Белорусские архивы в структуре учреждений Российской империи 3 страница

Однако этот проект был отклонен. В сентябре 1903 г. Министерство финансов заявило, что в настоящее время нет возможностей “на отвлечение государственных средств на такие расходы, которые хотя и являются полезными, но по предмету своему терпят отлагательство”[112].

Таким образом, проект архивной реформы Д.Я. Само­квасова, как и предшествовавший ему проект Н.В. Калачова, остался нереализованным.

§ 4. Деятельность Витебской
ученой архивной комиссии

Через шесть лет после ликвидации первого исторического древлехранилища на территории Беларуси — Витебского центрального архива древних актовых книг — в том же Витебске в 1909 г. была открыта губернская ученая архивная комиссия, имевшая своей основной задачей устройство губернского исторического архива[113]. Это должно было идти путем разбора дел и документов, предназначенных губернскими и уездными ведомственными архивами к уничтожению и выделения оттуда материалов, заслуживавших “вечного хранения”. Кроме того, в обязанности комиссии входили охрана памятников истории и культуры, собирание предметов древности, проведение археологических раскопок, исследование и популяризация истории родного края, организация экскурсий по историческим местам, издание собственных трудов, описаний архивов и т.п. Ранее, а затем и параллельно с комиссией, подобной работой в Беларуси занимались Северо-Западный отдел Русского географического общества, Виленский, Витебский, Гродненский, Минский и Могилевский статистические комитеты, созданные в 60-е годы XIX â., à также различные общества и комитеты историко-краеведческого профиля, возникшие в Минске, Могилеве, Гродно, Витебске в начале XX â.[114]

Первоначально предполагалось вместо архивной комиссии открыть в Витебске отделение Общества по изучению Беларуси, затем — белорусский отдел Русского географического общества, но в конце концов победила группа сторонников организации архивной комиссии. В основу ее работы был положен устав аналогичной Тамбовской ученой архивной комиссии с правом в интересах дела дополнять и изменять его[115].

Следует заметить, что из 39 аналогичных комиссий, которые начали создаваться в России с 1884 г., Витебская приступила к работе в числе последних (позже нее начали функционировать лишь Хомская, Иркутская, Петербургская, Якутская, Тульская, Киевская, Ковенская, Самарская, Закаспийская, Харьковская, Казанская, Псковская и Уфимская комиссии), и это не могло не сказаться на эффективности ее деятельности. В отличие от первых комиссий, таких, как Тверская, Орловская, Тамбовская и другие, результаты работы Витебской комиссии за десять лет ее существования были достаточно скромными.

Как уже отмечалось, главной обязанностью комиссий являлось просматривание дел, предназначавшихся местными учреждениями к уничтожению. Комиссии имели право выбирать те из них, которые представляли интерес для исторической науки, и создавать из этих дел свои исторические архивы.

Комиссии не имели определенного общего статуса и поэтому могли самостоятельно разрабатывать программу своей научной деятельности. Одни из них ограничивались исключительно архивными делами, другие брали на себя функции историко-археологических обществ, которые изучали и описывали историю, древние памятники края, проводили археологические раскопки, организовывали музеи. Большинство комиссий имели свои печатные органы, которые носили характер продолжающихся изданий и выходили по мере накопления материалов, в зависимости от материальных средств комиссий. Большей частью эти издания назывались “Труды” или “Известия”.

Состав комиссии формировался по согласованию директора Археологического института с местным губернатором как из чиновников, так и из частных лиц, “могущих быть полезными комиссии своими познаниями и усердием к делу”. Губернатор являлся по должности “непременным попечителем” комиссии. Комиссии подчинялись губернаторам, а, следовательно, Министерству внутренних дел. Отчеты о своей деятельности они представляли в Петербургский археологический институт, который являлся органом их научного контроля. В свою очередь Институт представлял сводный отчет о деятельности комиссий в Академию наук. Таким образом, комиссии оказались в двойном подчинении: Министерству внутренних дел и Министерству народного просвещения.

Комиссии совершенно не были обеспечены материально как в смысле бюджета, так и в смысле помещения и работников. В § 8 “Положения” Комитета министров о губернских ученых архивных комиссиях (принято 13 апреля 1884 г.) говорилось: “Расходы, необходимые на содержание и занятия архивных комиссий, покрываются из средств, имеющихся в распоряжении Археологического института и из местных пожертвований на пользу науки”[116]. Однако ни тот, ни другой источники не покрывали расходы, поэтому комиссии старались обеспечить себя доходами от изданий, членскими взносами, публичными лекциями, субсидиями от городов и земств.

