ЧАСТЬ V. Основы специальных теорий перевода 363

ра можно привести фразу «Тоже мне, Зиганшин на­шелся», совершенно непонятную сегодня большин­ству представителей молодого поколения, ничего не знающих о том, как в начале 60-х годов четверых советских моряков унесло в море и как они боро­лись там за свою жизнь, став на какое-то время на­циональными героями, имена которых знала вся страна.

Такой временньй колорит также может быть на­меренным и ненамеренным. Автор может сознатель­но добиваться эффекта злободневности, а может просто воспользоваться сиюминутным выражени­ем как обычной единицей речи.

В технических описаниях, научных трактатах и других текстах подобного рода подобного рода явле­ния встречаются редко. Таким образом, националь­но-культурная и временнбя обусловленность — это также специфическая особенность художественно­го текста. Следует, правда, отметить, что именно эту особенность чаще всего делят с художественными текстами тексты публицистические.

С проблемой национально-культурной обуслов­ленности художественного текста тесно соприкаса­ется проблема его самодостаточности. Будучи час­тью национальной культуры, любое художествен­ное произведение опирается на определенные литературно-художественные традиции, без знания которых его иногда невозможно понять. Кроме того, автор может использовать аллюзии, отсылающие читателя к фактам иной культуры, знание которой У читателя предполагается. Наглядный тому при­мер — уже обсуждавшийся роман Джеймса Джой­са «Улисс».

Особенно ярко зависимость одного литературно­го текста от другого проявляется в произведениях, написанных в жанре литературной пародии. Паро­дийный текст никогда не может быть самодостаточ­ным, для его понимания необходимо знать то произ­ведение, которое пародируется. Однако опираться

В.В.Сдобников, О.В.Петрова * ТЕОРИЯ ПЕРЕВОДА

на другие литературные произведения могут не толь­ко пародии. Достаточно обратиться к списку пер­сонажей книги Евгения Васильевича Клюева «Меж­ду двух стульев», чтобы понять, сколь велика может быть зависимость одного художественного произ­ведения от других. Вот некоторые из них:

Шармен

Всадник-с-Двумя-Головами

Ой ли-Лукой ли

Гуллипут

Дама-с-Каменьями

Белое Безмозглое

Мясной Царь

Тетя Капитана-Франта

Шпрот -в - Сапогах

Петропавел Воще Бессмертный Тридевятая Цаца Слономоська Тупой Рыцарь Муравей-Разбойник Соло Вий

Смежная Королева Бон Жуан

В левом столбце собраны персонажи, имена ко­торых представляют собой аллюзии, требующие знания зарубежной литературы, так как в них обыг-рываются названия произведений и персонажи Проспера Мериме (Кармен), Томаса Майна Рида (Всадник без головы), Ганса Христиана Андерсена (Ойле Лукойле), Джонатана Свифта (лиллипут), Александра Дюма-сына (Дама с камелиями), Дже­ка Лондона (Белое безмолвие), Иогана Вольфганга Гете (Лесной царь), Жюля Верна (Дети капитана Гранта), Шарля Перро (Кот в сапогах).

В правом столбце — имена, основанные на явле­ниях русской культуры. Чтобы понять, почему ге­роя зовут Петропавел, нужно не только и не столько помнить о святых Петре и Павле, сколько знать о традиции соединения их в одном названии (Петро­павловский собор, Петропавловская крепость). Воще Бессмертный, Тридевятая Цаца, Муравей-Разбойник основаны на русских народных сказках (Кощей Бессмертный, Тридевятое царство, Соло-