Исторические концепции и универсальные модели переводческой эквивалентности

Концепция формального соответствия возникла как основа для передачи письменного текста. Для нас важно представить себе, как относились люди к тексту в то время, какую роль он играл для них. У людей появилась новая вера – христианство, и вместе с ним пришел священный текст – Библия.

И не только священный письменный текст вошел в жизнь людей вместе с христианством, но и письменность вообще (исключение составляют античные народы), которая фактически возникла у европейских народов как инструмент письменного перевода Библии.

До этого момента у людей не было письменного текста такой значимости. Основной священный текст и появившиеся затем сопутствующие религиозные тексты воспринимались как ипостась Божья, и вполне естественным было представление об иконическом характере каждого знака текста подлинника. Представление о случайной связи между знаком языкового кода и объектом действительности было тогда немыслимо. Естественным следствием представления об иконическом характере языкового знака и была концепция пословного перевода, или формального соответствия, поскольку слово – основная и единственная единица перевода согласно этой концепции – обладало формальными характеристиками, и это вело к перенесению в перевод вместе со смыслом слова структурных компонентов, оформляющих его в тексте. Воистину, вначале было Слово, и Слово было Бог. Истинность этих слов оказывается неоспоримой для трактовки перевода в то время. Согласно концепции формального соответствия из письменного исходного текста в текст перевода линейно, слово за словом, передаются в максимальном объеме все компоненты содержания и формы. Такой текст перевода оказывался перегружен информацией, прежде всего – внутриязыковой, которая часто блокировала когнитивную информацию и, соответственно, денотативный и сигнификативный компоненты содержания. В последующие века эти тексты с трудом воспринимались, считались малопонятными, а метод их перевода получил название буквального, «рабского» («sklavische Ubersetzung»). В обоих наименованиях кроется отрицательная оценка. Но не стоит с позиций восприятия текста человеком XVI и тем более XIX в. подходить к концепции перевода I–XIII вв. Малопонятность текста перевода была людям необходима и желанна. Она соответствовала представлению о непознаваемости божественной сути. Переводчик действительно чувствовал себя рабом, валяющимся во прахе перед твердыней священного подлинника, но это чувство было сладостно.

Концепция формального соответствия культивировалась в монастырях и как традиционный метод перевода религиозных книг с некоторыми поправками дошла до наших дней. В области перевода она появляется еще и тогда, когда культ искусства перерастает в религиозное поклонение. С этим связаны, например, переводческие позиции русского поэта второй половины XIX в. А.А. Фета, благоговевшего перед подлинником и предлагавшего копировать «все прелести формы», так как читатель обязан угадать за ними силу оригинала, – но читателя того времени текст А.А. Фета уже не устраивал.

Элементы концепции формального соответствия мы видим в переводческих принципах издательства «ACADEMIA», – они связаны с научным, филологическим подходом к тексту оригинала, с начальной стадией его подготовки к переводу. Затем, в принципах перевода советских переводчиков 1930-1950-х гг., формальный принцип превратился в догму, носил отчасти принудительный характер.

Многие переводы этой поры читателем не воспринимались и теперь забыты, поскольку обилие внутриязыковой информации самый большой урон нанесло эстетической информации подлинника, и она почти полностью блокировалась.

Элементы концепции формального соответствия использовались до последнего времени в советской «переводной» методике обучения языку, когда немецкую фразу: «Er hat ein Problem» – сначала предлагалось перевести пословно, копируя структуру: «Он имеет проблемы», и только потом найти русский функциональный эквивалент: «У него проблемы». Такая методика сейчас почти не используется.

В современных научных филологических исследованиях пословный перевод при анализе иноязычного текста является продуктивной методикой исследования.

Концепция нормативно-содержательного соответствия. С древнейших времен появился другой подход к переводу. Он связан был с теми текстами, которые человек использовал повседневно и где языковой код реализовывал свою основную функцию – функцию передачи информации. Здесь на первый план выступало сигнификативное содержание и содержание на уровне интерпретатора. Можно предположить, что на содержание ориентировались и первые устные переводчики. Эта концепция эквивалентности имеет два основных принципа: 1) максимально полная передача содержания; 2) соблюдение норм языка перевода.

