Корж на закуску и кровяная колбаса
Ужасы Большого Голода (1845-1852) в Ирландии добавили другие элементы к легендам о вампирах. Так неурожай картофеля – основной пищи большей части народных масс Ирландии – привел к голоду и нищете по всей стране. В отчаянии люди искали другие средства существования, одно из которых было кровью. Одно из самых известных альтернативных блюд при голоде были “коржи на закуску”, которые многим напоминали английскую кровяную колбасу. Они были сделаны из высушенной крови, (обычно свиной или коровьей), смешанной с любой доступной зеленью — капустные листья – все это разогревалось на огне домашних очагов. В иных селениях скот загоняли в тесное стойло, где на его шее делали небольшой разрез и собирали немного крови. Она использовалась для приготовления коржей или, более чем вероятно, пилась сырой, подобно молоку. Кровь, как полагали, была хорошим источником железа и питательных веществ и, как предполагалось, предохраняла против лихорадок и заболеваний, которые следовали за голодом.
Эпидемии разных болезней проносились многими ирландскими округами не только при голоде. За несколько лет до наступления Большого Голода были вспышки тифа и туберкулеза в округах Слайго и Клэр. Люди начали болеть и чахнуть, выкашливая сгустки крови, которые оставалась на их губах. Они ощущали тяжесть на груди, их кожа становилась мертвенно-бледной подобной мрамору. Это были все классические признаки нападения вампира. Интересно отметить, что мать Брэма Стокера приехала в начале XVIII века из графства Слайго, где она там пережила особенно ужасную эпидемию туберкулеза.
Англия XVIII века
Хотя Англия не страдала от таких страхов, однако в английском фольклоре также существовали рассказы о воскресающих трупах-вампирах. Случаи каталепсии и трансов, очевидно, были распространены в XVII и в начале XVIII веков. Медицинская диагностика, насколько мы это понимаем, конечно, была простой и некоторые из тех, кто был объявлен мертвым, фактически вообще не были мертвы. Какой ужас должны были испытывать эти бедняги, описано в жутком шедевре Эдгара Аллена По «Преждевременные похороны». Такие похороны были, по всей вероятности, намного чаще, чем мы могли бы предположить. В Англии, Уэльсе и Ирландии есть рассказы о трупах, внезапно “встающих”, когда их собирались класть в гроб, или, открывающих глаза и садящихся, когда они уже лежали в открытом гробу.
Констанция Уитни
На алтаре Лондонской церкви св. Джайлса Крипплегэйта, сохранился еще памятник, напоминающий о Констанции Уитни, которая умерла в начале XVIII века. Ее могила украшена мраморным свитком, с вырезанием на нем изображением особы, встающей из гроба. В основе этого события лежит, скорее всего, страшная легенда. Заслуживающая сожаления дама была похоронена, пока находилась в каталептическом сне и очнулась только, когда жадный могильщик открыл ее гроб с намерением украсть ценное кольцо с ее пальца. Леди поднялась, обратив грабителя в бегство, а затем прожила еще долгую жизнь после этого страшного испытания.
Эрнест Викс
В сентябре 1895 г. был найден лежащим на траве в парке Регентов Лондона, мальчик по имени Эрнест Викс, по всем признакам, он был мертв. Тело было доставлено в морг Мэрилебона, где до прибытия доктора было осмотрено санитаром морга, г-ном Эллисом. Во время осмотра г-н Эллис отметил, что его грудь немного поднимается и опускается, и он предположил, что субъект мог быть живым. Он протер руки мальчика в попытке восстановить кровообращение, и это, кажется, подействовало — ребенок вяло сел, как будто он проснулся. Затем он резко откинулся назад, но дышать продолжал ритмично. По приходу доктора, ребенок был переведен в госпиталь Миддлесекс, где хирург объявил, что он “очнулся от приступа”. При наведении справок, выяснилось, что в 1902 г. мальчик «умирал» никак не меньше четырех раз и что его мать получила три свидетельства о смерти, все подписанные признанными докторами. Однако Эрнест Викс не был одинок в причинении страданий близким подобным образом.
Алиса Холден
В 1905 г. миссис Алиса Холден, жившая около Аккрингтона, внезапно «умерла», несмотря на двадцативосьмилетний возраст и отсутствие жалоб на здоровье. Даже, несмотря на более чем подозрительные обстоятельства, доктор без колебаний выдал свидетельство о смерти, и приготовления для ее похорон были закончены. По счастливой случайности, работник похоронного бюро при переноске тела в гроб заметил подрагивание ее век и, в итоге, женщина пришла в себя и впоследствии замечательно продолжала много лет. Хотя это происходило в начале XX века, тем не менее, подобный случай имел место в Англии в 1990-ых. Здесь также женщина была объявлена умершей и, если бы не проницательность при бальзамировании, она была бы похоронена. Сегодня она все еще жива и здорова.
