Неудачник в суициде обречен жить долго и мучительно.

Потерянный.

С чего обычно начинаются истории? С раннего детства? Это не интересно. Вырос я в детском доме, жизнь там не сахар, ограничимся этим. Все, что знаю о предках, эти ублюдки явили на свет недодочуру с членом, и закрыли тему. Кто я сейчас и что делаю? Это, возможно, поинтереснее, ведь с этого все началось.

Пару лет назад я сбежал из тюрьмы своего детства, украв гитару, но не взяв с собой ничего из вещей. О чем я думал? Что я невъебенный музыкант и прославлюсь на весь мир, куплю свой детдом, закрою его и снесу к чертовой матери. Как-то так. Ну, во всяком случае, насколько я помню. Но играл я на том же уровне, что и большинство любителей легкой и громкой славы моего возраста. Это не мой плюс. Но меня брали в несколько групп. В первой же из них я добился того, чтобы меня никто и никогда не узнал – свои отросшие ниже плеч волосы выкрасил в черный и придал лаком стиль вечной неразберихи. Потом подсел на неформальные течения и продолжил изменения. Я проколол язык, уши по 9 раз, дважды слева губу и продел через пару сережек декоративную цепочку от уха до губы. Одну бровь проколол один раз, другую трижды. Но этого мне почему-то было мало. Может быть, я был мазохистом? Я проколол пупок, оба соска. Прокалывать крайнюю плоть, мошонку или кожу между ног за ней я как-то побоялся. Колол я все сам, а ту анатомию знал недостаточно, чтобы быть уверенным, что в итоге не истеку кровью или не останусь импотентом до конца жизни. Резать вены было бесполезно – красивых шрамов не оставалось, вообще ничего. А вырезать приличный кусок кожи я не смог, побоялся попасть в больницу, а оттуда – обратно в тюрьму государства.

Но в то время я, хоть и выглядел несколько депрессивно, но я был по-своему счастлив. Все же Джеф, вокалист моей первой группы, поддерживал мои увлечения пирсингом, помогал в настройке гитары, даже учил петь. Но последнее, мягко говоря, было насилием над чужим слухом и я сам это прекрасно понимал. Но он был настойчив, сидел со мной в нашем гараже сутками напролет, пока мы были в вертикальном состоянии. Мы даже отыграли на паре концертов, но не прошли ни одного отбора. На некоторых нас даже жюри гнало со сцены.

После очередного отказа я психанул и ушел из этой группы. И из следующей, по той же причине. И из последующей. И во многих следом я пробыл не больше недели. Меня это начинало вводить в депрессию. Меня брали попросту по одной причине – среднеполая внешность, необычный вид, готовность играть за сигареты, алкоголь и еду. Да, именно в таком порядке. Не лучшая моя сторона, но она явилась немаловажной в изломе моей жизни.

В одной из групп я все же задержался. На целых два месяца. Пока не подсел на наркотики и не очнулся от этого дурмана через полгода, весь в чужой сперме, подранной одежде и в состоянии невыносимой ломки. До меня вдруг начало доходить, что за эти два года я просыпался так почти после каждой пьянки с очередной группой. Меня не гитаристом брали все эти группы, а бесплатной шлюхой. Обидно, ведь если подумать, на панели я мог бы заработать больше. Но не сейчас, со скелетообразным лицом, тряской от ломки, исколотого пирсами, подранного жизнью одним словом. К тому же мое проклятье в виде светло-желтых волос уже прилично отросло, а я забывал про краску и вообще про свой внешний вид и жизнь в принципе. Честно говоря, я вообще не помню последние полгода.

Я просто проснулся сегодня среди кучи дерьма и сам в нем по уши и вышел под дождь, оставив проклятый инструмент, некогда даровавший мне надежду, с бывшими ублюдками. Следовало разбить гитару, но у меня едва было сил идти. Ломка в чем-то походила на лихорадку – меня бросало то в жар, то в холод, и все время выворачивало наизнанку, чаще всего – просто воздухом. Увидев свое отражение в чьей-то машине, я понял, что мне в данный момент даже проституткой не подработать. Место былой женственности заняла оболочка, сравнимая с ВИЧ-инфицированным. Но у меня даже не было денег или страховки, чтобы проверить болен ли я.

Пробродив под дождем несколько кварталов, я умудрился своровать у какого-то бездомного виски и тут же приложился к бутылке. Стало немного легче, позволив мне пройти немного дальше. Но потом меня снова скосило и стало выворачивать наизнанку. И так несколько раз.

К середине ночи я добрался до двухъярусного перекрестка магистрали и сел не перила, свесив ноги. Мне было так хреново, что я подумал, что если свалюсь вниз, то это будет моим избавлением от моей одерьмовенной оболочки. Оскверненной людьми, которым я доверял. По вине предмета, который я любил настолько, чтобы сбежать из тюрьмы и исчезнуть.

