Засужу, замучаю, как пол пот - кампучию 2 страница

Бабенка, торговавшая свининой, тоже напомнила мне Льва Николаича, будучи совершенно в его вкусе (рассказ "Дьявол"): крепкая, здоровая, зубы, икры. И мясо, которым она торговала, было совершенно таким же: крепким и здоровым, свежим и розовым, как будто она отрубала лишние куски от самой себя, не становясь при этом меньше. Особенно мне приглянулся один монолит килограмма на три, не уведенный, к моему изумлению, из-под носа более проворными домохозяйками, а лежавший тут и меня дожидавшийся.

- На вас смотрит,- подтвердила баба.

Кусок смотрел на меня, а я на него. Я его и купила. То есть так мне казалось.

- Ай, какой кусочек! Получше вам заверну-закутаю,- пела баба сладким сельским голосом. Тут к ней подошли с двух сторон два хаджи-муратовца в национальных одеждах: пиджак поверх свитера, кепка - и громко и недовольно заговорили на многочисленных языках народов Закавказья. Баба ловко отругивалась на тех же языках, господа были крайне недовольны и шумели, размахивая руками,- претензии их были мне неясны. Возможно,- рассеянно размышляла я,- торговля свининой в публичном месте оскорбляет религиозные чувства этих достойных людей, и они ведут с бабой диспут на тему "в чем моя вера". В какой-то момент правоверные даже допустили оттирание бабы от прилавка, хватание ее за кострец, огузок и вырезку, а также заслонение, так что на краткий момент ее приятная взору тушка скрылась из виду. Но диспут кончился так же внезапно, как и вспыхнул, газават утих, я наконец получила свою дважды упакованную свинину и с чувством облегчения, объяснившегося впоследствии, унесла ее домой.

Собственно, чувство облегчения смутно мучило меня еще в метро, а также на прочих отрезках пути. Разъяснение пришло дома, когда развернув дважды упакованную, я обнаружила вместо трех килограммов - два, вместо свинины говядину, вместо молодой - старую, вместо розовой - черную. В руках у меня лежала пожилая корова, плотная, как Тутанхамон, а неразменную свининку бригада интернациональных жуликов вернула на место.

Но я не жалуюсь и даже не ропщу. Вот к чему приводит отрыв от народных масс и добровольное затворничество в башне из слоновой кости.

Не написать мне эпопеи. Перехожу на рис. Прощай, читатель!

1999 года

Татьяна Никитична Толстая

Ползет!

На этой неделе я ничего не собиралась покупать. Но пришлось. Выданная накануне вечером зарплата за ночь сама по себе усохла на одну четверть, а озеленение своего финансового садика я провести не успела. Пункты выдачи зелени закрылись, и постный Франклин поджимал губы в кошельках других счастливцев. "Чего бы такого купить?- лениво думала я утром в четверг.Куплю-ка я себе новые занавески". И не спеша, нога за ногу, отправилась в магазин "Русский лен" на Комсомольском проспекте. От людей я слыхала, что в магазине "Русский лен" продают русский лен - решение нетривиальное, надо сказать; ведь название в наши дни совершенно ни о чем не говорит. Так, скажем, в моем районе есть магазин "Кураре", торгующий не стрихнином или ипритом, но вполне доброкачественными и недорогими продуктами; магазин "Партия", где никогда не встретишь дедушку Зю с красными флагами, а также "Лавка жизни", где можно приобрести ошейники для собак и искусственных мышей для котов (вот так и всегда: собаке - кнут, коту - пряники).

