Глава тринадцатая. [§ 69] Гербы городов. Необъяснимость городских эмблем

Глава тринадцатая.

§ 69. Гербы городов.

Часто исследователь напрасно ищет причины и основания того или другого установления, древностью завещанного, и нередко приходится ему отказаться от объяснения необъяснимого. Нельзя скрыть, что затруднения подобного рода не чужды отечественной археологии и древней сфрагистике при вопросе, почему тот или другой государь выбивал на своих монетах и медалях такое или иное знамя? по каким основательным причинам он его менял? что означало такое или иное изображение на печати? Вопросы эти ни в каком случае, впрочем, не могут почитаться плодом праздного любопытства, тем не менее, они не разгаданы и необъяснимы, и самая наука об отечественных древностях еще так нова, что и попытки для разрешения этих любопытных вопросов у нас не сделано. Должно признаться, что и фактов, которых собрание могло бы способствовать их уяснению, слишком недостаточно. Оттого приходится нередко довольствоваться одними догадками, хотя наука вообще их мало уважает по их нетвердости и шаткости, как часто одна догадка сменяет другую, и ум не знает, на чем остановиться? Впрочем, такое явление не есть исключительная принадлежность нашей археологии вообще и нашей геральдики в особенности. На Западе видим то же: рыцарь выбирал себе или принимал от своей дамы ту или другую эмблему; сам он почти всегда знал, что означает каждая часть его герба, всякая фигура на его щите, но вместе с личностью умирало часто сознание это, и последующие поколения, принимая от своего славного предка атрибуты его достохвальных подвигов, может быть, гордясь ими, не заботились разгадать, какой именно подвиг, какая именно характеристическая черта прошедшей жизни их рода ввели тот или другой знак в фамильный герб.

Такое же затруднение представляют изображения на наших древних городских печатях и гербах. Отчего у Пскова, напр., барс? Конечно, не оттого, что здесь когда-нибудь мог водиться этот зверь. Отчего Смоленск выбрал себе райскую птицу? Дать положительный ответ на этот вопрос невозможно, хотя присутствие в смоленском гербе пушки может быть объяснено положением этого города на границе Литвы и России, частыми вследствие того осадами, которые город этот претерпевал целые столетия, и сильным вооружением его крепости. Несмотря, однако, на такую необъяснимость эмблем во многих городских гербах, возможна их история: она нередко начинается с глубокой древности (напр., для Киева), знамя постепенно изменялось под влиянием исторических обстоятельств, и, следя за такими изменениями, можно дойти до того вида, в котором гербы городов представляются в настоящее время. Вообще легче разъяснять эмблемы, вошедшие в гербы новые, особенно те, об установлении которых остались свидетельства (напр., эмблемы гербов для областей и городов царства Сибирского), чем разгадать смысл и значение гербов старых. В этом случае может помочь та же метода, которую мы употребляли для разъяснения московского герба и государственной печати.

Со времени утверждения в России государственного герба изображение его постоянно видится на монетах и на печатях, и если бывали в этом случае какие-нибудь различия, то они, будучи несущественными, свидетельствуют об одном, что всякое учреждение совершенствуется и что общие успехи в развитии искусств не могли не отразиться на печатях и в чекане денег. Тем не менее сравнение печатей, от времен Иоанна III и последующих правлений оставшихся, с штемпелями на деньгах Московского государства, доводит до убеждения о их сходстве и даже о тождестве. Не один вывод старались мы сделать из такого сравнения: в некоторых случаях оно одно может довесть если не до положительных и непреложных фактов, то, по крайней мере, послужит основанием для относительно верных догадок и предположений. Пусть будут они не более как началом, попыткою, которую усовершенствовать, докончить суждено другим, более счастливым, исследователям.

Но можно ли ту же методу сравнения штемпеля на монетах с эмблемами на печатях применять к печатям и гербам княжеским и городским, когда изображения на них беспрестанно и, по-видимому, произвольно изменялись? То же явление видели мы в истории печати и герба Москвы и остаемся при убеждении, что если разбирать эмблемы с знанием дела, а главное, истории княжества или города в данную эпоху, то откроется ряд событий в лицах. Эта система толкования памятников древности давно принята на Западе. Отечественная археология, чтобы усвоить себе характер науки, не может обойтись без применения того же начала и к нашим древностям: при помощи его только наша нумизматика может из простого описания непонятных изображений на деньгах обратиться в систематическое целое. Если с этой точки зрения смотреть на монеты удельных княжеств, то те эмблемы, которые теперь кажутся произвольными, которых у нас не перестают считать обязанными своим происхождением воображению денежника, окажутся соответствующими истории. Но при этом является одно препятствие, которого не представляла Москва. Удельных денег от XV и XVI вв. осталось немного: Москва вместе со своею администрациею вводила свою денежную систему с московским штемпелем во все области, к ней присоединяемые. Но, с другой стороны, древность завещала нам другие памятники, на которых сохранились областные и городские печати, и ими-то мы воспользуемся для истории городских гербов.