Трансформации волшебных сказок 5 страница

Отсюда видно, что супруг царевне не безразличен. Ей нужен тот супруг, который принесет ей плодородие. Свою мощь он доказывает тем, что приводит свинок, а позже под­тверждает свою мощь победой над обыкновенным, человече­ским соперником.

К этому же приводят некоторые другие детали в истории героя. История героя, «рассмеивающего» царевну, в афа-

Ритуальный смех в фольклоре 203

насьевской версии такова: Он служит у купца три года и за каждый год службы берет только копеечку. «У кого хлеб сох­нет, желтеет, а у его хозяина все бутеет...; чьих коней под гору тащат, а его и в поводу не сдержать» (Аф. 297). Эта деталь несколько рационализирована, равно как и фигура купца. Не потому у других зерно сохнет, а у него наливается, что он усердный слуга, а потому, что герой данной сказки, как и герой других сказок (ср. задачу посеять, пожать и об­молотить зерно в один день), обладает способностью управ­лять растениями и животными, и именно такой супруг нужен Несмеяне, именно их соединение нужно ей и людям. «Если меня не будет, говорит герой, цветы посохнут, яблони посох­нут» (ЗП 10).

10. Заключение. Все эти материалы дают право на следующее заключение: сказка о Несмеяне отражает магию смеха. Ранняя форма магии смеха основана на представлен нии, что мертвые не смеются, смеются только живые. Мерт^ вецы, пришедшие в царство мертвых, не могут смеяться, жи­вые не должны смеяться. Наоборот: всякое вступление в жизнь, будь ли то рождение ребенка или символическое новое рождение в обрядах инициации и сходных ему обрядах, со­провождается смехом, которому приписывается сила не только сопровождения, но и создания жизни. Поэтому вступление в жизнь сопровождается обязательным обрядовым смехом. Подлинные причины появления в жизнь активно не осозна­ются и в обрядах не отражены. С появлением земледелия силе смеха приписывается способность вызывать к жизни рас­тения. С одной стороны, продолжается линия внеполового создания жизни. Цветы расцветают от улыбки женщины без участия супруга. Деметра, богиня плодородия, представляет собой образец богини плодородия, лишенной супруга. Ее смех связан с ее земледельческим характером. С другой стороны — подлинная причина зарождения жизни, как и человека, ак­тивно переносится на растение, включается в обряд, где смех, вспашка и встреча супругов образуют одно целое. На обра­зе Деметры уже прослеживаются попытки придать ей супру­га. Сказка о Несмеяне и о приметах царевны обнаруживает полное развитие этой линии. С одной стороны, царевну нужно просто рассмешить, с другой — ей нужен магически сильный супруг. Как на образе царевны, так и на образе жениха про­слеживается ярко выраженный земледельческий характер.

Сюжет «Несмеяны» этим не исчерпывается. Остальные во­просы, связанные с этой сказкой, не могут быть решены вне связи с изучением ряда других сюжетов. Но все же в свете приведенных материалов становится ясным, из каких истори-

204Ритуальный смех в фольклоре

ческих корней вырастает эта сказка. Мы можем также с не­которой степенью вероятности ответить на вопрос, почему царевна не смеется, почему ее надо рассмешить, какую связь это имеет с супружеством и почему эта сказка сугубо сек­суальна. Нам теперь ясно, что кроется за приметами царевны и почему эти приметы узнаются именно при помощи свинок, а не других животных. Не случаен также эпизод с борьбой двух женихов. Мы понимаем также, почему свинка берется из борозды и откуда идут земледельческие черты в характере героя и героини. Это хотя и не исчерпывает всех вопросов, связанных с Несмеяной, но продвигает нас в понимании этой столь интересной и исторически значительной сказки.