Воскресшие люди
Ужас поспешных похорон в воображении обывателя был соединен с еще одним страхом — воскресшие люди. В XVIII веке медицина делала свои неуверенные шаги прогресса и все растущее число анатомов и хирургов начало проводить исследования на человеческих трупах, на которых они могли экспериментировать и практиковать учеников. Первоначально, материалом для практики служили казненные уголовники, предоставляемые по указу английского короля, Генриха VIII, Почтенному Союзу Парикмахеров-хирургов по четыре трупа каждый год — но скоро потребность настолько возросла, что виселицы уже ее не обеспечивали. Эта волна выплеснула в общество новую породу преступников — похитителей трупов или «гробокопателей»[17]. Они были, в действительности, похитителями тел – недавно преданные земле трупы выкапывали и продавали их хирургам. Это была омерзительная, полностью незаконная практика. И, действительно, некоторые из похитителей трупов увеличивали поставки за счет «самостоятельно убитых». Во многих случаях покупатели трупов не проявляли слишком большой подозрительности по поводу причин смерти. Господа, такие как д-р Роберт Кнокс из Эдинбурга (теперь прискорбно известный своей связью с презренными похитителями тел, Барком и Хери), а также д-р Самуил Клосси из Дублина, «закрывали глаза» на повреждения, обнаруженные на телах, которые сегодня квалифицируются как умышленное телесные повреждения. Так в 1760-ые годы в Эдинбурге женщина, похититель трупов, Элен Торренс и Жан Вальд бойко торговали вырытыми телами с «д-ром Расселом» и его партнерами, которые управляли “аптечным магазином” в старой части города. В Лондоне с 1809 по 1813 год конкурирующие бригады во главе с Беном Ковачем и Исраэлем Чапманом сотрудничали с городской поликлиникой св. Варфоломея. Позже 1830 г. банда Зеленого Бенталя, во главе с Джоном Бишопом, продавала в поликлинику св. Варфоломея по восемь гиней недавно вырытые тела.
Не удивительно, что преждевременно похороненное тело и затем вырытое из могилы похитителями трупов, производило несмываемое впечатление на умы обывателей. Эти случаи добавлялись к рассказам из Центральной и Восточной Европы, чтобы сформировать основу веры англичан в вампиров. Это был всего лишь короткий шажок от мысли о «возрождающихся» трупах до вампиров, поднимающихся из могилы и угрожающих окружающим.
Пример Англии в теме вампиров можно найти в Истории моей жизни Августа Хэра (1896), в котором он излагал рассказ капитана Фишера, семья которого жила в «Кроглин-Гранж» в отдаленной области Камберленда на севере страны.
«Кроглин-Гранж»
«Кроглин-Гранж» был длинным, низким домом, высотой не больше одного этажа. Он был очень старым, и, по словам Фишера, земля простиралась в одну сторону до такой же древней церкви, в другую – до пустоши. «Кроглин-Гранж» для семьи Фишеров была поместьем в течение долгих лет, но последнее время они посчитали его малым и слишком тесным, и они двинулись на юг в Торнкомб около Гилдфорда. «Кроглин-Гранж» они сдали чрезвычайно удачно в аренду двум братьям и сестре.
Новые арендаторы усадьбы, в высшей степени ладили и имели хорошую репутацию у соседей. И так как их было только трое, Кроглин превосходно удовлетворял их нуждам. Зима была проведена в заботах об освоении и благоустройстве, во встречах с новыми друзьями, что сделало их весьма привлекательными в округе. Весна сменилась чрезвычайно жарким летом, когда ночи казались длинными и липкими, что невозможно было заснуть.
Однажды особо жарким вечером семья ужинала на веранде старого дома в Кроглин перед тем, как отправиться на ночь в свои спальни, которые все были на первом этаже. Однако, вскоре после того, как сестра легла в постель, она поняла, что не сможет заснуть. Она устроилась повыше на подушках. Еще раньше она закрыла раму окна своей комнаты и оставила открытыми ставни и, таким образом, это позволило ей видеть окрестности, купавшиеся в серебряном свете нереально большой луны. Окно ее комнаты смотрело в направлении старой церкви и особенно темной гряды толстых деревьев. А так как она смотрела в ту сторону, то вдруг заметила два огонька, мерцающие у края линии деревьев на границе кладбища. Тут же она увидела призрак, который, казалось, соткался из теней, медленно приближающийся к усадьбе. В другой момент, она уже не была в этом уверена, потому что большая бледная луна рассеяла тени, время от времени высвечивая землю и приведение, казалось, теряется в игре света и тени.
По мере его медленного приближения женщина чувствовала все возрастающий невообразимый ужас, сдавливающий ее горло. Внезапно и без видимых причин, образовалось единое цельное существо, и, казалось, оно пошло вокруг дома, двигаясь за угол налево от неё. Она соскочила со своей кровати и побежала к двери, готовая отпереть ему и посмотреть, что это за необычный посетитель в их доме. Она так и намеривалась сделать, но услышала скрежещущий звук в окне позади нее и, обернувшись, увидела заглядывающее в окно отвратительное коричневое, цвета пожухлой листвы, лицо. Глаза создания жуткой злобы пылали как горящие угли, которые напугали ее еще больше. Она стояла, окаменевшая, зная, что окно было надежно закреплено. Лицо отдалилось, и на мгновение наступила тишина. Затем из окна она услышала звук, как будто клюет птица и, к ее ужасу, поняла, что существо снаружи пытается отковырнуть свинец вокруг стекла в оконной раме. Неспособная двигаться через охвативший ужас, она стояла, как вкопанная, когда последнее из оконных стекол упало в комнату. Длинная, костистая рука твари протянулась через проём, схватила ручку окна и, открыв его, проникла в комнату. Проскользнув по комнате, схватила испуганную женщину за волосы. Повернув ее лицом к себе, тварь резко укусила ее за шею. Укус, казалось, освободил ее голос, и она громко закричала, призывая своих братьев, которые примчались на зов, но нашли дверь ее спальни запертой изнутри. Каминной кочергой из гостиной комнаты замок был сломан. При появлении братьев существо бросило свою жертву и метнулось назад к окну. Братья обнаружили свою сестру, стоящую на коленях около своей кровати с кровоточащей раной на горле. Один из братьев бросился в ночь преследовать существо, убегающее к церкви. Скорость твари была неимоверной. У стены кладбища она, казалось, исчезла в пятнах теней и вновь не появлялась, преследователь возвратился ни с чем и присоединился к своему брату и сестре в спальне в «Кроглин-Гранж». Девушка стойко переносила ужасную боль и не была суеверной. Все трое решили, что это сумасшедший сбежал из-под надзора, пробрался в Кроглин и совершил нападение. На этой версии они и остановились. Рана зажила, но шок после нападения не прошел – девушка стала очень пугливой. Ее братья решили отправить ее в Швейцарию, чтобы она полностью оправилась от потрясения.
