Обрыв преемственности
Семья современного типа — это семья с оборванной линией преемственности, семья, не образующая род. В ней в самом общем виде передаваемое от отца к сыну сводится к занятию (ремеслу, «делу»), имуществу (собственности, «вещи»), базовым ценностям социума («слову»), наконец, к социальным контактам. Легко видеть, что и здесь фигурируют те же элементы единого содержания межпоколенной коммуникации, которое выражается генеральным потоком взаимопревращений «слова», «дела» и «вещи». Однако в этой семье передаваемое по наследству уже не может быть сравнено даже с осколками некогда единой голограммы, каждый из которых сохранял в себе информацию о целом.
Долгое время и в этой семье главным компонентом наследия остается «дело»,— и собственность, и связи, и базовые ценности социума структурируются вокруг него. Вместе с тем объективные законы развития технологии ведут к тому, что начинает распадаться и само «дело». Но, прежде чем перейти к этому, вкратце остановимся на сохраняющихся элементах наследия.
Собственность.
Мы видели, что, ее содержание оно определяется вещным, юридическим и функциональным измерениями. Взятое вне связи с другими, вещное измерение последней представляет собой не более чем мертвый инструментарий интегрального жизнеобеспечения социума. Юридическое — как правовой режим его функционирования, позволяющий получить тот или иной результат. Но, как уже говорилось, есть и ценностное измерение, вне которого теряет всякий смысл и материальная составляющая, и совокупность всех прав владения, пользования, распоряжения ею. В ценностном измерении собственность выходит за границы вещи и правового режима ее существования, здесь она предстает как особый род деятельности, который требует от своего субъекта специфических знаний, умений, навыков и, может быть, самое главное, известных способностей, без которых управление ею оборачивается быстрой растратой.
Блудный сын из библейской притчи получает свою долю материального наследства. Однако обнаруживается, что вещественная составляющая — ничто вне родовой функции. Поэтому главное в обретаемой им самостоятельности заключается в том в том, чтобы создать свое «дело». Несчастье блудного сына не столько в моральной неустойчивости (хотя, конечно, и в ней тоже), сколько в отсутствии способности распорядиться своим богатством, в неумении найти свою нишу в деловом мире. Ушедший из дома, он оказывается вне родового занятия, и неспособность создать собственное ставит его на грань выживания». Хорошо, остается отец, к которому можно вернуться, и это спасает.
Таким образом, там, где состав и размер передаваемой собственности имеют критическое для социума значение, именно он вынужден брать на себя преемственность функций, формировать новые условия их исполнения, и нередко в этих условиях не остается места для наследника. В остальных случаях преемственность «дела» становится редким исключением из общего правила.
Социальные связи.
Именно они определяют статус человека. Между тем и статус, как мы уже могли видеть, это не просто «положение человека в обществе», но прежде всего система общественных отношений, которые дают право на управление известной долей интегрального ресурса социума. Другим словами, и это право, и эти отношения строятся вокруг социальной функции, то есть вокруг все того же порученного ли социумом или самостоятельно созданного «дела». Без него все социальные контакты теряют ценность, без него нет статуса. Таким образом, и здесь главное это род занятий. Только его преемственность обеспечивает сохранение и статуса и собственности. Но и эта линия преемственности обрывается в семье нового типа.
Отец не вправе (да и не в состоянии) замкнуть на сына те социальные контакты, которые обеспечивают его статус: «…богатые высокопоставленные семьи все еще имеют преимущества, когда встает вопрос о передаче богатства и статуса детям. Но это осуществляется скорее не на основе наследования, а в форме подготовки детей к получению такого образования и такой работы, которые обеспечивают высокий статус. Члены высшего класса имеют возможность оплачивать элитарное образование и поддерживать «знакомства», способствующие высокому статусу»[463]. Иначе говоря, родитель лишь способствует вхождению своего наследника в систему специфических социальных связей (в российском просторечии это обозначается понятием «блата»), но не в состоянии практически замкнуть на него все необходимые контакты и заставить их «работать» на него. Такое доступно только социуму. И даже там, где передача наследия сопровождается прямым подчинением преемнику всего аппарата обеспечения его прав и функций, как это происходит при передаче центральной власти, статусные потери неизбежны, если нет необходимого потенциала (физического, морального, интеллектуального), позволяющего формировать ориентиры развития и умения самостоятельно управлять этим сложным инструментарием.
Разумеется, это не значит, что современная семья неспособна наследовать родовое занятие, родовой статус. Но большей частью преемственность не носит органический характер,— не старшее поколение передает тайну профессии (слишком неподъемен этот груз социализации для отдельно взятого человека), оно оказывает лишь моральное воздействие на выбор своих детей. Точно так же не оно, но специализированные институты обеспечивают переключение необходимых социальных контактов на преемника «дела». Эти же институты гарантируют нормальное функционирование его инструментария (собственности). Другими словами, главное в межпоколенной коммуникации осуществляется вовсе не семьей современного типа, но внешними структурами. Поэтому сегодняшние «династии» врачей, военных, моряков и т.п. это не более чем тень старых патриархальных родов, веками передававших новым поколениям секреты родового ремесла.
Правда, в истории ничто не исчезает, и, следовательно, какие-то черты патриархальности продолжают существовать по сию пору, но все же определяющими становятся новые принципы семейного строительства.