Братьями Айдыном и Фуадом Гаджиевыми

«Мужество - добродетель,

в силу которой люди в опасности

совершают прекрасные дела».

Аристотель (384 - 322 до н.э.).

Так распорядился Господь, что к Баязету именно в это время подошло подкрепление - четыре сотни Эривапского конно-иррегулярного полка во главе с бывалым и уже пожилым командиром полковником Исмаил-ханом Нахичеванским. Всего было около 500 всадников. В таких случаях, как поясняют исторические материалы, на помощь войск нерегулярной армии не принято было сильно рассчитывать. Во всяком случае, когда появлялись ирре-гулярники, и не только новобранцы, их считали на сотни, и в военных донесениях постоянно акцентировалось внимание на их ненадежность. Поэтому-то мы не имеем точных данных о потерях в иррегулярных частях вообще, а в бая-зстском деле, в частности.

Под командование Исмаил-хана подошли четыре сотни новобранцев, совсем еще молодых, не обученных и не обстрелянных. Не ведали эти безусые и безбородые юнцы, что никакой тренировки, как воевать, у них не будет. Не знали, что надвигающийся первый бой для многих станет закатом их жизни.

5 мая 1877 года было решено в Игдырс сформировать Эриванский кошю-иррегулярный полк, а всего ме-

сяц и один день спустя полку выпала нелегкая и опасная доля встать на пути преследования турками остатков отряда Пацевича и спасти его остатки от полного уничтожения.

Юнцы Исмаил-хана возвели преграду перед оголтелыми курдами, а что произошло с ними дальше?

Извлечения из Послужного Списка

и Высочайших приказов,

состоящего при войсках Кавказского Военного Округа,

числящегося по армейской кавалерии,

генерал - лейтенанта Исмаил-хана Нахичеванского

(Орфография, стилистика и имена здесь и далее приводятся с оригинала -Р.И.)

Родился 5 января 1819 года. Происходит из Ханов Нахичеванских Эриванской губернии. Получил общее образование в Тифлисской дворянской гимназии, а военное - во время службы.

Получает жалование - 2034 рублей в год.

В службу вступил наибом в Кавказский конно-мусульманский полк - 1 мая 1839 года.

За отличие по службе 28 октября 1840 года произведен в Прапорщики, а 27 декабря 1841 года - в Поручики. За отличие по службе 20 марта 1844 года произведен в Штабс-Капитаны.

Высочайшим Приказом от 3 марта 1845 года назначен состоять при Отдельном Кавказском Корпусе. Шахом Персидским 10 августа 1845 года пожалован орден Льва и Солнца 3 степени.

31 июля 1847 года Высочайшим повелением состоящий по Кавалерии Штабс-Капитан Исмаил-хан назначен начальником Кенгерлинского племени.

Учитывая заслуги покойного отца генерал-майора Эксан-хана, 23 августа 1848 года Высочайше повелено призводить Штабс-Капитану пожизненный пенсион 245 рублей в год.

За отличие по службе 5 февраля 1853 года произведен в чин Капитана. После упразднения 8 июля 1853 года Кенгерлинского войска назначен состоять при Кавказской Армии, а 10 ноября 1853 года назначен начальником Бекской дружины в составе Эриванского отряда.

С 1 мая 1854 по 5 декабря 1854 годов - помощник командира Конно-мусульманского полка № 4 в составе Эриванского отряда.

4-го августа 1855 года, состоящий по Кавалерии и при Отдельном Кавказском Корпусе, за отличие в сражении против турок, Капитан Исмаил-Хан переводится в Лейб-Гвардии Казачий полк Ротмистром, с оставлением при Отдельном Кавказском Корпусе.

Высочайшим приказом от 13 октября 1856 года - награжден орденом Святого Станислава 3 степени.

Высочайшим приказом от 3 апреля 1860 года, за отличие по службе, Ротмистр Исмаил-хан производится в Полковники.

За выслугу в офицерских чинах 25 лет 22 сентября 1867 года награжден орденом святого Владимира 4 степени с бантом, для мусульман установленный. 23 января 1868 года Шахом Персидским пожалован орден Льва и Солнца 2 степени со звездою.

За отличие по службе 28 Сентября 1872 года пожалован орден святого Станислава 2 степени с Императорскою Короною.