После недолгого путешествия по Альпам они по настоянию девушки возвратились в «Кроглин-Гранж». Она стремилась сюда, чтобы вернуться к прежнему образу жизни как можно быстрее. По возвращению они приняли меры безопасности – кроме дверей на ночь закрывали все ставни, оставляя открытым одно небольшое отверстие (как была принято во многих старых домах), чтобы допустить немного света. Сами братья держали вблизи своих кроватей пистолеты в случае, если у них снова объявятся непрошеные ночные посетители.
Зима прошла мирно и спокойно. Наступившая весна была тепла и, хотя это было еще не лето, некоторые из ночей были особенно душными. Одной ночью сестра была разбужена слишком хорошо знакомым звуком – скрежещущим звуком длинных когтей об оконное стекло. Она увидела в открытой самой верхней части стекла то же самое неприятное коричневое лицо, смотрящее на нее красными, горящими адским огнем, глазами. На сей раз, голос ее не покинул, и она закричала так громко, как могла, призывая в комнату своих братьев. Захватив свои пистолеты, они выскочили на улицу дать отпор твари, но она уже мчалась к церкви вниз по склону, исчезая в тени и возникая снова на свету. Один из братьев выстрелил в ее сторону и, по-видимому, попал в ногу, но это нисколько не замедлило ее весьма быстрый бег. Достигнув стены кладбища, тварь перелезла ее и исчезла среди надгробных плит в склепе давно вымершей семьи.
На следующий день, братья созвали несколько из своих соседей со всей округи Кроглин-Гранж и в их присутствии, склеп был открыт. Он был полон гробов, многие из которых были раскрыты и их содержимое разбросано на земле. Только один гроб был цел, а его крышка была сдвинута. Сняв ее, искатели увидели то же самое отвратительное иссушенное лицо, которое прошлой ночью смотрело в окно усадьбы. Дрожа от испуга, они сумели бегло рассмотреть тело и обнаружили след пули на одной из ног. Сообща пришли к мнению, что существо в гробу было вампиром – тело было извлечено на дневной свет и сожжено. В дальнейшем, неприятности покинули Кроглин-Гранж. Последующие толкователи вышеупомянутой истории указывали на отсутствие такого места как усадьба Кроглин, но идентифицировали интересующий дом, как усадьбу в низине Кроглин в Камбрии. Склеп вампира найден не был, ничто на кладбище Кроглина не соответствовало его описанию, а семьи, которой он, возможно, мог принадлежать, в регистрационных записях не обнаружено.
Точная или нет, история Харе была широко распространена и согласовалась с готическими настроениями, которые нарастали в Англии в XIX веке. Первая история о вампире обычно приписывается д-ру Джону Полидори, который родился в Лондоне в 1795 г. в семье итальянского эмигранта. В 1815 г. он закончил свое образование в медицине и поступил на службу к лорду Байрону личным врачом и сопровождал его в поездке по Европе. С ними также путешествовали поэт Перси Шелли с женой Мэри. Бурной ночью 1816 г. на вилле Диодати выше Озера Женева в Швейцарии, компания читала книгу с готической историей о призраке с названием Рассказы о мертвеце, и решили написать свою собственную историю о призраке или каком-либо ужасе. Самая известная работа в этом эксперименте вышла классическая новелла Мэри Шелли, Франкенштейн, но Полидори также сочинил классическую, хотя и несовершенную – Вампир. Этим произведением был сделан шаг от вампира-зверя, низкородного существа славянского фольклора, к вампиру-аристократу, лорду Ратвену, который, возможно, непосредственно послужил прообразом для Дракулы. Новелла была издана в апреле 1819 в Новом ежемесячном журнале (New Monthly Magazine), но была с замешательством представлена как новое произведение лорда Байрона. Несмотря на попытки исправить эту ошибку, она так оставалась и на протяжении многих лет работой Байрона. Полидори умер в 1821 при таинственных обстоятельствах. Он страдал некоторое время от депрессии и, как думали, покончил жизнь самоубийством, выпив яду. Несомненно, он оставил наследство – прообраз вампира, каким мы все признаем его сегодня.
Работа Полидори была только одним из многих готических рассказов, которые появляются с начала и до середины XIX века. Многие из них откровенно скучны, излагающие древние ужасающие тайны и о возвращении покойников. Вот некоторые из названий — Бенедиктинец или Тайна серой башенки; Загубленное сердце или Старые монастырские развалины; Бланш или Тайна обреченного дома; Клубок скелетов или Кубок Гора. Были в ходу и другие широко распространенные романы с подтекстом людоедства и массовых убийств, построенные на фактическом историческом материале, как например, Соуни Бин, Мидлотианский людоед и Суини Тодд, демон-парикмахер с Флит-стрит, которые всех повергали в ужас и раскрывали самые темные стороны жизни XIX века. Все эти творения с мрачными названиями, вероятно, писались одной рукой, и человек на этом жанре заработал целое состояние. В первую очередь среди этих ужасов был Варни Вампир или Кровавый пир.