Но "Лен" действительно оказался магазином тканей. Конечно, 80 процентов тряпочек были турецко-сирийским ширпотребом, более пригодным для сельских гаремов; 10 процентов - поставки из Белоруссии и Словакии (могли бы не трудиться поставлять), там-сям попадались западноевропейские вкрапления какой-нибудь королевский багрянец, усеянный бурбонскими лилиями, вполне годный, чтобы подтирать пол, если вокруг джакузи накапано. Но остальное было самым настоящим льном, бесконечно дешевым, вроде 11 рублей за метр. Нужен он мне или все-таки нет?- задумалась я и пошла прогуляться по чуждому мне проспекту, чтобы решение о покупке как-нибудь там само созрело в голове. Жизнь на проспекте шла своим тихим чередом. В одном магазине я не купила лампу (теперь именуемую светильником) за 1750 рублей, в другом - прекрасно обошлась без лампы за 2800 (красный шарик на нитке). "Это вчерашняя цена,пояснили мне.- Сегодня уже 4600".

Не успела я осознать эту информацию, как вдруг наступила мертвая тишина, как перед приходом торнадо, потом произошло перешептывание и шевеление, выбежали охранники с мобильными телефонами, раздался сдавленный крик: "Закрывай!" и двери заложили на засов. Я и женщина, надумавшая купить чайник в форме зайца, в панике бросились вон из посудного отдела, решив, что магазин приступом берут ваххабиты. "Что случилось?" - "Пополз!" - крикнул кто-то в пятнистой форме, пробегая. "Кто?!" - "Курс!" - "Так сколько же теперь?.." - вскрикнула женщина, потрясая электрозайцем.- "Не знаем!.. Ползет!.." Я почувствовала, как деньги в моем кармане ухнули и осели, как мартовские сугробы в романах Тургенева.

Пылесос! Вот что мне нужно! Он дорогой! Я прорвалась через кордон охранников, передергивавших затворы над оранжевыми синтетическими скатерками, и бросилась в соседний магазин - бытовая техника. Там уже скопилась небольшая лужица людей, обдиравших ногти о запертые двери. "Технический перерыв!" - кричал менеждер через пуленепробиваемое стекло. "Знаем ваш перерыв,- перемать,- видак продай!" - кричал нервный мужчина с нашей стороны. Но менеджер и его охранники расплылись за темным стеклом, как рыбы, ушедшие в глубину. Я помчалась к торговой палатке и скупила все восемь пачек "Явы - ответного удара", впрочем, успевшей подорожать. Так! Теперь занавески. Лен? К черту лен! Накуплю самой дорогой шерсти! Это на Ленинском, в "Доме тканей", но бешеной собаке семь верст не крюк. Может, они еще не знают, что он ползет. Я махнула рукой - и три машины с визгом притормозили.

"Плачу двадцатку",- спохватилась я уже на полдороге.

"Да какая разница",- удивительным образом отозвался шофер.

На дороге застрял огромный белый свадебный лимузин; на капоте трепыхался букет цветов, дверцы были распахнуты, внутри пусто - машина явно сломалась. Но ощущение было такое, что жених с невестой, услышав по радио, о том, что "он ползет", бросили машину и рванули - как есть, в фате и лаковых ботинках - в ближайшую торговую точку,- будь то бутик с крокодиловыми пиджаками или ларек "American Sasisk", чтобы скупить товары на корню, пока еще дают.

Через десять минут я уже вбегала, запыхавшись, в вожделенный магазин, но продавцы "Дома тканей" опередили меня: они бежали впереди, зашпиливая бумажными полосами отныне запретные, недоступные импортные полотнища: где-то в незримых финансовых эмпиреях беззвучной волной вздымалась цена на немецкое, турецкое, французское, испанское - как в малярийном бреду. Часть покупателей еще не понимала, что происходит, другие, быстрые разумом Невтоны, всегда в изобилии порождамые русской землей, уже вовсю партизанили, отшпиливая бумагу от понравившихся тряпок, делая вид, что так всегда и было. Их разоблачали, вспыхивали забытые советского типа свары; у кассы уже стояла длинная и покорная советская очередь. Я купила километр ткани: не то, что хотела, а то, что было. Мы с кассиршей запутались в деньгах: она считала в новых, я, по привычке, в миллионах, одновременно пересчитывая их на у.е. А потом, все еще в неостывшем раже приобретательства и накопительства, я накупила ниток на третье тысячелетие - рублей эдак на восемь - и опять запуталась.

