Битва шестая: 911-ая Корова

То [были дни] Анны Кульсдоттер, которая повела своих облачных сестёр в победоносную войну со Сказителем Ломаных Книг...

Мы мало говорим о великанах, а с чужаками и того меньше, ибо история их сокрыта в громких и длинных кличах силы. Дома истории о них доставляют немало хлопот, и потом приходится прибирать все опрокинутые за время рассказа вещи... а уж в чужом доме это [попросту грубо]. Поэтому мы рассказываем о них (ибо мы должны - кто ж не почитает своих предков?) под диском неба или же записываем здесь, на шкурах, ибо такова природа их угрозы. Это [песня] об угрозе великанов и, как в большинстве из них, в ней присутствуют раскрашенные коровы.

[Сперва, впрочем,] давайте расставим по местам две Силы, Дракона и Дагона, ибо Битва эта, в первую очередь, часть Их Истории {фрагмент утерян}... лишь один произошёл в день рождения Короля-Демона. (Нет, мы не собираемся раскрывать этот нехороший день, ибо это опасно, и, да, лишь однажды, ОДНАЖДЫ, давным-давно, нас обманом заставили праздновать его в идиотской суматохе, где мы нарядились в специальные шляпы.)

Дагон, [чего следовало ожидать,] нашёл себе неуёмного женоподобного колдуна с запада, чтоб тот любил его с [верха{?}] и таким образом, тяжёлым-тяжёлым магическим трудом... [лорд-демон] нашёптывал колдуну обещания невообразимых... являясь в обликах и личинах столь малых, что Дракон не мог заметить, что Дагон не полностью находится в [Обливионе], куда был изгнан до начала времён... возможно, радостью (ведь дни рождения ВСЕГДА радостны), заразительность которой стала причиной такому усердию, но в то же время нечестивостью, что возвышало его в глазах грешников, из которых всегда и выходят его последователи (кроме тех случаев, когда они выходят из глупцов).

[И тогда исполненный любви колдун]... {фрагмент утерян}... сплясал безумный танец по правилам магических искусств запада [и] призвал своего инфернального повелителя в этот благоприятный день с помощью безумных и полных любви обрядов, [которые вышли за грань] привычного призывания... вследствие чего Дагон выскочил из черничного пирога.

"Я не думал, что это ВООБЩЕ сработает!" - воскликнул старый Властитель Беспорядка и принялся хвалить мастерство пекаря так выразительно и многословно, что [колдун, которого он выбрал своим фаворитом] начал ревновать прямо как женщины с волчьими головами (ну, вы знаете).

"Пффф," - фыркнул Дагон, - "Я, Лорд Бритв и Красного Напитка, Король Намерений Ужасных, Принц Четырёх Гибелей и Одного Рая, Я, Кто Командует 88 Даэдрическими Легионами... Я только что выскочил из ПИРОГА, припадочная ты гарпия! Это же просто **** какой-то!"

После чего он укусил отвергнутого колдуна в шею и поплясал в крови.

(Вот почему во всех пекарнях нашей деревни при готовке совершается "Вытряхивание Дагона".)

А вот роль Дракона в этой истории куда более незаметна - на самом деле, он присутствовал лишь в страхах маленькой деревенской девочки, что жила на плоскогорье Ньюкреата. Ибо кто ж не боится Альдуина Пожирателя Миров, в особенности из детей, которые всегда думают, что их черёд последний, так как они появились позже всех? (И поскольку дети ПРАВДА особенные, они могут быть правы - возможно, лишь из-за их страхов [эта кальпа] до сих пор живёт, так что мы не будем в этом сомневаться.)

В любом случае, звали её Алесс (отец её любил Юг, Альд Сирод, и слышал рассказы о знаменитой древней Королеве тех мест), и её охватывал страх, что любой день может быть днём пробуждения Дракона, когда он пожрёт всё, что она знает, и поэтому она загорелась желанием [воспрепятствовать этому] во что бы то ни стало. Разумеется, она стала раскрашивать великое множество коров.

И вот почему: великаны пришли из Старой Атморы, сверху через Великие Льды ещё в закатившиеся-за-горизонт мифические времена... и обосновались здесь, в Скайриме, расселившись по горным массивам наших побережий. (Да, это они наши истинные предки - и не верьте своим учёным тёткам из университетов - и, да, мы когда-то были столь же высокими - вот ТАКИМИ высокими - но это другая история)... {фрагмент утерян}... и затем после [Великого Бедствия] [клановые {люди? племена? похоже, имеется в виду человечество в целом, хоть это и спорное утверждение}]... род наш распался... и мы, норды, стали воевать и оттеснили наших сородичей-великанов к самым вершинам [и были мы нехорошим народом многие годы]... [пока всё] не изменилось раз и навсегда. Как только Совет возобновил работу [годы спустя], вещи встали на свои новые места, границы были вновь обозначены и согласованы за кружкой пива, а набеги на земли Мерета отвлекли внимание от старой вражды, и вскоре (ну, не вскоре, но всё равно) великаны стали спускаться обратно с гор. И они были не совсем такими, какими мы, норды, их запомнили, или же мы успели многое забыть, но они больше не разговаривали с нами - они лишь по-своему лениво улыбались, неспешно топали и забирали наши вещи.