Приказом по Кавказскому Военному Округу от 5 мая 1877 года назначен командиром Эриванского Конно-Иррегулярного полка.

За отличие в делах против турок 19 декабря 1877 года произведен в Генерал - Майоры, с зачислением по армейской кавалерии и с оставлением при Кавказской Армии. За таковое же отличие 31 Декабря 1877 года Всемилостивейше

награжден орденом Святого Великомученика и Победоносца Георгия 4 степени. Сдал должность Командира Эриванского конно-иррегулярного полка 28 января 1878 года.

?Кенат вторым браком на Шовкят ханум, дочери Абас-Кули -Хана Эриванского. Имеет детей: от первого брака - сына Бекман -хана, родившегося 2 сентября 1851 года, дочерей: Ториан-ханум - 30 октября 1848 года, Хадыр-ханум -15 июля 1850 года, Сатанат - Бегум - 20 октября 1855 года и Сена-Бегум - 20 февраля 1859 года. Жена и дети магометанского вероисповедания.

Походы - Турецкая кампания 1877 г. В 1877 году - против турок, в составе войск Эриванского отряда и участвовал 7 апреля при переходе границы с отрядом под начальством генерал-лейтенанта Тергукасова у Чингильского перевала; 18 апреля - при занятии Баязета,- б июня - в деле подполковника Пацевича под городом Баязет; 7 июня - при обложении Баязета Турецкими войсками; с 7 до 28 июня при обороне Баязета капитаном Штоквичем и 28 июня - в сражении под Баязетом и освобождении гарнизона оного от блокады.

Вместе с гарнизоном он засел б-го июня 1877 года в крепости Баязет, где пробыл 22 дня. Исма-ил-хан выказал в крепости много энергии и присутствия духа, несмотря на все те лишения, которым был подвержен.

Ранен и контужен не был.

Награжден шестью боевыми орденами Российской Империи, двумя Персидскими орденами и пятью медалями: Серебряной «За проезд государя Императора по Кавказу в 1837 году», светло бронзовой «В память войны 1853-1856 г.г.», «В память войны 1877-1878 г.г.», серебряной

«В память царствования Императора Александра Ш» и «В память царствования Императора

Николая 1».

(Фонд 409, оп 1, дело 133005\1- 44)

Перед глазами Исмаил-хана, как на ладони, открылась драматическая панорама отступающего отряда Пацевича и преследующих его с дикими, полными радости криками турецких курдов.

Наступление курдов было настолько интенсивным, что уже в окрестностях Баязета неприятельская конница наседала на отступающих не одиночными всадниками, а целыми группами, загоняя обезумевших русских солдат в западню. Противник уже вкушал близость победы. Надо было быстрей покончить с упрямыми русскими солдатами. И кто знал, что им уготовлена ловушка.

На размышление у Исмаил-хана были считанные секунды. Он спешил свои сотни и занял выгодную позицию, с которой метким огнем начал противодействовать обходу неприятельской конницы. Эта атака Исмаил-хана была столь неожиданной, что обход противника был фактически парализован. Весь правый фланг бегущего русского отряда, где были и раненые, получил возможность более безопасного отступления до самого Баязета.

Шокированный внезапной атакой Исмаил-хана Нахи-чеванского противник приостановил свое преследование. В это время на помощь Исмаил-хану из цитадели прибыли пехотинцы из Крымского и Ставропольского батальонов, которые своей огневой атакой по обе стороны от дороги облегчили отступление,.

В своем рапорте начальнику Эриванского отряда генералу Тсргукасову от 8 июля 1877 года комендант Баязета Штоквич особо отметит умелые и отважные действия отряда Исмаил-Хана Нахичеванского: «..противник в числе тысяч до 1-ми делает обходное движение по греб-

ню Кизил-дага, дабы отрезать нашим отступление в город. Исмаил-хан сделал быстрое передвижение влево, спешил свои сотни и, занявши хорошую позицию, метким огнем приостановил обходное движение неприятеля и удерживал его часа два'на том же месте и тем дал возможность прибывшим и отдохнувшим ротам занять позицию на гребне Кизил-дага и, таким образом, отступить в крепость остальным частям, которые имели бы возможность с крепостных стен прикрывать отступление их».

