Часть III Комическая война 20 страница
На стройном стволе молодого клена, растущего из своей клетки на западной стороне Юнион-сквер, сидел гигантский мотылек – ночная бабочка. Отдыхая от ночных прогулок, бабочка слегка помахивала крыльями – не без определенной томности, точно дама с веером. Радужно-зеленые крылья с желтоватым отливом казались не меньше шелковой сумочки той томной дамы. Когда разведенные по сторонам крылья бабочки в очередной раз начинали пульсировать, женщина в клетчатом пальто к удовольствию всех остальных взвизгивала и отпрыгивала назад.
– Что это за бабочка? – спросил Джо у ближайшего мужчины.
– Вон тот парень говорит, что она зовется луной. – Мужчина кивнул в сторону тучного, банкирского вида малого в тирольской шляпе с зеленым, точно крыло бабочки, пером. Малый ближе всех остальных стоял к дереву и сидящей на нем бабочке.
– Да, это верно, – до странности грустным голосом подтвердил солидный мужчина. – Лунная бабочка. В детстве я их нередко видел. В парке Маунт-Моррис. – И он протянул пухлую руку в желтой перчатке свиной кожи к печально бьющемуся сердцу своего детского воспоминания.
– Роза, – едва слышно вымолвил Джо. И тут, подобно двусмысленному тропу надежды, бабочка с ясно различимым шуршанием снялась с дерева, закувыркалась в утреннем небе и направилась куда-то в сторону Флэтирон-билдинг.
Сколько всего было написано и спето про яркие огни и танцевальные залы Империума – этого поистине ослепительного города! – про его ночные клубы и джазовые оркестры, его авеню неона и хромировки, а еще про его шикарные отели с чайными садами на крышах, увешанными в летнее время бумажными фонариками. Но сегодня, стальным осенним днем, нашей целью станет место, далекое от медных духовых и яркой шумихи. Сегодня мы идем вниз, под землю, в комнату, что лежит гораздо ниже высоких каблуков и отбойных молотков, ниже крыс и легендарных аллигаторов, даже ниже костей алгонкинов и волков-людоедов. Мы идем в кабинет номер 99 – аккуратную комнатку, белую и безмолвную, расположенную в самом конце коридора в третьем подвале Публичной библиотеки Империума. Здесь, за столом, что находится гораздо глубже рельсов подземки, сидит юная мисс Джуди Дарк, младшая ассистентка каталогизатора списанных томов. Табличка на столе девушки говорит именно об этом. Джуди Дарк – худое, бледное создание в непритязательном сером костюме, и жизнь явно обходит ее стороной. Дважды в неделю мужчина с кожей цвета вываренных газет приходит к ее кабинету, чтобы увезти на тележке книги, которые Джуди официально провозгласила мертвыми. Примерно каждые десять минут стены ее комнатенки сотрясает грохот проносящегося наверху пригородного поезда.
В этот конкретный осенний день лишь перспектива еще одного одинокого вечера лежит перед Джуди. Она поджарит себе отбивную и почитает на сон грядущий – несомненно, какую-нибудь волшебную сказку или любовный роман. А затем, в сладких снах, которые даже ее саму поражают своей банальностью, мисс Дарк в шелках и кольчуге отправится на поиски приключений. Завтра утром она проснется совсем одна, и все начнется с начала.
Бедная Джуди Дарк! Несчастные маленькие библиотекарши всего мира, девушки втайне прелестные, чья красота навеки омрачена большими черными очками!
Джуди пакует свою сумку и выключает свет, не забывая снять с крючка зонтик. Она сама вроде зонтика в человеческом обличье – аккуратно сложена, плотно застегнута на ремешок. Проходя по длинному коридору, девушка случайно ступает в большую лужу – всякий раз, как наверху идет дождь, подвал номер 3 начинает протекать. Ноги Джуди оказываются вымочены до лодыжек. Хлюпая туфлями, она забирается в лифт. Подобно глубоководной ныряльщице, девушка медленно поднимается на поверхность города. Затем выходит из лифта и, подняв воротник, направляется к выходу из библиотеки. Сегодня, как и всегда, она уйдет отсюда последней.