МОТИВ

ЧУДЕСНОГО РОЖДЕНИЯ

1.Основной вопрос. Мотив чудесного рождения героя — один из очень распространенных мотивов мирового фолькло­ра и, в частности, сказки. Но он известен не только в сказке. Непорочное зачатие имеется, поскольку можно судить, во всех мировых религиях — от самых ранних и примитивных до поздних, включая христианство. Фольклор здесь явно не пер­вичен.

Литература этого вопроса сравнительно богата. Вернее, богата литература, касающаяся чудесного рождения в рели­гиях: этот вопрос исследовался этнографами и историками ре­лигии. Входить в историю вопроса мы не будем. Достаточно указать, что собрано очень много ценных материалов, но сущ­ность вопроса не может считаться решенной. Перерешение этого вопроса требовало бы объемистого труда. Наша задача другая и более скромная: мы исследуем сказку и хотим со­отнести фольклорные материалы к фактам исторической дей­ствительности, чтобы объяснить этим наличие в сказке мо­тива чудесного рождения и найти его источники. Правда, здесь одно неизвестное до некоторой степени сводится к другому неизвестному. Однако фольклорный материал, объясненный через сопоставление с фактами какой-то бытовой, культовой, обрядовой действительности, может со своей стороны внести некоторую ясность и в этот исторический материал. Никакие более широкие фольклористические вопросы здесь затраги­ваться не будут — они не могут быть решены в рамках иссле­дования одного мотива. Мы стремимся лишь несколько рас­ширить понимание сказки'.

¹ Приведем главнейшие общие труды: П. Л а ф а р г, Миф о непороч­ном зачатии,— П. Л а ф а р г, Очерки по истории культуры, М.—Л., 1926; А. Н. Веселовский, Поэтика, т. II, вып. 1. Поэтика сюжетов (1897— 1906),— А. Н. Веселовский, Собрание сочинений, т. II, вып. 1, СПб., 1913;В. Г. Богораз-Тан, Христианство в свете этнографии, М.—Л., 1928, гл. VI; В. Недельский и Ю. Францев, Миф о страдающем

206 Мотив чудесного рождения

2. Непорочное зачатие. Обилие материала, приве­денного в названных трудах, не оставляет никакого сомнения в том, что в возможность зачатия без участия мужчин неког­да широко верили, а частично верят кое-где и сейчас. Ряд соображений и материалов приводит к заключению, что чело­век не всегда понимал роль мужчины при зачатии. Создатель­ницей рода считалась только женщина. Причинная связь яв­лений надолго остается скрытой — весь вопрос только в том, когда эта связь становится ясной. Однако на этот вопрос нельзя дать четкого ответа. Мы не можем сказать: в такую-то эпоху общественного развития кончается незнание и начи­нается знание. В наше время даже наиболее отсталые народ­ности с несомненностью знают, в чем дело, и все же действу­ют так, как будто бы они этого не знали. Вопреки Тейлору мы знаем, что первобытное мышление вовсе не ищет причин­ных связей в нашем смысле этого слова. Связь ему кажется ясной. В данном случае любое событие (пробежавший зверь, порыв ветра, проглоченный камушек или орех и т. д.) в связи с общими основаниями первобытного мышления может счи­таться причиной рождения ребенка. Это — пока несколько упрощенное изложение сути дела; вся сложность его раскро­ется постепенно. Такое представление тесно связано с матри­архатом. Значение женщины основано на ее производствен­ной функции деторождения, которое Энгельс сопоставляет с производством средств существования и орудий производст­ва ². Осознание роли отцовства появляется позднее. В обря­дах мужчина теперь, ставши начальником рода, перенимает действие начальницы рода, т. е. имитирует женщину. Появ­ляется кувада, т. е. обычай, при котором после родов не жен­щина, а мужчина ложится в постель, представляясь больным и позволяя заботиться о себе, как о роженице. Появляются сказания о родивших мужчинах, которые сохраняются очень долго. Лафарг показал, как легенда о Зевсе, родившем Афи-