Однако окончательное оформление эта концепция получила тогда, когда у людей появилась потребность в другом переводе Библии. Она складывалась постепенно, и наступил момент, когда священный трепет перед подлинником соединился с желанием понять смысл Слова, заключенного в нем; человек захотел самостоятельно, без посредников, познать Бога через Священное Писание. Вот тогда концепция формального соответствия, переставшая удовлетворять людей, отступила на второй план, и поразительно быстро распространилась концепция нормативно-содержательного соответствия.

Наиболее определенно ее суть выразил Мартин Лютер в XVI в.: он призвал переводить тем языком, каким говорят люди вокруг него. И предложил свой перевод Библии. Тот разговорный, устный, грубоватый оттенок средненемецкого языка XVI в., который использован в переводе лютеровской Библии, поначалу шокировал, но сам принцип уже в XVI в. молниеносно был воспринят в Европе и породил новые переводы Библии на национальные языки.

Исключение составлял регион православного мира, где изменения отношения к тексту также намечались, но происходили постепенно. Отчасти они отразились в переводах школы Максима Грека; в целом же для Украины и России характерно резкое разграничение принципов церковного и светского перевода. Светский переводи при переводе нехудожественных текстов в основном опирается на принципы концепции нормативно-содержательного соответствия. Вскоре стало очевидно, что эта концепция не годится для перевода художественных текстов, где язык перевода должен использовать ресурсы вне нормы, а не только норму языка.

Окончательно место этой концепции определилось с утверждением в европейских языках литературной нормы и формированием языков науки и подобных текстов, где коммуникативное задание сводится к передаче когнитивной информации. В начале XX в. литературная норма была столь авторитетной, что и художественные тексты переводят методом «приведения к норме». Концепция нормативно-содержательного соответствия является базой для устного официального перевода, хотя здесь участвуют также и принципы других концепций. Таким образом, в отличие от первой, эта концепция обеспечивает эквивалентность не только письменного, но и устного перевода. С ней связана и идея так называемого информационного перевода поэзии, популярного в первой половине XX в.

Концепция эстетического соответствия. Так обозначаются принципы подхода к исходному тексту как к некоему материалу, основе для создания посредством перевода идеального текста, соответствующего некоему внетекстовому эстетическому идеалу. Таков был классицистический перевод XVII-XVIII вв., выстраивавший текст перевода в соответствии с правилами эстетики Н. Буало. Перевод без опоры на объективные параметры исходного текста приводил к полному блокированию всех видов информации, не отражал содержания оригинала, и в результате в переводе доминировал достаточно устойчивый состав эстетической информации, одинаковой для всех текстов и служащей иллюстрацией к принципам идеальной эстетики.

Нечто подобное мы обнаруживаем в принципах «реалистического перевода», предложенных И.А. Кашкиным в России в 1950-е гг., хотя в данном случае применение этих принципов сочеталось с использованием элементов концепции полноценности перевода.

Концепция полноценности перевода. Концепция полноценного перевода формировалась на протяжении XIX-XX вв. на переводе письменного художественного текста. Перевод эпохи романтизма, ориентируясь на передачу национального своеобразия, был, по сути дела, первой, пусть и неполной версией этой концепции. Затем, уже в середине XX в., концепция приобрела свое окончательное оформление. Ее авторы – А.В. Федоров и Я.И. Рецкер; базируясь на опыте художественного перевода, накопленном несколькими поколениями, фактически поставили перед собой задачу избавиться от внетекстовых эстетических установок и обозначить объективные критерии эквивалентности перевода. В качестве критериев были выдвинуты: 1) исчерпывающая передача содержания; 2) передача содержания равноценными средствами. Причем под равноценностью средств понимается не их формальное сходство, а эквивалентность их функций, т. е. равноценность выразительных средств в оригинале и переводе. Тексты перевода, отвечающие этим двум критериям, могут быть признаны полноценными, или адекватными. Концепция полноценного перевода предполагает подразделение всех элементов исходного текста на содержание и средства его выражения. Вполне справедливой нам представляется критика этой концепции, касающаяся размытого понимания в ней терминов «содержание» и «функция». Первый термин вообще не уточнен: ведь его можно понимать и узко – как только понятийные компоненты текста, и широко – тогда в него войдут и компоненты, «непрозрачные для значения». Второй термин – функция – по-видимому, не предусматривает те случаи, когда функциональным может быть само содержание текста (например, текст рекламы, всегда выполняющий функцию побуждения).

