Второй круг жизненных испытаний

Болезнь и смерть Базарова. Тургенев еще раз проведет героя по тому же кругу, по которому он совершил один раз свой жизненный путь. Но теперь ни в Марьине, ни в Никольском мы не узнаем прежнего Базарова: затухают его блистательные споры, догорает несчастная любовь. И лишь в финале, в могучей по своей поэтической силе сцене смерти Евгения Базарова, в последний раз вспыхнет ярким пламенем, чтобы угаснуть навек, его тревожная, но любящая жизнь душа. Второй круг жизненных странствий Базарова сопровождают последние разрывы: с семейством Кирсановых, с Фенечкой, с Аркадием и Катей, с Одинцовой и, наконец, роковой для Базарова разрыв с мужиком. Вспомним сцену свидания Базарова с Тимофеичем. С радостной улыбкой, с лучистыми морщинами, сердобольный, не умеющий лгать и притворяться, Тимофеич олицетворяет ту поэтическую сторону народной жизни, от которой Базаров презрительно отворачивается. В облике Тимофеича "сквозит и тайно светит что-то вековое, христианское: "крошечные слезинки в съеженных глазах" как символ народной судьбы, народного долготерпения, сострадания. Певуча и одухотворенно-поэтична народная речь Тимофеича - упрек жестковатому Базарову: "Ах, Евгений Васильевич, как не ждать-то-с! Верите ли Богу, сердце изныло на родителей на ваших глядючи". Старый Тимофеич тоже ведь один из тех "отцов", к культуре которых молодая демократия отнеслась не очень почтительно. "Ну, не ври",- грубо перебивает его Базаров. "Ну, хорошо, хорошо! не расписывай",- обрывает он душевные признания Тимофеича. А в ответ слышит укоризненный вздох. Словно побитый, покидает несчастный старик Никольское. Дорого обходится Базарову это подчеркнутое пренебрежение поэтической сущностью жизни народной, глубиной и (*123) серьезностью крестьянской жизни вообще. В подтрунивании над мужиком к концу романа появляется умышленное, наигранное равнодушие, снисходительную иронию сменяет шутовство: "Ну, излагай мне свои воззрения на жизнь, братец, ведь в вас, говорят, вся сила и будущность России, от вас начнется новая эпоха в истории..." Герой и не подозревает, что в глазах мужика он является сейчас не только барином, но и чем-то вроде "шута горохового". Неотвратимый удар судьбы читается в финальном эпизоде романа: есть, бесспорно, что-то символическое и роковое в том, что смелый "анатом" и "физиолог" губит себя при вскрытии трупа мужика. Есть и психологическое объяснение неверному жесту Базарова-медика. В финале романа перед нами смятенный, потерявший самообладание человек. "Странная усталость замечалась во всех его движениях, даже походка его, твердая и стремительно смелая, изменилась".

Суть трагического конфликта романа удивительно точно сформулировал сотрудник журнала Достоевского "Время" Н. Н. Страхов: "Глядя на картину романа спокойнее и в некотором отдалении, мы легко заметим, что, хотя Базаров головою выше всех других лиц, хотя он величественно проходит по сцене, торжествующий, поклоняемый, уважаемый, любимый и оплакиваемый, есть, однако же, что-то, что в целом стоит выше Базарова. Что же это такое? Всматриваясь внимательнее, мы найдем, что это высшее - не какие-нибудь лица, а та жизнь, которая их воодушевляет. Выше Базарова - тот страх, та любовь, те слезы, которые он внушает. Выше Базарова - та сцена, по которой он проходит. Обаяние природы, прелесть искусства, женская любовь, любовь семейная, любовь родительская, даже религия, все это - живое, полное, могущественное,- составляет фон, на котором рисуется Базаров... Чем дальше мы идем в романе... тем мрачнее и напряженнее становится фигура Базарова, но вместе с тем все ярче и ярче фон картины". Но перед лицом смерти слабыми оказались опоры, поддерживающие некогда базаровскую самоуверенность: медицина и естественные науки, обнаружив свое бессилие, отступили, оставив Базарова наедине с самим собой. И тут пришли на помощь к герою силы, когда-то им отрицаемые, но хранимые на дне его души. Именно их герой мобилизует на борьбу со смертью, и они восстанавливают цельность и стойкость его духа в последнем испытании. Умирающий Базаров прост и человечен: отпала надобность скрывать свой "романтизм", и вот душа героя освобождается от плотин, бурлит и пенится, как полноводная река. Базаров (*124) умирает удивительно, как умирали у Тургенева русские люди в "Записках охотника". Он думает не о себе, а о своих родителях, готовя их к ужасному концу. Почти по-пушкински прощается герой с возлюбленной и говорит языком поэта: "Дуньте на умирающую лампаду, и пусть она погаснет". Любовь к женщине, любовь сыновняя к отцу и матери сливаются в сознании умирающего Базарова с любовью к родине, к таинственной России, оставшейся не до конца разгаданной для Базарова: "Тут есть лес".