боге, М., 1934; Ю. А. Яворский, Памятники галицко-русской народной словесности,— «Записки Русского географического общества по отделу эт­нографии», т. 37, вып. 1, Киев, 1905; R. Schubert, Herodots Darstellung der Kyrussage, Breslau, 1890, A. M о r e t, Du charactere religieux de la royaute pharaonique, Paris, 1902; ch. II; E. S. H a r 11 a n d, The Legend of Perseus, vol. I, London, 1894; E. Petersen, Die wunderbare Geburt, Tu­bingen, 1909; F. Reitzenstein, Der Kausalzusammenhang zwischen Geschlechtsverkehr und Empfangnis in Glaube und Brauch der Natur- und Kulturvolker,— «Zeitschrift fur Ethnologie», Bd 41, 1909; P. Saintyves, Les vierges meres et les naissances miraculeuses. Essai de mythologie com-paree, Paris, 1908; O. Rank, Der Mythus von der Geburt des Helden, 2. Aufl., Wien, 1922; E. N о r d e n, Die Geburt des Kindes. Geschichte einer religiosen Idee, Leipzig, 1924.

² К. Маркс и Ф. Энгельс, Сочинения, изд. 2, т. 21, стр. 26.

Мотив чудесного рождения 207

ну из головы, отражает идею об утверждении отцовского права.

Все эти соображения приводят к мысли, что подобное не­знание— исторический, притом очень важный исторический факт. Тем не менее этот факт иногда оспаривается этногра­фами как недостаточно доказанный. Так, Д. К. Зеленин пи­шет: «Целый ряд этнографов нелепо приписали даже многим примитивным племенам полное неведение об участии муж­чины в акте зачатия»³. Наоборот, Рейтценштейн резко кри­тикует такую точку зрения и утверждает, что причинная связь между половым общением и зачатием даже историческому че­ловеку долго была неизвестной.

Такая точка зрения может быть утверждена не только об­щими соображениями, но и фактическими материалами и на­блюдениями. Так, например, Спенсер и Гиллен обнаружили у австралийцев следующее: «Среди племен Арунта, Луритча и Илпирра, а вероятно также и среди других, как Варрамун-га, твердо держится идея, что ребенок не есть непосредствен­ный результат полового общения, что он может явиться без общения, которое только, так сказать, подготовляет мать к восприятию и рождению всегда готового ребенка-духа, кото­рый живет в одном из местных тотемных центров. От 'времени до времени мы переспрашивали их по этому предмету и всег­да получали ответ, что ребенок не был непосредственным ре­зультатом полового общения»⁴.

Австралийцы стояли на очень низкой ступени культурного развития, уже давно пройденной другими народами. Данное сообщение показывает историчность и действительность тако­го незнания.

Такова начальная, исходная стадия в развитии этих пред­ставлений.

Но в дальнейшем подлинные причины рождения, конечно, скоро становятся известными. Но, хотя эти причины и извест­ны, вера в возможность внеполового зачатия продолжает со­существовать с знанием настоящих причин рождения. Эта вера оказывается чрезвычайно цепкой и живучей. Но, конеч­но, она имеет свою историю и видоизменяемость. Эта история еще никем не написана, но основные этапы ее проследить можно. А именно, можно заметить, что на наиболее прими­тивных ступенях человеческой культуры «чудесное» рожде­ние приписывается всем без исключения. Такое положение

³ Д. К- Зеленин, Культ онгонов в Сибири. Пережитки тотемизма в идеологии сибирских народов, М.—Л., 1936, стр. 365.

⁴ В. Spencer and F. G i 11 е n, The Native Tribes of Central Austra­lia, London, 1899, стр. 265.