"Я вам должна еще полтинник",- сказала я продавцу.

"Да х... с ним, с полтинником",- по-доброму отвечал продавец.

Процесс пошел.

август 1998 года

Татьяна Никитична Толстая

Ложка для картоф.

Мне захотелось купить чашки, ложки и вилки, и я смело и свободно вошла в магазин.

- Сумочку сдайте,- скорбно сказала пожилая женщина, дежурившая у деревянных ячеек с номерками.

- А что такое?- всполошилась я.

Женщина завела глаза под лоб и чуть-чуть сдвинула челюсть вперед - в том смысле, что, знаете, все бывает: делают вид, что покупать пришли, а сами... Впрочем, магазин назывался "Фея домашнего очага" - нечто исключительно языческое и сакральное, возможно, предполагающее даже ритуальное обнажение. Может быть, дабы не осквернять храм, посетители должны оставить за порогом мирские предметы. Делать нечего, я отдала ей сумочку и тут же начала об этой сумочке мучительно думать. Мне начало представляться родное содержимое сумочки. А вдруг ячейная тетка за моей спиной подглядывает в это содержимое? А вдруг она перепутает и отдаст мою сумочку другому? А вдруг она отойдет на минуту, а кто-нибудь подбежит и - хвать?

Поэтому я дергалась и оборачивалась на ячейки и их хранительницу. Как только я начала дергаться и оборачиваться, у меня за спиной вырос мужчина в дорогом, но мешковато сидящем костюме - служитель культа Феи. Он стал внимательно смотреть на мои руки; правда, стоило мне обернуться, как он сейчас же начинал рассматривать пол. На полу же ничего интересного не было.

- Все гармонично,- поняла я.- Пока я думаю, что они будут красть у меня, они думают, что я буду красть у них.

Я растопырила пальцы и расставила руки немножко в стороны, чтобы было видно, что я не сгибаю палец крючком, не подцепляю и не выдергиваю вещи из витрин. Кроме того, я пошла особо медленной походкой, чтобы показать, что я не убегаю стремглав с неправедно награбленным.

Чашек и ложек в магазине было полно. Один кофейный сервиз был даже ничего, и я нагнулась, чтобы рассмотреть его поближе. Мужчина за моей спиной встал поудобнее и тоже нагнулся. Так, должно быть, всегда делают у очага.

"Взять, что ли?- размышляла я.- Чашки белые, с голубым рисуночком. Небольшие, но скромные". Теперь, когда ко мне придут друзья,- скажем, Наташа, Дима, Сережа,- мне приятно будет угощать их кофе из небитой посуды. Они будут веселиться и хохотать, и всем будет хорошо и приятно.

Сервиз стоил 5 485 200 рублей ровно. Стало быть, 914 200 на каждого. Почти миллион старыми. Сто сорок семь долларов. Это что же, Дима будет хватать руками чашечку за 147 долларов?! Дрожащими руками пьяницы? Нет-с, Дима отпадает. Наташа? Она любит говорить, размахивая чашкой. Я буду следить за траекторией чашки, волноваться за ее сохранность и упущу нить разговора. А зачем мне разговор, нить которого я упущу? А Сережа любит хлопнуть чашку на блюдце с размаху. Мои друзья не могут соответствовать моей будущей посуде. Либо они, либо чашки. Что ж, конец визитам. Прочь от моего очага. Увы.

Отказавшись от многолетней дружбы, я прикинула, кто же выдержит испытание. Получилось: Паша и Лена. Они смирные. Тут мой взгляд упал на другой сервиз, симпатичнее прежнего. Я представила, как Паша степенно пьет из этой чашечки, беленькой с красненькой полосочкой. Цена - 11 210 400 старыми, то есть 301 доллар на рыло. Н-да. А рубашка на Паше стоит от силы десятку, и манжеты пообтрепались. А у Лены туфли куплены еще в прошлом году. Да вообще, кто они такие, эти Лена и Паша? И почему они вечно хотят кофе,пили бы себе желудевый напиток из эмалированных кружек - по Сеньке и шапка. "Кофейку сваришь?.." - "Нет, Лена,- скажу я, холодно глядя в сторону.- И вообще, Лена... Ты этим чашкам не пара. Спрячь ноги под стол: сейчас Билл Гейтс придет".

