Фрейр и Фрейя — боги плодородия и любви

Третий по значению после Одина и Тора бог скандинавского пантеона — Фрейр, сын Ньёрда и брат Фрейи. Фрейру подвластны плодородные дожди и даже солнечный свет — не случайно в «Речах Гримнира» говорится, что боги подарили на зубок Фрейру Альвхейм, солнечную страну светлых альвов. Этого бога следует молить о плодородии и мире. Он, как и Ньёрд, бог богатства; его волшебные атрибуты — вепрь Гуллинбурсти с золотой щетиной и корабль Скидбладнир («Сложенный из тонких досточек»), которому всегда дует попутный ветер и который может вместить всех асов в полном вооружении.

Брата и сестру Фрейра и Фрейю подозревали в кровосмесительной связи, но мы уже знаем, что они принадлежали к роду ванов, а там были приняты браки между братьями и сестрами. Смысл этого запретного для нормального родоплеменного общества божественного обычая в том, что ваны призваны были гарантировать плодородие, а плодородие зависело в представлениях этого общества от сексуальных способностей богов и их жрецов. Недаром в приведенном рассказе об идоле Фрейра, разъезжающем в повозке во время календарных праздников, его должна была сопровождать земная жена — жрица.

Фрейр действительно почитался как бог телесной любви и сладострастия — в Упсале его идол был изображён с огромным детородным членом. Его любовное вожделение охватывало не только ближайшее божественное окружение, включавшее его сестру, — оно простиралось и за пределы мира богов и людей — Мидгарда. Об этом рассказывает песнь «Старшей Эдды» — «Поездка Скирнира».

Фрейр однажды сидел на престоле Хлидскьяльв, принадлежавшем Одину, и осматривал все миры. И тут он увидел на севере, в далеком Ётунхейме во дворе горного великана Гюмира, прекрасную деву Герд, от рук которой исходило сияние, освещавшее весь мир. Любовный недуг охватил Фрейра, и бог погрузился в тоску — он не спал и не ел, не говорил ни с кем ни слова.

Нет ничего страшнее тоски бога плодородия — ведь вся природа зависит от его благополучия: так в античном мифе богиня плодородия Деметра пребывала полгода в трауре по похищенной в преисподнюю дочь, и тогда наступала зима. Боги были обеспокоены тоской Фрейра, и сами Ньёрд и Скади отправили к сыну верного слугу Скирнира, который смолоду был предан Фрейру.

Слуга должен был выведать, что причинило такую печаль богу и почему целыми днями он сидит один в своих палатах.

Фрейр не сразу раскрывает Скирниру причину своей тоски: ведь его возлюбленная обитает в Стране великанов. И хотя боги не брезговали любовными связями с великаншами — сам Фрейр был сыном великанши Скади, — благословения на брак с Герд от асов и альвов ждать было трудно. Фрейр, однако, просит Скирнира сосватать ему Герд и привезти невесту, даже если на то не будет воли ее отца. Скирнир соглашается на трудную поездку, если Фрейр даст ему коня, который может проскакать сквозь мрачное пламя, отделяющее Мидгард от Ётунхейма, и волшебный меч-самосек — защиту от великанов.

Сватовство в ином мире — нелегкая задача, и Фрейр дает свату все необходимое для поездки. Герд услышала грохот копыт богатырского коня, и служанка поведала ей о приезде неведомого воина. Дева велела ввести гостя в палату, хотя и предчувствовала недоброе — приехавший издалека явно был врагом великанов и мог стать убийцей её родичей. К тому же Скирнир был не из асов, не из альвов и не из ванов — зачем он промчался через бурное пламя?

Скирнир признался, что он не относится к родам богов и альвов, он человек, но прискакал как вестник любви бога Фрейра; как свадебный дар он принес Герд одиннадцать золотых яблок. Яблоко во многих ритуалах и мифах оказывается свадебным даром, символом любовного соития (вспомним библейский миф об Адаме и Еве) и самой невесты, но в скандинавской мифологии яблоки имели особый смысл. Это были молодильные яблоки, которые принадлежали богине Идунн и которыми все время жаждали обзавестись великаны.

Но Герд отказывается от драгоценного подарка. Скирнир не может привлечь ее любви даже обещанием волшебного кольца Драупнир — гордая дева отвечает, что у ее отца достаточно сокровищ.