Но наиболее затруднительным для практического применения делает эту концепцию то, что она не учитывает конфликт формы и содержания и наталкивает на ложный вывод о возможности передачи всех особенностей содержания подлинника по принципу функционального соответствия средств. Однако если дополнить концепцию полноценного перевода положением о ранговой иерархии компонентов содержания, она окажется плодотворной для перевода художественных текстов. Современная практика перевода художественных текстов в целом ориентируется именно на эту концепцию, а учет ранговой иерархии компонентов содержания позволяет подвести объективную базу под необходимые изменения.

Концепция динамической эквивалентности. Концепция динамической эквивалентности была сформулирована в конце 1950-х гг. американским ученым Юджином Найдой. Ю. Найда предлагает устанавливать эквивалентность не путем сравнения текста оригинала и текста перевода, а путем сравнивания реакции получателя исходного текста на родном языке реакции получателя того же текста через переводчика – на языке перевода. Если эти реакции в интеллектуальном и эмоциональном плане совпадают, значит, перевод эквивалентен оригиналу. Естественно, под эквивалентностью реакций понимается их сходство, а не тождество.

Понятие динамической эквивалентности сходно с понятием функциональной эквивалентности, выдвинутым российским ученым А. Швейцером в начале 1970-х гг., который предлагает ориентироваться на коммуникативную установку, от которой зависит выбор языковых средств в тексте, реализуемых в виде набора характеристик речевого акта: денотативной, экспрессивной, поэтической (когда форма высказывания становится коммуникативно существенной), металингвистической (когда в содержании участвуют свойства языкового кода – например, игра слов), контактоустанавливающей. Эти характеристики, или функции, представлены в речевом произведении в неравной мере. А. Швейцер предлагал выявить доминирующие характеристику определить средства их выражения – функциональные доминанты и на этой основе строить эквивалентный перевод.

В настоящее время у концепции динамической (функциональной) эквивалентности нет четких параметров измерения и сравнения реакций. Уточнения требует и сам термин «реакция». Безусловно, речь идет не об индивидуальных реакциях человека, а о неких усредненных типичных для носителя данного языка реакциях – конструктах. Они абстрактны и носят характер прогноза. В них не включаются личные реакции на уровне интерпретатора. Объектом сравнения являются лингвоэтнические реакции (ЛЭР). Переводчик, обладая высокой профессиональной компетентностью, выступает экспертом усредненной (лингвоэтнической) реакции языкового коллектива.

Например, если коммуникант употребил оборот, который на его языке звучит вполне нормально, а на языке иноязычного коммуниканта грубовато, он вносит поправку.

Русский покупатель говорит продавцу: «Покажите мне пальто!», «Я хочу купить костюм!», и это нормально для русского этикета. В данной ситуации на немецком языке входит больше средств вежливости: «Zeigen Sie mir bitte den Mantel!», «Ich mochte mir einen Anzug kaufen!» Переводчики с испанского снижают нормативно-стилистический уровень речи ораторов, так как он не соответствует русской ораторской традиции.

Таким образом, концепция динамической эквивалентности может служить дополнением концепции нормативно-содержательного соответствия в устном официальном переводе. Эта концепция позволяет преодолеть лингвоэтнические расхождения при переводе там, где это необходимо (тексты СМИ, официальный деловой текст, устная бытовая речь и т. п.).

Однако есть тексты, в которых лингвоэтническая специфика входит в содержание подлинника и важна для реализации функции текста (художественный текст, публицистический и страноведческий текст и т. п.). В таких случаях лингвоэтническая реакция переводчиком также осознается, фиксируется и переносится в перевод в качестве экзота (экзотизмы, диалектизмы и т. п.). Эквивалентный перевод таких текстов намеренно предусматривает разницу в реакциях на текст представителей разных народов (например, представим себе текст, посвященный описанию японского или африканского быта).

Таким образом, концепции эквивалентности, сложившиеся в разное время и отражающие разные исторически объяснимые подходы человека к тексту, в настоящее время, уточнившись на основе современных лингвистических представлений, в первую очередь на базе теории текста и теории языковой коммуникации, позволяют выработать основы методики перевода любого текста. Не дискуссионен вопрос: возможна ли эквивалентность? Дискуссии ведутся вокруг способов ее достижения.