Опомнившись, я оторвалась от витрины. За мной стояли уже трое алтарных служек, глядя кто в пол, кто в потолок. Не украв сервиза, я двинулась дальше. Трое бесшумно двинулись вслед. А интересно, как Билл Гейтс пьет кофе: с сахаром или без? Сахарная ложечка серебрилась в витрине в компании старших сестер. Купить Биллу ложку, чего там. 121 доллар штука. Сервиз плюс ложки... Да, но надо еще торт: Билл Гейтс смутно ассоциируется с тортом. Шесть вилок для торта - 1177 долларов. Итого - 3713. Если вынести из квартиры всю мебель, продать стиральную машину и месяц постоять в метро с картонкой: "Все сгорело, внуки обезножили, подайте на ремонт храма", то, думаю, справлюсь. При условии, конечно, если год питаться одной картошкой. В самом низу витрины, между "ч. ложкой" и "л. для соуса", как раз на этот случай, очень кстати, лежала "ложка для картоф.".

Тут вдали, в сумочных ячейках, произошло какое-то шевеление. Ну все, теперь точно меня обкрадывают, ловко отвлекая мое внимание на блеск витрин. Но нет, это к троим вооруженным служителям культа присоединились две весталки: что-то в выражении моего лица, видимо, подсказало им, что меня опасно оставлять одну. Первая бегло осмотрела мою одежду: не оттопыривает ли украденное мои карманы, а то, может, у меня внутри пиджака пришита петля, как у Раскольникова,- а бывает. "Вам что-нибудь пояснить?" - спросила вторая.

"Поясните мне, отчего это ложка для картоф. стоит 2 миллиона 840 тысяч 400 рублей?" - "Это очень престижная вещь. Ухаживать за ней легко и просто.Глаза женщины были пусты, фальшивы и печальны.- Только необходимо приобрести специальные мешочки. Серебро хранят в мешочках, чтобы уберечь от налета"."От налета лучше в сейфе, а сейф закопать в вечную мерзлоту",- посоветовала я.- "Брать будете?" - "Не сегодня",- сказала я. Все пятеро жрецов посмотрели на меня с презрением. Мне нужно было покинуть "Домашний очаг", не теряя достоинства. Главное тут - небрежность. Делая вид, что меня внезапно заинтриговала лампа за 12 миллионов, я с прямой спиной, небрежно направилась назад, к ячейкам: "Отдайте мне мою сумочку".

Тут у мешковатых мужчин, следовавших за мной по пятам, осмыслялись взоры, и они заговорили. "С этой стороны нельзя". "Вы должны выйти из магазина, обойти вокруг и снова зайти". "Глаза у вас есть, женщина?- тут "кирпич" нарисован. Выйдите мимо кассы, и обходом через проход".

"Вот оно: выигрывают время,- догадалась я.- Вот как тут у них все устроено: пока я буду пробираться через огороды, они как звери кинутся на мое сокровище и разнесут все в клочья". Я снова прошла через весь длинный, бесконечный магазин, через все разбойничье логово. Прошла под осуждающими взглядами бронированных бойцов охраны, под взглядами торговых работниц, на дух не выносящих неновых нерусских, мимо витрины с остатками фарфора и грамматики ("бдюдце" - 225 000 р.), вышла, развернулась и - обходом через проход - вихрем, задыхаясь пронеслась по полутемному пустому коридору. Я успела: схватила свою сумочку прежде, чем они, все было в целости и сохранности - и газета, и записная книжка, и кабачок с петрушкой, и сигареты, и даже зажигалка! Хотели меня ограбить, но не вышло. Фее - бой! Победа за нами. И прижав свое сокровище к сердцу, я вышла на душную и жаркую улицу с душевным подъемом.

