Ловчий, десять часов спустя 6 страница
– Дим, – покосилась я на приятеля, – ты же материалы с тренинга сам монтировать собирался?
– Ага, – кивнул он.
– А можно я к тебе в гости зайду и посмотрю, что там отсняли?
– Конечно, заходи!
Мне показалось, или Фролов действительно обрадовался.
Мимо нас прошел Артур, окруженный стайкой девчонок. Он даже не посмотрел в мою сторону. У меня стало складываться впечатление, что он нарочно дразнит меня. Вот только интересно: зачем? Что вообще он от меня хочет? Чего добивается? И тот разговор во время танца… Был ли он на самом деле или я его придумала?..
Вопросов пока оказалось значительно больше, чем ответов. Ну ничего. В чем-то должен помочь отснятый на тренинге материал. Я внимательно посмотрю его и, вероятно, найду какие-нибудь зацепки. Не может быть, чтобы их совсем не оказалось. Хотя бы удостоверюсь, состоялся ли тот разговор между нами.
Оператор наверняка подходил близко к каждой из танцующих пар, чтобы зафиксировать для жюри их диалоги.
– Когда тебе будет удобно зайти? – спросил Димка на выходе из зала.
– Ну, давай сегодня, чтобы не терять времени. – Во мне уже проснулся журналист, требующий фактов. – Тебе как, нормально?
Фролов немного посопел.
– Нормально… Только у меня того… не убрано, – наконец выдавил он из себя.
– Это пустяки! – обрадовалась я. – Хочешь, я до компьютера пойду с завязанными глазами?
Димка улыбнулся:
– Не надо. Там не настолько все плохо.
И я принялась звонить маме, чтобы предупредить ее, что иду в гости и буду сегодня попозже.
Димка жил в новом доме, окруженном высокой металлической оградой. Мы вошли, поздоровались с охранником (здесь дежурил настоящий секьюрити, а не бабушка, как у нас), поднялись на шестой этаж и вошли в квартиру. Довольно большую, комнат, как понимаю, пять-шесть. Фролов попросил меня подождать минутку на кухне. Кухня оказалась красивая, совмещенная со столовой. Две зоны были отделены друг от друга барной стойкой, над которой висели бокалы на длинных ножках. Подсветка шла как-то хитро снизу, и всюду располагались панели и непонятные агрегаты. По-моему, дом Димки был просто напичкан всякой техникой. Теперь понятно, откуда у него к ней такая любовь.
Пока я оглядывалась, появился Димка и позвал меня в свою комнату. Обстановка у него оказалась достаточно минималистской. И главное место, конечно же, занимал огромный стол, на котором размещалось целых два огромных монитора. Возле стола стояли бесчисленные стойки с дисками и огромное черное кресло, как при пульте управления полетами.
Не знаю, какой беспорядок Димка экстренно устранял в эти три минуты. Но комната, как мне показалось, была во вполне приличном состоянии. Компьютер оказался включен. Меня немного удивило, что у Димки на рабочем столе нет никакой картинки – просто обычный синий экран. Я спросила его об этом, а он почему-то очень смутился и пробормотал нечто неразборчивое типа: «А мне и так нравится».
Разумеется, смущать его еще сильнее я не стала, а села в предложенное кресло и ждала, пока Димка подключит камеру.
– Хочешь чаю с пирожными? – предложил он, когда все было готово к просмотру. – У меня, правда, сегодня нет твоих любимых… Но я могу сбегать.
– А ты знаешь, какие мои любимые?
– Да, ты как-то говорила, что колечки с творогом. – Фролов опять покраснел.
Кажется, я сегодня только и занимаюсь тем, что вгоняю его в краску. Может, зря я пришла к нему в гости?..
– Нет, не стоит. Давай что есть, – согласилась я. – Пошли, помогу.
Мы вместе заварили чай, положили на блюдечко пару пирожных (корзиночки с фруктами и взбитыми сливками – тоже очень вкусно), вернулись в комнату и сели просматривать записи.