Мотив чудесного рождения

мы застаем у австралийцев. В дальнейшем чудесным обра­зом рождаются уже только племенные герои и полубоги: по­хитители огня, легендарные великие охотники и т. д. Такое положение мы имеем у более развитых племен, например, Се­верной Америки и частично Африки и океанийских островов. Здесь чудесно рожденное дитя в мифах есть спаситель (Heil-bringer). Он приносит людям огонь, первые семена и т. д., он учреждает общественный строй и тотемные обычаи. Эти мифы имеют сакральное значение. С возникновением монар­хии и богов такое рождение становится прерогативой царей и богов, а обыкновенные смертные рождаются обыкновенным образом. Известно, что египетские цари почитали себя потом­ками бога солнца Ра⁵. От египетских царей не отстают ни индийские цари и царьки, ни китайские императоры. Мате­риалы будут приведены ниже, здесь важно отметить только основную линию движения. Из этих чудесно или непорочно зачатых и рожденных богов не составляет исключения и Христос. Движение это идет по социальной лестнице снизу вверх. Там, в верхах, это рождение долгое время — признан­ное явление. Но и в социальных низах, вплоть до XIX века, а может быть и до наших дней, не прекращается стремление достигнуть рождения ребенка хотя бы внеполовым путем, но здесь это будет называться суеверием, колдовством и т. д..

Установив эти общие начала, мы перейдем теперь к сказ­ке. Сказка знает очень много видов чудесного рождения. Мы рассмотрим главнейшие из них, имеющиеся в русской сказке. К каждой сказочной разновидности будут приведены внеска-зочные материалы, показывающие, что сказка строится не на вольной фантастике, а отражает действительно имевшиеся представления или обычаи. Тут перед нами раскроется все многообразие не только самого мотива, но и его исторических основ. Мы расположим материал не в систематической и не в хронологической последовательности, а так, чтобы наблю­дения и выводы, полученные из рассмотрения одной формы, не приходилось бы повторять для других. Все они до некото­рой степени связаны друг с другом, и объяснение одного вида часто приводит к объяснению и других.

3. Зачатие от плода. Один из видов чудесного за­чатия—это зачатие от съеденного плода или от ягоды. При­ведем несколько примеров. В русских и украинских сказках чаще всего фигурирует горох (Аф. 133). <...> Другой при­мер: «Ходила по лесу, сустрела гороховинку, а на той горо­ховнике один струцек, а в том струцке анно зернышко, а я

⁵ Б. А. Т у р а е в, Египетская литература, т. I, M., 1920, стр. 43—44.

Мотив чудесного рождения 209

взяла да и съела то зернушко» (Жив. стар., стр. 300). Неред­ко также встречаются яблоки. В сибирской сказке (См. 305) рассказывается о бездетном купце. Нищий советует ему ку­пить яблоко на рынке и заплатить, сколько спросят. Купец так и делает. Пол-яблока съедает жена, а другую полови­ну— кобыла. «Через несколько времени жена его принесла сына, а кобыла — жеребца»⁶.

Особый случай представляет собой наговоренное яблоко. В вятской сказке рассказывается, что княгиня, чтобы иметь детей, дала волшебнице за 15 рублей наговорить яб­локо. От этого яблока у нее рождается сын (ЗВ 108).

Обычай есть плоды, чтобы вызвать беременность, мы встречаем, пожалуй, во всем мире и на^ всех ступенях куль­турного развития, вплоть до наших дней включительно.

Так, малайцы на Суматре утверждают, что один из видов кокосового ореха вызывает беременность без полового обще­ния (Гартл. I, 6). Такого же мнения относительно кокосового ореха держатся индусы. На острове Фиджи бездетные супру­ги принимают в качестве лекарства от бесплодия орехи (Гартл. I, 38). В Британской Колумбии избегают жевать один из видов каучука, так как он вызывает беременность⁷. Во многих местах Америки и Африки пьют декокты из различ­ных растений. Иногда бывает достаточно приложить плод к телу. На Гавайских островах есть сказание о девуш­ке, нашедшей два банана. Чтобы скрыть их от врагов, она прячет их на грудь. От этого она беременеет (Фробен. 226).