С уходом Базарова поэтическое напряжение романа спадает, "полуденный зной" сменяет "белая зима" "с жестокой тишиной безоблачных морозов". Жизнь входит в будничное русло, вершатся две свадьбы в доме Кирсановых, выходит замуж "не по любви, а по убеждению" Анна Сергеев Одинцова. Но отблеск трагической смерти Базарова лежит на последних страницах. Со смертью его осиротела жизнь: и счастье вполсчастья и радость вполрадости. Осиротел и Павел Петрович, ему не с кем спорить и нечем жить: "Стоит взглянуть на него в русской церкви, когда, прислонясь в сторонке к стене, он задумывается и долго не шевелится, горько стиснув губы, потом вдруг опомнится и начнет почти незаметно креститься". Так нарастает, ширится в эпилоге романа скорбная тема сиротства, в бледных улыбках жизни чувствуются еще не выплаканные слезы. Усиливаясь, напряжение достигает кульминации и разрешается строками финального реквиема удивительной красоты и духовной мощи. В его строках продолжается полемика с отрицаниями любви и поэзии, с вульгарно-материалистическими взглядами на сущность жизни и смерти, с теми крайностями базаровских воззрений, которые он искупил своей трагической судьбой. Ведь, с точки зрения Базарова-натуралиста, смерть - дело естественное и простое: всего лишь разложение одних форм вещества и переход его в другие формы, а потому и отрицать смерть, по-видимому, бессмысленно. Однако логика натуралиста оказывается малоуспокоительной - иначе зачем же Базаров призывает к себе любовь и зачем говорит языком поэта? "Может ли возмущать нас процесс превращения трупов наших в великолепную растительность полей, а полевых цветов в орган мышления? - задавал вопрос один из учителей Базарова Я. Молешотт и отвечал так: - Кто понимает эту взаимную зависимость всего существующего, тому она не может быть неприятной". Тургенев спорит с таким воззрением на жизнь человека, которое сродни "великому спокойствию равнодушной при-(*125)роды". Поэтическое, любящее существо - человек не может смириться с бездумным отношением к гибели неповторимой и не заменимой никем человеческой личности. И цветы на могиле Базарова призывают нас к "вечному примирению и к жизни бесконечной", к вере во всесилие святой, преданной любви.

Искупая смертью односторонность своей жизненной программы, Базаров оставляет миру позитивное, творческое, исторически ценное как в самих его отрицаниях, так и в том, что скрывалось за ними. Не потому ли в конце романа воскрешается тема народной, крестьянской России, перекликающаяся с началом. Сходство двух этих картин очевидно, хотя и различие тоже: среди российского запустения, среди расшатанных крестов и разоренных могил появляется одна, "которую не топчет животное: одни птицы садятся на нее и поют на заре". Герой усыновлен народной Россией, которая помнит о нем. Две великие любви освящают могилу Базарова - родительская и народная... Итог тургеневского романа не похож на традиционную развязку, где злые наказываются, а добродетельные вознаграждаются. Применительно к "Отцам и детям" отпадает вопрос о том, на чьей стороне безусловные симпатии или столь же безусловные антипатии писателя: здесь изображается трагическое состояние мира, по отношению к которому всякие однозначно-категорические вопросы теряют смысл.