Пашка оказался весьма неплохим оператором. Однако камера в его руках почему-то меня не полюбила, и почти все мои контакты с Артуром так и остались за кадром.
Вот Артур в образе князя Анатоля подходит ко мне, кланяется, и… камера переезжает на его «отца» князя Василия в исполнении Матвея и Димку…
До сцены бала я не увидела ничего особенно интересного. Виола была неплоха, хотя, на мой взгляд, несколько напыщенна для этой роли. А вот Натали оказалась как раз на месте. Из нее получилась прекрасная Элен. Артур… Весьма хорош был и Артур. Несколько раз камера ловила его неподражаемую усмешку, и мне вдруг показалось, что он старше всех нас и смотрит на действо не серьезно, а как на детскую забаву, в которой сам участвует из странной прихоти.
А вот и бал. Я придвинулась к экрану и приготовилась смотреть внимательней.
Заиграла музыка. Закружились в танце пары. Так, первый танец можно промотать – ничего интересного. Переходим ко второму.
Не может быть! В зале танцевали только три пары. Элен-Натали с Николаем-Мишкой, Виола-Наташа с Андреем-Олегом и мадмуазель Бурьен – то есть Галя с князем Василием – Матвеем.
Вон скучающий Димка у стены…
Вот так дела! А где же Артур и я?
– Димка, – окликнула я приятеля, – а ты видел, как я на балу с Артуром танцевала?
Фролов задумался.
– Наверное, видел, – не слишком уверенно произнес он, – я тогда о чем-то задумался и, кажется, не обратил внимания.
А что, если я просто сошла с ума и вся сцена на балу мне померещилась? Нет, не может быть.
Я отмотала немного назад и стала просматривать все заново.
Ага! Вот, кажется, что-то есть. Эти силуэты на заднем фоне, будто окутанные туманом, наверное, мы с Артуром. Но почему Пашка близко снял каждую пару, каждую, кроме нашей. Ерунда какая-то, честное слово!
– Полина, – отвлек меня от размышлений Димка, – я уже давно хотел кое о чем с тобой поговорить.
– Так говори, – буркнула я, по-прежнему занятая своими мыслями.
– Ты, конечно, заметила, что ты… – Димка запнулся, – что ты очень мне нравишься. Может быть, мы могли бы попробовать… Встречаться…
Приехали! На мгновение меня охватила злость. Ну зачем он так? Зачем он все испортил?! Да, мне было хорошо с ним. Да, я считала его своим другом. А теперь… теперь все не может быть как прежде! Уж лучше бы он промолчал!
Но злость на Димку тут же сменилась злостью на себя: ведь видела же я, что ему нравлюсь. Что уж скрывать, мне это было приятно.
Я потрясенно молчала. Лучше бы его слова все-таки никогда не прозвучали. Что бы я ни ответила, возможно, потеряю сегодня друга. И это будет одна из самых тяжелых потерь в моей жизни.
– Я понял, – сказал Фролов, глядя в пол, – извини, что я это сказал.
– Димка! – Я схватила его руку и заговорила быстро-быстро, будто боясь не успеть: – Ты очень мне дорог! Ты мой самый лучший друг, и у меня не было человека, который бы так меня понимал. Только ты и мои родители! Пойми, ты очень важен для меня! Я не хочу тебя терять!
– Я понял, – грустно отозвался он, – честно говоря, я так и думал. Но надо же было рискнуть. Вдруг…
Он резко поднялся и вышел из комнаты.
А я осталась сидеть в его удобном кожаном кресле, пялясь на экран, где застыли на стоп-кадре танцующие пары.
Почему в этой жизни все так сложно? Почему мы, даже не желая того, обижаем друг друга и причиняем другому боль?!
В комнату заглянул Димка.