Это же воззрение отразилось во многих мифах и сказа­ниях, где, как уже указано, это рождение свойственно полу­богам. Одно из племен пуеблосов в юго-западной части Се­верной Америки рассказывает, что герой Poshaiyaume родил­ся от девушки, которая забеременела оттого, что съела два ореха (Гартл. I, 4).

Подобные же мифы имеются у культурных народов древ­ности. Но здесь чудесным образом рождаются боги или полу­боги, да и самый акт зачатия происходит не без участия бо­гов. Так, Дионис делает матерью Еригону, дав ей съесть ви­ноградину (Овидий, Мет. 6, 125).

В Китае и Индии подобным образом рождаются царству­ющие особы. Фо-Хи, основатель Китайской империи, рожден девушкой Чинг-Мон, съевшей цветок, найденный ею на пла­тье. Основатель одной из китайских династий рожден оттого,

^s О яблоке как эротическом средстве см.: Е. Г. Катаров, Состав и происхождение свадебной обрядности,—Сборник МАЭ, VIII,Л., 1929, стр. 177.

⁷ Много примеров у Гартлянда и Рейтценштейна.

14 Зак. 80

Мотив чудесного рождения

что мать его съела один красный плод, принесенный ей со­рокой (Гартл. I, 5). Подобное же происхождение имеют не­которые индийские монархи (примеры у Гартл.).

Если теперь обратиться к современным культурным наро­дам, то можно привести целый ряд примеров, которые пока­зывают, что некоторые женщины по сегодняшний день едят самые разнообразные плоды, ягоды и зерна, чтобы вызвать беременность. Но это делается уже тайно, это—исключение. Каждый народ имеет свои излюбленные, характерные для него плоды. В Индии употребляют рис, в Богемии — ягоды можжевельника, в Греции — айву, у евреев кладут под по­душку мандрагору, и т. д. Но вера в чудодейственное влия­ние плода уже поколеблена. Поэтому плод принимается не просто, а после наговора или благословения. В первом случае зовут знахарей, колдунов, во втором случае идут к священ­никам, в особенности в католических странах. В Тоскане женщины идут к патеру, получают яблоко, молятся святой Анне, а затем съедают яблоко.

Таковы факты. Каково же их объяснение? Очень правдо­подобное объяснение дает Штернберг. Оно подтверждает тео­рию симильной магии Фрезера. Штернберг говорит: «Самое главное свойство растений вообще и культа деревьев в част­ности, вызывающее к ним поклонение, это — необычайная сила их плодовитости. Нечего говорить, что никакое животное не может сравниться по плодовитости с деревом, на котором тысячи плодов, рассматриваемых, как дети этого дерева»⁸. Сила плодовитости должна была магически перейти на лю­дей, пользующихся его плодами. Это можно подтвердить еще другими наблюдениями. Рассматривая те плоды, которые преобладают, можно сделать заключение, что женщинами преимущественно принимаются такие плоды, которые подсо­знательно ассоциируются с чревом, с плодом внутри оболоч­ки. Отсюда популярность ореха. Даже сейчас в названии ре­бенка «плодом», в таких словах, как «расплодиться» и т. д., слышится эта ассоциация. Что горох популярен в силу своей способности набухать, это показывает текст сказки. Царица глотает горошину. «Разбухла горошинка; и царице тяжеле-шенько, горошинка растет да растет, и царицу все тягчит да гнетет» (Аф. т. I, стр. 473). Сюда же относится широко при­меняемое и самое излюбленное средство от бездетности до наших дней — дрожжи.