У двери стоит полицейский. Он здесь, чтобы охранять книгу.
– Добрый вечер, мисс, – говорит полицейский, отпирая тяжелую бронзовую дверь. У этого широкоплечего малого подбородок как кулак. А глаза его поблескивают, потому что хлюпают туфли Джуди.
– Добрый вечер. – Мисс Дарк унижена хлюпаньем своих туфель.
– Меня зовут О'Хара. – У полицейского роскошные густые волосы, лоснящиеся как пятно черной масляной краски.
– Джуди Дарк.
– Простите, мисс Дарк, у меня к вам только один вопрос.
– Слушаю вас, сержант О'Хара.
– Что нужно сделать, чтобы вы улыбнулись?
Целая дюжина остроумных ответов выпрыгивает ей на язык, но Джуди молчит. Отчаянно стараясь хмуро сжимать губы, она все же не может удержаться от улыбки. О'Хара пользуется смущением девушки, чтобы ненадолго задержать ее разговором.
– Скажите, мисс Дарк, удалось вам в сегодняшней суматохе взглянуть на книгу? Хотите, я вам ее покажу?
– Я ее видела, – говорит Джуди.
– И что вы про нее думаете?
– Она прекрасна.
– Прекрасна, – повторяет О'Хара. – В самом деле?
Не встречаясь с ним взглядом, девушка кивает и уходит в вечерний сумрак. Разумеется, идет дождь. Зонтик делает то, на что никогда не бывала способна его хозяйка, и мисс Дарк шагает домой. Она жарит себе телячью отбивную и включает радио. Прожевывая одинокий обед, девушка задумывается, зачем она солгала полицейскому. Ведь ей никогда не доводилось увидеть «Книгу Ло», хотя до смерти хочется. Джуди ходила туда во время перерыва на ленч, но вокруг застекленного стенда толпилось слишком много людей. Она задумывается, какой еще назвать эту книгу, если не прекрасной.
«Книга Ло» в свое время была священной книгой древних и загадочных киммерийцев. А в прошлом году – как тогда широковещательно объявлялось – этот легендарный текст, до той поры считавшийся давным-давно утраченным, вдруг обнаружился в дальнем уголке старого винного погреба в центре города. Эта самая старая книга на свете имеет триста древних страниц, кожаный переплет, инкрустированный изумрудами, рубинами и алмазами, а посвящена она конкретным деталям культа великой киммерийской богини-бабочки по имени Ло. Ныне «Книгу Ло» выставили на всеобщее обозрение в грандиозном демонстрационном зале Публичной библиотеки на специальном стенде за пуленепробиваемым стеклом. Полгорода, похоже, пришло посмотреть. А мисс Дарк, не сумев протолкнуться сквозь плотную толпу и хотя бы одним глазком взглянуть на легендарную книгу, вернулась в кабинет номер 99 и уныло съела свой ленч. Теперь же, поднимая глаза от пустой тарелки и оглядывая стены не менее пустой квартиры, она чувствует у себя внутри острый укол сожаления. Да, ей следовало воспользоваться предложением полицейского. «Возможно, – думает девушка, – еще не слишком поздно». Надев шляпку, пальто, пару сухих туфель, она отправляется в ночь. И решает, добравшись туда, сказать сержанту О'Харе, что забыла проделать кое-какую работу.
Но когда мисс Дарк наконец туда приходит, выясняется, что сержант О'Хара бросил свой пост. Больше того – он оставил входную дверь незапертой. Испытывая любопытство и смутную досаду – а что, если кто-то все-таки попытается похитить «Книгу Ло»? – девушка пробирается в демонстрационный зал. А там, на черном просторе мраморного пола, вокруг неподвижно лежащего тела сержанта О'Хары стоят мужчины в черных масках. Мисс Дарк мгновенно ныряет в первую же попавшуюся нишу. И трепещет там от ужаса, пока мужчины – троица сущих обезьян в стивидорских робах и шапочках газетных торговцев – используют консервный нож с алмазным наконечником, чтобы срезать со стенда пуленепробиваемую стеклянную крышку и тем самым избавить Империум от самой древней книги на свете. Воры торопливо засовывают книгу в мешок. А дальше совещаются – что делать с О'Харой? Один из воров говорит, что точно знает – на свою сторону им полицейского не перетянуть. Они, мол, в одном квартале росли. Так может, лучше просто прикончить жалкого простофилю?