Фактически комиссии были совершенно бесправны и в своей деятельности зависели от расположения или нерасположения того или иного начальства, с которым им приходилось иметь дело. Объем работы и ее постановка также не соответствовали материальным ресурсам комиссии: каждая комиссия ведала (в смысле просмотра описей дел, предназначавшихся к уничтожению) не только архивами своей, но и близлежащих губерний, где архивных комиссий не было. Например, Черниговская комиссия (создана в 1896 г.) помимо Киевской, Волынской, Подольской обслуживала и Минскую губернию, Калужская (создана в 1891 г.) — Гродненскую (до открытия Витебской комиссии). Описи дел для просмотра поступали пудами; вследствие недостатка активно работающих, а зачастую просто некомпетентных членов нередко уничтожались ценные для истории документы[117]. Несмотря на все недостатки в деятельности комиссий, они вплоть до 1917 г. оставались единственными учреждениями в дореволюционной России, так или иначе ведавшими архивным делом на местах.

Открытие Витебской ученой архивной комиссии непосредственно связано с именем В.С. Арсеньева (1833—1947), сыном известного дипломата и племянником старшего хранителя Оружейной палаты Московского кремля, который и стал ее первым председателем (он занимал должность советника Витебского губернского правления)[118]. После неоднократных обращений В.С. Арсеньева к губернатору в мае 1909 г. было принято решение об открытии комиссии. На первом ее заседании, состоявшемся 31 мая 1909 г., было сообщено, что на расходы комиссии ассигнуется 500 руб. единовременно и 200 руб. ежегодно. Непременным попечителем комиссии стал витебский губернатор Б.Б. Гершау-Флотов. Уже в первый год существования Витебской комиссии в ее рядах насчитывалось 99 почетных и 325 действительных членов, а также 15 штатных сотрудников. Через год количество первых увеличилось до 102, вторых — до 356. Среди членов комиссии были известные историки, этнографы, филологи В.О. Ключевский, М.В. Довнар-Запольский, Д.И. Довгялло, Е.Ф. Карский, А.П. Сапунов, Н.Я. Никифоровский, Б.И. Эпимах-Шипилло, И.Х. Колодеев и др.

В августе 1910 г. вместо переехавшего в Тулу В.С. Ар­сеньева (он возглавил местную архивную комиссию) председателем комиссии был избран товарищ прокурора Витебского окружного суда В.А. Кадыгробов; в 1912 г. его сменил на этом посту директор Витебского учительского института К.И. Ти­хомиров, оставаясь председателем до ликвидации комиссии в 1919 г.

Вскоре после открытия комиссия развернула работу по подготовке к празднованию 100-летнего юбилея Отечественной войны 1812 г. С этой целью на одном из ее первых заседаний было постановлено образовать особую комиссию для выработки программы празднования юбилея, приобрести у частных лиц некоторые подлинные документы участников войны. По инициативе председателя комиссии удалось провести решение о сооружении в Витебске памятника в честь участников боев под городом в июне и октябре 1812 г. Через Петербургское общество архитекторов был объявлен конкурс на лучший проект памятника. Победителем его стал известный русский архитектор И.А. Фомин. В торжествах по случаю празднования 100-летнего юбилея и приуроченного к нему открытия памятника героям войны 1812 г., проходивших в Витебске 5—6 декабря 1912 г., приняли активное участие большинство членов и сотрудников комиссии.

Основное внимание в работе комиссии уделялось деятельности местных ведомственных архивов. Просматривая присылаемые из них описи дел, предназначавшихся к уничтожению, члены комиссии и сотрудники отбирали документы, заслуживавшие, по их мнению, внимания и постоянного хранения. Из них формировался архив комиссии, который, как и музей, и библиотека, размещался вначале в здании губернского правления, затем — Учительского института (Гоголевская ул.). К осени 1911 г. архив комиссии включал 314 наименований документов и дел за 1552—1911 гг. Большинство их относилось к XIX в. и освещало такие события, как Отечественная война 1812 г., восстание 1863 г. и др. В конце 1911 г. хранитель архива М.А. Мельникова подготовила каталог архива, изданный в следующем году в Витебске[119]. В конце его составитель сделал характерное примечание, свидетельствовавшее о некачественном проведении экспертизы ценности документов в ведомственных архивах. В нем, в частности, отмечалось: “Архивариусы часто представляют к уничтожению — за давностью лет — дела, с археологической точки зрения очень интересные”[120].