С другой стороны, интересно рассмотреть те плоды, кото-

⁸ Л. Я. Штернберг, Первобытная религия в свете, этнографии, Л., 1936, стр. 440. "

Мотив чудесного рождения 211

рые избегаются, так как они могут вызвать нежелаемую бе­ременность. Сюда относятся орехи с двойным зерном: они вызовут рождение близнецов. В материалах Гартлянда можно найти, что во многих странах женщины, и в особенности де­вушки, избегали есть не только двойные орехи, но какие бы то ни было двойные или сросшиеся плоды. Даже две груши, выросшие на одном стебле, вызывают рождение близнецов. Эти случаи уже явно показывают, что свойство съеденного плода переходит на женщину. Если двойной орех избегается, то обычный орех, наоборот, служит, пожалуй, наиболее часто встречающимся плодом для создания беременности, не исклю­чая таких орехов, как кокосовый.

Но с течением времени специфичность плодов исчезает, принимаются уже всякие плоды, и особую важность приобре­тает наговор.

После указанных фактов нас не должно удивлять, что гранатовое яблоко с его многочисленными зернами могло служить особенно сильным средством для беременности. Гра­нат вызывает беременность не только при съедении, но и при прикосновении: как известно, Аттис родился оттого, что мать его положила себе за пазуху гранатовое яблоко. Такую же роль может играть тыква. Как и другие плоды, тыква вос­принимается как чрево. В древнеиндийском мифе супруга царя Сагары производит на свет тыкву, в которой находится 60 000 сыновей⁹. Действие плодов так велико, что даже муж­чины, поевшие их, могут родить. В португальском рассказе женщина, помолившись у гроба святого Антония, получает три яблока, которые ей должно съесть натощак. Случайно эти яблоки съедает ее муж. Через девять месяцев ему раз­резают чрево и извлекают девочку ¹⁰.

Подобная вера могла на протяжении веков вновь и вновь самозарождаться. Ни точная локализация, ни хронология здесь невозможны да и не нужны. Дальнейшее углубление в этот вопрос слишком далеко увело бы нас от сказковедче-ских проблем. Поэтому пока можно ограничиться приведенны­ми материалами и наблюдениями. Однако дело обстоит все же не так просто, как это полагает Штернберг. Представле­ние о плодородной силе плода, как такового, несомненно дей­ствительно имеется и объясняет очень многое. Принимая плод, женщина как бы принимает семя. Но этим дело не ограничивается. Материалы показывают, что рождение ребен­ка иногда приписывается проглоченному камушку, песчинке,

⁹ Н. 01 de nberg, Die Religion des Veda, Berlin, 1894, стр. 96.

¹⁰ В. Г. Б о г о р а з - T а н, Христианство в свете этнографии, стр. 48.

14*

212Мотив чудесного рождения

стружке, хвойной игле и т. д. Наряду с представлением о силе плода имеются еще другие. Они раскроются перед нами несколько ниже, и тогда мы сможем внести некоторый кор­ректив в изложенные здесь случаи.

4. Рождение от наговоров. Если дают съесть ка­кой-нибудь плод с наговором, то нас не может удивить, что человек может родиться только от наговора или заклинанья^ В сказке «Иван дурак» герой по щучьему велению заставля­ет понести царевну.

Здесь интересно будет рассмотреть чудесное рождение до­чери в сказке «Волшебное зеркальце» в редакции бр. Гримм. Царица зимой сидит у окна с рамой из черного дерева и шьет. Она укалывает палец, капля падает на снег. Царица говорит: «Ах, если бы у меня родилось дитя, белое как снег, красное как кровь и черное, как черное дерево». Царица рож­дает дочь и умирает. До сих лор никого не удивляло, что ца­рица зимой шьет у откр ы то го окна. Поступают ли так в действительности? Ясно, что мотив был некогда иным: ца­рица нарочно укалывает себе палец и нарочно открывает окно, чтобы выпустить красную кровь на белый снег и про­изнести заклинание, которое, как и большинство заклинаний, основано на подобии. Слова «если бы у меня родилось дитя» некогда могли звучать «пусть у меня родится дитя». Закли­нание исходит от самой матери. Это случай довольно редкий, но не единичный. В малагашской (мальгашской.— Ред.) сказ­ке родители говорят: «,,0 если бы у нас родилось дитя, все равно какого вида, хоть бы похожее на тюк",— и через неко­торое время у них родился сын без рук и без ног» ^п. И здесь мы видим, что желание действует как заклинание. Сходно в греческой сказке: о девушке — пусть бы она была походка хоть на плод лавра; о мальчике — пусть бы он был хотя бы ослом. Желание исполняется буквально (Гартл. I, 27).