Как радостно сердцу! Где еще, когда еще - подумать только!- можно за каких-то там полчаса в какой-то там посудной лавке - пережить весь основной набор эмоций, не всегда-то в полной мере и выпадающий на долю человеку в течение жизни? Страх, глупость, тщеславие, искушение, унижение, жадность, предательство, снобизм, паранойя - мои, не чьи-нибудь,- расставьте сами и добавьте от себя. Господи Боже, Царю Небесный! Благодарю тебя, что в неизреченной милости Твоей не даешь забыться и погрязнуть в гордыне. Что в минуту слабости и низости нашей бабахаешь человека в лоб ложкой для картоф., чтобы напомнить ему: прах еси и в прах возвратишься.

Или же наоборот, Господи?..

июль 1998 года

Татьяна Никитична Толстая

Биде черный с Вольтером

Въезжая в новую квартиру, хочется начать жизнь сначала: выкинуть всю старую дрянь, накупить новой дряни. Правда, когда стоишь в пустом и гулком пространстве еще чужого, необжитого, ничьего помещения, с непривычным видом из окна, с неродным расположением дверей, перспектива начать новую жизнь не только радует, но путает и тревожит. Как я ее начну-то, жизнь? Откуда я знаю, чего мне хотеть? Может быть, плюнуть и доживать свой век в вороньем гнезде родного древтреста четвертьвековой давности? Тем более что все так дорого?.. Но при взгляде на обойчики, любовно наклеенные какими-то пленными хорватами - фон цвета желчи, по нему струятся мусорно-аленькие цветочки,все во мне кричит: нет! Начну ее, новую-то, чего бы это мне ни стоило!

А кто-то уже знает о моем смятении, о растерянности и потере ориентации, знает о мечтах, о тщеславии, о том, что в соседском саду трава всегда зеленей. Архитекторы, дизайнеры, художники по мебели и прочему интерьеру, эксклюзивные дистрибьюторы и авторы каталогов все знают, издали кучу журналов и брошюрок с цветными картинками, с текстами и без,- огромная армия профессиональных сирен на все голоса поет сладкие песни пловцу: к нам, к нам, глупыш! Только у нас.

Иди и смотри

Считается, что женщина любит ушами, мужчина - глазами; в соответствии с этим есть два основных способа соблазнять: визуальный и вербальный. Визуальный бывает совсем простой: вот вещь, вот цена, бери, коли хочешь. Простая фронтальная фотка, типа как на паспорт или в тюрьму; вес, рост. Особые приметы не указаны. Частая беглая помета: "всегда в моде" торопливое вранье, в которое никто и не должен верить. Качество при этом может быть любое, цены - любые, все сам увидишь, когда приедешь в магазин; расчет - на здравый смысл. Можно позвонить по указанному телефону, но бывают продавцы ("консультанты") с фанаберией. Звоню в магазин: "Диван такой-то есть?" - "Есть. Цвета - салатовый, ярко-розовый, желтый..." - "Ой, нет, нет! А потемнее?" Оскорбленное молчание, потом вдруг: "Ну, знаете, обсуждать по телефону цвет - это все равно что обсуждать запах вареной курицы!" Странный какой-то консультант, может, повар-расстрига.

Более изощренный визуальный соблазн молча помещает предлагаемый предмет обстановки в такой интерьер, чтобы ты весь извелся, воображая себя владельцем вот этих мягко освещенных пространств, веранд, ступеней, этого зимнего пейзажа за окном... Тебе нужен просто стул, но вот ведь как идет к нему коврик, дорогой паркет, да и весь особняк, в сущности. Плюс пять гектаров ухоженного сада.