Этого для младшей ассистентки каталогизатора списанных томов уже слишком много. И мисс Дарк выбегает в гулкий зал со смутным планом напугать или хотя бы отвлечь мерзавцев от их гнусного замысла. Пользуясь секундным замешательством от своего появления и пронзительного крика, она хватает мешок с «Книгой Ло» и уносится прочь. Восстановив присутствие духа, воры выхватывают пистолеты и пускаются в погоню. С их губ безумными потоками многоточий и случайной пунктуации струятся проклятия.
Мисс Дарк, перепуганная, но не настолько, чтобы не развлечься ироничной мыслью о том, что теперь-то уж она доподлинно знает, каково это, когда мужчины хвостом за тобой бегают, направляется прямиком в самое безопасное место, какое ей только известно: к своей аккуратной, квадратной дыре под землей. Она не может позволить себе дождаться лифта. Пока девушка во весь дух несется вниз по пожарной лестнице, ее вдруг охватывает странное чувство, как будто «Книга Ло», пульсируя, оживает прямо у нее в руках. Хотя нет – это просто неистово колотится сердце Джуди.
Воры догоняют ее в длинном коридоре подвала номер 3. Мисс Дарк оборачивается и видит блеск пистолета, из которого затем распускается яркий белый цветок. Однако в темном и узком проходе выстрел выходит просто диким. Пуля рикошетирует, сплетая по всему коридору безумную паутину скоростных следов, пока наконец не пристраивается в самой гуще проводки под потолком. Трубка трескается напополам, и оттуда, точно удав, падающий с дерева на поросенка, вываливается силовой кабель. Приземляется этот кабель в ту самую лужу, которая незадолго до того испоганила туфли мисс Дарк. Теперь по хрупкому телу девушки – а также по цепи из самоцветов и золотой проволоки на кожаном переплете «Книги Ло» – курсируют несчетные ватты электричества. Неистовая вспышка обращает в белое все, кроме черного рентгеновского скелета Джуди Дарк, которая испускает не вполне подобающий даме крик.
– Классный выстрел, – говорит один из воров, выдергивая книгу из вялой хватки девушки. Затем они направляются обратно к поверхности, оставляя мисс Джуди Дарк мертвой в коридоре.
И она вполне могла бы считаться мертвой. С развевающимися волосами девушка летит вверх по спиральному столбу дыма и света. Пожалуй, первое, что мы в ней подмечаем, это, как ни удивительно, вовсе не то, что летит она совершенной голой, причем ее срамные места тщательно завуалированы кольцами астрального завитка. Нет, первым делом мы замечаем, что мисс Дарк невесть каким образом отрастила себе пару бабочкиных крыльев с «ласточкиными хвостами» на кончиках. Эти бледные, зеленовато-белые крылья имеют некое прозрачное качество – подобно аэроплану Чудо-женщины, они могут быть зримо незримы, одновременно оказываться призрачными и плотными. Повсюду вокруг девушки, которая все несется и несется вверх по бесконечному спиральному столбу, реальность растворяется в сновидные ландшафты и дикие геометрические чудеса. Рябят шахматные узоры, параболы сворачиваются в звездочки, завитки и шутихи. Загадочные иероглифы струятся мимо точно искры от римской свечи. Мисс Дарк, чьи громадные фантомные крылья беспрерывно хлопают, воспринимает все как есть. Ибо, жива она или мертва, несомненно одно: Джуди Дарк, этот зонтик в человеческом обличье, наконец-то раскрылась в небо.