Когда мы пытались сражаться с ними, они орали громче, чем Языки с Пика Хротгар, и чересчур смелые фермы превращались в кашу [со всеми цыплятами и так далее {?}]... [и в итоге] мы поняли, что если мы просто будем оставлять великанам вещи, раскрасив их поярче завитушками (они любят завитушки) и поставив вокруг знаки, указывающие на них, они попросту возьмут ЭТИ вещи, и не будут больше ничего трогать, и не придётся сражаться (не то чтобы это можно было назвать сражениями - суть в том, что никто с ними не сражается). Вот так и объясняется традиция Раскрашивания Коров, ибо хоть по их ленивым улыбкам и казалось, что они мухи не обидят (ха!), великаны ели мясо, и в больших количествах. Алесс (ещё не забыли про неё?) подумала: "Я так сильно боюсь, что Дракон может проснуться и сожрать мир В ЛЮБОЙ ДЕНЬ, что разрисую всех коров, которых увижу, чтобы призвать столько великанов, сколько можно, и чтобы они набили старую Чешуйчатую Морду, и набили очень-очень сильно - так сильно, чтобы он вырубился и вновь заснул!" (Алесс слышала, как и вы теперь, что "никто не сражается с великанами" и восприняла это чересчур буквально.)

Она начала со своего стада - крепких четырёх дюжин, [среди которых были] два быка (старый бык стоял в отдельном загоне, доживая свои последние дни - и Алесс взяла с отца слово, что тот не убьёт этого старого быка, ибо она любила его, как все дети любят вещи, кажущиеся другим бесполезными или отжившими своё)... и уже на седьмой корове у Алесс кончилась краска. "Не стоило делать столько завитушек," - вздохнула она. Вот тут-то и появился он, Дагон, одетый в украденную нордскую кожу Умного Человека, пришедший с запада, шагая боком [сквозь реальность].

"Нет," - сказал он через свою великолепную бороду с нанизанными бусинами, - "Ты хорошо справилась. Если бы я был великаном, это были бы очень подходящие для меня коровы. Но зачем раскрашивать так много? [По одной на каждой ферме] было бы достаточно."

Алесс, нахмурившись, посмотрела на Дагона-с-виду-Умного безо всяких подозрений, ибо она была ребёнком, а их учат уважать наших [людей магии]. "Затем, что я ненавижу Дракона," - объяснила она, боясь тут же быть пристыженной. (Не очень-то умно плохо отзываться об Альдуине когда бы то ни было, особенно в присутствии Очень-Очень Умных.) Она поправилась: "Ну, скорее я ненавижу его бояться. Извиняюсь, что до этого сказала, не подумав."

"Хмм," - произнёс Дагон, - "Твой страх не беспочвенен. Пожиратель Времени уже скоро придёт."

"Я ТАК И ЗНАЛА," - закричала Алесс, хватая [разбросанные] вёдра и кисточки и собираясь забрать из дому своих кукол и детские щиты, чтоб продать их и купить побольше краски. "Мне надо идти, господин, я должна ПОБЫСТРЕЕ позвать великанов, и ПОБОЛЬШЕ."

"Дитя," - рассмеялся Дагон, - "С твоими силёнками ты никогда не раскрасишь так много. Но, да, твой план хорош. Побольше великанов и как можно быстрее. Да. Это умно. Пошли со мной. Кин..." - произнеся это Священное имя, демон чуть не подавился, - "...она одолжит мне ветра, чтобы я смог переносить нас с места на место. А Цун..." - и здесь он всё-таки подавился, хрипло закашлявшись, но выдав это за возраст, - "...он ниспошлёт мне мастерские навыки созидания прямо из этера. У тебя будет столько краски, сколько тебе нужно, и скорость, необходимая, чтобы разукрасить каждую корову отсюда до самого Виндхельма."

"Это ТАК здорово!" - воскликнула Алесс, подпрыгнув. Но так много говоря о Богах [и их Небесных Обителях], Дагон вызвал ужасный зуд в своём горле. Он вновь захрипел, и, наконец, согнулся в приступе кашля. Алесс снова нахмурилась, в этот раз в сочувствии, и похлопала его по спине. "Господин, с вами всё в порядке? Я не сомневаюсь в силе вашей магии, но быть может вам лучше отдохнуть? Я бы продала кукол, купила бы краски и, ну, просто быстро бы побежала..."

"Я в порядке, дорогуша," - сказал Дагон, отмахиваясь - слишком грубо - и затем, [поняв, что напугал её,] он взял себя в руки, - "И прости, что испугал тебя. Причиной тому то, что я чувствую приближение смены Эпох и слабею от грозящей смерти Мира."

"Эм," - протянула Алесс, - "Вы всё равно страшный."

"Ну так раскрась всех остальных и пошли уже. Ты смела и достойна, но ты не сможешь бежать так быстро, как нам нужно. Нужно разукрасить коров и привести великанов! Лишь с их мощью мы сможем заставить Дракона отступить и вновь уснуть, и таким образом спасти всё вокруг." И вскоре ступили Дагон с девочкой в ветер [и исчезли].