Или вот эта миленькая итальянская кухня: чтобы в ней правильно, грамотно жить, надо поставить посреди комнаты стол, взбить на нем скатерть колесом, навалить восковых овощей горкой, небрежно разбросать ножи,- и тогда из окна обязательно будет виден собор святого Петра - каждый ведь римлянин любуется на святого Петра в дымке, а не завешивает пейзаж курицей в авоське.

Пришла и говорю

Но есть и вербальный соблазн, а это уже по нашей части; есть такая многоликая, многоголовая Шехерезада, вкрадчивый Орфеюшко, акын, аэд, ашик-кериб; чтобы ты, малыш, уснул, на домбре звенит Джамбул. Коллективным нашептыванием занимаются самые разные люди, мужчины и женщины, но отличить их друг от друга почти невозможно, а может быть, и не надо: сирены тоже выступали бригадой. Имена и фамилии у них есть, но что в имени?.. Не есть ли оно всего лишь шпон на ДСП, флер на кулере? Нежный дискурс потребительства не требует автора: со страниц "Частной архитектуры", или "Салона", или "Интерьера & дизайна", или журнала с безграмотным названием "Идеи вашего дома" вам шепчет сама мебель, вас убаюкивают осветительные приборы, вам льстят подвесные потолки, вам беззаветно отдаются: плитка керамическая, крошка гранитная, плиты облицовочные, краска ПВХ. Это - любовь, говорят нам заголовки: "Роман с деревом", "Роман с квартирой", "Роман с ванной",поощряемый адюльтер с интерьером. Ложь тут особенно вкрадчива и беззастенчива, а прямые утверждения - неверифицируемы; таков уж жанр.

Вот вы размышляете: а не купить ли плетеную мебель?- так знайте: "ее характер - требовательный и сдержанный или вдруг темпераментный и взрывной призывает владельцев не претендовать на лидерство и не перечить ее индивидуальности". Оп-па!.. Не тумбочка, а какая-то дорогостоящая куртизанка; мимо, читатель! Даже не будем оборачиваться на "серенады", которые исполняются по любому поводу и обращены не к Инезильям, но к их табуреткам.

Безликие, хотя и не безымянные авторы - абсолютные виртуозы по части заманивания, напускания тумана, намеков, лести и оправдывания вашего, именно вашего вкуса, читатель,- вульгарного, оголтелого, робкого, изысканного, или вообще любого вкуса, даже ампутированного. Вы - Заказчик, а стало быть, вы правы, правы!.. Любимый! Умный! Тонкий! Вообще всякий!.. Автор, как восточная жена, готов ну на все ради вас, а если он смеется над вами за вашей спиной, то вы должны сильно напрячь слух и включить чувство литературного стиля, чтобы расслышать насмешку профессионала над вами, косолапым новичком.

Например, в журнале "Частная архитектура" описываются любопытные проекты: внезапно разбогатевшая семья нанимает, как это теперь принято, архитектора и, доверившись его вкусам полностью либо частично, перекраивает купленную квартиру до неузнаваемости. Иногда Заказчик вмешивается в творческий процесс чужого дяди, и тогда,- сокрушается журнал,- получается интерьер не-пришей-кобыле-хвост. Надо, скажем, чтобы "мотив кладки паркета нашел отголосок в очертаниях кессона", а клиент суетится под ногами: хочу сюда камин! Ставь камин, тудыть!- и мотив отголоска не находит. Покладистый же Заказчик ждет в стороне, на пеньке, в холодке, зажмурившись, пока не получит готовую квартиру под ключ,- не подсматривать! пока еще нельзя-а-а...- готово!- и отныне он с изумлением и покорностью, а так ему и надо, должен проживать в материально воплощенной мечте постороннего человека. Вот Заказчик заказал: "Мне бы что-нибудь светленькое и спокойненькое". Окейчик, сделаем,- и в положенный срок радостный Заказчик получает, вместо тараканьей коммуналки с запселыми коридорами, перепланированное, сугубо криволинейное, очень красивое пространство, где кровать, скажем, расположена в одной-единственной возможной мыслимой точке,то есть посреди квартиры, под определенным углом к стене, и двигать ее нельзя ни в коем случае, не то вы будете жлоб и моветон. Заодно нельзя передвигать и бокал на столике - ведь он держит всю цветовую гамму интерьера, перекликаясь, например, с яблоком на далекой, видной со всех точек обзора кухне, и съесть это яблоко тоже ни в коем случае нельзя. Вдобавок к готовым хоромам Заказчик получает и словесное обеспечение проекта, поэзию темную и энергичную. Надо полагать, что Заказчикам это нравится: не просто посапывать в уютной постельке, как всякому простому человеку, но "расслабляться в классических объемах, остро и чуть иронично подчеркнутых броскими, режущими диагоналями", тем более что "лояльная к человеку кровать более чем романтична".