Но вот на безмерном и безвременном отдалении она все-таки различает нечто, внешне обладающее твердостью, колеблющееся пятно каменно-серого цвета. Подлетая еще ближе, Джуди замечает вспышку серебра, призрачную кипарисовую стойку, цоколь и колонны храма, грубо высеченного, пирамидального, сразу и друидического и вавилонского, а также смутно напоминающего то колоссальное учреждение, в недрах которого она столько долгих дней промечтала. Строение высится все массивнее, а затем спиральный столб наконец разворачивается, пропадает – и мисс Дарк, смущенно прикрываясь крыльями, становится на порог храма. Громадные двери, выкованные из твердого серебра и украшенные полумесяцами, скрипят и медленно растворяются, чтобы ее пропустить. Бросив последний взгляд через плечо на вдребезги разбитую куколку своей прежней жизни, девушка проходит через портал и оказывается в высокой зале. Там, в странном свечении, порожденном хвостами тысяч корчащихся светлячков, на варварском троне сидит великанша с волосами цвета воронова крыла, колоссальными опущенными крыльями, чувствительно пушистыми усиками и резкими чертами лица. Более чем очевидно, что это Ло, киммерийская богиня-бабочка. Мы понимаем это раньше, чем она раскрывает свой рябиновый рот.
– Ты? – говорит богиня, и усики ее обвисают в очевидном смятении. – Книга избрала тебя? Ты должна стать новой Владычицей Ночи?
Мисс Дарк – теперь скрытно корчась в клубящихся испарениях от сухого льда – соглашается, что это очень маловероятно. И только в этот момент мы впервые замечаем, что наша Джуди больше не носит очки. Не стесненные заколками волосы блуждают по ее лицу с непринужденностью Линды Дарнелл. Совершенно внезапно мысль о том, что она станет Владычицей Ночи – что бы сей титул ни значил, – уже не кажется нам такой неудобоваримой.
– Знай же, что, прежде чем погрузиться в вечную тьму, моей родиной, великой Киммерией, – объясняет богиня, – правили женщины. – Ах, – вспоминает она, лицо ее печально, а в глазах стоят слезы, – это был сущий рай! Все были счастливы в Киммерийском королевстве – все были мирными, довольными – и мужчины в особенности. А потом один жестокосердый мятежник по имени Нанок, набравшись опыта на путях кровавой резни и черной магии, воцарился на обсидиановом троне. Он послал целые армии демонов на войну с миролюбивыми киммерийцами; исход битвы был предрешен. Мужчины завладели миром, Ло в нижних царствах оказалась под запретом, а Киммерийское королевство погрузилось в свою легендарную вечную ночь. И с тех пор, как Киммерия впала в непроглядную тьму, – говорит Ло, – мужчины привели все на свете в страшный беспорядок. Последовали войны, голод, рабство. Скоро все обернулось так скверно, что я сочла себя обязанной послать туда помощь. Воительницу из страны мрака, чтобы летать во тьме, но всегда искать света. Женщину, наделенную силами достаточными, чтобы исправить многие несправедливости нижнего мира.
К несчастью, продолжает богиня, сила ее уже не та, что была прежде. Так уж получается, что за один раз она способна снарядить только одну Владычицу Ночи. И когда предыдущая инкарнация в конце концов, после тысячи лет напряженных трудов, слишком состарилась, богиня послала в нижний мир свою священную книгу, чтобы та нашла новую девушку, достойную облачиться в ведьмины зеленые крылья великой лунной бабочки.
– Признаюсь, на уме у меня была девушка… покрепче и понадежнее, – говорит Ло. – Но я полагаю, что тебе так и так придется справиться со своей миссией. А теперь иди. – Она машет рукой и чертит очертание луны в воздухе между собой и Джуди. – Возвращайся в царство смертных и населяй ночь, в которой так часто рыщет зло. Отныне ты обладаешь всеми силами древней Киммерии.
– Ладно, раз ты так говоришь, – отзывается Джуди. – Но только…
– Да? Что такое?
– Вообще-то я думаю, мне бы какая-нибудь одежда не помешала.
Богиня, серьезная старая дева, не может сдержать бледного полумесяца улыбки.