Сложное материальное положение Витебской архивной комиссии (отсутствие специально выделенного помещения, в котором могли бы размещаться не только сотрудники комиссии, но и архив, музей, библиотека), с одной стороны, отсутствие юридического статуса, который бы позволял комиссии контролировать местные ведомственные архивы, с другой, — значительно снижали эффективность ее деятельности в области архивного дела. Выступая на Первом съезде представителей губернских ученых архивных комиссий в мае 1914 г., К.И. Тихомиров приводил ряд примеров, свидетельствовавших о том, что из-за отсутствия помещения для архива комиссия не могла принимать важные в историческом отношении документы, выделяемые местными учреждениями к уничтожению. “Я видел, — говорил К.И. Тихомиров, — например, архивы, которые помещаются в каком-то курятнике, где дела едят мыши и крысы. Показал мне его Никита. Так я только мог Никите сказать: запирай и поставь туда какую-нибудь отраву для крыс, но какого-нибудь замечания, какую-нибудь инициативу для хранения архива проявить я не имею никакого права, потому что в тех узаконениях, которые определяют деятельность архивных комиссий, нигде не сказано, чтобы мы могли ревизовать, могли иметь какую-нибудь собственную инициативу”[121].

Важным направлением в деятельности Витебской архивной комиссии являлась научная и публикационная работа. Ее результаты заслушивались на общих собраниях. За первые два года существования комиссии состоялось 4 экстренных, 21 очередное и 1 торжественное собрание. На них были обсуждены доклады организационно-научного характера и о приближающемся юбилее войны 1812 г., об участии представителей комиссии в работе 4-го Археологического съезда в Костроме, о пребывании И.И. Лажечникова в Витебске, о Грюнвальдской битве и др. Некоторые доклады и публичные лекции, с которыми члены комиссии выступали на заседаниях, позже публиковались в местной периодической печати, издавались отдельными брошюрами. Так было, например, с публичной лекцией почетного члена комиссии, известного белорусского историка и краеведа А.П. Сапунова, с которой он выступил 26 сентября 1910 г.[122]

2 октября 1909 г. на заседании совета комиссии было решено приступить к изданию один раз в год собственных “Трудов”. Был обсужден и утвержден план первого выпуска. Он включал исследовательские статьи краеведческого характера, а также публикации документов и материалов из витебских архивов. Первый выпуск “Трудов” вышел в 1910 г.[123] В следующем году их название меняется на “Полоцко-Витебскую старину”. Этим самым архивная комиссия подчеркивала, что желает расширить программу своего издания. Под таким названием вышли три выпуска[124]. Перечень статей и публикаций, помещенных в изданиях Витебской архивной комиссии, свидетельствует о великодержавно-охранительном направлении, преобладающем среди ее членов и сотрудников. Наряду с официозными публикациями в изданиях комиссии печатались и весьма ценные материалы историко-краеведческого характера, а также документы из местных архивов, воспоминания иностранцев о Беларуси, хроника научной и общественной жизни и т.д.

Помимо этих сборников Витебской комиссией был выпущен ряд отдельных изданий своих членов и сотрудников. Среди них — подготовленные К.А. Змигродским “Каталог монет и медалей музея Витебской ученой архивной комиссии” (Витебск, 1911) и “Каталог музея Витебской ученой архивной комиссии” (Витебск, 1912), “Краткий систематический каталог библиотеки Витебской ученой архивной комиссии (по 1 декабря 1911 г.)” Н.Ю. Кенигсфеста (Витебск, 1912), упоминавшийся выше “Каталог архива Витебской ученой архивной комиссии” и др.

Несмотря на то что как в “Трудах”, так и в отдельных изданиях и делопроизводственной документации Витебской ученой архивной комиссии встречалось характерное выражение верноподданических чувств (в “чистом” виде по различным поводам, а также в тематике и содержании статей), тем не менее они представляют определенный интерес прежде всего тем, что содержат публикации документов, к настоящему времени утраченных. Свидетельством интереса к подобного рода изданиям могут служить письма академиков А.А. Шахматова и М.К. Любавского в адрес комиссии с благодарностью за присылку им первого выпуска “Трудов”[125].