Скирниру остается одно — угрозами уговорить Герд. Он показывает меч с тайными рунами и говорит, что снесет им голову гордячке. Но Герд не боится и этой угрозы, больше ее страшит встреча столь настойчивого свата с отцом — им не избежать схватки.

Тут Скирнир проявляет все свое красноречие и живописует беды, которые обрушатся на Герд. Он убьет ее отца — старого турса, ее же ударит жезлом укрощения, и она окажется в его власти. Герд никогда не увидит людей и перед глазами ее будет только преисподняя — Хель; еда будет ей противней, чем змеи для людского взора; людям она будет казаться чудовищем. Скирнир обещает навести на строптивую невесту немочь и черную похоть, но выйти замуж она сможет только за трехглавого турса. Все эти обещания слуга бога завершает заклинанием, призывающим гнев верховных богов пантеона: Одина, всемогущего аса Тора и Фрейра — и вырезает магические руны, которые будут наводить порчу на Деву до тех пор, пока их не уничтожит сам заклинатель.

Перед нами — типичный любовный заговор, к которому прибегали отвергнутые влюбленные (в русской традиции такие заговоры назвались «присушкой»); он и составляет основное содержание «Песни о Скирнире».

Заговор оказал свое действие. Герд соглашается на любовную встречу с Фрейром через девять ночей (традиционный срок испытания в скандинавской мифологии). Бог встречает верного слугу и требует от него рассказа о поездке, даже не дав снять седло с коня. Скирнир обещает господину встречу с Герд через девять дней. Песнь кончается элегической речью Фрейра:

Ночь длинна,

две ночи длиннее,

как вытерплю три!

Часто казался мне

месяц короче,

чем ночи предбрачные.

Поездка Скирнира — это героическое сватовство, которое считалось большим подвигом и в мифе, и в эпосе. Вооруженный герой замещает в этой поездке самого бога-жениха. Мы еще встретимся с этим сюжетом, когда будем рассказывать о героическом сватовстве Сигурда; и этому герою, пришлось скакать на коне через огненную стену, окружающую девичий чертог, и бороться со строптивой невестой. Но любовь бога плодородия должна иметь особый смысл, и до этого смысла доискиваются исследователи эддической песни.

Некоторые из них видят в возлюбленной Фрейра Герд воплощение богини земли, а брак с ней бога понимают, как священный брак бога плодородия с землей — начало летнего календарного цикла. Имя Герд означает «женщина» в поэтическом языке, оно родственно слову «гард», обозначению огражденного пространства, и это имя интерпретируют как символ огражденного поля. Но мы видели, что Герд пребывала за совершенно иной оградой, никак не связанной с земледелием, — это была стена из пламени. Ее пребывание в Ётунхейме, на севере, и сияние, от нее исходящее, напоминает, скорее, о северном сиянии (да и имя «Скирнир» значит «Сияющий»), и тогда несчастная любовь бога к прекрасной, но холодной в буквальном смысле деве может значить не начало летнего аграрного сезона, а, напротив, относиться к зимнеи половине года. Вообще ваны — Ньёрд и Фрейр — не были очень удачливы в любви к великаншам (в эддической «Песни о Хюндле» выясняется, что отцы этих великанских дев — Гюмир и Тьяци — были родичами). Их встречи — как встречи горной лыжницы Скади и бога изобилия и богатства Ньёрда — действительно могли означать календарные встречи зимы и лета.

Эти встречи воспроизводили аграрные ритуалы, когда «бога» — идола Фрейра — должна была сопровождать жрица, призванная безотказно выполнять функции супруги (чем воспользовался хитроумный Гуннар из «Саги об Олаве Трюггвасоне»). Ведь от любовных утех бога зависел урожай. Ипостасями бога плодородия были его слуги, упомянутые в одной эддической песни — Бюггвир (чье имя родственно древнеисландскому слову «ячмень») и Бейля (чье имя может означать «Корова» или «Пчела»); они должны воплощать урожай и плодородие скота или пчел, дающих необходимый для пира хмельной напиток.