[Вы] можете назвать Дагона лживым мешком ****, ведь Дракон вовсе не приближался, а продолжал себе спать ещё до... {фрагмент утерян} ...что ещё нескоро. Но Повелитель Бритв всегда ненавидел Север, ибо это здесь он родился (в известной степени), и это здесь он был проклят, так что в этот день - день его рождения - он решил, что уничтожит весь Скайрим и всех населяющих его нордов. И ему в самом деле нужна была эта маленькая девочка, чтобы привести великанов (или его просто забавляла возможность воспользоваться одним из нас, нельзя сказать точно), и поэтому он [сыграл на её страхе] для более злобной цели: он знал, что пришедшая толпа великанов заставит Великого Короля готовиться к войне. А любая война с Древними Отцами нас погубит.

Дагон-в-шкуре-Умного, как и обещал, переносил Алесс от фермы к ферме, наблюдая, как она раскрашивает коров на каждой, и призывая [снежный туман, скрывающий её оживлённый труд], от Ньюкрета до Ганта и до Бормочущих Холмов Графства Ярлмунг, наполняя её вёдра [с помощью молниеносных заклинаний] и даже благословляя каждую корову именем Кин, кашляя всякий раз. На 400 корове его борода непрерывно надрывалась [от кашля]. На 650 корове он перестал произносить имена Богов. А на 700 корове он заметил, что Алесс рисовала завитушки [по-другому], на что та отвечала: "У каждого графства свой знак Смотри Сюды," - и хмуро вопрошала, - "Но вы же знаете об этом, так?"

"О, точно, точно, вот именно," - поправился он, - "Всему виной мой недуг и наша спешная беготня. От них мой разум затуманился. Давай крась!" - на что Алесс улыбнулась, - "Понимаю, я тоже уже устаю. Вот, уже семьсот пятьдесят две! Сколько, думаете, нам ещё понадобится?"

"Нужно как минимум девятьсот десять," - отвечал Дагон, - "Это счастливое число." (Это действительно так.) И затем они вновь исчезли [среди ветра], появившись уже в Виндхельме, оплоте Великого Короля. "Здесь нам лучше управиться побыстрей," - засуетился Дагон.

"Почему?"

"Что почему?"

"Почему нам лучше здесь управиться побыстрей? Ещё быстрей, чем семьсот пятьдесят две коровы за пять часов?"

"Гм," - сказал в ответ Дагон, притворяясь ещё более больным, - "Просто это коровы короля, а у нас нет ни Особого Королевского Разрешения Красить Коров, ни времени объяснять [приближение смены Эпох]. Дракон приходит слишком скоро, чтобы заниматься подобными объяснениями."

И тогда Алесс начала раскрашивать коров [под покровом снежного тумана и в тени Стены Танов], но спросила: "Разве Великий Король и так не знает об этом? Разве у него нет Умных Советников и Колдовских Жён, которые бы поведали ему об этом? И как насчёт Королевы - разве у неё нет шести пар Предвидящих Глаз Старика Моры?"

"Никому не объяснить поступки королей и королев, маленькая девочка," - отвечал Дагон, начиная выходить из себя и уже представляя любопытную Алесс в роли куриной ножки в животе. Но нет, подумал он, я потерплю. [Я потерплю.]

Алесс пожала плечами и продолжала раскрашивать коров [в стиле], который Дагон счёл Виндхельмским, сказав лишь: "Думаю, вы правы, мистер. Но меня назвали в честь королевы, очень неплохой, как говорится в книге." И [тогда] Алесс стала рассказывать про Южный Сирод и его сказания о меретоубийстве людей и посланных Богами героях, и в голове у Дагона всё поплыло от вечной болтовни девочки, продолжавшейся от ветра к ветру и от пастбища к пастбищу, ибо демон ненавидел [земли племён Алешут] почти так же сильно как наши, но по другим причинам, и уже собирался было дать волю своей ярости (ибо в той заключена его Основная Природа), когда Алесс закричала с победной улыбкой: "Девятьсот десять, и ещё краска осталась!"

Тогда Дагон решил было, что дело сделано, и начал выпускать клыки под своей бородой.

"Вот дерьмо!" - воскликнула Алесс, поглядев на измазанное в краске платье, - "Мы же позабыли про знаки!"

"А?"

"Во всём этом сверхскоростном рисовании, мы совсем забыли расставить знаки Погляди Сюда! Великаны и не подумают прийти! Мы всё испортили!"

Дагон задвинул свои клыки обратно, ибо в словах её была [истина]. Он вздохнул: "Точно. Знаки. Совсем про них забыл. Дерьмо."

"Вот что я скажу," - начала Алесс, - "Помоги мне добраться до дома. Там мы заберём все знаки, что я сделала, так что ты сможешь отЦунить их и наделать ещё, и затем пронестись от посещённых нами мест до ДРУГИХ посещённых нами мест, расставляя их всюду. А тем временем я раскрашу ЕЩЁ ОДНУ КОРОВУ, чтобы их стало девятьсот ОДИННАДЦАТЬ. Это будет даже удачней, чем просто удачно, так?"

Дагон-в-шкуре-Умного нахмурился, ведь он хотел развязать войну поскорее, но всё же сказал: "Пожалуй. В самом деле, чем может повредить ещё одна корова?" И [они шагнули] сквозь ветер обратно к дому Алесс, где она побежала к навесам, чтобы схватить столько знаков, сколько могла унести, и свалила их перед ногами Дагона. "Клянусь шестнадцатью преисподнями, я съем эту глупую девчонку," - думал он, - "И приправлю ХРЕНОМ!" Но он всё же поднял все эти Погляди Сюда и размножил их до ещё большего пучка, взвалив их все на плечо.