Вскоре виски закончился. Я бросил бутылку вниз и услышал жалобный звон стекла. Перед глазами все плыло и снова мутило. Сам того не осознавая, я соскользнул с перил на пустую дорогу в нескольких метрах внизу. Мне показалось, что я падаю в черную бездну или чью-то пасть. Но жизнь перед глазами не мелькала, было только осознание того, каким ничтожеством я стал. И последнее, что я запомнил про тот день, это свет. Или мне так показалось. Но я надеялся, что это конец.

Неудачник в суициде обречен жить долго и мучительно.

Все-таки я выжил. Эта мысль пронеслась в голове обидой на всю вселенную. Меня по-прежнему мутило, раскалывалась голова. Ко всему прочему, я почти не чувствовал собственного тела. А еще, кажется, я разбил губу или выбил пару зубов. Во рту был солоновато-металлический привкус крови. Как сквозь заслонку до меня доносился чей-то голос.

Сумев немного приоткрыть левый глаз, я пытался сфокусировать взгляд и понять, кто говорит и со мной ли разговаривают. Через некоторое время зрение немного прояснилось. Возле меня а корточках сидел мужчина и орал что-то в трубку сотового.

Черт… Красивый… Натуральный брюнет… Наверняка ходит в спортзал, высокий, богатый и мечта любой девушки… Если к этому верный, то стопудово давно женат… Вот у кого жизнь заладилась…

Зрение снова поплыло. Последним, что я увидел, были серые глаза в свете фар. Глаза моего ангела-спасителя, даже если я все же умру. Как-никак я на его машину приземлился, а подобное не может быть обычным совпадением на пустой магистрали.

Вот так мы и встретились впервые.

Тогда я влюбился.

И я найду его и он станет моим до своего или моего последнего вздоха.

***

В следующий раз я пришел в себя в больнице. Пошевелиться я не мог. Голова по-прежнему трещала, а собственного тела я не чувствовал. Что-то возле самого уха противно пищало. Глаза либо не открывались, либо были чем-то закрыты, либо в помещении царила кромешная темнота. Такое чувство, что я в дурацком фильме, один в целом мире. Но меня это почему-то не радует. Становится страшно. И противный писк усиливается, не давая слышать вообще ничего. Я снова отключился.

***

Следующий приход в себя дал мне весьма полезную информацию. Жизненно важную и до смерти необходимую. Кто-то в коридоре сказал «Мистер Мэртисон велел ему позвонить, если сбитый неформал придет в себя. Судя по рефлексам – пришел. Ищи по картотеке контактных родственников: Ричард Мэртисон.». Шансов мало, но я знаю, это он, мой новый смысл жизни.

***

Но судьба как будто решила сыграть со мной злую шутку. Для начала, когда я смог снять повязку с глаз, мои волосы уже отросли до лопаток. Как мне сказали, глаза не были повреждены, но вот саму мою черепушку пришлось перематывать и глазницы не исключение.

Но на мне, как всегда, все заживало, как на собаке. А я либо отвечал на вопросы о самочувствии, либо молчал, либо требовал Ричарда Мэртисона. В итоге пришел адвокат и стал меня запугивать, что если я подам в суд, то меня самого посадят за решетку. А я в ответ только начиркал на листке «Претензий не имею, кинулся сам. Чарльз Пирс.» и расписался, не забыв про дату. Видели бы вы лицо адвоката, когда я отдал ему листок и вновь потребовал личной встречи. Он даже запугивать меня не стал. «Мистер Мэртисон слишком занятой человек и в данный момент он проживает в другом городе.» сказал он мне и ушел.

Больше я адвоката не видел, зато едва я смог принять сидячее положение, как меня отправили восстанавливаться в психиатрическую лечебницу. Зло шутит судьба порой. Но меня продолжала греть только одна мысль о том, что я найду того, на чью машину я свалился. Зачем? Сам не знаю. Но в лепешку расшибусь, чтобы найти.

Волею судьбы.

Сколько я пролежал в психушке, я не знаю. Бесконечно долго. Я говорил только то, что от меня хотели слышать, а в душу ко мне никто не лез, но и выпускать не собирались. Но потом вдруг вручили одежду и конверт, велев убираться. Одежда была велика, а в конверте оказалась кредитка и пин-код к ней. На мое имя кредитка. Ни имени, ни адреса моего спасителя не было. Письма тоже. Только распечатка с моей росписью «обещаю не искать и не преследовать».

Мне обрезали все пути, но сдаваться я не собирался.

Для начала я нашел ближайший банкомат и проверил счет, невольно присвистнув. Не вылечись я от наркомании, сейчас бы обкололся до смерти с парой районов. На «моем» счете лежало сто тысяч долларов, вполне внушительная сумма для того, чтобы я забыл своего спасителя и оттянулся на всю катушку или начал полноценную жизнь.