Королевский покой

По-видимому, "лояльная" кровать в данном случае значит "удобная", а "романтичная" значит "красивая", но законы жанра требуют не говорить ни одного словечка в простоте. Клиента нужно убалтывать продуманно и виртуозно. Поскольку задача сирен - заманить как можно больше одурелых корабельщиков,а кто они такие, какие у них вкусы и капризы, неизвестно,- то взывать лучше не к ним лично, а к тем идеалам, архетипам, носителями коих, сами того не подозревая, Заказчики являются. Вот надо спихнуть Заказчику ту же кровать. Один хотел бы "с наворотами", другой - "без лишнего"; пожалуйста: вот она, кровать вашей, именно вашей мечты. Такие-то элементы "делают ее удивительно аристократичной и одновременно демократичной". Ложитесь в нее скорее - и будете вы и Луи Шестнадцатый, и Робеспьер в одном лице.

Собирательный заказчик мыслится как король (царь), философ, мечтатель, мистик, знаток истории литературы и ее тонкий ценитель, проводящий в каких-то титанических трудах весь день и мечтающий о покое, праздности, "расслаблении" - на этом расслаблении настаивают все изученные мною журналы; видимо, в дневное время король уж очень напряжен.

"Воля к покою", "Королевский сон". "Королевский покой". Ванная: "погрузившись в пену, можно надолго забыть о будничной суете". "В ванной мы жаждем покоя". Кресла, "сидя в которых можно пережить наивысшую степень расслабления". "Бассейн - способ скрыться от окружающих". "Философия омовения". Гордое заверение; "интерьер, в котором нельзя работать, зато можно отдыхать!" Псевдоцитаты из псевдоавторов: "говорят, роскошь - не порок". (Никогда так никто не говорит, но чтобы Заказчику было приятно...) Вы думали, у вас прихожая с тапками? А это "увертюра". Вы думали, у вас гостиная? А это "апофеоз", и не меньше. Если, судя по фотографии, золотишка навернуто столько, что даже во рту светло как днем, деликатно притушат словами: "белое и чуть золота". Если в квартире наклубили такого, что в спальню не протиснешься (как это нам знакомо!), то это опишут в нежнейших тонах: "перед спальней проход сужается, заставляя слегка замедлить движение в преддверии новых впечатлений". Но мое любимое выражение - "кажущийся хаос". Я тоже теперь всегда буду так говорить. ("Ну почему у нас опять все разбросано?" - "А это кажущийся хаос. Все тщательно выверено и продумано, мотив рвани находит отклик в чуть ироничном мусоре".) Нет, вот еще хорошая находка: "развивая заданную в столовой тему руин..."

Авторы дизайнерских журналов - просто какие-то небожители, свои ребята в мире надзвездных сфер: "вообще световое решение холла напомнило мне фрагмент Галактики". Им дано провидеть будущее и путешествовать во времени "окунуться в XXI век - передовой, тонкий и блестящий". Но и в этом мире, где, кстати, водится какой-то "пассионарный коммерсант", есть истины, поражающие своей очевидностью, как-то: "унитаз был и остается унитазом".