"Скоро стемнеет, господин, тебе лучше поспешить!"

И исчез Дагон в ветрах с головой, полной дум, планов и предвкушения, и ставил он знак за знаком около каждого стада от Ньюкрета до Виндхельма и повсюду между ними, желая ещё кусочек колдуна после всех этих проблем, отрастив наконец все четыре своих руки, чтобы ускорить свои действия, шагая сквозь ветер к очередному месту, мечтая о [лавине] великанов, спускающейся с вершин Скайрима, чтобы сокрушить северян раз и навсегда, и он уже потерял счёт времени, когда, наконец, вернулся к дому Алесс Дракононенавистницы.

"Привет," - сказала она, увидев Дагона в истинной форме, - "Ты совсем забыл, что вначале мы раскрасили всех коров здесь, болван ты этакий. Так что я вместо этого раскрасила вот этого старого быка."

Так и было: Алесс выпустила из загона старого быка, жизнь которого она вымолила у отца, но вместо завитушек она нарисовала на нём [крылья]. Прямо перед глазами Дагона бык [превратился с помощью магии божественного образа] в Мора, Быка Юга, Сына Кин и полупринца Всех Ветров.

Мор фыркнул через кольцо в носу и поприветствовал [Короля Бритв]. "Здравствуй, Дагон. Детские молитвы редко остаются незамеченными."

Алесс сказала: "Это он обо мне."

Мор продолжал: "Ты пресекаешь границу не в установленный день вызова, Лорд Даэдрот. Небеса недовольны этим."

Алесс улыбнулась и подняла один палец: "Первое, НИКОГДА не следует порочить Альдуина перед Умным Человеком. А ты не побранил меня за это." Она подняла второй: "Второе, ты даже не можешь произносить имена Богов без кашля, тогда как у любого Умного Человека всегда достаточно ветра в груди, чтобы чтить их без помех, хоть даже и непроизвольных." Три пальца, уже четыре; пять и шесть со второй рукой. "Затем, конечно, завитушки, которые Норды рисуют всегда одинаково, вне зависимости от их клана, ибо Великаны говорят лишь на ОДНОМ языке, и в наших интересах говорить с ними напрямую. Я бы могла упомянуть ещё кое-что, но ты уже сам догадался: чары, от которых ты страдал во время рассказа о моей древней тёзке, который я приправила словами, произносимыми всеми, находящимися рядом с песенными залами или внутри них, и это не считая Предвидящих Глаз Кого-То Там, которые даже НЕ СУЩЕСТВУЮТ, хотя ты лишь кивал своей фальшивой Умной головой, а ещё..."

"Я думаю, маленькая тёзка," - проревел Мор, - "Что он понял мысль."

От Дагона шёл пар, снег таял вокруг его нововыросших копыт, выпирающих из его демонической кожи, кипящей и красной как ужас, а руки его были чёрными как смоль. Алесс стояла на своём месте. Мор дважды ударил копытом - [утверждая и угрожая].

"Моя возлюбленная гордилась бы твоей смелостью," - обратился Бык к Алесс, и затем к Дагону: "Отступи, Демонический Король, и признай поражение. Сегодня тебе не победить, хоть этот день и увенчан мощью твоего первого пришествия."

"ЧТО С ТОГО," - взревел Дагон, обдав их обоих жарким огнём, - "ТЫ НИЧТО ДЛЯ МЕНЯ, МОРИХАУС ПОЛУДУХ! ДАГОН СРАЖАЕТСЯ НЕ С СЫНОВЬЯМИ НЕБЕСНЫХ НАЛОЖНИЦ, НО С САМИМ КОРОЛЁМ НЕБЕС!"

"Ну да, конечно," - захихикала Алесс, - "И как оно? Каждая битва с Драконом оканчивается твоим поражением, Король Чурбан. И так будет всегда. Здесь, там, раньше, сейчас или в будущем: Дракон побеждает тебя, ибо он побеждает всех нас. Я больше не боюсь этого. И что более важно, я не боюсь ТЕБЯ."

Дагон шагнул вперёд, треща [пламенем и старым горем]. Мор выставил рога в готовности. Алесс осталась на месте.

"Я бы не стала делать этого, господин," - сказала она, - "Эти завитушки, что я начала рисовать, как только мы отправились по ветру - это были не завитушки Великаны-Идите-Сюда, а предупреждение домам... что ТЫ побывал здесь. На языках каждого из кланов, все коровы, на которых они смотрят В ДАННЫЙ МОМЕНТ, говорят именно это: что ты здесь - прямо вот здесь, куда я попросила тебя вернуться. Думаю, скоро ты услышишь звуки горна. И даже тебе не одолеть всех Сынов и Дочерей Кин, **** ты этакий."

И в тот же миг они услыхали [горны каждого из кланов], и ближайший из них звучал словно пение раскатов грома, ибо рядом был Мор, являвшийся [потомком Великого Неба]. А ещё Дагону было известно, что там, где легли звуки горна, могут ступать Языки Пика Хротгар и что все вместе Седобородые могли выдохнуть призрака Шора, который одолевает любую Мощь [даже в полу-смерти].