– Все нормально, – буркнул он совсем как всегда, – мы – друзья. И еще. Там мама, – добавил он таким тоном, будто за стенами комнаты нас ожидало по крайней мере легендарное чудовище. – Она хочет угостить тебя чаем.
– Может, я лучше поеду? Я уже пила чай, – рассеянно сказала я.
– Ты не понимаешь, – вздохнул Фролов. – Мама действительно этого хочет. И пожалуйста, не обращай внимания, если она будет вести себя странно.
Я согласилась, и мы с Димкой вышли из комнаты.
Его мама, Елена Сергеевна, ждала нас в холле. На вид она показалась мне вполне симпатичной и весьма располагающей к себе женщиной.
У нее были темно-каштановые волосы и Димкины зеленые глаза.
– Полиночка, – она мягко улыбнулась, – очень рада познакомиться с тобой. А ты совсем такая, как на той фотографии у Димы в компьютере… – Тут Димка хмыкнул, и его мама на секунду замолчала. Вот она, тайна сегодняшней уборки!
– Пойдем попьем с тобой чаю, – как ни в чем не бывало продолжила Елена Сергеевна. – Тебе какое пирожное больше нравится? Ты вообще что предпочитаешь на ужин? А родители тебя заберут или тебя подвезти?
– Мы договорились, что перед выходом я позвоню папе, – сказала я, не зная, на какой из вопросов отвечать, и инстинктивно выбирая последний.
– Замечательно. Ну пойдем. – Она уже вела меня в столовую, где на столе стояли три чашки и многочисленные вазочки со всякими вкусностями.
Я поняла, что имел в виду Димка, когда говорил, что решения его мамы оспаривать бесполезно.
– Тебе какой чай: черный, белый, зеленый, фруктовый? – спрашивала она, пододвигая ко мне чашку.
Димка молча сел на свое место и посмотрел на мать с неодобрением.
А она наливала мне чай, пододвигала поближе пирожные и конфеты и без конца говорила:
– Значит, твои родители почти все время заняты на работе? И ты часто остаешься без присмотра, как и мой Димка? Понимаю. У нас точно такая же ситуация. За исключением того, что я ращу этого охламона одна… Ну что же ты не ешь? Посмотри, какая худая. Ешь, тебе еще рано о диете думать.
И я, никогда и не думавшая ни о каких диетах, кивнула и взяла еще одно пирожное-трубочку. От обилия жирного крема во рту стало неприятно, и я, надкусив пирожное, положила его на тарелку.
К счастью, Елена Сергеевна не обратила на это внимания, а тут же, безо всякого перехода, принялась хвалить Димку, по-прежнему перемежая похвалы вопросами о моей жизни.
Фролов сидел красный как рак. И только тут до меня вдруг дошло, что его мама… как бы это сказать… его сватает. (Не правда ли, весьма похвальная сообразительность?!)
– Все нормально, – шепотом успокоила я Димку, воспользовавшись тем, что Елена Сергеевна отошла в глубь кухонной зоны, а затем попыталась перевести разговор в более нейтральное русло, но ее было не так-то просто сбить с толку.
Потом я позвонила папе, и он обещал подъехать за мной через пятнадцать минут.
Все это время Елена Сергеевна болтала со мной, а Димка все закипал и закипал, словно чайник.
В конце концов она проводила меня до лифта, сказав напоследок, что ей было приятно со мной познакомиться и чтобы я непременно заходила с ней поболтать, даже когда «этого оболтуса» (легкий кивок в сторону багрового Димки) не будет дома.
А потом я уехала домой. И эта насыщенная событиями неделя все-таки закончилась.
Глава 9
Если спокойно сравнивать Димку и Артура, сравнение вышло бы не в пользу последнего. С Фроловым мы учимся вместе уже много лет, и все это время он был мне хорошим и надежным товарищем. Помню, еще в младших классах он буквально спас меня от девчонок.