Весьма позитивную роль комиссия сыграла и в деле подготовки кадров историков-архивистов. По ее инициативе в октябре 1911 г. в Витебске было открыто отделение Московского археологического института (создан в 1907 г.). Вначале оно имело два факультета — археологический и археографический. В 1917 г. открылся третий — истории искусств. Срок обуче­ния — 3 года (с 1917 г. — 4 года). Как Петербургский и Московский археологические институты, так и Витебское отделение последнего было рассчитано на слушателей, имевших высшее образование. Его выпускникам присваивали звания: “ученый архивист”, “ученый археолог”, “ученый искусствовед”. Обучение на отделении было платным — 80 руб. в год, поэтому из 70 желающих заниматься к началу занятий оставалось 58. В 1912 г. поступило всего лишь 12 заявлений. Занятия проходили в здании Учительского института. Лекции читались четыре раза в неделю по вечерам приезжавшими из Москвы профессорами. Среди них — геолог А.А. Чернов, археолог В.А. Городцов, филологи Н.И. Новосадский и С.И. Собо­левский, историки Н.И. Фирсов, языковед и славист Р.Ф. Брандт и др.[126] С 1913 г. к чтению лекций стали привлекаться и местные специалисты. Преподавателем на вновь созданной кафедре “Древности Северо-Западного края” был, в частности, утвержден член Витебской архивной комиссии А.П. Сапунов, которого директор Московского археологического института А.И. Успенский характеризовал как “выдающегося и лучшего знатока” истории своего края. До 1917 г. Витебское отделение Московского археологического института окончили около 60 человек, из них 12 позже защитили диссертации. Его выпускник Б.Р. Брежго, после октября 1917 г. возглавивший отделение, стал впоследствии профессором.

С началом первой мировой войны главное внимание Витебская архивная комиссия обратила на обеспечение сохранности документов, хранившихся в архивах учреждений и организаций белорусских губерний. Методическое руководство этой работой осуществляла Особая комиссия по сохранению местных архивных материалов Русского исторического общества[127], возглавляемая в 1915 г. статс-секретарем А.Н. Куломзиным (секретарем комиссии являлся известный историк А.С. Лаппо-Данилевский). В письме Особой комиссии, направленном в апреле 1915 г. в адрес Витебской архивной комиссии, наряду с сообщением о выделении на ее содержание 2 тыс. руб. (вместо прежних 200) излагались предложения по организации мер, направленных на спасение документальных памятников в губернии. В частности, предлагалось употребить выделенные комиссии деньги на выявление и сохранение в губернии частных архивов. В этой целью рекомендовалось командировать членов архивной комиссии на поиски и описание дворцовых и фамильных архивов. Выявленные и описанные документы этих архивов следовало перевести в архив комиссии. “Если невозможно, — говорилось в письме, — хотя бы отобрать и издать, сохранив для потомков”[128].

Судя по отметке об исполнении этих рекомендаций, половина из выделенной Витебской архивной комиссии суммы была тогда же употреблена на оборудование архивных помещений, собирание архивных документов и др. Поскольку в этот период в России не существовало единого органа по руковод­ству архивами, все организационные вопросы, связанные с эвакуацией архивов из мест, которым угрожала оккупация, ложились на плечи сотрудников и членов губернских архивных комиссий. Помимо Витебской предполагалось открыть аналогичные архивные комиссии в Минске и Могилеве. Однако такое предложение, исходившее от Особой комиссии РИО, не получило поддержки ввиду того, что в Витебске уже действовала комиссия, а в Минске и Могилеве имелись губернские статистические комитеты и другие учреждения и организации, занимавшиеся подобной (что и архивные комиссии) работой[129]. Отсутствие специальных государственных учреждений, занимавшихся организацией эвакуации архивов из мест, которым угрожала оккупация, приводило к гибели многих документальных материалов. Так, один из начальников почтово-телеграфного отделения Гродненской губернии писал на имя начальника округа: “Остались все дела, книги и документы за 1910, 1911, 1912, 1913 и 1914 гг.”[130] Неэвакуированными оказались такие важные архивы Гродненской губернии, как губернского правления, губернской казенной палаты, окружного суда и др. Среди вывезенных в Россию из Гродненской губернии документальных комплексов были фонды гродненской контрольной палаты, акцизного управления, отдела крестьянского поземельного банка и другие материалы финансовых учреждений за 1802—1914 гг.[131]

