Часть 1. принципы анализа стихотворного текста 4 страница

альба – утренняя песня о ночном свидании (обычно строфически оформленный диалог),

серенада – вечерняя песня, рассчитанная на музыкальное сопровождение;

вилланель -6 строф с рифмовкой А1вА2 авА1 авА2 авА1 авА2, где А1 и А2 последовательно повторяющиеся строки);

сонет – одна из самых распространенных в русской поэзии форм «твердой строфики», бытующая на русской почве в виде двух основных модификаций: французско-итальянская (4+4+3+3) и английская (4+4+4+2),

венок сонетов, состоящий обычно из 15-ти сонетных конструкций, из которых первая или последняя – магистрал, каждая строка которого повторяется в начале и конце сонетов по схеме: 1 строка магистрала = 1 строка первого сонета, 2 строка магистрала = последняя строка первого сонета и первая строка второго сонета и т.д.).

Большинство этих строфических образований соответствует одноименным жанрам, а те из них, что отмечены жесткой системой рифмования или композиционного повтора, называются формами твердой строфики.[21]

Формы восточной строфики распространены в русской поэзии значительно меньше, но при этом часть из них уже получила статус полной легитимности:

рубаи – восточная форма четверостишия арабо-тюркской поэзии с рифмовкой ААХА или ХАХА, где Х - холостая строка,

газель – восточная форма арабо-тюркской поэзии, от 12-ти до 21-го двустишия с рифмовкой АА ХА ХА ХА…, последнее двустишие должно содержать тахаллус (псевдоним автора);

пантун – (из малайской и индонезийской поэзии) четверостишие с рифмовкой АВАВ ВСВС СДСД…,

хокку – японское 17-сложное (слоговое) нерифмованное трехстишие, где в строках должно быть определенное количество слогов: 5+7+5,

танка – японское 31-сложное (слоговое) нерифмованное пятистишие – 5+7+5+7+7.

Среди специфических авторских строфических образований можно отметить онегинскую строфу – 14-стишие, выполненное 4-стопным ямбом, с рифмовкой АвАвССddTffTgg.

Следует помнить, что, попав на русскую почву, многие из вышеуказанных форм в ряде случаев трансформировались и даже утратили жанрово-тематическую закрепленность: так, сонет, определяемый западными поэтиками как любовное стихотворение, уже у Тредиаковского и Ломоносова используется в философской лирике, а у современного поэта А.Еременко в цикле «Не-венок сонетов» можно даже встретить «Блатной сонет».

Иногда трансформация затрагивала структурные особенности формы: так представление о рондо у русских поэтов конца Х1Х века существенно отличалось от классической схемы:

Кто знает, что поет траве морской а

Зеленый вал, когда ее ласкает В

Своей лениво-нежною струей?.. а

Кто знает? В (рефрен)

Какие жаворонок изливает В

Восторги дивной тайны неземной, а

Когда в лучах зари он утопает, - В

Кто знает? В (рефрен)

И взгляду взгляд - когда бессильный строй а

Речей любви, смутясь, изнемогает, В

Что говорить беседою немой?.. а

Кто знает. В (рефрен)

П.Д.Бутурлин

Учитывать подобный текст можно лишь исходя из авторского определения (естественно, указав на несовпадения с классической формой).

По мере расширения связей русской литературы с другими национальными поэтическими системами соответственно возрастает количество воспринимаемых форм, правда, процесс этот идет весьма сложными путями и постепенно (обычно - через стадию переводов и стилизаций).

Учет форм строфики проводится следующим образом: сначала определяется количество равнострофических текстов (написанных одной из строфических форм, например, 4-стишиями с одинаковой системой рифмования): здесь выделяются 2-х, 3-х, 4-х, 5-ти, 6-ти, 7-ми, 8-ми, 9-ти и т.д. - сложные формы. Процент их определяется от общего числа текстов в составе цикла, сборника, наследия того или иного автора. Следует помнить, что изменение системы рифмования или даже форм каталектики дает еще одну единицу учета, а одинаковые по строчному объему строфы, в которых изменяется система рифмования в рамках единого текста, получают название строфоидов (т.е. строфоподобных форм, например, АвАв СдСд ...efef и т.д., или сочетание перекрестной, кольцевой и смежной форм в катренах).

Таким же образом определяется количество твердых строфических форм (венок сонетов в этом случае учитывается по количеству входящих в него сонетов, обычно - 15-ть).

Если в произведении встречаются разные строфические формы, то подобный текст определяется как текст с нетождественной строфикой:

С чем базарите, квасные патриоты?

Езжайте в Грузию, прочистите мозги.

На холмах Грузии, где не видать ни зги,

вот там бы вы остались без работы.

Богаты вы, едва из колыбели,

вот именно, ошибками отцов...

