Брюсов и его римская тема

Блок об Италии:

Концепция блоковского цикла „Итальянские стихи” возникла в

1909 году во время путешествия поэта в Италию. показалась ему

Мрачной. Блок посвятил

Флоренции в „Итальянских стихах” большой цикл, в котором звучат и

разочарование, и тоска, и нежность, и грусть. Первое впечатление от

города обернулось разочарованием и горечью:

Умри, Флоренция, Иуда,

Исчезни в сумрак вековой! [4, с. 122].

Атрибуты современности – велосипеды, автомобили, базары,

многоэтажки, гостиницы – раздражают поэта. Лирический герой

стихотворения считает, что Флоренция предала саму себя.

Неоднократно в

стихотворном цикле Блока появляется образ пыли, который в „Неаполе”

Гумилёва трансформируется:

Но какой античной грязью

Полон город, и не вдруг

К золотому безобразью

Нас приучит буйный юг

„если у Блока … итальянская „пыль” – „всеевропейская”, то

есть новая, буржуазная, то у Гумилёва итальянская „грязь” – „античная”.

То есть благородно-древняя”

Стихотворение Гумилёва „Флоренция” с одноимённым циклом

Блока сближает общность интонации. За прекрасными видами

современного города лирический герой видит историческое прошлое

Флоренции, которое кажется ему кощунственным и мрачным:

Но, тайновидец дней минувших,

Твой взор мучительно следит

Ряды в бездонном потонувших

Тебе завещанных обид [6, с. 139].

В стихотворении Гумилёв изображает два костра, в одном из них

была сожжена „Леда” Леонардо да Винчи, а другой символизирует

близорукость и ханжество флорентийцев, изгнавших Данте и

позволивших Джиролонно Савонарола попытаться „исправить нравы” и

предать огню „аморальные” и „еретические” произведения искусства.

Для этого стихотворения характерны объективное восприятие прошлого

и мрачные интонации, сближающие произведение со стихами Блока.

Венеция изменила настроение поэта, дала возможность

увидеть перспективу мировой цивилизации, будущее в отношениях

между культурой, искусством и человеком. Действие стихотворения

происходит ночью, поэт передаёт читателю мрачные виденья своего

героя, где „На башне, с песнию чугунной,/ Гиганты бьют полночный

час. / Марк утопил в лагуне лунной/ Узорный свой иконостас” [4, с. 120].

Традиционные приметы Венеции – гондолы, арки дворцы, собор

Сан Марко – всё превращается в декорацию блоковской фантасмагории.

Стихотворение Гумилёва „Венеция” может быть сопоставлено с

венецианским циклом Блока. Гумилёв так же, как и Блок, изображает

город ночью, когда „Гиганты на башне / Гулко ударили три” [6, с. 140].

Поэт передаёт свои впечатления от ночной Венеции, где он постиг

красоту и неповторимость „огней на лагуне”, „льва на колонне”,

„голубиного хора вздох, воркованье и плеск”. Гумилёв, описывая

традиционные атрибуты Венеции, избегает какой-либо мистики и

фантастики. Поэт своеобразно трансформирует блоковские видения,

переводит их из отвлечённой плоскости в действительность

Из давно минувшего возвращает Брюсов утерянное его современностью активное начало жизни. болезненное восприятие серых будней и идеал пламенных чувст-вований.

Обращаясь к древним цивилизациям, Брюсов находил в них образы людей и событий, которые служили ему идеалом:

Когда не видел я ни дерзости, ни сил,

Когда все под ярмом клонили молча выи,

Я уходил в страну молчанья и могил

В века, загадочно былые.

Так в сборнике «Третья стража» и в цикле «Любимцы веков» - ряд героев прошлого.

Возвышенное стремление к открытиям у героев стихотворений «Халдейский пастух», «Александр Великий» — поэтично. Пастух «начертал пути своих планет, нашел названия для знаков Зодиака». Александр указал своему народу новые дороги. Автор выражает «заветное стремление» к этим великим людям. Воспоминание о неизведанном, «как змей, лежащий на дне»

души, гнетет Жреца Изиды из одноименного стихотворения. Особенно не приемлемы для Брюсова те, кто безразличен к пророкам правды,— эта мысль в основе многих стихотворений: «Данте», «Моисей», «Кассандра».

Поэта привлекают герои с сильными характерами, яркие личности. Например, все стихотворение «Клитемнестра» – монолог разъяренной героини, которая жалуется на сою судьбу и готовит месть мужу, царю Агамемнону, который в начале Троянской войны принес в жертву их дочь Ифигению. Клитемнестра страстно призывает:

О, Эвменида! Мне не страшен

Бичей, взнесенных вами, свист!

Спеши ко мне и скрой меж башен

Клинок убийства, мой Эгист!

в стихотворении «Ассаргадон» мы видим

судьбу «вождя земных царей», который смог подчинить себе все и всех, который наслаждается своей властью. Но в самом конце мы видим, что это не приносит ему счастья:

Я исчерпал до дна тебя, земная слава!

И вот стою один, величьем упоен,

Я вождь земных царей и царь Ассаргадон.

поэтизировал Брюсов не только героев наделенных нравственными качествами, но и холодных, злых,неистовых, равнодушных к людям или их презирающих. Таковы, например, скан-динавский бог тьмы Локи или безумная, кровожадная Медея – ее Брюсов лишает тех человеческих чувств, которыми она была наделена в мифе:

Мне ли, мощью чародейства

Ночью зыблившей гроба,

Засыпать в тиши семейства,

Как простой жене раба?