"Будь проклят род Алессии," - пробормотал Дагон, прежде чем создать себе Врата в [Обливион], ибо знал он, что ничего не достиг, - "И будь ещё восемь раз прокляты Люди Дракона. Настанет час, когда..."

Алесс прислонилась к своему быку.

"Эй, Кашлюн," - крикнула она вслед, - "Заткнись уже и проваливай. Мне давно пора спать."

И ушёл он, не увидев прибытия войск Хротгара и Ньюкрета, гонцов близлежащего [Хьялмарха] и, разумеется, танов с земель самой Алесс, среди которых был и её отец, и все они увидели девочку в испачканном платье, прислонившуюся к [Небесному Быку], что воспет в сказаниях и песнях времён нашего первого рассвета, и теперь стоит готовый к бою и озадаченный [тем, что его не будет], благословлённый Богами Скайрима, высоту которых над собой мы признаём.

И Алесс лишь промолвила: "Долгая история, ребята."

Испытание Вивека (более широко известное, как Суд над Вивеком)

Lore: Полуофициальный (от разработчиков)

Комментарий Имперской Библиотеки:

Этот отрывок, составленный по правилам ролевого отыгрыша, был опубликован на официальном форуме TES. В игре были задействованы некоторые разработчики, бывшие и настоящие, посему фанаты расценивают описанные события как полуофициальный лор. Всё же стоит упомянуть, что Bethesda не дала официальную оценку приведённой информации.

Разработчики BethSoft, принявшие участие в игре: Майкл Киркбрайд отыгрывает Вехка, Азуру и Айнориля; Тед Петерсон - даэдрического Князя Шигората, Целаруса и Гослея; Кен Ролстон - императора Уриэля Септима VII; Курт Кульман - Хасфата Антаболиса; Гарри Нунан - Дивайта Фира.

После событий, сопровождавших исполнение пророчеств о Нереварине, исчезновения Альмалексии и Сота Сила, учёный по имени Цингбат предложил Вивеку испытание, которое тот согласился пройти. Он привлёк Аллерлейрау, Хасфата Антаболиса и Нигедо в качестве судей/Трибунала.

На испытании Вивек отрёкся от убийства Неревара, несмотря на то, что некогда оставил сообщение в Тридцати Шести Уроках. Сообщение гласило: "Он не был рождён богом. Судьба не вела его к такому преступлению. Он выбрал этот путь по доброй воле. Он украл божественность и убил Наставника. Вивек написал это".

Вивек принял своё водное лицо (состояние, в котором он не мог солгать) и сказал: "Как Вехк и Вехк я призван здесь к ответу, я-правый и я-левый, с чёрными руками. Вехк-смертный убил Наставника, и Вехк-бог не совершал этого, так, как и было записано. И всё же эти две сущности едины; в то же время и нет, до одного красного момента. Знайте, что я отвечаю это с водным лицом, и посему не могу солгать".

Спустя некоторое время даэдрический Князь Безумия Шигорат также явился на испытание. Дискуссия Безумного Бога и последнего Живого Бога стоит рассмотрения. Вивек утверждал, что не переманил столь многих поклонников Чёрной Руки Мефалы, став Её живым священником в этом измерении, и сделал вывод, что не нанёс вреда Князьям Даэдра или естественному состоянию вселенной, вместе со своими соратниками приняв божественность. В разговоре с Безумным Владыкой Шигоратом (его назначенным защитником) Вивек попытался доказать, что замещение им Мефалы в пантеоне богов Морроувинда было практически не замечено народом данмер. Хотя многие жрецы Храма, несомненно, согласятся с этим, другой стороне было сложно аргументировать свою точку зрения, посему логичнее было бы спросить саму Мефалу или Азуру, призвав её в Хогитум.

Таким образом, Вивек предложил призвать Князя Даэдра Азуру и услышать свидетельство Великой Даэдрот. Совет согласился и приготовился вызвать Князя Заката и Рассвета в следующий Хогитум, 21 числа Первого Сева. Высший Жрец Айнориль сказал, что для призыва Азуры совету потребуются четыре вещи: артефакт Звезда Азуры, рога зверя Короля Мёртвого Волкооленя, одно кольцо из Призрачной Кольчуги Аландро Сула и навеки разделённая по собственному желанию тень того, кто наблюдал за этим испытанием.

Учёный бретон Луис Д’Онус согласился пожертвовать свою тень. Стри’Кер, учёный хаджит, и другой учёный по имени Мафафу отправились в Хай Рок, чтобы добыть рога Короля Мёртвого Волкооленя. Айнориль дал им информацию о рогах и сказал: "Король Мёртвый Волкоолень – один из выживших чудовищ-меров Дикой Охоты, убивших Боргаса Скайримского; он - старейшее создание Тамриэля, посему не ждите лёгкой добычи. То, что он уже тысячелетиями терроризирует Хай Рок, говорит об опасностях, связанных с получением его рогов, его короны".

Охота в Хай Роке была неудачной. Стри’Кер погиб, хотя ему и удалось победить зверя. Мафафу вернулся к совету с рогами и печальной новостью. Совет оплакивал смерть учёного хаджита. Вивек сказал, что этот день (4-е Первого Сева) будет известен, как "Закат и Закат".