Во время одной из перемен, когда взрослых не оказалось рядом, Виола стащила у меня туфельку, обозвав при этом Золушкой и замарашкой, и ее компания принялась играть ею в футбол. Я сидела на парте, изо всех сил сдерживая слезы негодования и обиды. Сама не понимаю, почему мне казалось неприличным уйти босиком… И кто знает, сколько бы я так просидела, если бы не Димка. Он, уже тогда серьезный и немногословный, забрал туфельку и вернул мне. Несмотря на весь обрушившийся на него град насмешек в стиле: «Вот и нашелся для нашей Золушки принц».
Но подружились мы уже позднее, когда оба пришли в журналистский кружок. Я – ведущей, он – оператором. Не потребовалось много времени, чтобы понять, что мы прекрасно ладим и из нас получится хорошая профессиональная пара.
Другое дело Артур. Я знаю его всего несколько недель, однако за это время он уже успел проявить себя как человек с ужасно переменчивым настроением. Чем еще можно объяснить то, что сегодня он мил со мной, а завтра даже не смотрит в мою сторону?! И как объяснить его странное предательство?
Если бы я могла спокойно выбирать, я бы, разумеется, ни минуты не колеблясь, выбрала Димку. Но в том-то и дело, что выбирать беспристрастно я не могу.
В понедельник после полудня солнце наконец пробралось на наш двор. Я выглянула в окно. Небо было голубым-голубым, а листья в школьном скверике так и полыхали.
Оставаться в душном классе казалось решительно невыносимо, и я вышла на улицу. Просто так. Чтобы пройтись меж высоких деревьев, радуясь последним напоминаниям о лете. Скоро октябрьский ветер сорвет с них нарядную листву и унесет ее в края, где живет прошлое, туда, где лежит прошлогодний снег и растут южные цветы. В края, где живет кукла, потерянная мною в далеком детстве. Джеймс Барри назвал такую страну Нетландией.
Я медленно шла, наслаждаясь лаской солнечных лучей и собирая с земли кленовые листья – золото с красным – на длинных-длинных черенках. Все заботы и сомнения последних дней вдруг покинули мое сердце, а на душе стало так легко и радостно, будто я – невесомый пузырек воздуха, поднимающийся вверх.
Бывает, что просто так, без всякой видимой причины, становится так хорошо, что хочется сразу и смеяться, и плакать, петь и подпрыгивать в воздух.
Я и вправду не удержалась и подпрыгнула, думая, что вот сейчас оторвусь от земли и улечу в небо, как синий воздушный шарик.
Однако не улетела, а, напротив, словно прилипла к земле: неподалеку в тени деревьев стоял Артур и смотрел прямо на меня.
Не могу описать, что выражал его взгляд. Мне показалось, что в нем отразилась целая палитра эмоций. Но ярче всех в нем отражалась боль. Будто смотреть на меня было для него величайшим испытанием. Будто я, сама не замечая того, чем-то смертельно его ранила.
Поняв, что я его заметила, Артур отвел взгляд. С минуту поколебавшись, я повернулась к нему спиной и пошла к воротам.
Спину обожгло, и я догадалась, что он опять смотрит мне вслед. Ну что же ему, в конце концов, от меня надо? Зачем он меня мучает?..
Я дошла до главной аллеи и, вот сюрприз, столкнулась с Виолой. Она, не обращая на меня внимания, шла к отцовской машине. Черный «БМВ» ее отца был припаркован на стоянке, у школьных ворот. Рядом стояла вторая машина неизвестной мне марки. Возле нее, лениво облокотившись на капот, расположились два амбала-охранника. Обычная процедура, повторяющаяся каждый раз, когда отец сам приезжал забирать из школы свою умницу-дочь.
Дальше все произошло так быстро, что я едва успела понять, что же происходит.
Мимо проезжал неказистый синий «жигуленок». Подъезжая к школе, он немного притормозил.