Факт подвига Исмаил-хана, хотя и с некоторыми неточностями, зафиксирован для истории и в самом авторитетном военном издании российской Военной энциклопедии.

«Лишь благодаря высыпке из цитадели только что прибывшего полковника Исмаил-хана Нахичеванского с 2 сот-нямиЭриваиского конно-иррегулярного полка и обеих оставшихся в городе рот, отряд мог продолжить движение к городу..»

(«Военная Энциклопедия», т.4, С.-П, 1911, с. с. 431-434).

Таким образом, стремительная и внезапная атака четырех сотен милиции полковника Исмаил-хана Нахичеванского, затем пришедшая из цитадели небольшая поддержка да еще прогремевшие орудийные залпы с цитадели - все это спасло критическое положение отряда Пацевича.

Яркое и обстоятельное воспоминание об этом военном эпизоде оставил нам сам Исмаил-хан Нахичеван-ский.

(Заметим, и это читателю важно знать, что Исмаил-хан всячески стремится уйти от повода восхищаться его отвагой. Он передает события с достаточной сдержанностью и всегда удивительно скромен, если напрашиваются выводы о личной его отваге. Поэтому участие четырех сотен Исмаил-хана Нахичеванского в спасении отряда Пацевича мы. прежде всего, описали по официальным сводкам и донесениям, но отдельные детали, выпавшие из

донесений, доводим устами Исмаил-хана с некоторыми сокращениями).

«Незадолго до объявления войны я бып назначен командиром вновь сформированного из туземцев Эриванского конного полка, с которым меня и направши па турецкую границу, под начальство генерсиш Тергукасова.

При выступлении Эриванского отряда в пределы Турции, мой полк был оставлен вИгдыре, в составе бригады, которой командовал мой младший брат генерал Кельбали-хан-Нахичеванский. Задача состояла в ограждении Эриванской губернии от вторжения неприятеля со стороны Чиигиля.

Перейдя границу через два или три дня после объявления войны, Тергукасов направился прямо кБаязепгу, лежащему в северо-восточном углу Азиатской Турции, в 50 -та верстах от Игдыра, и думал штурмовать его. Покинутый турками Баязет был занят 19-го апреля, а остальной Эри-ванский отряд тронулся по долине верхнего Ефрата в сторону Даяра и Драм-дага.

Турки имели массу средств узнать численность Эриванского отряда еще до объявления войны, и, конечно, воспользовались ими, а поэтому более вероятным представляется то из предположений, что они очистили Баязет вечедствие своей малочисленности и неготовности к обороне.

Первые месяца полтора после объявления войны казалось все идет прекрасно. Не встречая нигде сопротивления, Тергукасов безостановочно двигался вперед доДрам-Дагско-го перевала, на котором только 4-го июня произошло его столкновение с турками.

СидявИгдыре, мы еще ничего не знали, конечно, об этан первомкровопролитии, как вдруг вечерам, кажется, того же 4-го июня, братмой получает неожиданное известие о том, что турки в больших силах наступают на Баязет... Он немедленно протелеграфировал об этом Великому Князю Глав-нокомаидовавшему, а мне приказал идти к Баязету с четырьмя сотнямимоего пачка, чтобы более подробно узнать на месте о положении дела.

Быстро собравшись, мы выступили налегке в ту же ночь и крассвету, перевалив через Чингильские высоты, начали спускаться в обширную Баязетскую долину, за которой на одном из уступов сероватых гор вскоре начали обрисовываться постройки самого Баязета и между ними высокиймииарет крепостиоймечети. Около 8 часов утра, когда я был в полуверсте от подошвы Баязетской скалы, высланный из крепости казак известил меня, что турки сосредотачиваются на высотах со стороны Шуша. Двинувшись в этом направлении, я вскоре увидел действительно большие массы неприятельской пехоты и конницы, состоявшей преимущественно из курдов; артиллерии не было. Войска эти, как говорилось, под начальством Измаила-паши (возможно, здесь опечатка, на самом деле под Баязс-том была часть отряда Фаик-паши- Р.И.), занимали высоты, командующие Баязетом, и немедленно перешли в наступление.