Снорри рассказывал в «Саге об Инглингах», что Ньёрд, наследовавший самому Одину как правитель Швеции, был удачлив на урожай, и его сыну Фрейру передалась удачливость отца. Когда он стал правителем Швеции после смерти Ньёрда, он велел построить капище в Упсале, где был его столица. Туда стекались к нему все богатства — дань, которую платили Фрейру шведы. Мир и благоденствие распространились тогда в северных странах — Швеции и Дании, и люди назвали это время «миром Фроди», в честь датского правители, внука Скьёльда и, стало быть, тоже потомка Одина. Это был священный мир, ибо никто не мог причинить зла другому, даже если встретишь убийцу родича. Тогда не было ни убийц, ни воров, и рассказывают, что золотое кольцо долго лежало на Ялангрсхейд-поле (возле резиденции датских конунгов в Йеллинге) — никто не брал чужого добра. Саксон Грамматик в «Деяниях датчан» добавляет к этому сюжету характеристику Фроди (Фрото) как правителя Дании. После победоносных походов в Британию и Ирландию он вернулся в Данию, и в течение тридцати лет там не было войн. Фроди покончил с грабежами и разбоями: воры так его боялись, что, когда конунг положил золотое кольцо на перекрестке дорог, никто не решался похитить сокровище.

Золотой век Фроди

Эти рассказы напоминают миф о золотом веке в начале времен — до войны асов и ванов. Имя «Фроди» сближают с именем «Фрейр» — может быть, некогда это был один божественный персонаж. Имя «Фроди» означает «Мудрый», но вместе с тем и «Плодородный»: золото именуют «мирным ячменем Фроди»; скорее всего, Фроди — это эпитет Фрейра. Правда, в рассказах Снорри и Саксона Фроди и Фрейр — это разные правители, хотя их судьбы и судьбы их детей были связаны между собой. Оба христианских автора относили их правление к веку, который считался в латинской ученой литературе временем общего мира — царствованию римского императора Августа, когда родился христианский Спаситель.

Золотой век Фроди в «Деяниях датчан» закончился из-за коварства некоей колдуньи. Зная, что конунг уже стар и едва передвигается по стране в своей колеснице, она подговорила одного из своих сыновей похитить кольцо. Разгневанный правитель явился с дружиной, чтобы наказать похитителей. Но гнусная ведьма превратилась сначала в кобылу, а потом — в самку тюленя, детей же своих обернула в маленьких тюленей. Конунг велел дружинникам отрезать оборотням путь к морю, где они могли бы укрыться, но тут самка бросилась спасать своих детенышей и нанесла престарелому Фроди смертельную рану. Дружинники расправились с оборотнями (после смерти к ним вернулся человеческий облик, лишь головы остались тюленьими), но конунг умер.

Роковое золото погубило не один род в мифологических и эпических рассказах германцев и скандинавов — о знаменитом кольце Нифлунгов у нас еще пойдет речь в главе 9. Сейчас нужно вспомнить, что и «золотой век» богов-асов закончился тогда, когда к ним явилась злобная ведьма Гулльвейг, воплощавшая жажду золота.

Другая история о том, как прекратился золотой век — «мир Фроди» — рассказывается в «Младшей Эдде». Фроди гостил в Швеции у сына Фрейра и Герд — Фьёльнира и купил там двух великанских рабынь — Фенью и Менью. У Фроди в Дании было два огромных жернова, именовавшихся Гротти (Мельница), их подарил конунгу некто, звавшийся Хенгикьёфт. Мельница была чудесной — на ней можно было намолоть все, что пожелает способный вертеть огромные жернова. Но имя дарителя, означающее «С отвисшей челюстью», заставляет читателя усомниться в том, что подарок был сделан с добрыми намерениями: ведь под этим именем явно скрывался Один, «Бог повешенных». Да и рабыни оказались вещими женами, намоловшими, в конце концов, роковую судьбу своему хозяину.