И то смотрю, как все поднаторели,

кто в ЦэДээЛе, кто в политотделе,

сказать еще? В созвездье Гончих Псов.

Но как бы вас масоны ни споили,

я верю, что в обиду вас не даст

Калашников, Суворов, Джугашвили,

Курт Воннегут, вельвет и «адидас»!

А.Еременко (4-стишие+5-стишие+4-стишие)

Сочетание четырехстиший с пятистишиями (обычно одним пятистишием) характерно в целом для русской поэзии Х1Х века, хотя, в отличие от стихотворения современного поэта, обычное положение пятистишия в подобных формах - в начале или конце текста.

Если произведение не дает видимого расчленения на строфы, образуя сплошной текст с произвольным чередованием различных систем рифмования (графическое членение здесь возможно, но получающиеся куски, как правило, значительно превышают по объему строфы), то подобные структуры относят к астрофическим:

Итак, я буду думать о весах, х[22]

то задирая голову, как мальчик, Х

пустивший змея, то взирая вниз, а

облокотясь на край, как на карниз, а

вернее, это чаша, что внизу, х

и будет, в общем, старческим балконом, В

где буду я не то чтоб заключенным, В

но все-таки как в стойло заключен, с

и как она, вернее, о, как он с

прямолинейно, с небольшим наклоном, В

растущим сообразно приближенью Д

громадного и злого коромысла, Х

как будто к смыслу этого движенья, Д

к отвесной линии, опять же для того х

и предусмотренной, чтобы весы не лгали... Х

А.Еременко

Если же в тексте, записанном без выделения строф, наблюдается использование определенной строфической формы, только скрытой графически, завуалированной невыделением, то такая структура определяется как скрытая строфика (количество текстов учитывается отдельно, но одновременно вносится в графы соответствующих равнострофических форм):

Да, русский - Шариков, да, пес, а

Да, русский непотребно лает, В

Но если черт волков принес, а

То пес ребенка защищает! В

Мы часто причиняли боль, с

Мы вас за волосы таскали, Д

Ведь вы в морскую лезли соль с

И утопали, утопали, Д

В крови, в слезах - болгарин, чех е

И все славянские народы! – F

- Вам ненавистный русский смех е

Принес спасенье и свободу! F

А.Факеев

Соответственно подобный текст будет учтен не только как форма скрытой строфики, но и как четверостишие.

Если текст не превышает 8-10 строк и не имеет графически выделенных частей, не соотносится ни с одной из форм твердой строфики, то подобную структуру принято относить к однострофным формам, так как невозможно на основании малого количества строк судить о структуре произведения:

Поэт живет на всем готовом. А

Когда работает над словом, А

Он с правом выбора терновым, - А

И речь не только о словах, в

Он с правом голоса и пенья, С

Он с правом взлета и паренья, - С

На птичьих, стало быть, правах... в

В.Вишневский

К особой форме строфики в области однострофных структур следует отнести однострочия (моностих), получившие статус легальности в ХХ веке с легкой руки Брюсова:

О закрой свои бледные ноги!

Правда, в противоположность В.Брюсову современные поэты предпочитают в качестве метрической основы своих моностихов избирать 5-стопный ямб:

Какой же это крест - не слыть поэтом!..

В.Вишневский

Ты интересен тем, что я - Изотов!..

В.Изотов

Учитывать подобные тексты следует как однострофные, хотя собственно понятие строфы не подходит к этим образованиям, так как оно предполагает повтор строк, маркированных общим созвучием.

Среди специфических форм русской строфики можно отметить и так называемый монорим(стихотворный текст, построенный на использовании только одного типа созвучия, маркирующего все строки):

Когда будете, дети, студентами,

Не ломайте голов над моментами,

Над Гамлетами, Лирами, Кентами,

Над царями и над президентами,

Над морями и над континентами,

Не якшайтеся там с оппонентами,

Поступайте хитро с конкурентами.

А как кончите курс эминентами

И на службу пойдете с патентами —

Не глядите на службе доцентами

И не брезгайте, дети, презентами!

Окружайте себя контрагентами,

Говорите всегда комплиментами,

У начальников будьте клиентами,

Утешайте их жен инструментами,

Угощайте старух пеперментами —

Воздадут вам за это с процентами:

Обошьют вам мундир позументами,

Грудь украсят звездами и лентами!..

А когда доктора с орнаментами

Назовут вас, увы, пациентами

И уморят вас медикаментами...

Отпоет архиерей вас с регентами,

Хоронить понесут с ассистентами,

Обеспечат детей ваших рентами

(Чтоб им в опере быть абонентами)

И прикроют ваш прах монументами.