Варни Вампир
История, так подробно описанная в произведении, была основана на якобы событиях, произошедших в Англии, во время правления королевы Анны (1702-1714), хотя никаких свидетельств на этот счет не прослеживается. Описанные события могут отражать некоторые из происшедших случаев в Центральной и Восточной Европе. Варни появился пространным романом в 1847 г., авторство которого приписывают Томасу Прескету Престу, сочинителю готических историй, как одну из его ранних работ, которые появлялись в безвкусных журналах ужасов, известных как «роман ужасов в дешёвом издании». Объем в двести двадцать глав делал его одним из самых длинных книг, когда-либо написанных в этом жанре. Он имел такой успех, что был переиздан в виде серии книг с продолжением мистером E. Ллойдом, который имел типографию в квартале Солсбери Лондона и был поставщиками самых страшных “шокеров” и “дешёвых ужасов”, и с которым Прест был очень близок. Варни, как все истории Преста, следуя жанру, был заполнен вздымающимися грудями, чувственными распутницами и запекшейся кровью.
Работы Преста породили множество подражателей, о большинстве которых вскоре забыли, но в их книгах создавался стереотип вампира, как одного из основных ужасов Викторианской Англии. Однако не только Великобритания попала под пяту нечисти. За океаном в Америке начали утверждаться подобные стереотипы и мифы.
Американские Колонии
С самого начала европейской колонизации в Новом Свете бродили слухи о кознях вампиров. Уже в 1692 г. преподобный Деодат Лэвсон, священник деревни Салем, штат Массачусетс (место свершения пресловутого суда над Салемскими ведьмами), жаловался на нападение невидимого существа в темноте на пороге дома одной из заболевших девушек, которое попыталось его укусить. Это могло быть последствием истерии периода пуританской колонизации Америки, которая для них была страшащим и сверхъестественным местом. Новые земли были сплошь покрыты густыми мрачными лесами и непроходимыми трясинами, в которых легко мог затеряться человек. В этой дикой местности жили индейцы, связанные с колонистами деловыми отношениями и практиковавшими дьявольские ритуалы и которые вполне могли быть посредниками Дьявола. Леса и болота были обиталищем нечестивых существ.
В этих новых землях также свирепствовали болезни. После войны за независимость в 1775 г. эпидемии туберкулеза, холеры и тифа прокатились от края до края по недавно созданным поселениям, разбросанным по развивающейся молодой Америке. Для многих болезни были происками Сатаны, который скрывался в местных дебрях. Как правило, здоровые люди внезапно начали необъяснимо чахнуть и в итоге умирать. Не было никаких предпосылок — они буквально угасали: слабели, долго чахли перед смертью. Это можно было объяснить только как результат воздействия сверхъестественных злых сил. И английские и немецкие иммигранты привнесли в свои рассказы древние ужасы своих родных мест, которые постепенно объединялись и трансформировались в фольклор Нового Света. Одним из элементов в этом фольклоре были вампиры, которых занесли в Америку, главным образом, иммигранты из Центральной Европы. Даже в более просвещенные времена, причины этих болезней не связывались ни с летающими на помойках мухами, ни со вспенившимся близлежащим водоемом; обыватели скорее смотрели на кое-что странное, мелькнувшее на краю зрения. Самая первобытность пейзажа навевала, что такие вещи возможны. В таких местах фантазии о вампирах, которые европейцы во множестве везли с собой в Америку, казалась слишком реальными.
Столицей вампиров в Новом Свете, как можно было бы предположить, Нью-Йорк (Новый Амстердам по-голландски) или Сан-Франциско (поскольку он часто появлялся в фильмах) не был. Вместо них ею оказалось маленькое местечко Род-Айленд. Между разрозненными усадьбами и общинами езда по старым дорогам была долгой, и старые рассказы, будоражащие сознание, бесконечно повторялись во время пути между живыми изгородями яблочных садов. Род-Айленд вынес тяжелые сражения во время войны за независимость и разбросанные, часто переполненные, кладбища были забиты могилами тех времен. Были также случаи, когда некоторые, скрытые в лесах, тела лежали непогребенными, когда раненные британцы, немцы и американские солдаты перед смертью могли уползти далеко. Были предания о призраках, посещающих одинокие окраинные могилы, и о древних созданиях, обитавших до поселенцев, которые все еще жили в дремучих лесах. Воспоминания потомков об европейских ужасах добавляли новые грани к этим страхам и слухам.
К концу XVIII века болезни прокатились по Род-Айленду. Вспышки туберкулеза дополнялась страхами, что британцы могут снова вторгнуться в Колонии (это случилось в 1812 г.), и болезни, поражающие сообщество время от времени, держало население на грани паники и истерии. Крошечное поселение зародило предание, которое разлетелось по всей Америке (и далеко за ее пределами) и известное как “леди вампирша”.