Вот он идет по территории Фрунзенской строительной ярмарки, Король, Философ, Заказчик. Это ради него построили ангары и набили их под завязку всеми мыслимыми вещами, что изобрело человечество. Он идет, щуплый, но решительный, в костюме от Армани, с пейджером в кармане, правильный желтый галстук как приклеенный лежит на голубой рубашке, и строительная пыль, и тополиный пух ему нипочем. Он начитался журналов, в голове его - смутные картины благоденствия, туманные чертоги счастья, где "роскошь и элегантность доведены до совершенства и пребывают в гармонии", а чего ж им в ней не пребывать. Он идет напролом походкой вчерашнего комбайнера,- как горох, отскакивают с его пути другие Заказчики,- он идет и кричит в сотовый телефон: "Ну шо ты ноешь, шо ты ноешь по мобильному?! Ну сказал куплю, ну? Шо ты ноешь?" Что купит он сегодня себе и своей любимой, создавая "атмосферу спокойной размеренности" - "биде черный с декором золотым"? Кухню, "посвященную ценителям классики"? Или же затянет стены бильярдной "бледно-оливковым штофом с золотыми пчелками"?

Дыша духами и туманами

Право, теряешься во всех этих магазинах: бредешь в толпе, толкаясь, и сам ты толпа. Бредешь и глазеешь, сам не зная, чего же ты хочешь, неуверенный в собственном вкусе: вот эта дверь - она какая: изящная или мещанская? А эта лампа, что о ней надо думать: вид вроде колхозный, а написано: Мурано. Куда смотреть: на пестрое или на тусклое? А вещи предлагают удивительные: тут тебе и голубое ковровое покрытие, усеянное красно-черными Микки-Маусами, тут тебе и кафель с картиной Хуана Миро, и бачок для унитаза, который не сумел все же остаться унитазом: малиновая колонна ионического ордера, увитая золотым плющом, припудренная перламутром. Девушка-"консультант", сложив руки на груди, злобно смотрит в окно, на облака и птиц. "Девушка-девушка, а это что такое?" Сквозь зубы, не поворачивая головы: "Навеяно Дельфами". Спасибо за консультацию.

Нет, прочь из грубого мира ярмарки туда, в журналы, где ты - любимый и единственный, где тебе нажурчат и убаюкают. Рассматриваем готовые проекты на страницах "Частной архитектуры" и "Салона".

Вот проект, он мне совсем не нравится. Двери с витражами, как в ресторане. По всей квартире - колонны. На потолке роспись, причем изображена гитара. Неужели и журнальным дизайнерам нравится этот обкомовско-бордельный ужас? Ну-у-у... Зачем такие слова. Они же не говорят, что нравится. Просто это архитектор "взял на себя миссию воплотить в жизнь представления заказчика о привлекательном доме". Слова исключительно коварные, кто понимает, но пилюля хорошо позолочена и упакована: "все лишено претензий", "колонны лишены притязаний на величественность", "такое планировочное решение гонит прочь саму мысль о помпезности". Заказчик затребовал в ванную малахиту и весь золотой запас небольшой республики, а рядом чтоб был тренажерный зал с полотенцами в виде американских флагов, во как. Ничего, ничего,- мурлычат дизайнеры,- тренажерный зал "вносит ноту здоровой конкуренции и задора в общую философскую атмосферу квартиры". Ай, а в чем же философия нехорошей квартиры? Уж не в том ли, что в спальне на кровати Заказчика - чучело гепарда в натуральную величину? Нет, нет: "здесь витает дух Диккенса, его простота и очаровательная ирония"... А тут посреди комнаты торчит фонарный столб, как на Арбате или в кабаке. С какого бодуна? "Идея этого уголка принадлежит заказчику, который впустил в свой дом атрибуты блоковского Петербурга, совершенно лишенные, впрочем, зловещего символизма"... Спи спокойно, Заказчик: ты не козел и купчина, а дитя лиловых миров и бездонных провалов в вечность.