С края в край бороздки пометывати!

Этойбыкобылки и сметы нет.

(Там же, стб. 439)

Преисполненный самого глубокого уважения к оратаю, Воль­га спрашивает:

—Ай же ты оратай оратаюшко!

Как-то тобя да именём зовут,

Как звеличают по отечеству?

(Там же)

По имени и отчеству звали только господ и достойных лю­дей. Микула ответил Вольге затейливо — и открывается весь за­мысел песенно-эпического рассказа, его пафос.

Ай же Вольга ты Святославгович!

ржи напашу, в скирды складу,

В скирды складу да домой выволочу,

Домой выволочу, дома вымолочу,

Драни надеру да то я пива наварю,

Пива наварю, мужичков напою,

Станут мужички меня покликивати:

«Ай ты молодой Микулушка Селянинович!»

(Там же)

Это величание — в былине оказалась полностью развита мысль о крестьянском достоинстве пахаря, его превосходстве над дружиной и над самим Вольгой.

Последовательное противопоставление пахаря и воинов во гла­ве с князем проведено через весь эпический рассказ. Композиция пронизана антитезой. Главной мыслью былины определяется ха­рактер изображения персонажей. Обдуманно подаются образно­тематические детали. Певец не скрывал, чью сторону держит. Упоминание кленовой сошки (в некоторых вариантах она «крас­ного дерева»), шелковых гужей, подробный рассказ о соловой кобылке, да и самый портрет пахаря, его облик и одежда, вклю­чение величальных мотивов в завершающие стихи — все харак­теризует былину как цельное художественное творение. Наблю­даются соответствие эпизодов друг другу, их взаимная дополня­емость. Внутренняя упорядоченность частей, их связь между собой указывают — перед нами идейно-художественная система.

Системность наблюдается во всей стилевой структуре былин­ного рассказа. Отметим главное. Былина состоит из образно-пове­ствовательных строфем: это неравные группы стихов, объединен­ные между собой собственным строением. Строфема совпадает с предложением-фразой. В варианте, опубликованном П. Н. Рыбни­ковым¹⁷, говорится:

Жаловал его родный дядюшка,

Ласковый Владимир стольнокиевский

Тремя городамы со крестьянамы:

Первыим городом — Гурчевцом,

Другиим городом — Ореховцем,

Третьиим городом — Крестьяновцем.

(Вольга и Микула, стб. 10)

Начало строфемы отмечено повествовательной интонацией, обычной для русской речи при рассказывании, интонация выраже­на инверсией: «Жаловал... дядюшка // Ласковый Владимир стольно­киевский» (не «Дядюшка жаловал» и пр.). Завершают строфему три

стиха с последовательным перечислением городов; стихи построены одинаково, это — своего рода синтаксический параллелизм.

Показательно, что Рябинин умел перестраивать строфемы, например, делил фразу на два предложения — соответственно изменялись границы строфемы. В варианте, опубликованном А. Ф. Гильфердингом, стихи образовали две строфемы:

Был у него родный дядюшка,

Славный князь Владимир стольнокиевской;

Жаловал его трёма городама всё крестьянамы:

Первыим городом Гурчовцем,

Другим городом Ореховцем,

Третьим городом Крестьяновцем.

(Вольга и Микула, стб. 436)

Первая строфема начинается с инверсионного оборота: «Был... дядюшка // Славный князь...» и пр. Вторая — с подобного же обо­рота: «Жаловал его...» и т. д. Первую строфему заканчивает со­общение о дядюшке, что это именно стольнокиевский князь Вла­димир. Вторую строфему, как и в варианте из сборника П. Н. Рыб­никова, завершает перечисление, какие города получил Вольга.

Песенно-эпическое повествование разворачивается через пе­реход от строфемы к строфеме — и для былины как стилевой системы показательно, что при некотором разнообразии строфе­мы имеют много общего между собой, обнаруживают повторяе­мость и единство в построении.

Вот образцы других строфем:

Говорил Вольга таковы слова:

—Бог теби помочь оратаюшко,

А орать да пахать да крестьяновати,

С края в край бороздки пометывати!

(Там же, стб. 436)

У П. Н. Рыбникова — аналогичная строфема, но второй стих слегка изменен: «Божья ти помочь, оратаюшко!» Кроме того, строфема дополнена стихом в полном соответствии с преды­дущими: «Коренья, каменья вывертывати!»

Начальный стих строфемы, как обычно, отмечен присутстви­ем инверсированного оборота «Говорил Вольга...» с присоединени­ем специфического оборота «таковы слова». Так начинаются и дру­гие строфемы — всегда появляется неизменное: «Говорил Вольга таковы слова» или «Говорил оратай таковы слова». Завершающие

строфему стихи сближены между собой рифмоидами-созвучиями: «крестьяновати», «пометывати», «вывертывати », а в начало стихов вынесены парные словосочетания: «А орать да пахать», «С края в край», «Коренья, каменья».

Внутри строфем наиболее заметным элементом связи являет­ся повторение понятия, важного для певца.

Этот оратай оратаюшко

Гужики ссошкион повыстенул¹⁸,

Да кобылкуиз сошкиповывернул,

А со тою онсошкисо кленовенькой,

А й оставил он тутсошкукленовую,