Я уже занесла ногу для следующего шага, но вдруг что-то остановило меня. Я немного подалась назад и застыла на месте, как соляной столб. В ту же секунду раздались два громких сухих хлопка, и что-то просвистело перед моим лицом, а росшая неподалеку тоненькая рябинка вздрогнула, покачнулась и уронила на землю несколько листьев. В стволе деревца зияло небольшое сквозное отверстие. Я прикоснулась к нему. Отверстие было теплым. Неужели пуля? И если бы я сделала шаг, она бы обязательно попала в меня…
Вне себя от потрясения, я подняла голову и увидела, как наперерез Виоле метнулась какая-то черная тень. Я не сразу узнала Артура, к тому же двигался он столь стремительно, что я едва успевала отслеживать его перемещения.
Я ясно видела все, что происходило там, на стоянке. Она была залита ярким послеполуденным солнцем, и каждая деталь впечаталась в мою память.
Вот Артур бросается наперерез Виоле, отталкивает ее, и она падает на землю. В это же время – или несколькими секундами раньше – время сейчас имеет относительную ценность – снова раздаются громкие хлопки.
Пули летят прямо в Артура. И тут глаза совершенно подводят меня, потому что мне кажется, будто он успевает поймать одну из них рукой. А вторая… вторая попадает ему прямо в живот. Его фигура под яркими солнечными лучами кажется мне какой-то призрачно-неестественной.
Я хочу закричать, но крик застревает у меня в горле.
Артур падает на асфальт…
За это время один из амбалов-охранников тоже кинулся к Виоле, прикрывая ее своим телом, а второй принялся палить в «жигуленок». Но тот не стоял на месте, а, набирая скорость, несся к повороту, а вскоре и вовсе скрылся с глаз. Дорога опустела.
Я стояла в оцепенении. Неужели все, что я видела, – правда? Неужели пуля попала в Артура и он погиб? Так глупо и случайно?! Нет, этого просто не может быть!
– В чем дело? Кто-нибудь объяснит мне, что тут происходит? – послышался недоуменный голосок Виолы.
Она поднялась, оттолкнув навалившегося на нее охранника, и, отряхиваясь, смотрела вокруг округлившимися удивленными глазами.
– Все чисто? – раздался из машины уверенный мужской голос, и только после утвердительного ответа наружу показался плотный высокий господин с большими залысинами.
Это был отец Виолы.
– Кажется, в тебя стреляли, – ответил он дочери. – Если бы не этот парень… А ты, парень, молодец… Эй, что с тобой? Ты не ранен?
Артур лежал на земле, освещенный ярким солнцем. Он был белый-белый, как простыня. Черты лица его заострились, и глаза запали. Боже мой, он же только что выглядел совершенно нормально! Неужели…
– Он умер! – взвизгнула Виола так громко, что у меня заложило уши.
Неужели он умер? Не отдавая себе отчета, я сделала шаг вперед.
– Все в порядке. Я заберу его. У Артура слабое здоровье, – послышался чей-то голос.
Охранники снова запоздало схватились за оружие, а Виолин отец быстро отступил за их спины. Но мужчина в глухом черном свитере и не думал нападать. Он развел руками, демонстрируя, что не вооружен. Кажется, это был шофер Артура.
Его «Роллс-Ройс» подъехал совершенно бесшумно.
Тем временем мужчина легко и очень бережно поднял Артура и унес его в машину. Опущенные тонированные стекла не позволяли видеть, что происходит внутри.
Машина простояла на месте минуту, а потом заднее стекло опустилось, и я встретилась взглядом с Артуром.
Он смотрел на меня абсолютно спокойно и выглядел… совершенно как всегда. По крайней мере, не так, как, по моим представлениям, должен выглядеть человек, только что схлопотавший в живот пулю.
Он едва заметно кивнул мне, и машина все так же беззвучно, как подъехала, рванула и скрылась за поворотом, провожаемая нашими недоуменными взглядами.
Как я уже говорила, произошло все так быстро, что казалось, будто все это кадры из какого-то боевика, который я смотрю из темноты безопасного зала.