Фроди велел Фенье и Менье молоть ему золото, мир и счастье. Рабыни принялись вертеть жернова, а Фроди не давал им ни сна, ни отдыха — разве что на то время, пока успеет прокуковать кукушка. Тогда рабыни запели «Песнь Гротти» (она сохранилась и в «Старшей Эдде»). Девы пели, что Фроди верно выбрал рабынь, которым по силе было вертеть жернова, да не проведал, откуда они родом. Их отец и Хрунгнир были храбрейшими среди великанов, разве что Тьяцци мог состязаться с ними в силе. Девять зим сестры трудились в преисподней, воздвигая великанские стены, но потом стали валькириями, сражаясь в битвах и определяя судьбы правителей. В песни не говорится, за какую провинность вещие девы стали рабынями и почему они должны были принимать муки у Фроди. Видимо, здесь не обошлось без коварства Одина: девы намололи вражеское войско, которое с моря вторглось в Данию. Морской конунг Мюсинг убил Фроди и завладел его богатствами — тогда кончился мир Фроди. Но победитель недолго торжествовал — алчность погубила и его. Мюсинг^[2] взял Фенью и Менью на свой корабль; золота у него теперь было достаточно, и он велел великаншам молоть соль, считавшуюся большим богатством в средние века. Вновь рабыни принялись за работу, и вновь хозяин требовал от них без концы вращать жернова. Наконец соли стало столько, что корабль затонул, и все погибло в водовороте. С тех пор море стало соленым.

Этот миф опять заставляет нас вспомнить о конце золотого века, когда к богам пришли три вещие великанши — девы судьбы. Золотой век Фроди был прекращен благодаря козням Одина — он был богом распрей, а не мира, ведь ему нужно было пополнять дружину эйнхериев.

В одном скандинавском средневековом описании мира рассказывается даже, что когда Фроди состарился — иссякла его божественная сила, разразилась страшная буря. Затем солнце исчезло с неба, а земля задрожала так, что разрушились горы. Лишь одна огромная гора поднялась из земли, и тогда нарушились все предсказания. Этот рассказ сравнивают с описанием землетрясения и возникновением вулкана, но еще больше он напоминает описание грядущей гибели мира — судьбы богов. Нарушение предсказаний — это нарушение нормально текущего, размеренного времени, когда день сменяет ночь и лето — зима. Конец золотого века Фроди совпадал с мировой катастрофой.

Золотой век Фрейра в Упсале должен был кончиться со смертью того, кого почитали богом. Когда Фрейр умер, подобно всем асам-диям в «Саге об Инглингах», близкие к нему скрыли его смерть, а тело Фрейра спрятали в заранее возведенном кургане, в три окна которого продолжали поступать все богатства: в одно — золото, в другое — серебро, в третье — медь. Так длилось три года, и три года в стране сохранялось благоденствие и мир. Когда шведы узнали, что Фрейр умер, они не стали сжигать его, чтобы он не ушел, как Один, в далекий Асгард, а оставался в Швеции. Здесь они продолжали приносить ему жертвы.

Похожую историю рассказывает о Фроди Саксон Грамматик. Когда этот датский конунг умер, то его дружинники набальзамировали труп и три года возили тело Фрото по стране в повозке, в которой он ездил престарелым в последние годы жизни. Три года мир и благополучие сохранялись в Дании, так как все подданные думали, что конунг жив. Нам известен подобный обычай — возить изображение почитаемого божества на повозке по всей стране ради изобилия. Так шведы возили идол самого Фрейра, а германцы — богиню Нерту. Культовая повозка — колесница — была символом ванов, богов плодородия, и символом солнца, от которого это плодородие зависело не в меньшей степени. Но для поддержания этого плодородия нужны были кровавые жертвы, и этими жертвами славился культ Нерты и культ Фрейра.

Культовые животные Фрейра — конь и вепрь — были одновременно и жертвенными животными и символами плодородия. Лошадиное мясо было главной пищей на жертвенных пирах, призванных обеспечить плодородие и урожай, в скандинавских капищах. На посвященных Фрейру конях нельзя было ездить — они предназначались лишь для жертвоприношений. Когда норвежский конунг Олав Харальдсон крестил всю страну, в далеком северном углу сохранился странный обряд почитания детородного члена коня. Этот фетиш назывался Вёльси, и его выносили к пиршественному столу вместе с луком и другими травами, считавшимися священными. Хозяйка клала Вёльси на колени хозяину, а затем всем домочадцам, и все произносили заклинание, в котором призывали некое божество, именуемое Мёрнир, принять это жертвоприношение. Вероятно, этот фаллический культ был связан с культом Фрейра, и он мог именоваться Мёрнир. Растения и фаллический символ, помещенные на колени главы семьи, должны были способствовать и плодородию природы, и умножению человеческого рода.

Но то были невинные жертвы, приносимые в крестьянском хозяйстве. Культ богов требовал более жестоких обычаев.