Нравственность – это вопрос здравого смысла, который зиждется на естественном устройстве мира

Как выяснил Рэнди Томас, мы можем знать, что является правиль- ным и истинным. Сотворенный поря- док указывает направление, чтобы мы могли жить благоразумно в рам- ках физической и биологической ре- альности. В этом и заключается освобождающая основа истинной

нравственности. Этика не проистекает из спонтанных предписаний властей или авторитетов. Нравственность — это вопрос здравого смысла, который зиждется на естественном устройстве мира. Назо- вите это вселенской архитектурой, если угодно. Ученый Нил План- тинга называет это осознание правильного жизненного порядка мудростью, которая заключается в поиске истины о том, что собой представляет жизнь, каким образом устроен мир, и как нам следует жить в гармонии с ним.

В начале своей превосходной книги «Не так все было задумано. Краткое изложение сущности греха» Плантинга иллюстрирует свою мысль сценой из кинофильма «Большой каньон». (Если не обращать внимания на лексику и некоторые неприятные сцены, то в этом фильме есть много смешных и поучительных моментов.) Главный герой, адвокат (его сыграл Кевин Клайн), стремясь побыстрее до- браться домой после баскетбольного матча, съезжает с забитого ма- шинами шоссе и пытается проехать объездными путями. Он быстро осознает, что заблудился, и вскоре обнаруживает, что забрался на своем шикарном «лексусе» в один из самых опасных районов города. И тут начинается кошмар. Его машина глохнет.

Адвокат звонит по телефону, прося о помощи, но прежде, чем она подоспела, машину окружает группа зловещего вида парней, ко- торые начинают ему угрожать. Оказавшись в ловушке, адвокат вы- глядит беспомощно.

Вдруг, как спасительная кавалерия, появляющаяся из-за холма в старых вестернах, подъезжает эвакуатор, и его водитель (эту роль сыграл Дэнни Гловер) берет заглохшую машину на буксир. Хулиганы протестуют. Им испортили садистскую забаву.

Водитель эвакуатора отводит лидера группы в сторону и веско заявляет: «Пойми, парень, на самом деле все устроено не так, как ты думаешь. Может, ты этого не знаешь, но так быть не должно. Мне нужно выполнять свою работу, причем не спрашивая у тебя разре-

Г Л А В А 2 2

шения. А тот мужик, — он кивает на испуганного адвоката — должен спокойно ждать со своей машиной, не боясь, что вы его обчистите. Все должно быть не так, как оно есть сейчас».1.

Плантинга описывает этого водителя эвакуатора, как «наслед- ника святого Августина». Его аналитическому выводу о том, что

«так быть не должно, но есть», место в каждой книге по богословию.2 В соответствии с христианским мировоззрением, этот мир создан по определенному замыслу, что наделяет каждого из нас неким пониманием того, как все должно быть. Но, кроме того, со- гласно христианскому вероучению, мир не такой, каким он должен быть, из-за влияния греха.

Известный философ современности Этьен Жильсон утвер- ждает, что именно эта способность понимать, каким образом устроен мир, и как пребывать в гармонии с ним — то есть наше умение при- нимать сознательные решения, согласующиеся с естественным поряд- ком, — отличает людей от животных. По мнению Жильсона, нравственность — это «по сути, нормальность. Когда разумное су- щество действует и ведет себя неразумно или вопреки велениям ра- зума, то оно действует и ведет себя не совсем, как скот, а, скорее, как оскотинившийся человек, что еще хуже».3

В современную эпоху никто не обосновал нашу способность по- нимать естественный нравственный порядок более аргументированно, чем Клайв Льюис. В своих трудах он пишет, что точно так же, как все тела подчиняются закону тяготения, а все организмы — биологическим законам, нами, людьми, руководит определенный закон — нравствен- ный. Льюис отмечает, что единственное отличие заключается в том, что каждая отдельно взятая личность имеет право подчиняться или не подчиняться. Именно это и имел в виду водитель эвакуатора из фильма

«Большой каньон». По мнению Льюиса, «Они знают естественный закон, и они нарушают его. На этих двух фактах основаны наше по- нимание самих себя и той вселенной, в которой мы живем».4.

Льюис доказывает, что люди на протяжении всей истории при- держивались общего нравственного учения; его соблюдали египтяне, вавилоняне, индусы, греки, римляне — все сколько-нибудь известные нам цивилизации. Их законы и обычаи, хотя и обладали рядом значи- тельных отличий, в основном сходились в том, что можно назвать главными принципами. «Представьте себе страну, — предлагает Льюис, — где восхищаются людьми, которые убегают с поля битвы, или где человек гордится тем, что обманул всех, кто проявил к нему неподдельную доброту».5

С Ч А С Т Л И В А Я Ж И З Н Ь

Льюис отмечает, что даже дети понимают и знают нравствен- ный порядок. Какой-нибудь школьник может гневно сказать своему сверстнику: «Ты взял мою линейку». Современный ребенок мог бы сказать: «Ты взял мой планшет». Его оппонент на это никогда не ответит: «Ну и что? Если мне хочется забрать твой планшет, то, зна- чит, он — мой». Нет, наоборот, он скажет: «Я не брал его».6 Оба ре- бенка согласны с тем принципом, что брать чужие вещи — плохо.