После свержения самодержавия повсеместно возникают различные комитеты и общественные организации, деятельность которых была направлена на сохранение памятников истории и культуры. В конце марта 1917 г. и в Витебске создается городской общественный комитет для защиты памятников старины. 26 марта 1917 г., собравшись на экстренное заседание, совет Витебской ученой архивной комиссии делегирует в комитет своего депутата Е.М. Николаева, который должен был отвечать за сохранность документальных памятников на территории губернии. В ходе Февральской и Октябрьской революций особенно пострадали документы, хранившиеся в дворцовых и поместных архивах, а также материалы политического характера, находившиеся в губернских жандармских управлениях и охранных отделениях. В первые дни февральской революции, когда возбуждение масс достигло высших пределов, толпа в первую очередь набросилась на “охранку” в Витебске, забрала весь ее архив и перенесла в Союз приказчиков. Затем были созваны представители всех партийных организаций города, которые и распределили между собой все найденные документы, касавшиеся деятельности их партий. Документы витебских большевиков, не принимавших участия в дележе архива охранки, были подобраны неким Блинцером и вплоть до 1924 г. провалялись в его сарае[132].

Витебская ученая архивная комиссия продолжала функционировать и после создания Западной области, в состав которой, как известно, вошли Смоленская, Витебская и Могилевская губернии[133].

В постановлении президиума Западного облисполкома от 16 июня 1918 г. о сборе архивных материалов по истории революции в Западной области всем Советам области предлагалось регулярно высылать в адрес библиотек Смоленской и Витебской архивных комиссий по одному экземпляру всех выходивших с первых дней революции газет, журналов, брошюр, сборников[134].

После провозглашения в январе 1919 г. Белорусской ССР и передачи территории Витебской губернии в состав РСФСР комиссия была ликвидирована, а вместо нее создано архивное управление Витебского губисполкома. Имущество комиссии, ее архив, музей, библиотека были переданы Витебскому отделению Археологического института. Впоследствии архив комиссии поступил в Витебский губернский исторический архив. Собственный же архивный фонд комиссии в настоящее время хранится в Национальном историческом архиве Беларуси (ф. 2771) и насчитывает 164 ед. хр.[135]

§ 5. Публикация и описание документов
в Беларуси во второй половине
XIX — начале XX в.

Наряду с серийными изданиями документов, предпринятыми Виленским и Витебским центральными архивами древних актовых книг, Виленской археографической и Витебской архивной комиссиями, публикациями научных описаний документов и материалов рукописного отдела Виленской публичной библиотеки аналогичную работу во второй половине XIX — начале XX в. вели и другие учреждения историко-археографического и историко-архивного профиля. В большинстве своем она имела ярко выраженный политический характер.

15 февраля 1867 г. попечитель Виленского учебного округа И.П. Корнилов обратился к начальнику края (им в то время был Э.Т. Баранов) с докладом, в котором писал: “В Виленской публичной библиотеке хранится много древних рукописей и актов, весьма замечательных и объясняющих историю северо-западных губерний. Кроме того, мне доставлены для переписи и издания старинные акты из некоторых православных церквей и монастырей”. Далее И.П. Корнилов просил разрешения истратить на издание этих документов выделенные еще предшественником Э.Т. Баранова 25 тыс. руб., предназначавшиеся “на полезные издания и ученые командировки”. С согласия генерал-губернатора при учебном округе частным образом был образован кружок любителей местной старины для издания “Археографического сборника документов, относящихся к истории Северо-Западной Руси”. Вначале в него вошли учитель гимназии Мироносицкий, проф. Литовской духовной семинарии Елеонский и прикомандированный к округу П.А. Гиль­тебрандт; впоследствии к ним присоединились преподаватели Литовской духовной семинарии Ф.Н. Добрянский, Ф. Смир­нов, О.В. Щербицкий и др.

В 1867 г. ими были подготовлены и изданы четыре тома “Сборника”, обошедшиеся казне всего в 5292 руб. (для сравнения: на содержание Виленской археографической комиссии, издававшей ежегодно по одному тому “Актов”, в 1867 г. было истрачено свыше 9 тыс. руб.).

