Часть третья. испытание и торжество 23 страница

ее подков разбудил спящего человека. Он привстал, оглянулся, но, увидев,

что лошадь стоит неподвижно, снова спокойно заснул.

Тито шмыгнула было в сторону, но теперь снова вернулась, неслышно,

словно тень, обошла неподвижную человеческую фигуру и подозрительно

понюхала кофе в жестяной кружке. Следом за ней из темноты вынырнул

Оседланный, исследовал сковородку, на которой лежала горка сухарей, и

забросал ее грязью. Рядом на низком кусте висела уздечка. Шакалы не знали,

что это такое, но просто ради забавы разорвали ее на мелкие кусочки.

Наконец, схватив мешки, где лежали сало и мука Джека, они унесли их далеко

в поле и там закопали в песок.

Причинив таким образом своему врагу как можно больше неприятностей,

Тито и Оседланный отправились в поросший лесом овражек. В этом овраге Тито

присмотрела уже нору, вырытую каким-то животным, а потом расширенную

многими другими - в том числе лисицей, старавшейся выцарапать оттуда

обитателей. Тито принялась усердно увеличивать нору. Оседланный следовал

за ней в недоумении. И только когда она, усталая, вышла из норы, он полез

туда сам и, тщательно обнюхав нору, начал работать, выбрасывая землю

задними ногами. Когда позади него выросла целая горка земли, он вышел и

отбросил ее подальше. Так работали они в течение многих часов, не

обмениваясь ни единым звуком, но тем не менее настолько хорошо понимая

друг друга, что один все время помогал другому. И к восходу солнца перед

ними была пещера, которая могла бы служить им убежищем в случае опасности,

хотя, конечно, эту нору нельзя было и сравнить с их уютным домом на

холмике, поросшем травой.

Солнце уже всходило, когда Джек проснулся. Как всякий степной житель,

он прежде всего обернулся, чтобы поглядеть на свою лошадь. Ее не было.

Лошадь для жителей степей - то же, что корабль для моряка, что крылья для

птицы. Без нее он беспомощен, без нее он подобен человеку, затерянному в

океане, или птице, обломавшей себе крылья. Оказаться пешим в степях -

значит, испытать тысячи невзгод. Даже пьяница Джек понимал это. Но, раньше

чем он вполне оценил потерю, он увидел далеко впереди свою лошадь,

пасущуюся на лугу и все удаляющуюся от его стоянки. Посмотрев

внимательнее, он заметил, что лошадь волочила за собой веревку. Если бы

веревки на ней не оказалось, было бы совершенно невозможно поймать ее.

Тогда бы Джек и не пытался ее настичь, а сразу отправился бы на охоту. В

этом случае выводку шакалов грозила бы неминуемая гибель. Но, увидев, что

веревка волочится за лошадью, Джек решил попробовать поймать ее.

Из всех вещей на свете, способных свести человека с ума, самая худшая -

это когда в погоне за лошадью ему все кажется, что вот он схватит ее. Как

ни старался Джек, чего только он ни делал, ему не удавалось приблизиться к

лошади настолько, чтобы ухватиться за короткий обрывок веревки. И он

метался за ней в разные стороны, пока наконец они не очутились на дороге,

ведущей на ферму.

Несчастный Джек, потеряв всякую надежду поймать лошадь, решил следовать

за нею пешком к ферме.

Он отмахал уже около семи миль, когда ему удалось наконец снова

овладеть своим конем. Он вскочил в седло и в четверть часа пронесся

последние три мили, оставшиеся до фермы; тут уж он дал волю гневу и

выместил все огорчения этого утра на своей лошади. Конечно, это не

принесло ему никакой пользы, но он сделал это просто для собственного

удовольствия.

На ферме Джек закусил и, захватив с собой собаку, которая умела

выслеживать шакалов, уже далеко за полдень отправился снова на охоту. В

сущности, он мог бы и без помощи дворняжки легко найти нору, так как она

была всего в каких-нибудь двухстах шагах от того места, где он накануне

покинул дорожку из белых перьев.

Джек добрался до цепи маленьких холмов, находившихся шагах в ста от

норы, и там почти нос к носу столкнулся с шакалом, держащим в пасти

большого кролика. Шакал сделал прыжок назад в ту самую минуту, когда Джек

выстрелил из револьвера. А собака, разразившись громким лаем, бросилась

вперед.

Джек посылал шакалу вдогонку выстрел за выстрелом, собака гналась за

ним по пятам, а шакал, к величайшему изумлению Джека, упорно не выпускал

изо рта кролика. Ни один из выстрелов Джека не попал в цель. Перебравшись

через холмы, Джек предоставил собаке продолжать преследование, а сам пошел

искать нору, которая, по его расчету, была где-нибудь поблизости. Джек

знал, что детеныши еще там: ведь он видел мать, которая несла им пищу.

Нору он действительно скоро нашел. Он принялся за работу и целый день

провозился с киркой и заступом, расширяя отверстие норы. По всем признакам

было видно, что в норе жили шакалы. Полный радостных надежд, Джек все рыл

и рыл. После нескольких часов тяжелой работы он наконец добрался до конца

пещеры и... убедился, что она была пуста. Он сначала страшно выругался,

проклиная свою судьбу, а затем надел свои громадные крепкие кожаные

рукавицы и принялся обшаривать нору. Вдруг он наткнулся на что-то твердое

- это оказалась голова его собственного индюка. Вот и все, что он получил

за свои страдания и муки.

