Основные тенденции в русской прозе 1920-1930-х годов. 5 страница

Тетралогия «Мыслитель» вплотную подводила читателя к временам, описанным в эпопее Л.Толстого «Война и мир», но Алданов весь этот период опустил; свою роль здесь, очевидно, сыграли разные творческие установки; Алданов не стремился дать эпический размах событий, его не интересовало и изображение народных масс; у Толстого писатель учился другому: взгляду на историю и человека сквозь призму философии и морали, подобно Толстому, Алданов искал в прошлом созвучное современности и вечное.

Следует отметить, что М.Алданов создал исторический жанр, названный им сказкой, в котором синтезировал черты исторического романа и философской сказки; им написаны сказки о возвращении из ссылки графа Миниха «Пуншевая водка (Сказка о всех пяти земных счастьях)» (1938), о последнем периоде жизни Байрона «Могила воина (Сказка о мудрости)» (1939). На жанровое определение названных произведений оказала влияние специфика философской сказки, поэтике которой свойственны аскетичность психологического анализа и доминирование ключевой идеи над всеми элементами повествования.

Центральная тема «Могилы воина» -сознательный выбор человеком своего смертного часа. Нравственно и философски осмыслив свое отношение к жизни, Байрон инициирует обстоятельства, в которых он наверняка найдет свою смерть. Его сочувствие к карбонариям и боровшимся за свое освобождение грекам Алданов рассматривает в свете мужественного и зрелого решения ускорить ход собственной жизни. Писатель лишает своего героя романтической революционности и наделяет его чертами мудреца; с одной стороны алдановский Байрон – личность с тонкой психологической организацией, с другой – его натуре свойствен трагический демонизм. Байрон скрывает от мира стремление к собственной гибели, хотя жизнь потеряла для него смысл; он не атеист, но и не считает себя верующим человеком и Библию читает как литератор. Природой искусства он считает зло, собственной душой он недоволен и потому бессмертие души для него 0 наказание. В портрете героя передано состояние усталости от жизни, внутренней раздвоенности. Байрон представлен писателем в восприятии и карбонариев, и соглядатаев, и лорда Кэстльри, и Терезы Гвиччиоли; монологи Байрона объемны и служат характеристикой его сознания, психологического состояния.

Тема судьбы является ключевой и в другом произведении Алданова – «Пуншевой водке»,герои которой – Ломоносов и Миних – по-разному оценивают свое предназначение в жизни. Суетности, страсти Миниха к государственной службе противопоставлено служение Ломоносова науке. Думая о смертном часе, Ломоносов не испытывал страха, им овладевала торопливость, он старался успеть разрешить научные проблемы. Как пишет Алданов, Ломоносов «твердо себе сказал: пусть безумный мир делает все, что угодно, - он же недолгий остаток дней отдаст одному размышлению». Возвращенный ко двору из сибирской ссылки Миних испытывает пристрастие к административной суете, свойственные Ломоносову мысли о тщете жизни не обременяли Миниха, его огорчает то, что ему не был предложен пост первого министра. У героев романа свои представления о счастье: так, мгновения счастья и творческого вдохновения, которые были даны испытавшему достаточно горя Ломоносову, недоступны обыкновенному человеку.

Исторические романы Алданова объединяет авторская концепция истории. Эта историософская концепция изложена им в книге «Ульмская ночь»(1953), которую в литературоведении оценивают как комментарий автора к своим романам. Написанная в форме диалога с самим собой, диалога между Л. (Ландау) и А. (Алдановым), она выразила взгляд писателя на Французскую и Октябрьскую революции, на войны 1812 года и Вторую мировую как на волю случая. Писатель отрицал причинно-следственную цепь в движении истории, однако он полагал, что есть множество не зависящих друг от друга и случайно сцепленных причинно-следственных цепочек, что не позволяет прогнозировать исторические события и исторические процессы в целом. Сомнительной представлялась Алданову и теория исторического прогресса.

Таким образом, приоритет в историческом развитии был отдан воле случая. Сюжеты произведений слагались из цепи случайностей, которые подводили повествование к главному событию. Алданов полагал, что каждому историческому романисту следует усвоить опыт Л.Толстого. Е личности Л.Толстого писатель обратился еще до революции, им была издана книга «Толстой и Роллан» (1915). Словно развивая толстовскую мысль о роли миллионов случайностей в мировом движении, в романах он рассматривал вопрос о роли слепого случая в истории и о способности или неспособности исторической личности учесть, а также использовать этот случай. Так, Наполеон в «Святой Елене, маленьком острове», недавний любимец Фортуны, а теперь печальный и смертельно уставший от жизни человек, приходит в конце жизни к выводу, что своими победами и славой он обязан только случаю , именно поэтому он прекращает диктовать историю своих походов: «Сам он слишком ясно видел роль случая во всех предпринятых им делах, в несбывшихся надеждах и нежданных удачах».