Сара Тиллингаст
Страхи начались в 1796 г. с Сары Тиллингаст, дочери яблочного фермера, Стуклей Тиллингаста, в южном округе страны. Девятнадцатилетняя Сара была тихой и скромной девушкой, но необыкновенно мечтательной и склонной к походам на старые кладбища, где похоронены военные жертвы Революции. Осенью 1796 г. она внезапно заболела, а местный доктор диагностировал как чахотку (туберкулез), и умерла. Вскоре другие члены семьи Тиллингаст также заболели и умерли, непостижимым образом угасая на глазах. Очень странно, что многие ночи перед смертью, они в бреду звали Сару. Страх в общине ширился – не по причине туберкулезной инфекции – а по причине мнимой деятельности вампира. Старые россказни ожили, и многие были убеждены, что Сара и некоторые ее родные братья стала вампирами. Вероятно, эти истории были раздуты местным священником, Бенджамином Нортхапом, который в смертях видел руку Дьявола. Поскольку истерия росла, Стуклей Тиллингаст все больше терялся в своих дальнейших действиях. Он непрерывно терял членов своей семьи из-за неизвестного безжалостного заболевания, против которого и он и церковь оказались бессильными. С отчаяния он пошел на одинокое кладбище, где лежала его дочь, и вместе с одним из своих работников разрыл ее могилу. Открыв гроб, они увидели Сару, лежащую, так же свежей и красивой, как при похоронах. Взяв большой охотничий нож, он вырезал ее сердце и сжег его. Он знал по старой легенде, говорящей, что это единственный способ уничтожить вампира. После этого, как и ожидалось, в доме Тиллингастов больше никто не умер, но Стуклей потерял половину своей большой семьи.
Нэнси Юнг
Положение вещей в Род-Айленде не менялось до 1827 г., когда “эпидемия вампиров” возникла снова. На сей раз, это случилось около маленького городка Фостера, была разрушена семья уроженцев Стерлинга, Коннектикут, капитана Леви Юнга и его супруги, которые здесь купили участок земли. Леви Юнг был капитаном народного ополчения, но поселился в округе Фостера, чтобы стать фермером. В этом он преуспел и стал в меру зажиточен. У него и его жены Анны Перкинс родилось восемь детей, и Фостерская усадьба наполнилась счастливыми звуками преуспевающей семьи.
Весной 1827 г. все резко изменились. Старшая дочь Нэнси почувствовала недомогание, которое началось мимолетным ознобом. Ее состояние постоянно ухудшалось – Леви думал, что она подхватила серьезную инфлюэнцу — она слегла, и в итоге полностью была прикована к постели. Вскоре она умерла.
Как и в случае с Сарой Тиллингаст, несколько месяцев спустя после смерти Нэнси Юнг, другие члены ее семьи также почувствовали недомогание. Некоторые из них сетовали, на то, что им также привиделась ночью Нэнси, и испытывали значительное давление на них, лежащих в постели. История Сары Тиллингаст снова возникла в Род-айлендском обществе, и пугающее слово «вампир» было у многих на устах. Новая волна паники накатила теперь на жителей Фостера. Что-то нужно было делать. Пожилой житель Фостера, известный в округе как «Доктор Леннокс», предложил тело Нэнси вырыть и сжечь. Что и было сделано самим Леви Юнгом холодным осенним утром на новом городском кладбище при полном сборе его соседей. Доктор Леннокс предложил, чтобы остальные молодые члены семьи стояли в дыме костра для защиты себя от прежнего воздействия вампира. После того, как Нэнси была сожжена, смерти прекратились. В Род-Айленде воцарилось спокойствие почти на пятьдесят лет.
Джульетта Розе
Следующей “леди-вампиршей” Род-Айленда можно считать Джульетту Розе, дочь Уильяма Дж. Розе, предпринимателя и городского головы в Южном округе. Ее история повторяет истории и Нэнси Юнг и Сары Тиллингаст. Энергичная девушка, дочь Мэри Тэйлор, первой жены Уильяма (умершей за несколько лет до этого), Джульетта, в начале осени 1874 г. внезапно и необъяснимо заболела и умерла, как было записано от “скоротечной лихорадки”. Вскоре после ее смерти у другой дочери Уильяма, Мэри Грисуолд, начала таять, выказывая признаки той же болезни. Тут же деятельный ум Уильяма Розе извлек на поверхность старые истории предыдущих леди-вампирш. Он был убежден, что бич вампира возвратился. Обремененный своими подозрениями, он предстал перед местным священником, преподобным Амосом Каботом, но сказал только, что он все еще скорбит по Джульетте и думает о ней. Уверенный в ужасной напасти, Уильям Розе пошел на семейное кладбище глубоко в Род-айлендских лесах. Там, имея собственные доказательства, он, стоя над ее могилой, созерцал образ своей дочери. Несмотря на раскинутые в просьбе милосердия руки, Уильям Розе прошептал молитву – привидение исчезло прежде, чем он ее закончил, и начал вскапывать гроб Джульетты. Сдвинув крышку, к своему ужасу он увидел, что оборачивающая лежащее тело простыня была ужасно запятнана свежей кровью. С криком отчаяния он вытянул свой охотничий нож и вонзил в сердце трупа. Вопль разнесся по кладбищу. Когда Розе возвратился домой, он нашел свою младшую дочь, медленно выздоравливающую от недуга. Это стало бесспорным свидетельством деятельности вампирши, которая теперь обрела покой.