– Олухи! И за что я вам плачу?! Если бы не мальчишка, мою дочь шлепнули бы прямо на пороге школы! – послышался меж тем голос Виолиного отца. – Ну-ка быстро домой, – велел он дочери, – хватит на сегодня приключений.
После его команды Виола мгновенно, без единого слова, исчезла в салоне (всегда бы ей быть такой покладистой). Вслед за ней в недрах второго автомобиля не менее быстро канули амбалы, и машины поспешно скрылась с места происшествия.
И вовремя. От школы уже бежала толпа народа, возглавляемая двумя охранниками.
– Здесь стреляли? Что случилось? – на бегу спрашивали они.
Я посторонилась, чтобы не оказаться на пути толпы.
Наверное, это реакция на шок, но мне вдруг вспомнились смешные мультики, где стадо диких зверей, типа носорогов, несется по джунглям, оставляя за собой широкую просеку, и тот, кто попадается им на пути, оказывается расплющен в лепешку и встает таким плоским и двухмерным.
Представив себя в таком виде, я не смогла удержаться от смеха. Хорошо, что никто не заметил, а то точно решили бы, что девочка совсем сбрендила.
Тем временем у ворот шло бурное обсуждение событий, выдвигались рабочие версии – одна фантастичней другой.
– Сейчас я вам все объясню, – говорил школьный охранник, – в былые времена я, слава богу, навидался еще и не такого. Думаю, что дело в бизнесе. Кому-то нужно было припугнуть отца этой девочки, вот они и устроили представление. Я заметил, что палили совершенно беспорядочно. Если бы ее действительно хотели убить, они бы наняли снайпера и сняли девочку так быстро, что она бы и не пикнула.
– А парень? Здесь был какой-то парень? – спросил кто-то из толпы.
– Ну, парень, новенький, из нашей школы. Зря он полез под пули. Ведь только чудом избежал ранения. Во время таких перестрелок случайные зрители как раз чаще всего и страдают, – авторитетно объяснил он.
Я слушала и едва могла поверить: похоже, охранник не видел, как пуля попала в Артура… Не могла же я это придумать?.. Или могла?..
Не зная, что и предположить, я, обходя толпу по максимальному радиусу, приблизилась к тому месту, где недавно лежал Артур, и внимательно осмотрела дорогу. На асфальте темнели несколько небольших бурых пятнышек. Однако была ли это кровь, я не могла сказать с полной определенностью. И, наверное, ее в любом случае оказалось слишком мало для ранения, полученного в живот.
Я уже собиралась идти дальше, когда заметила блеск металла. Наклонилась и подняла маленький расплющенный шарик, еще довольно теплый. Судя по просмотренным мною боевикам, это была пуля. Самая что ни на есть настоящая расплющенная пуля.
– Полина! Что случилось? Ты что-нибудь видела? – окликнула меня химичка.
Я уже не знала, что видела, а что нет, и совершенно не понимала, что же здесь произошло, а поэтому ответила правду:
– Нет, Тамара Григорьевна, я не знаю, что тут случилось, – и тихонько пошла прочь по направлению к нашему корпусу.
Слушать сплетни мне не хотелось.
Впрочем, слухи догнали меня в школьном автобусе, на пути домой. Честное слово, если бы я сама не была свидетелем происшествия, вполне могла бы им поверить.
Один говорил, будто убит новенький – Артур – сын нефтяного магната. Другой возражал, что отец Артура вовсе не нефтяной магнат, а всего лишь владелец медных месторождений и парочки металлургических заводов. Третий сообщал, что Артур не убит, а только тяжело ранен. И все потому, что заслонил собой от смертельного выстрела банкирскую дочку Виолу Карпушкину.
Один мальчик (мой фаворит в этом словесном забеге) вообще предложил прекрасную версию о нападении на школу с целью убийства лучших ее учеников и, соответственно, грядущей элиты России.
А что, прикольная версия. Сразу видно будущего политика – редкое умение мыслить масштабно и безотносительно к произошедшему.