Гарольд Тронтский, заручившись поддержкой Солина Каэрети, нашёл кольцо из Призрачной Кольчуги Аландро Сула в глубине пещерных гробниц Уршилаку. Имперский же учёный Лугагиус обнаружил последнее местонахождение звезды Азуры – ледник Мортраг близ Солстхейма. С помощью Корста Ветроглазого ему удалось добыть артефакт.

Возникла проблема с проверкой Кольца. Айнориль сказал: "Мы проверим Кольцо так: Гарольд Тронтский положит его себе в рот; почти немедленно он должен почувствовать себя тяжело, но легкомысленно. Голос начнёт говорить через него, донеся нам столь же простое, сколь прекрасное и могущественное сообщение из сумрака межвременья. Если это – истинное Кольцо, мастер Вехк услышит своего любящего лжеца Аландро Сула в том голосе, и эта часть нашего приключения закончится; Гарольд Тронтский же получит заслуженную славу. Если Кольцо – фальшивое, говоривший умрёт".

Гарольд Тронтский согласился рискнуть и положил Кольцо себе в рот. Рот открылся, и раздался шепчущий голос; ни мышцы, ни челюсти Гарольда не пошевелились. "Я Аландро Сул. Почему вы побеспокоили место отдыха моих детей и призвали меня сюда, в этот нелепый образ?" Затем шепчущий голос заговорил снова: "Я устал от этого спора. В течение трёх веков после битвы я был центром спора, ибо выступил против Трибунала, новых лидеров. Зная, что не смогу жить среди них, я ушёл. Прошло три с половиной тысячи лет после сражения. Несмотря на то, что мне недостаёт моего повелителя, я не буду больше вмешиваться в судьбу разбирательства своими словами. Я сказал, что мог; дайте выступить другому, тому, кто знает больше. Я молю об отдыхе. Пусть эти грубые манипуляции продолжаются; что было сделано, то было сделано, и я всегда буду помнить об этом, Вехк, и не имеет значения, к какому решению придут эти глупые юнцы. Я не задержусь более ни на минуту". Затем Кольцо внезапно выпало изо рта Гарольда, который немедля стал ругаться, чуть понизив голос. Это подтверждено.

Продолжение испытания стало интересовать всё больше людей. Хранитель мудрости Келарус, Гослей и Дивайт Фир, Псиджик, были среди них; стоит отметить присутствие Императора Уриэля Септима VII лично. Он явился и заговорил с советом: "Я реку здесь лишь потому, что это мой долг – говорить от лица Тамриэля и Империи. Я уже доверил свою веру и суждения в руки власти и целостности суда. Суд – проявление Закона, Империя – это Закон, а Закон – Священен. Вещи, которые видели эти глаза – вещи, которые видели МОИ глаза – взвешиваются в руках Богов. Вивек решился лично отдаться в руки Закона, что радует нас и делает ему честь. Его знание и приятие Закона оставляет его во власти наших суждений. Мы не улыбаемся и не хмуримся, но говорим… Да будет Правосудие свершено, и Закон соблюдён".

В ответ на все обвинения в краже божественности Вивек сказал: "Трибунал присвоил поклонение нашим Предтечам, как было предсказано словами Велота. То, что вы расцениваете это, как преступление, озадачивает меня. Возможно, вам следует узнать истинную историю событий, чтобы не быть более в невежестве. Провидение. Вот мой предлог, извиняющий то, что я сместил Чёрные Руки Мефалы. Я говорил об этом в ранней жизни, но ещё раньше меня были Айем и Сехт. Они заместили в душах кимери тех даэдра, что предшествовали их, а именно Боэту и Азуру. Никто из нас не делал этого под злым умыслом. Скорее, как я сказал, эти сущности были нашими Предтечами в истинном смысле, предшествующими образами богов, которые должны были прийти для Морроувинда. Мы сохранили изначальное Триединство, как принесших знание, культуру и различие, и поклоняемся им, как предвестникам славы АЛЬМСИВИ. Мы никогда не сомневались в их божественности и не удаляли их из наших священных книг. Но так, как я некогда говорил о Породившем Дождь, нужды людей изменились, и те, кто служил им проводниками, также изменили. Может и кажется странным то, что наши предшествующие образы, будучи даэдра, были вынуждены уступить, но они сделали это, и делают по сей день. Здесь, у самых основ, они очень похожи на аэдра. Рождённые от Падхоума, они слишком подвержены Я, чтобы покинуть свои измерения навсегда, тем более из альтруизма, который они, вероятно, более всего ненавидят. И вот, от их основ мы оттолкнулись, призванные на небеса жестокостью, наши люди бросают наши мантии к нам через звёзды, через время, через магию и мечты, и там мы остаёмся. Даже те из нас, кто умер, или кому суждено умереть".

После долгих споров, в назначенный день 21 Первого Сева, Совет собрался в Хогитум Холле Имперского Города и приготовился к ритуалу призыва. Воздух наполнился фимиамом. Айнориль принялся за колдовство. "Хир илу гхелибрулен, койет ханду алу ма. Эн сен ди тоэн амбри эль. Эн энсе эль амбиолис семн солу нехт, солу секвенсенхет. Корту ден се бйатен, калем ир нэ трамэ сэ васдо нипекс суух. Сэ мехве квесне лирримо си трэсте ату дэль. Азура эн Вехк гарйес мустра, сен кэ сиртремиль тренбиэн. Йе эн эль энтра сель. Йе эн эльтру семн сетру натра син олон".