Около 10 часов учпра завязалась у нас жаркая перестрелка с передовыми толпами курдов, к которым около полудня присоединилась и турецкая пехота. Против моих четырехмилициопиых сотен, только что набранных из деревень и еще не дисциплинированных, да к тому же ^пом-ленных-бессонницей и шеапидесятиверстным ночным переходом, турки развернули массу в несколько тысяч, которая продолжала еще усиливаться новыми и новыми толпами. Тем неменее, израсходовав все патроны, я послал в крепость за подкреплением. Мне прислали оттуда 2.5 человек с офицером. Пока с этой горстью мы выдерживали адский огонь турецкой пехоты, толпы курдов начали охватывать мои фланги изаскакали даже в тыл Опасаясь быть отрезанным от крепости, я начал omcmyiuenue, причем курды насели такэнергично, что сотнимоиточнорастаяли: многиебыли перебиты, других-схватили в плен, третьиразбежались. Со мнойосталосътолъко28человекс4 офицерами, вчислекоих был и мой сын. Тогда я приказал своим всадникам посадить к себе на седло по одному солдату, и в таком виде вскочил в цитадель Баязета».

(«Кавказ», 12 апреля 1895 года, № 94)

Итак, Исмаил-хану, потерявшему по вине нерадивых новоявленных «полководцев» почти весь свой полк, вместе с горсткой бойцов и тяжело раненным сыном Аманом чудом удалось ворваться в цитадель.

Потери милиции подсчитать не удалось. Ее, как всегда, не затруднялись учитывать. Всадники из милиции были частично рассеяны и спасались по своему разумению, частью были убиты или вырезаны. Многие милиционеры, оставшиеся за пределами цитадели, еще будут пробиваться в цитадель, и в этом стремлении оказаться среди своих они еще будут погибать буквально на глазах самого командира полка Исмаил-хапа Нахичсванского.

Противник к Баязсту был доставлен буквально на плечах отряда Пацевича намного раньше, чем он этого желал, Храбрый воин и великий полководец Наполеон I Бонапарт предупреждал: <-Войска баранов, возглавляемые львом, всегда одержат победу над войскачильвов, возглавляемых бараном». Справедливости ради, уточним афоризм Бонапарта к нашему случаю: во главе многотысячного войска противника тоже не было льва. И слава Богу!

Глядя на документы, повествующие об этих грустных событиях, воздержимся объяснять частичное спасение отряда Пацевича только лишь стойкостью и мужеством милиционеров Исмаил-хана Нахичеванского. Мы погрешили бы истиной, если бы умолчали о просчетах турецких начальников, особенно командующего Ванс-ким отрядом бригадного генерала Фаик-паши. Как мы уже знаем, он невольно содействовал спасению русского отряда.

В прошлом застуженный генерал, Фаик-иаша вскоре после завершения баязетской блокады предстанет перед военным трибуналом. Порта не простит военных ошибок бригадному генералу.

Клявшиеся на Коране свидетели и главный обвинитель заявят трибуналу, что благодаря оплошности Фаик-паши огромный и хорошо вооруженный Ванский отряд

упустил сразу две добычи - весь рекогносцировочный отряд Пацевича и цитадель Баязет, которая, по мнению трибунала, должна была оказаться в руках Фаик-паши. Оставим истории важное следствие этого трагического дня, Но его следует непременно запомнить.

б июня 1877 года Баязетский гарнизон был чудом спасен от поголовного уничтожения просчетами бригадного генерала Фаик-паши и подвигом Исмаил-Хана Нахичеван-ского.

«Жизнь уходит из рук, надвигается мгла,

Смерть терзает сердца и кромсает тела,

Возвратившихся нет из загробного мира,

У кого бы мне справится: как там дела?»

Омар Хайям. Рубайат

Чтоже творилось в это время в Баязсте?

В городе и цитадели после ухода в поход отряда подкомандованием Пацевича осталось всего две роты пехоты, команда Казачьего полка, да горстка пересыльных нижних чинов, то есть всего около 500 бойцов при 2-х орудиях. В Баязете уже стало известно о паническом отступлении отряда Пацевича и преследовании его полчищами курдов и турецкой кавалерией. По мере приближения к гарнизону это кошмарное зрелище хорошо просматривалось с высоты Баязега и сеяло смятение в гарнизоне.