Мерси Браун
Округ оставался тихим до 1892 г., когда объявился последний и самый известный из вампиров Род-Айленда. Это была Мерси Браун, дочь Джорджа Брауна, которому принадлежала маленькая ферма между посёлками Эксетер и Викфорд на юге штата. Однако история началась намного раньше, со смертью в 1883 г. жены Джорджа, Мэри. Вскоре после ее смерти, его дочь, Мэри Олив, начала жаловаться на странные и жуткие видения и непомерную тяжесть в груди. У нее появились схожие признаки странной болезни, которая убила ее мать, а в июне 1884 г. она умерла от той же самой болезни. Еще, около пяти лет, все было спокойно, пока единственный сын Джорджа, Эдвин, слег с теми же ужасными признаками болезни, унесшей жизни его матери и сестры. Его также преследовали ужасные и изнуряющие ощущения удушья, превращая жизнерадостного молодого человека в бледную, еле волочащую ноги, развалину. Его доктор предположил, возможно, воздух Колорадо может быть полезным для него и, таким образом, Эдвин поехал туда, чтобы вернуть утраченное здоровье. Его здоровье почти сразу восстановилось, и он решил остаться там на некоторое время. Но пока он был в Колорадо, пришло сообщение, что его младшая сестра, Мерси Лина, была застигнута подобной болезнью и быстро угасала. Эдвин помчался домой, но было слишком поздно – Мерси была уже мертва. Призраки вампиров начали снова выходить из тени, и многие местные жители жаловались на ощущения слабости, добавляя, что к ним также приходила Мерси Браун несколько ночей к ряду. Люди боялись повторной вспышки “ вампирской чумы ” и решили, что следует что-то предпринять.
Утром от 18 марта 1892 г. группа городских старшин, возглавляемых местным доктором, Гарольдом Меткальфом, пробралась к крошечному кладбищу, где Мерси Браун была похоронена. Поскольку Мерси умерла зимой, когда земля была скована морозами, она фактически не была предана земле, а лежала в гробу на повозке возле двери низкого каменного склепа с краю от могилы. С подобающим трепетом мужчины открыли гроб и отбросили назад крышку. Мерси лежала внутри столь же свежей и красивой, как при жизни, без признаков разложения тела. На внутренних частях гроба были следы свежей крови. Выйдя вперед, доктор сделал на трупе небольшой разрез и удалил сердце и печень. Был выполнен обряд их сожжения, и в полость, откуда они были извлечены, влили воду и уксус. Тогда мужчины уехали из кладбища и возвратились в свои дома, моля, чтобы напасть вампиризма, обрушившаяся на Род-Айленд, отступила. И, оказалось, это действительно произошло.
Сам Эдвин Браун умер вскоре после этих жутких событий. Однако, одна из местных газет, Провиденский журнал, с присущей хваткой написала довольно безвкусную сводку о зловещих событиях на кладбище 19 марта 1892 г. Вслед, 21 марта, утверждалось, что вампиры не были исконным Род-айлендским суеверием, а “обосновалось здесь” с приехавшими иммигрантами. Статья была перепечатана некоторыми Нью-йоркскими изданиями, и только вызвала раздражение «суеверных» Род-айлендцев. История получила широкую огласку во всей Америке. Случай с Мерси Браун, возможно, был еще одним источником влияния на Брэма Стокера, писавшего свой роман о вампире. Он, будучи секретарем актера сэра Генри Ирвинга, бывал в этой части Соединенных Штатов и, как полагают, ничто не могло помешать контакту с некоторыми участниками инцидента. Действительно, после его смерти среди имущества вдова нашла вырезки из некоторых американских газет об этом случае.
Нелли Вон
Мерси Браун, в итоге, положила конец “леди-вампирам”, хотя следует упомянуть еще об одном случае, о котором еще не упоминалось. На удаленном кладбище, около Ковентри, Род-Айленд, стояло похоронное надгробие с любопытной надписью. Захоронение было могилой Нелли Вон, которая умерла в 1889 г. в возрасте девятнадцати лет, и надпись читалась: “Я жду и наблюдаю за Вами”. Послание, возможно, было невинно – признание в любви семье или тайному возлюбленному, но на Род-айлендском отдаленном кладбище и с багажом знаний историй вампиризма, она приобретала зловещий смысл. В 1967 г. учитель средней школы в Ковентри сообщал своему классу, что существует вампир, похороненный где-то невдалеке. После тщательного обследований, обратили внимание на надгробную плиту Нелли Вон с характерным посланием. В округе ходило поверье, что на могиле Нелли не растет никакая растительность, хотя, скорее всего, это следовало отнести к числу посетителей могилы, чем к каким-либо сверхъестественным силам. Помимо специфичной надписи, не много известно о краткой жизни Нелли Вон, и практически ничего о ее смерти. Однако выбитая надпись породила ажиотажный интерес к вампирам и призракам в этом медвежьем углу Род-Айленда. В 1980-ых, журнал Янки опубликовал статью, Слова на надгробной плите Нелли, которая дала новую вспышку интереса к Род-айлендским вампирам широких масс. Толпы посетителей настолько надругались и изломали надгробие Нелли, что его в 1990 г. пришлось снести. Возможно, для бедной Нелли теперь наступил покой.
Гораций Рэй
Род-Айленд, конечно, не был единственным американским штатом, где якобы повидали проявления вампиров. В соседнем Коннектикуте, тоже могли предложить случаи с участием нечисти. В окрестностях города Жоветт в период между 1847 и 1852 гг. подозревали своего рода деятельность вампира. Полагалось, что вампиром было привидение неупокоенного Горация (иногда именуемого Генрихом) Рэя, который умер в начале 1847 г. и который, как говорили, преследовал своих двух живых сыновей. Когда же они умерли, многим жителям окрестностей Жоветта братья стали являться во сне и, просыпаясь, они чувствовали себя опустошенными. Отдельные религиозные секты полагали, что это работа вампиров и тела Горация Рэя и его сыновей вырыли и сожгли, после чего явления во сне и истощения прекратились.