Вторжение разума человека в историческое движение возможно, поскольку случай не исключает вероятности субъективного выбора. Писатель предложил концепцию «выборной аксиоматики», в соответствии с которой человек или общество решает, что считать приоритетом, аксиомой. Подвергая сомнению ценностную природу таких явлений, как религия, демократия, революция, во имя которых совершались безнравственные деяния, Алданов предложил в качестве высшей ценности свободу. По мысли автора «Ульмской ночи», приоритеты должны определяться с учетом нравственности, приоритет случая в историческом процессе не снимал, таким образом, проблемы нравственной ответственности личности.

Определив зависимость судьбы от случая, Алданов тем не менее полагал, что психология человека, его натура не подвластны влиянию исторического события. Интерес Алданова-романиста был сконцентрирован не только на исторической фабуле, на философии истории, но и на психологии исторического лица. «Искусство исторического романиста,- писал он, - сводится к «освещению внутренностей» действующих лиц и к надлежащему пространственному их размещению, - к такому размещению, при котором они объясняли бы эпоху и эпоха объясняла их». Г.Струве полагал, что произведения Алданова «столь же историко-философские, сколь и историко-психологические, и постепенно история даже вытесняется из них психологией»[34]. В этом и историко-философском, и историко-психологическом подходе заключается главное сходство прозы М.Алданова и Л.Толстого и их главное отличие от исторических романов, где основным элементом является действие (как у А.Толстого), или от произведений, где история подчинена априорной религиозно-философской концепции (как у Д.Мережковского).

Одной из центральных тем в исторической романистике русского зарубежья стала тема террора, его истоков и роли в истории России. Так в историческом романе Р.Гуля(1896-1986) «Скиф» (1930-1931), переработанном позднее в «Скиф в Европе» (1957), дано жизнеописание Михаила Бакунина периода его революционной деятельности в Германии и тюремного заключения в России. Герой романа Р.Гуля не лишен политических амбиций, он разрушитель мирового масштаба. Если Герцен сомневается в целесообразности «браниться с миром», видит в революционерах «вечных комедиантов», то Бакунин бескомпромиссен: «Завертим, Герцен, выпустим русского красного петуха, пусть попляшет мир под нашу музыку!». Герцен представляется ему «матадором с голубиным сердцем», сам Бакунин желает видеть мир в пламени разрушения. Герой романа Р.Гуля спорит и с коммунистом Вейтлингом; Маркс для него – враг, не более чем «тщеславный, безапелляционный и мелочный» человек, эгоцентричный «до безумия».

«Скиф в Европе» - полемический роман. Бакунинскому экстремизму противопоставлены европейский порядок и русский царь. Европе Бакунин противопоставил себя как представитель «полудиких славян», которым, по его мнению, суждено сыграть решающую роль в мире. В политических монологах Бакунина есть элемент обрядового заклинания, экстаза. В них звучит абсолютная уверенность в истине сказанного им: «Наша судьба странна, мы видим дальше соседей, мрачней их видим и смелей высказываем …Мы жестче, свежее, диче и поэтому мудрее». Он старается внушить Вагнеру мысль о силе скифства, которое уничтожит старую европейскую цивилизацию и обновит мир. Бакунин представлен в романе как личный враг Николая I. Натура Бакунина подчинена идее и революционной воле, любовь женщин для него - лишь второстепенная потребность, которую надо укротить и усмирить. Аскетизму Бакунина противопоставлена увлекающаяся натура государя. Если немцы воспринимают анархиста Бакунина как «демона Дрездена», то русский государь видит в нем отставного прапорщика артиллерии, которого следует заточить в Алексеевский равелин и отправить не каторжные работы, он казнит его «пожизненным казематом», надламывает его волю. Задача Бакунина – «не унизиться» в заключении, не сойти с ума, но он вынужден обращаться к новому государю с покаянными письмами, признаваться ему, что жизнь растрачена в «химерических и бесплодных стремлениях». Однако движимый «одной, но пламенной страстью», через 11 лет он бежит в Европу, поднимает поляков против Александра II, поднимает восстание в Лионе, призывает на борьбу итальянцев.

В романе нет вымышленных лиц, в чем эмигрантские критики усматривали аналогии с советским историческим романом. В стиле Р.Гуля различали влияние Ю.Тынянова, так Г.Струве писал: «На всем построении и стиле очень чувствуется влияние Юрия Тынянова и особенно его «Смерти Вазир-Мухтара» (вплоть до фигуры «карлика» Нессельроде), но без его сатирической остроты, с ненужными длиннотами и без его умения органически выработать исторический материал в повествовании»[35].

РЕКОМЕНДУЕМАЯ ЛИТЕРАТУРА

ТЕКСТЫ (любое издание)

А.Чапыгин. Степан Разин. Гулящие люди.

О.Форш. Одеты камнем.

Ю.Тынянов. Кюхля. Смерть Вазир-Мухтара. Пушкин. Подпоручик Киже. Восковая персона. Малолетний Витушишников.

А.Толстой. День Петра. На дыбе. Петр Первый.

М.Алданов. Девятое термидора. Чертов мост. Заговор. Святая Елена, маленький остров. Пуншевая водка. Могила воина.Ульмская ночь.

Д.Мережковский. Антихрист (Петр и Алексей. Тайна трёх: Египет и Вавилон. Тайна Запада: Атлантида – Европа. Иисус Неизвестный.

Р.Гуль. Скиф.