В это же время у ворот цитадели началась паника: в такой остервенелой суматохе свой невольно может стать опаснее врага.

Навстречу наступавшим по всей дороге двигались раненые - кто на носилках, кто на ногах, словом, кто как мог, Появление раненых, а затем и тела убитого Ковалевского еще больше усилили панику.

Что же делать этим нескольким сотням, находившимся в Баязете? Оставлять город и цитадель на разграбление и идти слабыми силами на помощь бегущим или готовиться встречать противника оставшимися хилыми силами? К этому вре-

Баазет. Передний фасая цитадели в 1877 г.

мени бросивший поле боя подполковник Пацсвич еще до Баязета не добрался. Там в нерешительности и растерянности суетился капитан Штоквич. 1еперь он сознавал, что неровен час, и в Баязет, ворвутся и отступающие русские, и наступающие турки, и из этой кровавой каши уже живым никому не выйти. Из оставшихся в Баязете войск капитан Штоквич все-таки направил подмогу отступающему отряд)' Пацевича. Но помощь оказалась запоздалой, и положение спас Исма-ил-хан со своими сотнями конно-иррегулярного полка.

Своеобразная битва за право проникнуть в цитадель началась у цитадели уже между своими. Рассказы очевидцев, описанные генералом К.К. Гейнсом, рисуют печальную картину:

'•Быстрое появление турок перед цитаделью застало бывших там врасплох; толчея у ворот цитадели усиливалась; на узкой площадке перед цитаделью толпы шныряющего народамежду обозом, сотнямилошадей, горами казенного имущества, - походили на муравьев разоренного муравейника. Одни, несмотря на громоздкость захваченных вещей, бежали в крепость, другие толпы выбегали навстречу, выполняя ту же работу.

Для увеличения толкотни появились и эгиаки (ослы) Саркиз-Ага-Мсьчукова, нагруженные сухарями, поздно спохватившегося свозить их туда, где надо бы до этого иметь постоянный склад. Несмотря на эту непроходимую толкотню и невообразимый шум. груды разнородных вещей все же понемногу перемещались в цитадель».

Вот еще одно свидетельство очевидцев:

«Появление неприятеля над головами подало сигнал для прекращения нескончаемой переноски вещей. И описанная картина перед воротами без изменения перенеслась па первый двор: те же фургоны, груды вещей, котлы, бочонки и офицерские лошади загромождали весь двор. Хаос этот дополнялся шумом и толкотпейу водопроводного крана. Правда, от коменданта было приказание запасать воду, но в этих «вытискиваниях>> одних другими, в этих озлобленных спорах виднелось не стремление к выполнению приказания, а борьба за существование, которая привела бы всех к этому крану и без повеления. Для полноты этой картины, ради контраста, обливаясь потом, лежали и сидели только что вернувшиеся с боя. Утомленные почти сорокаверстным переходом без отдыха, жарой и душевным потрясением, большинство из них- были молчаливы и апатичны, только отдохнувшие шныряли из угла в угол, вымаливая воды, чтобы напиться». Фонтанный резервуар, о наполнении которого было столько разговоров и приказаний, оказался без капли воды.

Суетливая работа кипела и внутри здания. Пули, врывающиеся через окна в помещение госпиталя, вынудили переносить раненых в более безопасные места. Там же отвели и уголок для вдовы Ковалевской, находившейся безот-

лучно у праха своего любимого человека. Ее никак не могли оторвать от тела мужа. Повинуясь настойчивому совету доктора Сивицкого, она с трудом направилась в свое новую обитель. Возле металлической кровати Александра Ефимовна увидела знамя Второго батальона Ставропольского пехотного полка, а па столе - револьвер мужа. Там Ковалевскую встретил врач Ставропольского полка Китаевский и, указав на револьвер, сказал, что при появлении в цитадели турок ему поручено ее застрелить, если, конечно, «госпожа Ковалевская не пожелает им достаться». Александра Ефимовна, не раздумывая, согласилась.