Я не стала вмешиваться в разговор, Димка тоже молчал, глядя в окно. После того, что произошло у него дома, мы едва обменялись несколькими незначимыми фразами и оба испытывали огромную неловкость.
– Ну пока, до завтра, – буркнул Фролов, перед тем как выйти на своей остановке.
На ступеньках он остановился и оглянулся на меня.
– Пока! – Я помахала ему.
Как хорошо было бы, если бы все само собой наладилось и мы вернулись к прошлым отношениям, таким простым и легким, когда мы могли болтать о чем угодно (ну ладно, болтала в основном я), идти куда-нибудь, жуя мороженое, плечом к плечу, не чувствуя никакого смущения. Такой товарищ, как Димка, был мне очень нужен.
Автобус тронулся, оставив Димку где-то позади, и мои мысли вновь вернулись к сегодняшнему происшествию.
Если думать о том, кто может быть более всех заинтересован в смерти Виолы, боюсь, подозрения падут на меня. Так и представила себя в шикарном кабинете, с огромным перстнем на пальце, отдающей распоряжения наемным убийцам.
С Виолой нас с давних лет связывают непростые отношения. Еще в начальной школе как-то быстро выяснилось, что мой социальный статус будет пониже, чем у прочих наших одноклассников. Разумеется, таких умных слов тогда не произносилось, просто отношение ко мне само собой установилось словно к бедной родственнице, приживалке в богатом доме. И тогда Виоле вдруг захотелось взять на себя роль моей благодетельницы. Она начала усиленно опекать меня, в то же время при каждом удобном и неудобном случае демонстрируя собственное превосходство.
– Мы возьмем в игру Полину, – говорила она. – Я буду Золушкой, а Полина – одной из моих злых сестер. Пусть она по игре ругает меня, а я все равно буду самой хорошей и выйду замуж за принца!
Однажды на уроке мы готовили небольшую постановку по различным сказочным сюжетам. Каждый написал на бумажке, кем он хочет быть. Виола, правильная девочка, разумеется, выбрала для себя роль принцессы. Признаюсь, я знала об этом, и к тому моменту ее снисходительное покровительство взбесило меня окончательно. Я так и обозначила свою роль: «злая ведьма».
Начало урока я честно отсидела в одном из закутков школы и явилась, когда представление уже вовсю шло.
– Полиночка, ты где была? – спросила меня учительница.
– В волшебной стране, – ничуть не сомневаясь, ответила я.
– И что же ты там делала? – включилась в игру учительница.
– Я нашла ее принца, – я кивнула на Виолу, красующуюся в «золоченой» диадеме, – и убила его.
Виола разрыдалась.
Примерно с тех пор она и стала подстраивать мне всякие мелкие и не очень пакости.
Еще одно крупное столкновение у нас произошло из-за журналистского кружка, а та пощечина и вовсе проложила между нами непреодолимую пропасть. До сих пор, думая о том, как Виола поступила со мной первого сентября, я чувствовала самую настоящую ярость.
В общем, у меня, конечно, были причины ее недолюбливать. Но дело в том, что я-то киллеров не заказывала. Тогда – кто? Скорее всего это связано с ее отцом.
Виктор Карпушкин и вправду являлся владельцем одного из крупных банков, о чем, конечно, благодаря Виоле, знала вся школа. Вполне возможно, как и говорил охранник, покушение подстроено только для того, чтобы напугать его и вынудить к каким-либо действиям.
Но Артур… Как он вообще успел вмешаться?! И как объяснить вот эту расплющенную пулю, которая лежит сейчас в кармане моей куртки и со всей безжалостностью заявляет о своем существовании. Если хотя бы половина из того, что я видела, правда – Артур наделен какими-то невероятными сверхчеловеческими способностями. С ним связано уже столько загадок, что я почти отчаялась найти хоть какие-то ответы…
И тут идея сама пришла в мою голову: а что, если наведаться в то самое кафе, куда он как-то приводил меня, и попытаться разузнать что-нибудь об Артуре. Ну или просто посмотреть на людей, с которыми он связан? Почему бы нет?..