В городе Грисуолд местные историки обследовали строительную площадку после того, как там детвора нашла человеческий череп. Место, как оказалось, было очень старым кладбищем, где и обнаружили каменный склеп. В нем был гроб с человеческими останками, которые были преднамеренно расчленены очевидным способом, характерным для ритуала уничтожения вампира. Череп был помещен в грудную клетку, руки и ноги были методично сломаны. Более детальное обследование костей показало туберкулезо-подобные изменения. Гроб был помечен “JB 55” – “JB”, вероятно, инициалы покойника и “55” – возраст. Скелет был возвращен в гроб, и дальнейшая экспертиза не проводилась, хотя антропологи предположили, что это метод похорон не был свойственен Коннектикуту, а скорее всего, был распространен в Восточной Европе.
Братья Корвин
В Вудстоке, Вермонт, два брата по фамилии Корвин в конце 1834 г. были поражены необъяснимой болезнью. Год еще не закончился, как старший брат умер, и другой – заболел. Окружающие вдруг вспомнили истории о вампирах, которые жили в лесах и скрывались в горах Вермонта, и решили, что старший Корвин мог стать жертвой одного из них, или даже стал вампиром. Вскоре его тело было выкопано и сожжено, пепел сложили в железный горшок и захоронили вне городских кварталов. Более поздний отчет говорит о том, как некоторые молодые люди поздно ночью пытались выкопать урну, но были настигнуты нечеловеческими воплями и пронзительными криками, так что они оставили эту затею.
Рэйчел Бартон
Еще раньше в конце XVIII века, в Манчестере, Вермонт, происходят любопытные события из-за ревности, и мести, настигшей из могилы. Военно-морской офицер, Айзек Бартон, видел, что его молодая жена Рэйчел страдает от странной незнакомый беспощадной болезни, похожей на туберкулез. Обезумевший от горя, он поклялся, что она была в его жизни единственной любовью, и что, если бы она умрет, он никогда больше не женился снова. Он похоронил ее на Манчестерском кладбище. Некоторое время он оплакивал потерю, но встретил симпатичную Хильду Пауэлл, которая жила в этом городе. Вскоре они поженились. Хильда была Айзеку хорошей женой. Однако, приблизительно через год после свадьбы, у Хильды обнаружился тот же недуг, который убил Рэйчел. Она утверждала, что много раз ей снилась первая жена Айзека, и собрание городских властей, включая местного священнослужителя, заключило, что Рэйчел Бартон из загробного мира, так или иначе, отнимала силу Хильды. Ее тело выкопали и, хотя она была мертва больше года, ее тело, как находили, было удивительно сохранившимся. Труп был ритуально сожжен, но в 1793 г. Хильда Бартон умерла, по-видимому, став жертвой прежней жены Айзека. Этот рассказ только добавляет главу к собранию знаний о нечисти. По прошествии лет, тень вампира не уходила с обеих сторон Атлантики и всей Европы.
Дракула и другая художественная литература о вампирах
В 1897 г. ирландский писатель Брэм Стокер издал роман, который должен был стать одной из основополагающих художественных книг о вампирах — новый Дракула. Хотя у него есть и другие произведения, но ни один обыватель, включив воображение, в итоге не вспомнит ничего, кроме его легенды о вампире, поскольку она изменила социальный статус последнего, но фольклорные корни сохранялись. Кажется, не было случая, чтобы роман не был распродан в день его выпуска из издательства. Полагают, единственной книгой, которая может конкурировать с ним тиражами, может только Библия. Роман окончательно закрепил представление о происхождении нечисти из Восточной Европы, части света, где Брэм никогда не был (хотя вероятно, что он знал о работах Дома Кальмета в этой области), и неразрывно связал тему вампира со средневековым валашским вождем. Также был создан образ нечисти – аристократ, завернутый в плащ – с которым мы сегодня все знакомы.
Книга и идеи, которые она породила, были настолько плодотворны, что это неизбежно повлекло множество подражаний, и не в последнюю очередь в бурно развивающейся кинематографической промышленности начала XX века.
Носферату
Самые известные из всех ранних фильмов о вампирах были произведены маленькой немецкой кинокомпанией, Prana Film. Выпуск ряда фильмов (тогда немых и черно-белых) с мистическим сюжетом был анонсирован в прокат на конец 1919 г. В итоге студия смогла выпустить только один фильм, но ему было предназначено стать классикой. Это был Носферату. Симфония ужаса (нем. Nosferatu - Eine Symphonie des Grauens) Мурнау[18]. Хотя в названии присутствовало “nosferatu” (немецкое название вампира), действие фильма происходило в Карпатах Восточной Европы. Мурнау использовал в значительной степени немецкую натуру, включая и актера, берлинца Максимилиана Шрека, имя которого впервые прозвучало на немецких подмостках, и который впоследствии стал все чаще и чаще сниматься в фильмах. Примечательно, что фамилия Шрек – это по-немецки – «ужас» или «драка», и это привело к слуху, что это было не его фамилией вообще. В действительности, он, как тогда говорили, был английским актером Альфредом Абелем, но этот слух остался только слухом, когда эти два актера появились вместе. Поскольку он был довольно замкнутым и избегающим общения человеком, фантастические и безосновательные рассказы ширились вокруг него.