Между тем, как только остатки отряда укрылись в цитадели, Георгий Михайлович Пацевич, как ни в чем не бывало, словно за окном и не было той сумятицы, наслаждаясь чаем, подумывал о том, как взять реванш. Он осмысливал новую операцию - отбросить турок от цитадели. Теперь уже Пацевич все предусмотрел, кого, сколько и куда посылать. Конечно, в пылу отступления, возможно, он не оценил силы противника. Возможно, он еще находился в агонии бегства, но все равно пребывал в неуклонном стремлении стремлении атаковать врага и отбросить турок от цитадели. Вне сомнения, этот отважный и честный офицер упрямо действовал лишь по своему разумению.

Две роты пехоты Ставропольского полка назначались для занятия турецкого госпиталя в городе Баязете, одна - с сотней спешенных казаков - для захвата казначейства, две сотни - для атаки высот впереди цитадели и две роты предназначались против турок, находившихся на Ванской дороге.

Почти весь, чудом оставшийся гарнизон Баязета неугомонный Пацевич выводил из цитадели на новый, теперь уже последний бой, Наспех перекусившие и послушные солдаты Баязета знали, что их снова повернули лицом к смерти и что возврата больше пет. Удивительно, но никто и словом не обмолвился, что не желает идти на верную гибель. Они принимали присягу- на верность Царю и Отечеству, и этого было достаточно, чтобы выполнить приказ командира. Покидая цитадель, идущие в бой, будто по команде кричали

оставшимся: «Прощайте, братцы!» На них смотрели сочувственно и отвечали: «Бог ~ помощь!»

Когда через открывшиеся ворота цитадели во внутрь впускали лошадей артиллерии, тут же объявились конники иррегулярных полков. Они тоже со своими лошадьми пытались проникнуть в цитадель, но комендант Штоквич приказал их с лошадьми не пускать, А бросать лошадей они не желали и просто не понимали, как это оставить живых и боеспособных лошадей противнику Сознавая свое право быть в цитадели с лошадьми, они истошно кричали, призывая пропустить их в крепость. Но им отвечали, что, дескать, даже казаков заставили оставить своих верных животных за цитаделью. Ворота цитадели вновь закрылись.

Как только новый отряд Пацевича вышел за ворота цитадели, выяснилось, что турки плотно обложили ее со стороны гор, а численная их сила настолько превышала русский отряд, что атаковать высоты было бессмысленно. Все пути уже были перекрыты.

Удивительно, но подполковник Пацевич сориентировался быстро и во избежание бесполезных потерь вновь приказал отступить и вернуться обратно в крепоегь.

Бессмысленные потери, конечно, были и здесь, но статистика о них умалчивает. Новое стремительное бегство отряда Пацевича в цитадель опять привело к неимоверной давке в воротах.

Милиционеры, метавшиеся возле ворот, ободрились возможностью проникнуть в цитадель со своими лошадьми, но и па этот раз их не впустили. Одни бросили своих лошадей и сумели пробиться внутрь крепости, остальным не повезло. Отторгнутые от своих, они оказались перед лицом ожесточенного противника.

Уже вечером 6 июня проявился первый признак предстоящих бедствий. Струя из водопроводного крана стала постепенно убывать и постепенно перешла в прощальные капли. Войска в гарнизоне успели наполнить всю посуду, какая только там нашлась, но это были крохи. Каждодневные реплики в последний месяц о необходимости заполнить огромный бассейн-резервуар, ос-

тались пустыми звуками. А ведь еще генерал Амилохва-ри, благословляя Штоквича на комендантское поприще, настоятельно рекомендовал ему запастись водой. Эти записи остались в дневнике старого кавказца Ивана Гиви-ча Амилохвари.

Можно, конечно, допустить, что после трагедии в Ба-язете все военачальники «заметали следы» своей безответственности, и старый русский принцип, что «своя рубашка ближе к телу», работал безотказно. Приказов по цитадели капитан Штоквич оставил немало, дабы зафиксировать свою бурную деятельность, но распоряжений о предварительной заготовке воды так и не было. Первый приказ был подписан только 4 июня, когда уже нависла угроза.

Цитадель погружалась в сумерки. Пальба, мешавшая гарнизону готовиться к обороне, начала понемногу прекращаться. Туркам надобно было отдохнуть и осмыслить, каким образом и какими мерами измора покорить гарнизон Баязета. Наступление тишины успокоило утомленных баязетцев. Часть из них, особенно казаки, не переставали думать о своем имуществе и лошадях, оставленных за пределами цитадели. Словно все понимая, лошади стояли понурив головы, безеловесно укоряя бросивших их хозаев.