Отмечая оперативность издания первых томов “Сборни­ка”, Петербургская академия наук в 1868 г. писала: “Едва ли подобное учреждение, где бы то ни было, может похвалиться большей деятельностью, а это даже не учреждение, а просто редакция, состоящая под надзором попечителя Виленского учебного округа, редакция, ожидающая не окладов жалования и др. преимуществ, а теплого сочувствия к делу и содействия того, кто стоит во главе ее”[136]. Всего же в 1867—1904 гг. было издано 14 томов “Археографического сборника документов” (т. 1—4 (1867), т. 5 (1871), т. 6 (1869), т. 7—9 (1879), т. 10 (1874), т. 11 (1890), т. 12 (1900), т. 13 (1902), т. 14 (1904))[137].

Началу работы над “Сборником” предшествовали архивно-археографические поиски в Беларуси и Литве. В 1864—1866 гг. управление Виленского учебного округа организовало ряд своего рода археографических экспедиций, в результате которых в Турове учителями Н.И. Соколовым и В.В. Грязновым было найдено Евангелие XI в., названное по месту его открытия Туровским[138]. Командированный в Витебскую и Могилевскую губернии А.В. Рачинский обнаружил там и доставил в Вильно летопись, названную “летописью Авраамки”. Он же нашел (вторично) в Гродненской губернии утерянную было Супрасльскую летопись и ряд других источников[139].

В предисловии к т. 1 “Археографического сборника” объяснялись причины, по которым предпринималось его издание, наряду с “Актами Виленской археографической комиссии”. Таковыми прежде всего являлись наличие в Виленской публичной библиотеке и других учреждениях Беларуси и Литвы документов, требовавших издания (Виленская археографическая комиссия, как выше уже отмечалось, ограничивалась публикациями документов исключительно Виленского центрального архива). Что же касается задач, ставившихся составителями “Археографического сборника”, то они не отличались от тех, которые стояли перед издателями “Актов Виленской археографической комиссии”: включенные в него документы должны были доказывать преобладание в Беларуси и Литве православных церквей и монастырей.

Большинство документов, помещенных в “Археографиче­ском сборнике”, было взято из рукописного отделения Виленской публичной библиотеки. В то же время несколько томов сборника включали документы и из других хранилищ (т. 6 — из Литовской духовной семинарии в Вильно, т. 7 — из семейного архива Радзивиллов в Несвиже; т. 12 — из Жировичского монастыря). Отдельные документы первого тома были взяты из политического отдела канцелярии Виленского генерал-губернатора, Виленского центрального архива древних актов; второй том содержал значительное количество документов, перепечатанных из “Могилевских губернских ведомостей”.

В предисловии к первому тому “Археографического сборника” излагались правила публикации документов. Они очень кратки и обусловлены отнюдь не научными соображениями. “Относительно русского правописания, — говорилось в них, — ... было за правило — возможная близость к современному правописанию со стороны, так сказать, буквенной, не касаясь звуковой, ... введено повсюду “ъ”, прописные буквы, знаки препинания, словосокращения раскрыты, предлоги отделены...” Таким образом, из приведенного выше отрывка следует, что редакторы “Археографического сборника”, как и в “Актах Виленской археографической комиссии”, считая белорусский язык лишь наречием русского, стремились передать белорусские тексты XVI—XVIII вв. по правилам русской грамматики.

Как и в “Актах”, в “Археографическом сборнике” не везде давались переводы текстов оригиналов, написанных на польском, латинских языках. В первых томах “Археографического сборника” отсутствуют указатели (указатель к этим томам опубликован в пятом томе), во всех остальных томах указатели имеются.

Если говорить об основном содержании “Археографиче­ского сборника”, то оно сводится к освещению социально-экономического развития, событий политического характера, культуры Беларуси и др.

В отличие от “Актов Виленской комиссии” в “Археографическом сборнике” наряду с документами актового характера были опубликованы и повествовательные источники, источники личного происхождения и др. Так, в т. 7 были помещены письма Радзивиллов, Б. Хмельницкого, Ивана Грозного, в т. 2 публиковались “Записки игумена Ореста”, последнего летописца Беларуси, написанные в конце 20 — начале 30-х годов XIX в. и охватывающие период с XIII в. до времени написания записок; в т. 10 — дневник Полоцкого Софийского монастыря, в т. 14 — дневник ревизора доминиканских монастырей за 1821—1832 гг. и др. Привлекая для публикации более широкий, чем в “Актах”, круг источников, в то же время редакторы и составители “Археографического сборника” печатали их с купюрами, что не могло не снижать научный уровень публикаций.