Хотя труды Льюиса были написаны до эпохи постмодернизма, он предвидел, что это может означать. Он отмечает: «По мнению не- которых людей, закон порядочного поведения, знакомый всем нам, не имеет под собой твердого основания, потому что в разные века различные цивилизации придерживались совершенно несхожих взглядов на мораль. Но это неверно».7 Льюис утверждает: «Этот [нравственный] закон назвали “естественным”, потому что люди ду- мают, что каждый человек знает его инстинктивно и поэтому никого не надо учить ему».8 Короче говоря, нравственный закон самоочеви- ден. Это не означает, что его все и постоянно признают — точно так же, как не все и не всегда безошибочно знают таблицу умножения. Но, как и в случае с таблицей умножения, существует правильный ответ.

Я часто приравниваю естественный закон к здравому смыслу. Разве нет здравого смысла в том, что, сунув руку в огонь, вы полу- чите ожог? Разумеется, есть. А разве нет здравого смысла в том, что толкать чужую руку в огонь — это неправильно? Разумеется, есть.

Как отметил Льюис (а я убедился на личном опыте), дети по- нимают это. Обращаясь к молодежи, я неизменно спрашиваю, суще- ствует ли такое понятие, как абсолютная моральная истина? Обычно лишь некоторые студенты поднимают руки в знак согласия и то — неуверенно.9

Тогда я использую один старый пример, впервые предложен- ный, если не ошибаюсь, популярным философом Фрэнсисом Шеф- фером. Я спрашиваю у молодых людей, что бы они сделали, оказавшись на перекрестке улиц с оживленным движением в обоих направлениях, и увидев старушку, которая с озадаченным видом стоит у края тротуара с хозяйственной сумкой в руках. У них есть три варианта выбора: первый — помочь старушке перейти дорогу; вто- рой — проигнорировать ее; третий — толкнуть ее под колеса машин. После этого я спрашиваю у студентов, знают ли они правиль-

ный ответ. Под смешки все они поднимают руки. Разумеется, они го- ворят, что в современном мире вряд ли кто-нибудь может утверждать о существовании абсолютной моральной истины — ведь это звучит так нетолерантно! Но при этом они поголовно убеждены, что толк- нуть озадаченную старушку под колеса — это в корне неправильно.

Г Л А В А 2 2

Мне доставляет удовольствие наблюдать за их юными лицами, когда до них «доходит», какую мысль я пытаюсь им донести.

Взрослые тоже понимают это — даже убежденные активисты постмодернизма, что иллюстрирует опыт моего друга, блестящего богослова и историка Джорджа Уэйджела. Однажды он был при- глашен на ток-шоу Общенационального общественного радио (NPR) под названием «Все учтено». Ведущая была либеральной фемини- сткой — как и вторая участница передачи. Когда начались дебаты по вопросу нравственной истины, обе женщины заняли твердую по- зицию отрицания существования такого понятия. Наконец, одна из них бросила Уэйджелу вызов: «Вы можете привести мне хоть один пример абсолютной нравственной истины, с которым все согласи- лись бы?»

В этот момент его посетило вдохновение, и Уэйджел ответил:

«Да. Изнасилование — это плохо». Возникла неловкая пауза, и веду- щая сменила тему разговора.10

Мы часто обнаруживаем нравственный закон инстинктивно, через наши чувства. Современный ученый Фрэнк Бакли пишет, что нам присуща врожденная «неприязнь к лжецам». Она не является следствием рационального анализа. Она интуитивна. Бакли отмечает, что «чувства скуки и отвращения предоставляют нам полезные пра- вила остановки, избавляющие от рутины утомительных умственных расчетов».11 Этим он хочет сказать, что неправильное нас оскорбляет, а правильное привлекает. Всегда ли эти чувства направляют нас верно — это уже другой вопрос.

Самое распространенное человеческое переживание доказывает, что все мы, без- условно, отличаем правильное от неправиль- ного. Апологет Грег Коукл, обращаясь к аудитории, часто говорит, что знает о них одну неоспоримую истину. Когда люди начинают удивленно переглядываться, он просто объ- ясняет: «Все вы чувствуете вину».12 Никто по сей день так и не смог это оспорить. Человече-