– Очень скоро, Джуди Дарк, ты выяснишь, что, если ты чего-то хочешь, тебе стоит всего лишь этого пожелать.
– Вот это да!
– Но остерегайся! Не силы более мощной, чем разнузданное воображение.
– Ага. В смысле – да, госпожа.
– Обычно девушки обязательно помимо всего прочего придумывают себе сапожки. Не знаю почему. – Ло пожимает плечами, затем разводит могучими крыльями. – Теперь иди и помни, что, если я тебе понадоблюсь, тебе будет достаточно прийти ко мне в своих снах.
В мирах и зонах оттуда, в ветхом многоквартирном доме у реки, двое из троицы воров с зубилом и кусачками принимаются возиться с самоцветами на древнем книжном переплете. В кресле, в самом углу, связанный и с кляпом во рту, вяло оседает бесчувственный сержант О'Хара. По-прежнему идет дождь, в воздухе веет прохладой, а потому третий вор пытается разжечь огонь в старой пузатой печке.
– Вот, – говорит первый вор, протягивая руку, чтобы вырвать из «Книги Ло» несколько страниц. – Уверен, эта старая макулатура будет гореть как следует.
Слышится шелковый шелест – словно шуршит роскошное бальное платье или пара громадных крыльев. Воры поднимают взгляды и видят, как в окно влетает гигантская тень.
– Летучая мышь! – восклицает один.
– Птица! – возражает другой.
– Кретины, это дама! – говорит третий, самый умный, и пускается бежать к двери.
Дама поворачивается к негодяям, глаза ее сверкают. Переливчато-зеленое одеяние, которое она себе пожелала, отчасти позаимствовано у Веселой Вдовы, отчасти у Норман Бель Геддес, причудливо снабжено плавниками и стабилизаторами, а спереди с очевидной затейливостью украшено кружевами. Бедра дамы, в обтягивающих зеленых панталонах, едва прикрыты очень слабым намеком на юбку. Все девять миль ее ног затянуты черной сеткой, а каблуки сапожек по лодыжку угрожающе высоки и остры. Дама также носит лиловый капюшон, увенчанный парой изобильно пушистых усиков. Капюшон прикрывает глаза и нос дамы, но позволяет ее черным кудрям свободно рассыпаться по голым плечам. А у нее на спине – уже не призрачная, а плотная, зеленая как листва – расцветает пара бабочкиных крыльев с ласточкиными хвостами на кончиках. На каждом крыле, точно самоцвет, красуется вытаращенный слепой глаз.
– Правильно, мышка! – кричит дама мужчине, направляющемуся к двери. – Беги!
Она разводит руки по сторонам. Растопыренные пальцы рябят зеленым светом – и вор, так и не успев добраться до двери, оказывается окутан сетью. Раздается неприятный треск, словно ломаются прутики и сосновые шишки, пока человеческий скелет мужчины стремительно сжимается. Затем наступает тишина. А затем слышится тоненький писк.
– Вот тебе и раз! – говорит дама-бабочка.
– Она превратила Луи в мышь! – кричит первый вор и тоже пускается наутек.
– Стоять! – Зеленый свет снова выпрыгивает, и с еще более тошнотворным хрустом, чем раньше, все атомы и ткани тела мерзавца, упрощаясь, перерождаются в холодные голубые кристаллы льда. Он стоит, мерцая как алмаз. Уголки его шляпы поблескивают. – Ух ты, – бормочет дама-бабочка. – Как славно у меня получается.
– Что ты за фифа? – вопрошает оставшийся вор. – Что ты пытаешься с нами сделать?
– Ничего особенного, – отвечает дама. – Тебе, например, я просто хочу жару задать. – Внезапно мужчина взрывается таким мощным пламенем, что от его бывшего сотоварища остается только лужица на полу. Мышка, с опаленным и дымящимся хвостиком, ныряет в безопасное убежище под ближайшей половицей.