Как уже сказано, заговор в чистом виде встречается срав­нительно редко. Обычно при этом имеется плод, прикоснове­ние, удар, взгляд. Из мифов можно указать на калифорний­ское сказание племени Вишок, по которому бог, увидев жен­щину, пожелал ей беременности, и она зачала. Чаще встре­чается беременность через взгляд. Так произошли Парвати, супруга бога Шивы, Чингис-хан, римский король Сервий Тул­лий и др. В этих случаях мы имеем непосредственное воз­действие божества на смертную женщину.

5. Рождение от выпитой воды. С рождением от

¹¹ Sib г ее, Malagassy Folk-Tales,— «Folk-Lore Journal», 1883, I, стр. 237.

Мотив чудесного рождения 213

плода тесно связано рождение от выпитой воды. «Видит — бежит ключ воды. Она напилась и стала брюхата и родила сына» (См. 243). В северной сказке (Онч. 4) царица пьет из колодца. Сын назван Иван Водович. То оплодотворяющее действие, которое производит вода на всю природу, не могло остаться незамеченным. Вода живит, оживляет, заставляет цвести цветы, расти травы, она производит жизнь. Если вы­пить воды, то из этого может появиться новая жизнь и в че­ловеке. В соответствии с этим малагашские женщины, желая иметь ребенка, пьют воду до отказа (Гартл. I, 67). Этот обы­чай редко записан у первобытных в чистом виде. Чаще он встречается у земледельческих народов. У них вода приобре­тает магические свойства. Но, с другой стороны, у них же впервые появляются боги, и вода, дождь оплодотворяют си­лой бога.

У племени Pima (Северная Америка) богиня маиса опло­дотворяется каплей дождя и рождает прародителя челове­ческого рода (Фробен. 234). Здесь вспоминается Даная_г оплодотворенная золотым дождем — Зевсом. Чаще вода не одна производит зачатие, а какое-нибудь мелкое животное в ней, например рыба или червь. Мы увидим ниже, что живот­ное здесь первично, а вода вторична. Надо, например, вы­пить воду с червяком. Именно так рождается герой ирланд­ского эпоса Кухулаин. Чаще из воды выходят первые люди (Крик. 226). В Малой Азии в праздник Адониса женщины несли в руках статуэтки Адониса в виде трупа и бросали их в море или водоем. В некоторых местах на следующий день после этих похорон праздновали воскресение Адониса (Фрэ­зер III, 50). Это — аграрное применение представления о силе воды.

Наконец, как и во всех подобных случаях, вода вплоть до наших дней пользуется широким применением, чтобы вы­звать человеческое плодородие, причем здесь имеется две формы: воду пьют, или в ней купаются. Это — «суеверие», но вера эта развита так сильно, что церковь была вынуждена легализовать эту веру. Чудодейственные ключи и колодцы, вызывающие рождение, и бассейны, дающие молодость, име­ются почти во всей Западной Европе, причем эти колодцы обычно носят имя какого-нибудь святого.

Рассмотренные случаи представляют собой как бы одну группу. Они основаны на вере, что плодовитая, плодородная природа непосредственно может влиять на человека. Человек подвергается ее воздействию по принципам подражательной магии. Иногда пытаются усилить это действие магией слов." отсюда наговоры.

