Историческая мысль 1960-х гг. Преодоление кризиса.

Принцип междисциплинарности стал ведущим в исследовательской стратегии ранних «Анна­лов». С 60-х гг. XX в., с изменением представления о характере отношений между историей и общественными науками, начина­ется «золотой век» междисциплинарного взаимодействия, в ко­тором преобладают установки на равноправное сотрудничество в формировании «новой исторической пауки» на базе интег­рального междисциплинарного подхода к изучению общества.

«Новая история» (la nouvelle histoirc), или «новая ис­торическая наука» XX столетия, рождалась как интеллектуаль­ное движение, критическое по отношению и к позитивизму, и к марксизму. Она выступила против событийно-описательной истории и объяснения событии прошлого действием универ­сальных закономерностей. Ведущая роль в ее формировании принадлежит французским историкам, группировавшимся во­круг журнала «Анналы». «Новая история», по существу, совер­шила революционный переворот в исторической профессии. Последователи М. Блока и Л. Февра решительно выступали про­тив глубоко укорененного в профессиональном сознании исто­риков середины XX в. представления о полной зависимости ученого от документа, поставив во главу угла творческую актив­ность самого исследователя и научную проблему, которая опре­деляет отбор источников и ракурс их изучения.

Основные принципы Блока и Февра получили развитие в рамках проблемных полей «новой исторической науки».«Но­вая история» первых послевоенных десятилетий связана с име­нем крупнейшего французского историка, признанного лидера «школы "Анналов"», основателя «Дома наук о человеке» (1962) — центра междициилинарпых исследований в области гуманитар­ных наук — ФЕРНАНА БРОДЕЛЯ (1902—1985) и его фундаменталь­ными синтетическими трудами «Средиземное море и мир Среди­земноморья в эпоху Филиппа II» (1949) и «Материальная цивилиза­ция, экономика и капитализм: XV—XVIII вв.» (1979). В его работах междисциплинарная ориентация «новой исторической науки» раскрылась во всей полноте. Идеал Броделя — системная «гло­бальная» («тотальная») история с ее безграничными возможнос­тями.Он показал, что экономическая история сводится к изу­чению механизмов производства и обмена, абстрактных товар­но-денежных отношений, а выходит далеко за их пределы. Ученый рассматривал и «почти неподвижную» историю взаимо­отношений человека с окружающей средой (геоисторию), и структурную историю «медленных изменений» (развития эко­номики, общества, государства и цивилизации), и событийную историю, соразмерную времени человеческой жизни. Сам он объявлял себя структуралистом и отвергал историю «эфемерных событий». Материальная культура и структуры повседневности объемлют, по мнению Броделя, все, из чего складывается жизнь человека, включая соответствующие взаимоотношения, желания, идеалы, ценности и правила, регулирующие индивидуальное и коллективное поведение. Главная задача исследователя — об­наружить инвариант человеческого сознания и социального по­ведения, присутствующий во всех формах быта, обмена, брака и семьи, религиозного культа и политической организации.

Концепция «тотальной» истории Броделя оказала огромное влияние на западную историографию, приобрела множество по­следователей во Франции и во всем мире. Ее могучее воздейст­вие проявилось в поисках новых путей и методов исторического исследования, которые вели в 1970-е гг. возглавляемые ЖОРЖЕМ ДЮБИ и ЖАКОМ ЛЕ ГОФФОМ представители так называемого третьего поколения «школы "Анналов"», не удовлетворенные структуралистской версией «новой истории» и считавшие необ­ходимым вернуть не только человека, но и события в сферу ин­тересов историка. В рамках истории ментальностей на первый план выдвигаются изучение культурного механизма социального взаимодействия и проблема соотношения исторической реаль­ности и ее репрезентации — «мира воображаемого». История ментальностей выдвинула на первый план реконструкцию кар­тин мира разных эпох — изучение специфических черт миро­восприятия людей, их жизненного уклада, массового сознания — представлений, верований и ценностных ориентации индивидов и общества в целом.

Новизна междисциплинарной ситуации 1970-х гг. состояла в том, что речь шла уже не только об использовании данных и методик других дисциплин, но и об интеграции на уровне объ­ектов их научных интересов, и более того — о конструировании междисциплинарных объектов. Таким образом, «новая истори­ческая наука», в которой центральным предметом исследования стал человек в обществе, — это уже междисциплинарная исто­рия в полном смысле слова, но ее познавательные приоритеты и, соответственно, основные контрагенты в сфере социальных на­ук, к которым историки обращались в поисках научной методо­логии, со временем менялись. Период 1960-х и начала 1970-х гг., ключевой для становления «новой истории», проходил под зна­менем социологии, социальной антропологии, демографии и количественных методов. В это время наряду с полемикой о ста­рых и новых путях истории, об избавлении от приоритета поли­тической и событийной истории и преодолении методологиче­ского кризиса в традиционной историографии развернулась ши­рокая дискуссия об отношениях между историей и социологией. Тенденция к сближению была по сути обоюдной, но в разных странах инициатива проявлялась с разных сторон: в одних слу­чаях она принадлежала историкам, в других — представителям социальных наук. Если во Франции активной стороной в диа­логе между историей и социологией были историки, то в США эта роль безраздельно принадлежала социологам, в то время как историки упорно сопротивлялись призывам к сближению двух наук. Та же ситуация сложилась и в Великобритании, где дис­куссия приняла затяжной характер. В целом в ходе дискуссии обнаружился поворот части новой историографии к теоретиче­ской истории и поискам общей модели, которая позволила бы связать отдельные исследования, сравнить и обобщить их, ут­вердить историю в положении общественной науки. Однако сложность междисциплинарных коммуникаций усугублялась за­метными расхождениями в позициях самих историков.