– Пожалуй, мне еще следует многому научиться, – вслух размышляет новехонькая Владычица Ночи. Затем она развязывает полицейского, который от всего шумного действа уже начал приходить в себя. О'Хара открывает глаза как раз в тот момент, когда весьма скудно одетая женщина с колоссальными зелеными крыльями прыгает в небо. В последующие минуты он почти уверит себя в том, что увидел всего лишь последний клочок пропадающего сна. Только добравшись домой и разглядывая в зеркале свою помятую морду, сержант обнаружит на щеке красный отпечаток бабочкиных губ.
Как они знали заранее, Джордж Дизи высказал решительные возражения на предмет последнего дегенеративного шедевра от Кавалера и Клея.
– Я не могу допустить, чтобы такое случилось с моей страной, – заявил он. – Все и без того достаточно скверно.
Сэмми и Джо пришли в «Эмпайр» уже подготовленными. «Она не показывает ничего такого, чего любой ребенок не увидит на Джонс-Бич» – на такой фразе они сошлись. И теперь Сэмми ее выдал.
– Да-да, на Джонс-Бич, – уверенно подтвердил Джо, хотя ни разу в жизни там не бывал.
Утро было хмурое, и Дизи, как это обычно случалось в холодную погоду, подобно старой медвежьей шкуре валялся на полу. Теперь же он осторожно подтянулся в сидячее положение. Слышно было, как его объемистая туша мучительно перемещается на артритных суставах.
– Дайте-ка я еще разок посмотрю, – сказал он.
Сэмми вручил ему лист бристольского картона с изображением персонажа по имени Лунная Бабочка – «первого сексуального объекта, – согласно достопамятной фразе Джулса Файффера, – созданного специально для потребления его юными мальчуганами». С картона на Дизи взглянула ослепительная красотка. Ноги Долорес дель Рио, черные ведьмины волосы, а каждая грудь не меньше головы. Лицо длинное, подбородок остроконечный, рот – ярко-красный дефис, опущенный в одном уголке с намеком на сочную самодовольную улыбочку. Пара пушистых усиков расходится под игривым углом, словно пробуя на вкус желание наблюдателя.
Золотая зубочистка заходила вверх-вниз.
– Ваш обычный случай впустую потраченных усилий, мистер Кавалер. Примите мои соболезнования.
– Большое спасибо.
– Стало быть, вы считаете, что она стала бы хитом, – сказал проницательный Сэмми.
– С порнографией очень тяжело провалиться, – отозвался Дизи. Глазея на увядшие бурые утесы Нью-Джерси по ту сторону реки, он позволил себе припомнить один зимний день двенадцатью годами раньше на прохладной, солнечной террасе, выходящей на Пуэрто-Консепсьон и море Кортеса, когда он сел за клавиатуру своего переносного «Рояля» и начал работать над великим и трагическим романом про любовь двух братьев друг к другу и к женщине, уже умершей. Хотя роман давным-давно был заброшен, та пишущая машинка прямо сейчас покоилась у Дизи на столе, и из нее торчала страница номер 232 дешевой макулатуры под названием «Смерть носит черный саронг». Конечно, подумал Джордж Дизи, та гостиница, та терраса, то душераздирающее небо, тот роман – все они по-прежнему были там, дожидаясь его. Требовалось только одолеть дорогу назад.
– Мистер Дизи? – сказал Джо.
Редактор бросил таращиться на простор неба из песчаника, ржавую изгородь и подошел к своему столу. Затем снял телефонную трубку.
– А, насрать, – прохрипел он. – Пусть Анаполь решает. По-моему, они там все равно уже какого-то нового персонажа высматривают.
– А зачем? – поинтересовался Сэмми.
Дизи посмотрел на Сэмми, затем на Джо. Он явно хотел им что-то сказать.
– Что зачем?
– Зачем Шелли и Джеку нового персонажа высматривать?
– Я ничего вам не говорил. Давайте ему позвоним. Мистера Анаполя, пожалуйста, – сказал он в трубку.
– А как насчет Ашкенази? – спросил Джо. – Что он скажет?
– Вас что, серьезно какие-то сомнения мучат? – спросил в ответ Дизи.
– Красотища. – Ашкенази вздохнул. – Вы только на эти… вот на эти… нет, вы только на них посмотрите.
