Подходящая к случаю молитва

Абдул-Баха*, сын Баха-Уллы*, основателя ре­лигии бахаизма, путешествовал по стране, и од­нажды его пригласили к обеду. Хозяйка дома изо всех сил старалась блеснуть своим кулинар­ным искусством. Но всякий раз, подавая ку­шанья на стол, она просила извинить ее за то, что еда пригорела, так как во время приготов­ления пищи она читала молитвы в надежде, что благодаря этому еда будет особенно вкусной. С приветливой улыбкой Абдул-Баха ответил: «Это хорошо, что ты молишься. Но в следую­щий раз возьми с собой в кухню поваренную книгу».

Эта история наглядно показывает, как тесно в сознании верующего переплетается религия с реальностью. В ней утверждается, что нель­зя смешивать религиозные предписания с про­блемами повседневной жизни. Она также го­ворит о том, что психические нарушения мо­гут быть связаны с религиозным догматиз­мом.

Молитва фарисея и мытаря

Сказал (Иисус) также к некоторым, которые уверены были о себе, что они праведны, и уничижали других, следующую притчу:

Два человека вошли в храм помолиться: один фарисей, а другой мытарь. Фарисей стал молиться сам в себе так: «Боже! Благодарю Тебя, что я не таков, как прочие люди, гра­бители, обидчики, прелюбодеи, или как этот мытарь: пощусь два раза в неделю, даю деся­тую часть из всего, что приобретаю».

Мытарь же, стоя вдали, не смел даже под­нять глаз на небо; но, ударяя себя в грудь, говорил: «Боже! Будь милостив ко мне, греш­нику!»

Сказываю вам, что сей пошел оправданным в дом свой более, нежели тот: ибо всякий, воз­вышающий сам себя, унижен будет, а унижа­ющий себя возвысится.

(Евангелие от Луки, 18; 9 — 14)

Эта притча, подобно многим другим из Но­вого завета, применялась как нравоучение. Конкретность ситуации побуждала к размыш­лению и детей, и взрослых. Притчи из свя­щенных писаний отражают события своего времени. Роль и значение таких действующих лиц, как, например, мытарь (то есть взима­ющий пошлину и одновременно исполняю­щий судебные приговоры), была понятна для того времени.

Сучок и бревно

Не судите, да не судимы будете. Ибо каким судом судите, таким будете судимы; и какою мерою мерите, такою и вам будут мерить. И что ты смотришь на сучок в глазе брата твоего, а бревна в твоем глазе не чувствуешь? Или, как скажешь брату твоему: «Дай я выну сучок из глаза твоего»; а вот в твоем глазе бревно? Лице­мер! Вынь прежде бревно из твоего глаза, и тог­да увидишь, как вынуть сучок из глаза брата твоего!

(Евангелие от Матфея, 7; 1 — 5)

Метафоры из приведенной выше притчи многозначны. Их образы содержат больше, чем говорят слова. В этой притче выражена не только потребность в справедливости, оди­наково присущая как отдельному человеку, так и обществу. Притча о сучке и бревне пред­ставляет собой очень удачный пример проеци­рования, переноса собственных потребностей и собственной вины на другого. Она напоминает о том, что сначала нужно обратить внимание на собственные недостатки, трудности, прежде чем — будь то врач или судья — заниматься разрешением проблем своего ближнего, пациен­та или партнера.

Напоминание о том, что сначала нужно уви­деть бревно в своем глазу, прежде чем заметить сучок в чужом, в самом широком смысле соот­ветствует врачебной этике психотерапевта, ко­торый, будучи специалистом в этой области, сначала должен самого себя подвергнуть психо­терапевтическому лечению и только потом уже лечить своих пациентов.

Глашатай солнца

На птичьем дворе произошло событие: петух тяжело заболел. И думать было нечего о том, что он сможет на другой день кукарекать. Все куры всполошились, они боялись, что солнце не взойдет, если их господин и повелитель не вы­зовет его своим пением. Ведь куры были увере­ны, что солнце всходит только потому, что поет петух. Наступившее утро излечило их от этого суеверия. Петух был по-прежнему болен, он ох­рип и не мог кукарекать, однако солнце сияло; ничто не могло повлиять на движение светила.

(Персидская история в пересказе Абдул-Баха)

Отношение человека к Богу может быть выра­жено только с помощью сравнения и метафоры. Даже математические формулы, которые пыта­ются доказать существование мирового духа, в конечном счете только сравнения и попытка хо­тя бы частично приблизиться к неизвестному и непознанному.

Тень на солнечных часах

Один восточный властелин решил доставить радость своим подданным и привез им, не знав­шим, что такое часы, из своих странствий солнечные часы. Этот подарок изменил жизнь лю­дей в его царстве. Они научились распределять свое время, стали более точными, аккуратны­ми, надежными, прилежными, и в результате все разбогатели. Наступило полное благоденст­вие. Когда царь умер, его подданные стали ду­мать, как бы им достойно отметить заслуги умершего. А так как солнечные часы являли со­бой символ благосклонности царя к своим под­данным и были причиной их успехов, то они решили построить вокруг солнечных часов ве­ликолепный храм с золотым куполом. Когда же храм был возведен и купол возвышался над сол­нечными часами, солнечные лучи уже не могли дойти до часов и тень, которая показывала лю­дям время, исчезла. Люди перестали быть точ­ными, исполнительными, прилежными. Каж­дый пошел своим путем. А царство распалось.

В этой восточной истории, которая мало из­вестна из устной традиции, приводится срав­нение истины со светом. Свет у приверженцев Заратустры* — символ истины. Эта метафора используется для характеристики человече­ских свойств. Другая метафора — грязь, замутняющая зеркальную поверхность, характе­ризует все то, что мешает проявлению способ­ностей человека. Здесь храм символизирует эти помехи. Понятие способностей человека Абдул-Баха дополняет понятием неповторимо­сти человеческой личности. Воспитателя он сравнивает с садовником, а человека, дитя — с растениями.