Шрек в роли вампира, возможно, был ближе к вампиру из рассказа о «Кроглин-Гранж», чем к прилизанному и величественному аристократу из романа Брэма. Образ графа Орлока – персонаж истощенный и иссушенный, немного сутулый и лысый, с торчащими клыками и длинными, как когти, ногтями. Сюжет фильма, хотя в значительной мере был заимствован из романа Дракула, но снят он был непрофессионально, что и послужило причиной провала. Продюсер и сценарист (основной кредитор Альбин Грау) не получили разрешения на собственность Брэма, и Флоренс Брэм (вдова Брэма Стокера) тут же возбудила судебный процесс против Prana Film. В суде случай нарушения авторских прав был доказан, и Флоренс выплатили существенную моральную компенсацию. После создания первого фильма студия объявила себя банкротом. Однако она оставила после себя то, что многие расценивают как первый достойный восхищения фильм ужасов.
Дракула – фильм киностудии «Universal»
Universal Pictures в Америке была более осмотрительна, когда выпустила в 1931 г. собственную версию Дракулы. Директор Тод Броунинг получил все необходимые разрешения и выбрал великолепного актера, которого он считал наилучшей кандидатурой. Это был – Бела Лугоши. Лугоши родился в городе Лугош, в Австро-Венгрии (теперь Лугож в Румынии) и у него был сильный венгерский акцент, который Броунинг считал идеальным для графа-вампира. Лугоши 1930-ых стал более ярким вампиром, полным восточноевропейской угрозы и аристократического зла. Его версия графа, наверное, была ближе к идеалу Стокера, чем граф Шрека. Дракула был не такой тощий и больше похож на человека, но от его изображения веяло зловещим холодом. Как Броунинг считал, мощный акцент актера придавал впечатление подлинности жуткому характеру. Кто может забыть его слова, услышавшего волчий вой за пределами своего замка “дети ночи – их голоса звучат для меня музыкой!” или “для меня нет напитка – кроме вина”. Несмотря на всю достоверность образов, Броунинг, на угоду американским зрителям, сделал множественные правки подлинника. Например, это - Ренфилд, а не Джонатан Харкер, посещает Дракулу в его замке. Хотя по книге, это наоборот. Однако, в значительной степени из-за присутствия, погружённого в раздумья Лугоши, фильм стал выдающимся успехом. Фактически, он породил вереницу фильмов, которые назвали “Фильмами монстров”, и Лугоши прочно возглавил актеров, исполнителей ролей монстров, таких как Борис Карлофф (Франкенштейн и Мумия) и Лон Чейни младший (Человек-волк), которые доминировали почти все 1930-тые и в начале 1940-ых в фильмах ужасов.
Фильмы студии “Хаммер” (Hammer Films)
Другой актер, Кристофер Ли, родившийся в Лондоне, также навсегда связался с именем графа-вампира. К концу 1950-х – началу 1960-ых на элегантность Лугоши начали смотреть искоса – она стала казаться слегка заезженной. Новая динамическая послевоенная пора нуждалась в образе, отвечающем времени. Кристофер Ли, которому суждено было прочно установить идеал современного вампира, появился в новой студии, основанной в Англии. Exclusive Films была построена в Лондоне в 1935 г. испанцем по имени Энрике Карерас и бывшим актером Уильямом Хиндсемом (сценический псевдоним Уильям Хаммер). В конце 1950-ых, они также сформировали дочернюю компанию с председателем и штатом, которую назвали Hammer Films. Новая компания должна была снимать фильмы ужасов и мистики, не только для британского рынка, но и для более широкого распространения. Ли, являющийся прямым потомком императора Карла Великого по материнской стороне, уже появлялся во многих кинофильмах ужасов и работал на Hammer Films, сыграл в 1965 г. еще одну роль злодея — восточного демона из Маньчжурии, д-ра Фу. В 1966, он появился в фильме Дракула, принц Тьмы, сыграв графа-вампира. Его строгая аристократическая версия была успехом и устанавливала тон для всех последующих фильмов – графа Дракулу во многих непосредственно играл звезда-Ли. Мощным и возглавляющим присутствием на экране, Ли был прекрасен как дворянин-демон, который привнес в сложную роль зловещее дыхание угрозы. В большинстве фильмов, так же, как в романе Стокера, граф столкнулся с профессором Абрахамом Ван Хельсингом, сыгранным другим англичанином – Сюрреем Питером Кашингом. Все 60-е и начало 70-х в серии фильмов они ломали копья друг против друга, становясь в общественном сознании практически идолами хорошего и дурного. Противостояние продолжалось и после того, как студии Хаммер и его дочерняя Тайберн (по расположению близ места публичных казней 1388-1793 гг. в Лондоне) прекратили свое существование. Кашинг появился в роли генерала Моффа Таркина в ряде Звездных войн (Ли в которых также появился) и Ли – в последней роли мага Сарумана Белого во Властелине колец. Их кинематографическое наследие, однако, живет в бесчисленных кинофильмах о вампирах.
Вампиры продолжали приковывать воображение человечества. Кроме фильмов, за ряд лет, вплоть до настоящего момента, были созданы бесчисленные книги, журналы и телевизионные программы по этой теме. Действительно, один из самых популярных телесериалов последних лет был Баффи, убийца вампира, который был сделан по фильму. В нем показана легенда о вампире в стиле подростковой мыльной оперы и была чрезвычайно популярна у молодежи. Начиная с Дона Августина Кальмета, фигура вампира проделала долгий путь!
Два персонажа доминировали в мифах о вампирах, и каждый своим образом проектировался на нас – Дракула и графиня Элизабет Батори. Интересно смотреть на обоих из них и видеть, как легенда о вампире выросла вокруг них.