Но мне не нужно было ни то, ни другое. Я хотел увидеть своего спасителя. Возможно. Чтобы понять, что я к нему чувствую – обычную благодарность за свою никчемную жизнь или же что-то большее.

Первым делом я снял себе комнату, выбрав самую дешевую и тихую во всех смыслах. Там я долго отмывался от больниц, едва сдерживая желание вырезать кожу в районах вен, чтобы избавиться от ощущения, что мне опять что-то вводят.

То, что я увидел в зеркале, меня совсем не порадовало. Во всяком случае мне бы не хотелось, чтобы Рик меня видел таким. Серая кожа, худой настолько, что живот ввалился и кости выпирают так, что вместо скелета на биологии можно быть. Ко всему прочему невероятно осунувшееся лицо и черные круги с мешками под глазами. Я бы сейчас сказал, что мне лет 50, а не 19. Если не все 100-150. Висящая мешками одежда только добавляла мне старости и болезненности. Ну а желтые ниже плеч и черно-серые от лопаток волосы делали образ старого, больного психа завершенным. Нужно было срочно что-то с этим делать.

***

Чтобы привести себя в порядок мне потребовалось 3 недели и половина средств на карточке. Я даже стал походить на себя при первом побеге, только взрослее и вытянутее. Как бы я не крутился и не пытался, полноценным парнем мне не стать. Но с этим я давно смирился. Более того, я подумал, что если Рик предпочитает женскую натуру, то мне это даже в плюс. Хотя бы на встречу он согласится.

Руководствуясь этим, я стал набирать себе отдаленно походящую на женскую одежду. Никаких юбок, но весьма узкие джинсы, длинный верх и прочее, что не болталось на мне мешком.

Все это время я не переставал искать его, перебираясь с места на место и выискивая любую информацию. Я даже стал думать о том, что Рик мне привиделся. Мелькнул, как бред ломки и разбитой головы. Но спустя полгода мне улыбнулась удача. Я увидел его возле стоящей посреди дороги машины, разговаривающего по телефону.

Мне хватило одного только взгляда, чтобы понять, что это и есть Рик Мэртисон и он мне небходим, как воздух. Я вылетел на ближайшей остановке и рванул обратно, к тому месту, где он стоял. Сердце колотилось, как безумное, а про дыхание я через раз забывал. Но едва я оказался в нескольких метрах, кА замер на месте, глядя на него издалека. Почему я остановился? Да очень просто – нет никакой гарантии, что он меня сейчас узнает. С того момента, как я попал к нему под машину, у меня больше нет пирсингов, волосы отросли и я теперь блондин, ну, а в завершении, я приобрел более здоровый вид.

С одной стороны это ужасно било по мне, делая по отношению к нему абсолютно незнакомым человеком, хотя я его знал, он мне постоянно снился. Но с другой стороны, как он отреагирует на того, от кого откупился бешеными деньгами, при этом будучи абсолютно невиновным в моем суициде на его машину. Но я не могу его упустить, я слишком долго его искал.

Пока я стоял и думал, как поступить, приехали эвакуатор и такси, которое увезло его. Я едва успел поймать другое и поехать следом. Но по прибытию я все же сидел в машине пару часов, изводя сигарету за сигаретой и гадая, живет ли он в этом доме или заехал к кому-то. В итоге таксист психанул и выставил меня из своей машины, забрав почти всю наличность и уехав. Я же просидел на скамейке под деревом до самого утра, издалека наблюдая за подъездом. Под утро он все-таки вышел, переодетый и с портфелем для бумаг. Я понял, что он живет здесь. Оставалось только узнать номер квартиры и найти повод для полноценного знакомства.

Преследование.

Прошел почти месяц, который я провел в соседнем доме, снимая квартиру с окнами, выходящими на его подъезд, возле которых и сидел, как прикованный, наблюдая и отмечая про себя, когда он приходит и уходит, с кем иногда приходит. Я усердно пытался отбить у себя мысли, что все девицы, появляющиеся у него единожды, не шлюхи, с которыми он спит, а просто коллеги или секретарши, заходящие за бумагами или чем-то подобным. Но чем дальше – тем тщетнее становились мои надежды.

В один прекрасный день я не выдержал и последовал за ним с утра. Я успел обзавестись рыжим париком стрижки «карэ» и гримом, меняющим меня до неузнаваемости. Если он меня заметит, то я не хотел, чтобы он думал, что я его преследую. Поэтому мой образ завершили очки-зеркала на половину лица.