Затем появилась Азура, "АЗУРА ПРИШЛА".

Аллерлейрау сказал: "Милостивая Азура, Князь Лунной Тени, Мать Розы, Королева Ночного Неба, мы, собравшиеся здесь, ищем твоей мудрости, согласно древней традиции, в твой священный день, 21 Первого Сева, названный Хогитум. Мы благодарим тебя за то, что почтила нас своим присутствием, и надеемся, что ты поможешь нам разобраться в деле, лежащем перед нами теперь".

Азура: "ДА, Я ДОВОЛЬНА".

Нигедо: "Великая Азура, Вехк из Трибунала, также известный, как бог-король Вивек, доверил себя нашему суждению, согласно закону данмери. Мы понимаем, что Наставник Индорил Неревар потребовал от Вивека и других Трибунов поклясться, что они никогда не используют инструменты Кагренака, и они произнесли этот обет твоим именем. Мы также понимаем, что Вехк затем убил Индорила Неревара, и, нарушив клятву, Трибунал воспользовался инструментами Кагренака, чтобы сделать себя богами данмер. Далее, мы понимаем, что ты поклялась, что сумеешь вернуть Неревара, чтобы отомстить Трибуналу, и теперь твой слуга, Нереварин Воплощённый, уничтожил заклятия Кагренака на Сердце Лорхана, отрезав Трибунал от источника их могущества и сделав их вновь смертными. По этим причинам, поскольку ты была лично связана с этими событиями и свидетельствовала тому, что было так давно и не оставило иных свидетелей, мы надеемся, что ты поделишься своей прозорливостью и ответишь на некоторые вопросы, что мы приготовили тебе".

Азура: "ДАРЫ? ПРИЗРАЧНОЕ КОЛЬЦО ТЕНЬ КОРОНА ЧУДОВИЩА ЗВЕЗДА ХОРОШИЙ ВОПРОС".

Вивек, однако, прервал остальных. "Молчать. Здесь не будет вопросов. Время для совершенно иного".

Азура: "ДЬЯВОЛ ДЬЯВОЛ ЛЖЕЦ ДЬЯВОЛ ДЬЯВОЛ ГОВОРИ НЕТ".

Вивек: "Грубый дух, тебе никогда не стоило приходить. Не сюда. Не в мир лжецов, где твоя сила плотски связана с законом, а цепями ей служат кости соглашений. Жалкий преобразователь, шлюха скампов, ты говоришь, что правишь рассветом и закатом? Так дай мне показать тебе силу истинного Рассвета, когда по земле ходили Боги".

Азура: "ЧТО? ЧТО ТЫ ДЕЛАЕШЬ? ЧТО Я ЧУВСТВУЮ?"

Вивек: "Я Вор этого Мира, и со звёздами и моею Расплатой я низвергаю тебя".

Тень покидает Вивека, отходит от него и окружает Князя Даэдра, разверзая воздух и застывая.

Вивек: "Со своею Расплатой я низвергаю тебя. Этой Тенью я призываю твою неонимическую сущность, твой избранный домен, заход и восход солнца, смерть и рождение теней. Ты привязана к этому месту".

Азура: "ЧТО НЕТ ДЬЯВОЛ МОЛЮ НЕТ НЕТ НЕТ".

Вивек: "Каково это, Князь Азура? Мундус, так ясно проявившийся здесь, разверзший здесь только твоим именем? Возможно, твоё состояние близко чувствам моей сестры, когда твои действия разделили её, имя от земли, нимик эт малиахе велот, бездумное спасение ради владения. АЭ АЛЬТАДУН ДАНМЕРИ из-за безумия своей сестры я пожру тебя".

Азура: "НЕТ ДЬЯВОЛ НЕТ МОЛЮ ОСТАНОВИСЬ".

Айнориль выступает вперёд; его глаза мертвы, но он улыбается.

Вивек: "Ты помнишь смертную, которую ты привязала к этому месту своей ревностью и злобой? Ей тоже нужна месть. ГАРТОК ПАДХОУМ".

Айнориль взрывается. "Владыка… служить…" Внутренние органы падают на толпу.

Вивек: "Вот мои люди, Азура. Видишь, как они служат? Тебе стоило оставаться замещённой". Вивек кивает Нигедо, своему доверенному. "Нигедо, прокляни эту бесполую тварь, как она – наших людей".

Нигедо: "Привязанное к решётке создание Вечного Сейчас, испытай на себе неумолимое вращение Колеса, познай бьющее, словно барабан, мучение Времени, порождающего новое Время, и раздели отчаяние душ, заключенных внутри Костяной Клети Дракона".

Вивек: "С этим Любящим я призываю твоё протонимическое наружу, твоё секретное владение, молодость и возвращение, утро любящего, конец любящего. Ты похоронена в этом месте".

Из Звезды Азуры выходит фигура, приобретающая форму прекрасной женщины.