Казаки ждали темноты и тишины, не теряли надежды забрать свое имущество и лошадей. Томительное ожидание в безмолвии вдруг нарушилось шорохом под степами у ворот цитадели. Кто-то пытался проникнуть в крепость. Вначале подумалось, что притаившиеся под стенами турки что-то затевают. В цитадели услышали, а турки увидели, что из ночной тьмы откуда-то объявились несчастные милиционеры. Эриванцы и елизавегпольцы вновь пытались проникнуть в гарнизон. Милиционеры со слезами на глазах просили пропустить их в цитадель даже без лошадей. Им крикнули со стен: «Входите сквозь пролом!» Бывшие конники кинулись искать в кромешной тьме этот самый пролом, но было уже поздно. Подкравшиеся турки дали по ним ружейный залп. Молодых безжалостно расстреливали в vnop. Охрана у ворот цитаде-

ли пыталась спасти оставшихся милиционеров и приотворила ворота цитадели. Турки того и ожидали, Они оказались ближе милиционеров, и неприятельский отряд с криком рванулся к воротам. Ворота чудом успели затворить и подпереть повозкой. Судьба же многих эриванцсв и елизаветпольцев, ставших жертвой дурости и жестокости командования цитаделью, так и осталась неизвестной, Никто о них в цитадели ничего не мог сказать.

Уже после войны, когда генерал К.КГейпс продолжал восстанавливать картину происходившего в цитадели и в самом городе Баязете, ему рассказали небольшой, но яркий эпизод о брошенных милиционерах. Эпизод этот важен еще и потому чтобы продемонстрировать несправедливость утверждений в официальных источниках, что бойцы иррегулярных войск ненадежны. В фильме «Баязет» это утверждение неоднократно высвечивается.

«В домике, стоявшем на бугре, у края подъема в город, засела часть милиционеров, которая с б июня отбивалась от осаждавших их турок, но 10 июня какая-то нужда заставила их выйти на пробой, и все они погибли в неравной борьбе». Возможно, это тоже были милиционеры Исмаил-хана Нахичеванского.

Вообще о печальной судьбе всадников иррегулярных войск периода осады цитадели в печать проникали весьма скудные сведения. Кто-то из них сумел сластить бегством в темноте. Остальных перекололи и перестреляли. Война есть война.

Тем временем, цитадель оказалась в экстремальных условиях самообороны. На коменданта Штоквича, прежде всего, свалился огромный груз разных дел по приведению цитадели в оборонительное состояние. Зря терял время капитан Штоквич, настаивая на утверждении ему властью Эриванского отряда особой комендантской инструкции. Власти и сил у него было предостаточно для подготовки цитадели к обороне. Не хватило времени и усердия. Теперь же приходилось наверстывать упущенное.

Поздним вечером усталым до беспамятства чипам гарнизона довели приказ коменданта Баязета № 2 от 6 июня.

Представим себя в той жаркой и почти безысходной ловушке и наберемся сил прочитать хотя бы два параграфа этого документа.

«§ 8. Б виду неизвестности продолжительности осады, и так как ни водной части нет 8-ми дневного сухарного запаса, уменьшаю дневную дачу сухарей на 1 фунт, который получать из сделанного в крепости запаса; а 2-му батальону Ставропольского попка, имеющему запас сухарей по 7-е число сего месяца, продлить по 9, с которого и начать получку сухарей из сделанного запаса,

§ 9. Так как имевшийся в крепости родникзабит (отнят) неприятелем, имеющийся запас воды не слишком велик, прекращаю варку горячей пищи всем частям, кроме госпиталя, в котором для этого сделан свой запас воды. Дача воды в сутки - по кружке в день на человека».

Часы еще не успели пробить полночь. До наступления 7 июня оставались считанные минуты, Но именно с этих минут началась мужественная, полная высокого самоотвержения и беспримерная по своим неслыханным лишениям 23-дневная оборона Баязетской цитадели. Побывать в таком аду и выбраться из него - это великое Господнее благо. Выпало такое счастье не всем,