Он выехал из дома как обычно, я взял машину напрокат и поехал следом. Через несколько минут мы остановились возле офисного здания, куда он ушел, а меня попросили показать удостоверение работника или перепарковаться. Решив не привлекать внимания, я изобразил полнейшее непонимание и припарковался на другой стороне улицы, ожидая.

Вышел из здания Рик только вечером, сразу же сев в машину и поехав куда-то. Я последовал за ним, держась немного на расстоянии. Через некоторое время мы поехали по совсем темным закоулкам. Мне не верилось, что Рик мог здесь брать своих пассий, но пару я увидел, пока проезжал мимо. Вскоре одна наклонилась к его машине, после недолгого разговора сев рядом. Меня охватили злость и ревность, заставив в глазах потемнеть.

– Эй, детка, кого берешь? – ухмыльнулся какой-то мужик, стуча в стекло.

– Никого, простите, я мимо проезжаю. – отозвался я, задвигая стекло.

– Так нельзя, нужно кого-то выбрать. Кого ты любишь? Девочек, мальчиков, групповухи?

– Извините, произошла какая-то ошибка, я сейчас уеду.

– Тогда с тебя десять штук за проезд по нашей территории.

– Сколько?! – я даже потерял нужную машину из виду от удивления, – У меня нет столько денег!

Сбоку послышался смех, а я поежился, оглядываясь. За то время, пока я полз по мизерному переулку, машину окружили с обоих сторон. Я посигналил, жестом указывая уступить мне дорогу. Но люди вокруг только приближались. В приступе паники я пошел на крайние меры и резко дал газу, прокатив на капоте пару отморозков, закрывших мне обзор. Я резко затормозил, сбросив их и заставив бегущих сзади врезаться в багажник, после чего максимально вывернул руль в сторону, и снова дал по газам, надеясь выехать невредимым, с минимальным ущербом для арендованной машины.

Но, как известно, мне везет по жизни. Проехав от силы пару метров, я врезался в мусорные баки. Причем, судя по дыму из под капота, на ней мне не уехать. С другой стороны от меня разбили стекло и завозились с защелкой двери. Я быстро отстегнулся и вылетел в свою дверь, наплевав на чужую машину и быстро забираясь на здоровые баки.

– Стой!

– Цыпа, ты куда намылилась?!

– Эй, сучка!

Снизу слышались присвисты и подобные «крылатые» выражения. А я кое-как допрыгнул до поднятой пожарной лестницы, быстро забираясь. За пояс моих джинс кто-то схватился, добавив мне адреналина в кровь. Я забрыкался, после чего попросту отстегнул ремень, оставив в руках у придурка и пнул того с бака, подтягиваясь. Паника от собирающихся снизу придавала сил и скорости подтягиваний. Я уже почти добрался до железного балкона, как пара бугаев внизу дружно повисло на нижней перекладине. Пара пошатываний перекладин в руках и лестница рывком съехала вниз. Я не удержался и упал спиной на свою же машину, тут же скатываясь по заднему бамперу и по-прежнему пытаясь сбежать.

– ПОМОГ… – попытался заорать я во весь голос, но мне тут же заткнули рот и скрутили руки.

– Стой, сука, куда пошла?! А проезд по нашей улице кто отрабатывать будет?!

Вот теперь мне по-настоящему стало страшно. На мне стали ресстегивать джинсы и пиджак, заставляя вертеться и сопротивляться изо всех сил, кусая руку, которой мне затыкали рот. На насилие я не согласен! Я решил, что принадлежу Рику! Рик пусть делает со мной все, что хочет! Но не эти помойные ублюдки!

– Глядите-ка! Да это пацан!

– Трансвестит! Кто хочет трахнуть трансвестита?

– С такой милой мордашкой – влегкую!

– Мне тоже оставь!

Пока меня делили, я впадал в еще большую панику – этого еще только не хватало. Задергавшись как можно сильнее, старался пнуть хоть кого-нибудь и побольнее, надеясь отвлечь всеобщее внимание на пострадавшего. Но меня рывком перевернули, стянув джинсы до бедер и мешая мне пинаться. Я пытался орать и брыкаться, как только мог, но вокруг только возрастали смех и веселье.

В итоге мои ягодицы раздвинули и я зажмурился, пытаясь убедить себя в том, что рано или поздно им это надоест, а на время мучений я постараюсь отключиться от внешнего мира. Первое вторжение вызвало слезы. Но не столько боли, сколько обиды, что меня снова оскверняют.

Я изо всех сил убеждал себя, что это нереально, что это какой-то кошмар, что так не может быть на самом деле. Но члены в моем теле менялись, вызывая только слезы и новые приступы боли от того, что через раз меня пытались рвать, грубо растягивая двумя руками.

В какой-то момент я все-таки обрел покой, отключившись. Но мне показалось, что перед этим я слышал голос своего Рика, требующего меня отпустить. Должно быть, шутка измученного сознания.