Архивно-археографическую работу с самого своего основания в 1864 г. вела и Виленская публичная библиотека. В ее рукописном отделении находились документы из архивов закрытых католических и православных монастырей, церквей и костелов, учебных заведений, а также рукописи, ранее хранившиеся в имениях и конфискованные после восстания 1863—1864 гг. (как, например, деречинский архив князей Сапег).

Описание этих документов было начато П.А. Гиль­тебрандтом в 1871 г., когда он выпустил первую часть “перечневой описи” Рукописного отделения. В 1882 г. Ф.Н. Добрянским было издано “Описание рукописей Виленской публичной библиотеки церковнославянских и русских”. Кроме того, заведующая библиотекой комиссия по инициативе проводившего в 1874 г. ревизию библиотеки академика А.Ф. Бычкова (он являлся председателем Петербургской археографической комиссии) предприняла издание документов, извлеченных из Виленского капитульного архива, значительная часть которого в конце 1892 г. была передана в Рукописное отделение Виленской публичной библиотеки.

В 1896, 1897, 1898, 1903 и 1906 гг. на средства Виленского учебного округа были изданы пять выпусков “Описаний рукописного отделения Виленской публичной библиотеки”. В первых трех, вышедших под редакцией соответственно Ю. Крачковского, Ф. Добрянского и К. Снитко, были описаны отдельные документы Виленского капитульного архива (в основном визиты и инвентари костелов) и все находившиеся в отделении пергаментные грамоты, в двух последующих (редакторы А. Миловидов и Ф. Добрянский) — позже поступившие в библиотеку пергаментные грамоты, а также рукописные сборники на старобелорусском, латинском, польском, немецком, итальянском, шведском языках. Всего в “Описаниях” было зафиксировано около 3 тыс. отдельных документов (из них — 805 грамот на пергамене) и 939 рукописных сборников. Наиболее важные, по мнению составителей, документы, включенные в “Описания”, были полностью или в извлечениях изданы в “Приложениях”, составляющих вторую часть каждого выпуска. Особый интерес среди этих 200 документов представляют напечатанные в первом выпуске визиты “Об архиве Виленской капитулы”, “Об епархиальном архиве”, составленные в 1823 г. профессором Виленской духовной семинарии ксендзом Бовкевичем, “Дневник каноника Брестского капитула Мих. Бобровского, веденный им во время путешествия за границу в 1817—1820 гг.” (пятый выпуск), ревизии г. Бельска 1779 г., документы, касающиеся г. Белостока за 1745—1777 гг. (четвертый выпуск) и др.

Северо-Западный отдел Русского географического общества был открыт в Вильно в июне 1867 г.[140] В соответствии с Положением о нем, утвержденном 26 февраля 1867 г., последний должен был заниматься преимущественно изучением “Северо-Западного края” России и особенно исследованиями по археографии, археологии, статистике и этнографии. С этой целью отдел “... во-первых: отыскивает и приводит в известность собранные уже и хранящиеся в местных архивах и у частных лиц сведения о крае, рассматривает и решает, какое употребление может быть сделано из них для науки; во-вторых: собирает относящиеся до края этнографические и исторические материалы через местных жителей и снаряжает ученые экспедиции...”[141] Сфера деятельности отдела распространялась на все шесть губерний, входивших в состав Виленского генерал-губернаторства. По мысли инициатора его создания попечителя Виленского учебного округа И.П. Корнилова, отдел должен был заменить “существующую в крае временную археологическую комиссию (в 1855—1862 гг. — М.Ш.), работавшую в полонизаторском направлении”[142]. Корнилов и стал первым председателем отдела. С его отъездом в 1868 г. из Вильно деятельность отдела приостановилась. На состоявшемся 28 августа 1869 г. общем собрании членов Северо-Западного отдела председателем был избран новый попечитель округа П.Н. Батюшков, правителем дел — виленский цензор А.М. Эн­гель, членом отдела стал председатель Виленской археографической комиссии Я.Ф. Головацкий. Он стал председателем секции археологии и археографии отдела.