– Вообще-то их буферами зовут, – уточнил Анаполь.
– Ну да. Вы только гляньте! Кто из вас такое придумал? – спросил Ашкенази. Не сводя одного глаза с Лунной Бабочки, другим он ухитрился глянуть на Джо. Богатство принесло с собой целый арсенал костюмов, полосатых, клетчатых и «в иголочку», безумно-рифленых троек, каждая разных оттенков тыквы от калифорнийского ореха до итальянской зелени. Ткань была роскошной шерстью и кашемиром, покрой – щегольским и свободным, так что Джек Ашкенази уже не напоминал завсегдатая ипподрома с изжеванным окурком сигары во рту и большими пальцами в карманах жилета. Теперь он выглядел как крутой гангстер в Бельмонте с фиксой на третьем переднем. – Ручаюсь, Кавалер, это ты.
Джо взглянул на Сэмми.
– Мы вместе это придумали, – сказал он. – Мы с Сэмми. В основном Сэмми. А я просто что-то такое про ночную бабочку брякнул.
– Брось, Джо, не скромничай, – вмешался Сэмми, подступая поближе, чтобы похлопать Джо по плечу. – Он сам чертовски много сделал, чтобы эту вещицу сварганить.
Занятия фокусами, которые Джо возобновил перед зеркалом в спальне Джерри Гловски сразу же после встречи с Германом Гофманом, судя по всему, также внесли свой вклад в новый совместный продукт. Впрочем, верно было и то, что Сэмми уже какое-то время ковырялся вокруг сверхсущества женского пола. Прибавление толики секса к концепции костюмированного героя казалось вполне естественным. А главное, если не считать нескольких слабых попыток в других компаниях – Колдуньи Зума, Женщины в Красном, – его еще только предстояло опробовать. Сэмми поигрался с идеями женщины-кошки, женщины-птицы, мифологической амазонки (вскоре все вышеперечисленные и многие другие были опробованы в других местах), а также дамы-боксера по имени Кид Виксен, когда Джо предложил отдать тайную дань девушке из Гринвич-Виллиджа. Идея женщины-бабочки тоже была в своем роде вполне естественной. У «Нэшнл Периодик» на руках уже был очередной мощный хит с Бэтменом в «Детективном комиксе», а потому привлекательность ночного персонажа, черпающего свою силу от света луны, была очевидной.
– Не знаю, – сказал Шелдон Анаполь. – Меня все это немного нервирует. – Самыми кончиками пальцев он взял у своего партнера изображение Лунной Бабочки, куда Джо вложил всю надежду и желание, которые Роза – пусть даже существо чуть менее грудастое – в нем пробудила. Почти все время работы над Лунной Бабочкой член у него стоял как статуя Свободы. Оттолкнув в сторону вскрытое письмо, что лежало перед ним на столе, Анаполь уронил туда рисунок, словно Джо с Сэмми зловредно нагрели картон до точки возгорания или окунули его в карболку. – Знаете, мальчики, ведь это очень большие груди.
– Мы знаем, мистер Анаполь, – сказал Сэмми.
– Но бабочка, да еще ночная… не знаю, по-моему, насекомые сейчас не очень популярны. Почему бы ей не быть птичкой? Там должны найтись очень славные имена. Скажем, Красная… гм, чего там у нас красное? Красная Крапинка… Голубое Крылышко… Жемчужная… ну, я не знаю.
– Она не может быть птичкой, – сказал Сэмми. – Она Владычица Ночи.
– И кстати, владычица. Не можем мы говорить «владычица». Я уже и так получаю по пятьдесят писем в неделю от различных священников. Один раввин из Шенектеди все время пишет. Лунная Бабочка. Лунная Бабочка. – На жирную ряху Анаполя наползло привычно-тошнотворное выражение. – Скажите, Джордж, вы думаете, это хорошая мысль?
– Ах, мистер Анаполь, это же сущие слюни, – радостно отозвался Дизи. – Химически чистые.
Анаполь кивнул.
