал Гавин, закончив с седлом и водрузив сумки на место, закрепляя их. Вызов фыркнул. Коню никогда не нравилось таскать на себе лишний вес. – Ты бы даже умер, если бы счел это необходимым. Если бы ты напал на меня, даже если бы я убил тебя, это подняло бы шум. Я бы никогда не смог объяснить, почему убил Стража. Ты мог бы остановить меня.

– Это так, – сказал Слит.

– Тогда почему ты отпускаешь меня? – спросил Гавин, обходя мерина и взяв его поводья. Он встретился взглядом с глазами человека в тени, и ему показалось, он уловил слабый намек на улыбку на его губах.

– Возможно, мне просто нравится видеть, что тебе не все равно, – ответил Слит. – Возможно, я надеюсь, ты найдешь способ покончить с этим. Возможно, меня одолели лень и горечь от израненной столькими поражениями души. Да найдешь ты то, что ищешь, юный Траканд, – легкий шелест плаща возвестил о том, что Слит ушел, растворившись в темноте спускающейся ночи.

Гавин рывком забросил себя в седло. Ему в голову приходило лишь одно место, где можно искать помощи для спасения Эгвейн.

Пришпорив коня, он оставил Дорлан позади.