214 Мотив чудесного рождения

Но, всматриваясь во все эти случаи, мы можем убедиться, что здесь не только вода или плоды или наговор имеют силу. Вода связана с рыбой или ч е р в я к о м; если дурак вызы­вает беременность у царевны заклинанием, то он делает это именем щуки; дождь, нисходящий на Данаю, есть вместе с тем бог и т. д. Здесь имеется еще что-то другое, какое-то скрещивание с другими, может быть животными представле­ниями. Одним словом, вопрос еще не совсем ясен.

Чтобы его разрешить, надо рассмотреть и другие виды чу­десного рождения.

6. Рождение как возвращение умершего. Наряду с представлением о живительной силе природы в мо­тивах чудесного рождения можно проследить наличие еще другого представления. Некогда верили, что родившийся че­ловек— не новый, никогда не живший человек, он только но­вое воплощение ранее умершего человека. Рождение есть воз­вращение к жизни умершего, обычно — предка.

В том, что новорожденный представляет собой новое во­площение предка, убеждены очень многие народы. «Если рож­дается ребенок,— говорит Леви-Брюль,:—то это означает, что известная личность появилась снова, снова облеклась во плоть. Каждое рождение представляет собой перевоплоще­ние, реинкарнацию» ¹². Факт этот этнографами объясняется различно. Штернберг полагает, что вера в перевоплощение объясняется из наблюдения сходства между родителями и детьми ¹³. Но этому противоречит факт, что ребенок не всегда считается воплощением отца или деда, он может считаться воплощением многих других умерших, причем не считаются даже с полом умершего, полагая, что имя есть некоторая часть его души. Так, эскимосы обращаются к новорожденной девочке «мой дедушка» и т. п. Харузин дает несколько иное объяснение: «Перед любознательностью первобытного чело­века возникает обыкновенно вопрос, откуда является душа, жизнь у новорожденных... Некультурный человек отвечает на этот вопрос утверждением, что души умерших переходят в новорожденных, т. е. что происходит вторичная инкарнация души» ^и. Это объяснение кажется мне столь же маловероят­ным, как и вышеприведенное. Что «некультурный» человек размышляет о душе — это еще должно быть доказано, но доказать это не удастся.

Наблюдение над отсутствием в первобытном мышлении

¹² L. Levy - В г и h 1, Les fonctions mentales dans les societes infe-rieures, Paris, 1910, ch. VIII.

¹³ Л.Я.Штернберг, Первобытная религия, стр. 317.

¹⁴ Н. Харузин, Этнография, т. IV. Верования, СПб., 1905, стр. 195.

Мотив чудесного рождения 215

дифференциации позволит объяснить и это явление: человек не различает не только между живым и мертвым, но и между рожденным и мертвым и принимает нового человека за вернувшегося старого, ушедшего. Эта вера настолько твер­да, что в Австралии был случай, когда белого поселенца при­нимали за умершего туземца. Его «родители» жили в 60 ми­лях от него и навещали своего новообретенного сына два раза в год, преодолевая ради этого путешествия значительные препятствия и опасности. Таких анекдотических случаев Ле­ви-Брюль ¹⁵ перечисляет несколько. Когда один из таких уз­нанных «покойников» пытался объяснить туземцам, что он: среди них не жил и в их среде в первый раз, ему ответили,, что это неправда, ибо «а как же ты мог найти дорогу сюда?». У индейцев при рождении ребенка зовут колдуна, чтобы он привел себя в экстаз и определил, кто именно вернулся и какое имя дать новорожденному ¹⁶. Христианские миссионеры роняют свой авторитет, если при крещении новорожденного-спрашивают, какое имя ему дать. Это то, что по представле­нию индейца племени Апалокува должен знать жрец лучше, других. Резюмируя эти факты, привожу слова Дитериха ¹⁷: «Мы не должны забывать, что вера, будто новорожденное-дитя во всех случаях есть вновь родившийся умерший, ясно» засвидетельствована у очень многих первобытных народов».