– Эй, спящая красавица! Ты, наверное, ожидаешь поцелуя от своего принца? А я тебе не сгожусь?
Ну вот, опять задумалась. Наверное, шофер уже считает меня мечтательной дурой. «Или влюбленной дурой», – ехидно подсказал внутренний голос.
– Прости, Андрей, – ответила я, схватив свою сумку и выпрыгивая из автобуса, – мама мне говорила: умри, но не давай поцелуя без любви!
– Ну до завтра, принципиальная! – засмеялся он, и я осталась на остановке одна.
По дороге домой я размышляла о том, как хорошо, что наша семья не замешана в большом бизнесе. Ну и пусть у нас немного денег, зато живем спокойно. И меня, и моих родителей вовсе незачем убивать.
Я ускорила шаг, чтобы быстрее дойти до дома. Мне вдруг очень захотелось крепко, как в детстве, обнять маму и прижаться к ней щекой.
Глава 10
К счастью, мое беспокойство по поводу Артура оказалось напрасным. На следующий день он появился в школе такой же, как всегда, спокойный и элегантный.
Разумеется, буквально вся школа, начиная с учителей и заканчивая самым распоследним первоклашкой, жаждала узнать подробности вчерашнего происшествия. Но Артур держался тверже, чем партизан на допросе. На все вопросы он отвечал шутками или с невозмутимым видом пожимал плечами.
Зато Виола ходила по школе гордая, словно ей присудили заветный титул мисс мира. Она была чрезвычайно ласкова к Артуру, беспрестанно улыбалась ему и заглядывала в глаза, но я заметила, что ему это неприятно.
Если он ее не любит, то зачем держится рядом с ней? Или это у него такая милая привычка: обнадежить, обласкать вниманием, а потом предать и понаблюдать, что же будет. Кстати, а вдруг он инопланетянин и просто не знает, как ведут себя нормальные люди? А что, вполне себе версия.
В этот день в столовой мы с Димкой, как всегда, сидели за одним столом. Фролов после памятного вечера у него дома держался со мной несколько натянуто. Мы очень мало говорили, и то в основном по делу. Я видела, что он беспокоится обо мне и сам переживает. О том вечере мы не разговаривали, но, вспоминая о нем, почему-то оба смущались.
Вот и сейчас, чтобы немного разрядить атмосферу, я неловко пошутила.
– Ты, Димка, такой серьезный и мрачный, что того и гляди превратишься в филина. Тебя что, злой волшебник заколдовал?
А он вдруг серьезно взглянул мне в глаза и сказал:
– Нет, это тебя, Полина, заколдовал злой волшебник. Я даже догадываюсь, кто именно. Ты совершенно переменилась с момента его появления.
– Ты о чем? – спросила я, избегая встречаться с приятелем глазами.
– Ты понимаешь, – отрезал он. – А еще я скажу, что мне не нравится Артур.
– И правильно, – делано рассмеялась я, – вот и хорошо, что тебе он не нравится! Он и так всем девчонкам голову вскружил. Еще не хватало, чтобы и ты к ним присоединился… – Но тут я натолкнулась на его взгляд – серьезный и очень печальный – и замолчала.
– Что-то в нем есть неправильное, неестественное, – сказал Димка, скользнув колючим взглядом по Артуру, сидящему вместе с Виолой и Натали за несколько столиков от нас.
Артур устроился на диване, цедя через трубочку свой неизменный коктейль, а Виола только что не носилась вокруг него. Она весело щебетала, словно птичка, кокетничала и пыталась накормить его из своих рук каким-то пирожным. Но Артур от пирожного наотрез отказался, и бедная Виола, не зная, как еще продемонстрировать свою преданность и обожание, вконец растерялась.