– Вы еще никогда не ошибались, – сказал он, подбирая письмо, которое сам только что оттолкнул, и быстро его просматривая. – Джек?
– Ничего похожего еще не бывало.
Анаполь повернулся к Сэмми.
– Тогда лады. Зови Панталеоне, Гловских, всех, кто потребуется, чтобы заполнить эту книгу остальной ерундой. Что за черт, пусть там все будут такими фифами. Тогда книгу можно будет назвать «Миф о Фифе». А? Каково? Это что-то новое? А? Это что-то новое?
– Никогда о таком не слышал.
– Пусть тогда уже они на нас посягают. Ладно, хорошо, давайте сюда ребятишек, Джордж, и пусть берутся за дело. Надо что-нибудь к понедельнику.
– Опять двадцать пять, – сказал Сэмми. – Еще только одно, мистер Анаполь.
Ашкенази и Анаполь дружно на него посмотрели. Можно было понять – они знают, что там готовится. Сэмми взглянул на Дизи, припоминая речь, произнесенную редактором в пятницу вечером, и надеясь получить хоть какое-то ободрение. Дизи внимательно за ним наблюдал. Однако лицо его, пусть и бесстрастное, побледнело, а на лбу выступили бусинки пота.
– Так-так, – сказал Анаполь. – Ну вот, начинается.
– Мы хотим долю от радиопередачи про Эскаписта. Это первое.
– Первое?
– Да, есть и второе. Вы соглашаетесь, что этот персонаж, Лунная Бабочка, наполовину наш. Пятьдесят процентов идет «Эмпайр Комикс», пятьдесят – Кавалеру и Клею. Мы получаем половину с продажи, половину с радиопередачи, если она будет. Короче, везде половина. Иначе мы забираем Бабочку и предлагаем свои услуги кому-то еще.
Анаполь полуобернулся на своего партнера.
– Ты был прав, – сказал он.
– И мы также хотим прибавки, – продолжил Сэмми, бросая еще один взгляд на Дизи и решая теперь, когда тема стала открыта для обсуждения, давить как можно дальше.
– Еще двести долларов в неделю, – сказал Джо. Согласно графику, «Ковчег Мириам» должен был отплыть в следующем году, ранней весной. Получая лишних две сотни в неделю, Джо смог бы обеспечить переправку четырех, пяти, может, даже шести детей – сделать больше обещанного.
– Двести долларов в неделю! – воскликнул Анаполь.
Дизи усмехнулся и покачал головой. Похоже, все происходящее от души его веселило.
– Да, и то же самое касается мистера Дизи, – сказал Сэмми. – У него теперь должно быть больше работы.
– Вы не вправе вести за меня переговоры, мистер Клей, – сухо сказал Дизи. – Я лицо дееспособное.
– Простите.
– И все же я вас благодарю.
У Анаполя вдруг сделался предельно усталый вид. Со всеми этими бутафорскими бомбами, миллионерами и угрожающими письмами от знаменитых адвокатов, переданными лично ему в руки специальными курьерами, глава «Эмпайр Комикс» толком аж с прошлой пятницы не спал. А сегодня ночью он часами метался и ворочался, в то время как возлежащая рядом миссис Анаполь рычала ему лежать смирно.
– Акула! – рокотала фундаментальная мадам. – Акула, а ну лежать! – Акулой она стала звать его после того, как прочла в газетной колонке Фрэнка Бака о том, что это животное в буквальном смысле не может перестать двигаться – иначе оно умрет. – Да что с тобой такое, господи помилуй? Ведь это все равно что с бетономешалкой в одной постели лежать.
«Меня чуть было бомбой не взорвали!» – в сотый раз хотелось сказать Анаполю своей супруге. Впрочем, он уже решил ничего не говорить ей про бутафорскую бомбу в конторах «Эмпайр» – как не говорил он ей про поток писем, что непрерывно тек к нему с тех пор, как Кавалер и Клей в одностороннем порядке объявили войну гитлеровской Германии и ее союзникам.
– Я скоро своей рубашки лишусь, – сказал вместо этого Анаполь.