Тито не теряла времени, пока ее враг ловил свою лошадь. Окончив

устройство нового жилья, она вернулась в ложбину, устланную ковром белых

перьев, и на пороге дома была встречена большеголовым детенышем,

удивительно похожим на нее. Она схватила его за шею и понесла в новую

берлогу, находившуюся милях в двух от старой. Время от времени она должна

была выпускать свою ношу из пасти, чтобы отдохнуть самой и дать

передохнуть маленькому. Остановки эти очень замедляли переселение.

Переноска маленьких продолжалась несколько часов. Тито не позволила

Оседланному перенести ни одного детеныша - вероятно, потому, что он был

слишком неловок.

Начиная с самого крепкого и большого, все детеныши были перенесены по

очереди, и после полудня в старом доме оставался только слабенький

баловень матери. Тито не только проработала всю ночь, роя нору, но сделала

за утро около тридцати миль, причем половину этого расстояния она

пробежала с тяжелой ношей в зубах. Но ей было рано думать об отдыхе. Когда

она выходила из пещеры, держа последнего детеныша в зубах, на вершине того

самого холмика, где была ее старая нора, появилась собака, а немного

позади - Джек.

Как стрела, полетела Тито, крепко держа своего детеныша, и так же

стремительно бросилась за нею собака.

Выстрелы револьвера гремели за нею непрерывно, но ни одна пуля не

задела ее. Тито перелетела через гребень холма - теперь пуля уже не могла

настигнуть ее. Усталая Тито со своим детенышем мчалась впереди, а

громадная разъяренная собака - во всю прыть за нею.

Если бы Тито не была так утомлена и бежала бы налегке, она скоро

оставила бы далеко позади своего преследователя, но теперь собака,

свирепея, начинала настигать свою жертву. Тито призвала на помощь свои

последние силы, стрелой взлетела на холмик и затем, выиграв небольшое

расстояние, спустилась снова в долину, где густая трава несколько

замедляла ее бег. Но вот опять она очутилась на совсем открытой равнине, и

охотник, оставшийся далеко позади, снова увидел ее и начал стрелять с еще

большим ожесточением. Правда, пули только взрывали землю и поднимали пыль,

но Тито все же приходилось постоянно менять направление, чтобы избегнуть

их. Таким образом она теряла драгоценное время, между тем как собаку звуки

выстрелов только подгоняли. Охотник узнал Тито. Он видел, что она все еще

держит в зубах кролика, и удивлялся ее странному упорству. "Почему она не

бросит эту лишнюю тяжесть, когда дело идет о ее жизни?" - думал он.

Внезапно перед Тито открылась ложбинка. Усталая, с тяжелой ношей в

зубах, она не решилась перепрыгнуть через нее, а обежала кругом. Но собака

не успела еще устать и легко перескочила через препятствие. Теперь

расстояние между ними сократилось вдвое. Тито неслась все вперед, стараясь

держать своего детеныша повыше, над колючими иглами кустарников. Но при

этом она держала его так крепко, что беспомощный детеныш начал задыхаться

в ее пасти. Бежать долго с такой тяжестью Тито была уже не в силах. Она

хотела крикнуть, призвать на помощь, но шерстяной комок во рту заглушал ее

голос. Детеныш задыхался, и когда Тито попробовала держать его немного

послабее, он дернулся и вдруг упал в траву, во власть безжалостной собаки.

Тито была гораздо меньше собаки. В другое время она, конечно,

испугалась бы, но теперь она думала только о спасении своего детеныша.

Когда собака прыгнула, чтобы схватить его, Тито выросла между ними и

замерла. Вставшая дыбом шерсть и оскаленные зубы ее говорили, что она

решила спасти жизнь своего детеныша какой угодно ценой. Собака не

отличалась храбростью, и только сознание, что она крупнее врага и что

сзади нее находится человек, ободряло ее. Но человек был еще далеко.

Первое нападение на дрожащего маленького детеныша было отбито, и Тито,

воспользовавшись передышкой, громко позвала на помощь. Эхо подхватило этот

вопль, так что Джек не мог разобрать, откуда он доносится. Но зато был

некто другой, кто услышал этот клич и понял его. Собака снова прыгнула на

детеныша, и снова мать отразила прыжок своим собственным телом. Они

сцепились в смертельной схватке. О, если бы только пришел Оседланный! Но

никто не приходил, и не было больше возможности звать на помощь. Тито

упала на землю, борясь до конца, но изнемогая. А храбрость собаки росла, и

теперь она думала только о том, как скорее покончить с матерью, а потом

растерзать ее беззащитного детеныша. Она не видела и не слышала ничего

кругом, но вдруг из ближайшего куста шалфея вылетел какой-то серый шар.

Ощетинившаяся собака была отброшена врагом таким же сильным, как она сама.

Еще мгновение - и старый Оседланный подмял ее под себя. У собаки не

хватило дыхания, чтобы лаем призвать хозяина, скрытого за холмами, и в

несколько секунд шакалы растерзали ее.

А затем Тито подняла спасенного детеныша, и шакалы не торопясь побрели

к своему новому дому.

В этом новом убежище маленькие шакалы жили в мире и покое, пока не

узнали всего, чему научила их родителей жизнь. Там жили и поживали не

только они, но и дети детей их.

Бизоны давно перевелись: их истребили ружья охотников. Стада антилоп

тоже почти совсем исчезли: собаки и пули доконали их. Старинные обитатели

прекрасных степей исчезли, как исчезает снег под лучами солнца, но шакалы

уцелели и не боятся исчезновения своего рода с лица земли.

Шакалы остерегаются капканов и ядов, они знают, как провести охотника и

собаку. Их увертливость не меньше догадливости человека. Они узнали, как

можно жить в стране, населенной их злейшими врагами - людьми.

И всему этому научила их Тито.