Универсальная модель «скопос». Если предшествующие концепции эквивалентности являлись одновременно и операционными системами достижения эквивалентности (как добиться эквивалентности?), и мерилом для определения исторически обусловленной эквивалентности переведенного текста по отношению к оригиналу, то концепция «скопос» в первую очередь нацелена на объяснение множественности прежних «практических» концепций и тех парадоксальных на первый взгляд результатов перевода, которые не укладывались ни в одну из концепций, и, тем не менее, существовали и запрашивались обществом (например, перевод-пересказ для детей, или стихотворный перевод Нового Завета). Авторами концепции выступили немецкие теоретики перевода Катарина Райс и Ханс Фермеер в начале 1980-х гг.

Основой концепции является понятие «скопос» – греч. «цель». Поскольку перевод – это практическая деятельность, то он осуществляется для определенной цели. Если цель перевода выполнена, значит, переводческую деятельность в данном случае можно признать успешной. Если цель не выполнена, то никакая из прежних концепций эквивалентности не исправит неудачи.

Обратим внимание на две особенности новой концепции. Первое: цель перевода понимается шире, чем коммуникативное задание и функция текста. Целью перевода может быть не только полноценная передача содержания подлинника, но и дезориентация реципиента, введение в заблуждение, задача понравиться реципиенту, внедрить посредством перевода чуждую оригиналу политическую идею и т. п. При этом свои цели может преследовать как переводчик, так и заказчик. Создается сложный конгломерат целей, который может привести к полному изменению всех видов содержания текста при переводе. Второе: авторы концепции «скопос» отводят понятию эквивалентности подчиненное место в своей концепции, определяя ее как функциональное соответствие текста перевода тексту оригинала, как частный случай осуществления цели перевода, не обеспечивающий ее успешности. А успех перевода определяет адекватность, понимаемая авторами как правильный выбор способа перевода, т. е. как параметр процесса перевода. К. Райс и X. Фермеер отмечают также, что оба понятия – эквивалентность и адекватность – не являются статическими. Адекватность – потому что цель перевода всякий раз меняется, а эквивалентность – потому что на различных исторических этапах люди по-разному могли понимать функцию одного и того же текста.

Таким образом, универсальная модель «скопос» оказалась новым шагом в развитии теоретических взглядов на перевод, она позволила включить в рассмотрение те пограничные случаи переводческой деятельности, которые прежде теоретически не осмыслялись, а подвергались лишь «вкусовой» оценке. Она расширила наши представления о функции переводчика в процессе перевода.

Неогерменевтическая универсальная модель перевода. В центре этой концепции – проблема понимания, постижения переводчиком исходного текста. Одна из сторонниц концепции, немецкая исследовательница Р. Штольце, изложившая основы своей герменевтической концепции в монографии «Герменевтический перевод», формулирует ее следующим образом: «Перевод есть понимание». Следовательно, каждый переводчик, ориентируясь на глубину своего индивидуального понимания данного фрагмента данного текста, примет переводческое решение, не похожее на его же решения или решения других переводчиков в аналогичных случаях. Поэтому, в зависимости от индивидуального понимания, игра слов в одном случае будет передана буквально, в другом случае – воспроизведена, но на основе многозначности слова другой семантики, а в третьем – вовсе опущена. Поскольку каждый текст требует индивидуально-творческого понимания, все переводческие решения индивидуальны и неповторимы. Понятие эквивалентности растворяется в неопределенности начального этапа перевода.

В трудах Д. Штайнера, В. Беньямина, Д. Робинсона, сторонников герменевтического подхода, отражена как лингвофилософская, так и практическая его сторона. По мнению В. Беньямина, только путем перевода можно приблизиться к тому «чистому» глубинному языку, который является ядром всех языков и присутствует лишь в лучших текстовых произведениях человечества; задача переводчика – пробиться к этому чистому языку, а перевод, который приблизился к этой поэтической чистоте, и есть перевод эквивалентный. Переводовед и практик перевода Д. Робинсон призывает переводчика к герменевтическому диалог с автором и к поощрению поэтического творчества переводчика.

Литература:

1. Алексеева И.С. Введение в перевод введение: Учеб. пособие для студ. филол. и лингв., фак. высш. учеб. заведений. – СПб.: Филологический факультет СПбГУ; – М.: Издательский центр «Академия», 2004. – 352 с.

2. Влахов С., Флорин С. Непереводимое в переводе. – М.,1980.

3. Мосты. Журнал переводчиков. №1–40. – М., 2004–2013.

4. Федоров А.В. Основы общей теории перевода. Лингвистические проблемы. 4-е изд., – М., 1983.

5. Швейцер А.Д. Теория перевода. Статус, проблемы, аспекты. – М., 1988.