А.Н.Апухтин

Особо учитываются системы рифмования по каждой отдельно взятой строфической форме, из которых выделяется четверостишие, как самая распространенная в русской поэзии форма: учитывается количество текстов, написанных по схемам типа АвАв, аВаВ, А'BА'В (апостроф обозначает дактилический тип рифмы), ААвв, ааВВ, аавв, АввА, аВВа и даже ХаХа, хАхА (х обозначает холостую строку) и т.д. Статистика эта весьма показательна, так как позволяет определить литературные пристрастия автора: тяготение к стереотипам или, напротив, разработку принципиально индивидуализированных форм.

Вообще же, по наблюдениям К.Д.Вишневского, строфический репертуар русской поэзии отличается весьма показательным многообразием форм за исключением лишь некоторых стереотипных структур (2-х, 3-х, 4-стишия и формы твердой строфики), а это значит, что в большинстве своем поэты стремятся выработать свои, присущие только им системы рифмования и строфические объемы.

Графическое оформление поэтического текста - последний уровень, отделяющий поэзию от прозы. Даже прозаический отрывок, записанный с выделением стиховых рядов, приобретает определенные поэтические функции, так как стих в противоположность прозе обладает не только горизонтальным, но и вертикальным контекстом, то есть поэзия воспринимается не только как последовательное чередование слов и предложений, но и в немалой степени как чередование слов и предложений, записанных одно под другим.

Доказательством этому может послужить «стихотворная» запись предыдущего абзаца, например, в таком виде:

Графическое оформление поэтического

текста - последний уровень,

отделяющий

поэзию от прозы. Даже

прозаический отрывок, записанный с

выделением стиховых рядов,

приобретает поэтические

функции,

так как

стих в противоположность прозе обладает

не только горизонтальным,

но и вертикальным контекстом,

то есть

поэзия воспринимается не только как

последовательное чередование

слов и предложений,

но и в немалой степени

как

чередование слов и предложений,

записанных одно под другим.

Получившийся в результате подобного эксперимента верлибр, конечно же, сложен для восприятия и не обладает художественными качествами, но зато убеждает в том, что форма в поэзии не менее значима, чем содержание.

Следует отметить, что русская поэтическая графика также обладает некоторыми принципами, соблюдение или несоблюдение которых может свидетельствовать об ориентации каждого отдельно взятого автора. В этой области общеевропейская традиция сводится к: 1) выделению каждой новой строки заглавной буквой, 2) стремлению совместить границы предложений с границами строк или строф.

Но эта традиция существенно трансформировалась в XX веке. Так, многие современные поэты игнорируют заглавный анлаут строк, а принцип тождественности строфического и синтаксического членения нарушался неоднократно еще в классической русской поэзии:

Татьяна прыг в другие сени,

С крыльца на двор, и прямо в сад,

Летит, летит;взглянуть назад

Не смеет; мигом обежала

Куртины, мостики, лужок,

Аллею к озеру, лесок,

Кусты сирен переломала,

По цветникам летя к ручью.

И, задыхаясь, на скамью

XXXIX

Упала...

«Здесь он! здесь Евгений!

О боже! что подумал он!»

В ней сердце, полное мучений,

Храпит надежды темный сон;

Она дрожит и жаром пышет,

И ждет: нейдет ли? Но не слышит.

А.С.Пушкин «Евгений Онегин»

В этом отношении следует отметить особую роль, которую выполняет строчный (или межстрофический) перенос (фр. энжабемантили анжамбман), так как с его помощью достигается особая ритмическая выразительность, нетрадиционность и индивидуализированность поэтической речи, приближающая ее, к прозаическому звучанию. Этот чисто стилистический прием обладает огромным метро-ритмическим потенциалом и определенной выразительностью:

Блаженна трезвость в биополе утра,

где силовые линии стрижей,

летающих попарно,

пресекутся,

как и до Лобачевского.

Но я не математик: я люблю

объемы (я не архитектор),

я люблю

движенье (я не физик) и те знаки,

что выражают смысл его

и зрелость...

В.Зуев

Кроме постоянных переносов, деления строк на подстрочия (примерный аналог «лесенки» Маяковского) в приведенном тексте встречается уникальный пример объединения в рамках одной строки частей стихового ряда 5-стопного ямба, которым написано стихотворение: не математик: я люблю объемы / (я не архитектор), я люблю!» - со строкой Х5. А это существенно усложняет ритмическое восприятие текста.

Кроме указанных изменений, в области графики именно в XX столетии были разработаны формы (отчасти связанные с традициями маньеризма, рококо и барокко), находящиеся на границе между поэзией и живописью, поэзией и научным текстом: это так называемая визуальная и конкретная поэзия. Подобные тексты следует оговаривать особо при анализе творчества того или иного поэта. И речь о них должна вестись особо.