"И теперь последний из тех, кого ты назвала «Фальшивыми Богами», хочет отомстить тебе, Азура. Ты, солгавшая мне, солгавшая моему народу, жалкий и мстительный дух, враг моему счастью. Это я, Азура, я, которого ты никогда не ожидала увидеть вновь. Ты клялась в залах Обливиона, что ни один смертный, подобный мне, не будет достоин связи с Князем Даэдра. Ты думала, что, заключив меня в темнице собственного изобретения, навеки отправишь меня за границы власти того, кто может пересечь связи жизни и смерти – моей любви, моей души, - чтобы остановить моё возрождение в мире в другой форме, чтобы мы более никогда не встретились. Ты проиграла, и я победил. Но тех страданий, что я претерпел в твоих руках, я не забуду, пусть я даже умру тысячей смертей и проживу тысячу жизней. Это твой черёд, Азура, Мать Надорванных Язв, Пятно на Ночном Небе. Князь ничего, кроме собственной зависти. Да будешь ты изгнана в царство внешнего мрака и крайнего холода. Да будешь ты пытаться докричаться до тех, кто любил тебя, но не услышишь ничего, даже собственного голоса. Никогда не показывайся в этой ярмарочной форме смертным дуракам, бывшим твоими слугам; пусть то, что я предлагаю тебе, будет хорошенько приправлено, пропарено и разбавлено специями, ибо это главное блюдо к столу моего Владыки. Моего Повелителя, любящего меня, никогда не оставлявшего меня Клавикуса Вайла!"

Азура: "ГАХАААА НЕТ НЕТ НЕТ МОЛЮ НЕТ ЧТОООООООО НЕТ ДЬЯВОЛ МОЛЮ НЕТ Я НЕ МОГУ".

Вивек: "Теперь-то так. Лучше. Как чувствует себя тот, кто был загружен тяжелейшей из своей тайн? Когда смотрит кому-то в душу и видит собственные глаза, смотрящее обратно? Возможно, так чувствовал себя мой брат, смотрящий через себя, как через призму, когда твои стрелы полетели в него, нимик сэл сулимет эльнодидан, думавший мышлением мыслей. АЭ АЛЬТАДУН ДАНМЕРИ за опустошение моего брата я пожру тебя".

Азура: "Я НЕ МОГУ ПОЧУВСТВОВАТЬ НЕ МОГУ ЧТО ПОЧУВСТОВАТЬ НЕ МОГУ КТО ЧУВСТВУЕТ ЭТО ЧТО Я НЕ МОГУ".

В замешательстве некоторые ученые попытались остановить Вивека, но Вивек магией заставил их замолчать. Затем Вивек вытянул вперёд Рога, отломив один из откровавленных отростков.

Вивек: "Узнаешь это? Я имею в виду кровь, а не замёрзшие кости глупого босмера. Нет? Они принадлежат одному из твоих. Он умер с твоим именем на устах. С помощью крови этого хаджита я взбираюсь на тебя, луна-и-луна, и Танцую на твоей Башне. АЭ ЧИМ КЕ АЛЬТАДУН ради собственной мести я пожру тебя. АЭ ЧИМ КЕ АЛЬТАДУН ради собственной мести я пожру тебя".

Азура: "ЧИМ? КАК?"

Вивек собирает копьё из кости своего доспеха.

Вивек: "Вот, это Муатра. Угадай, что она представляет".

Вивек втыкает Муатру в рот Азуры. Азура задыхается!

Вивек: "ТЫ ИЗГНАНА ИЗ ЭТОГО ЗВЁЗДНОГО СЕРДЦА".

Азура взрывается.

Вивек: "ХА ХА ХА ХА ХА ХА, я благодарю всех собравшихся, мои глупые, глухие мечтатели! Вы наконец-то состряпали весьма убедительную хитрость! Я прошу вас не приписывать мне больного умысла в том, что я использовал вас; но я Вивек, рождённый с силами, подобных которым нет и не будет, Вехк и Вехк, убийца последнего и последного, названный АЛЬМСИВИ, чьё имя Живой, и так далее, без разницы! ХА ХА ХА ХА ХА ХА, моя месть этой пророчествующей шлюхе ждала своего часа веками! И я СВЕРШИЛ её! Доброй ночи, мой вращающийся, мой бледнокожий, мой молчаливый неверующий! Доброй ночи, мертвец! Доброй ночи, закон! Доброй ночи, безумие и червь! Доброй ночи, учёный и меч! Доброй ночи всем, кто говорил, прятался или бросал камень! Доброй ночи, ибо Вехк и Вехк более НИКОГДА не скажет здесь ни слова! Это был мой последний дар вам, который, подобно предыдущим, был моим даром СЕБЕ! Время империи пришло! Доброй ночи! Прощайте! Я ВИВЕК".

Умолкнув, Вивек сказал: "Ах да, Кольцо. Вам, быть может, интересно, для чего оно было нужно. Вот".

Вивек кладёт Кольцо в рот, и вновь появляется Голос.

"Он не был рождён богом. Судьба не вела его к этому преступлению. Он выбрал этот путь по доброй воле. Он украл божественность и убил Наставника".

Вивек убирает Кольцо.

Вивек: "ВИВЕК НАПИСАЛ ЭТО".

Вивек исчезает. Месть Вивека Азуре свершилась. Вивек использовал собственное испытание, чтобы связать и изгнать Князя Рассвета и Заката, как этот Князь поступил с кимерами/данмерами и Трибуналом. После этого события путь в Лунную Тень, измерение Азуры, оказался закрыт. Связано ли это с преступными действиями в Столичном Хогитум Холле или с желаниями самой Азуры, неизвестно.