Глава 2. Узники долины, находившиеся хотя бы сутки в тюрьме, приходили к выводу, что все время, независимо, где бы ты не находился

Узники долины, находившиеся хотя бы сутки в тюрьме, приходили к выводу, что все время, независимо, где бы ты не находился, в камере, на рудниках или во дворе главного блока, тебя все время будет преследовать посторонний шум. Будь это голоса, удары инструментов во время работ, чьи-то стоны, приказы охранника, ночной шепот, молитвы о помощи, плач, писк крыс, крики ужаса и отчаяния. Надо совсем немного времени, и злорадное хихиканье смерти будет мерещиться тебе повсюду. Но даже отчаяние, отчаянно нуждается в отдыхе и передышке, поэтому часы относительного покоя, наступали, где-то после трех ночи и продолжались до первых минут рассвета.

Время спокойствия… некоторые могли уснуть только в эти предрассветные часы. Стоны в камерах утихали. Жажда крови у других так же сходила, на нет, уступая место отдыху. Наступала тишина. Только ночь и густая тьма. Свет звездного калейдоскопа пробивался в коридоры, освещая их серебристым туманом. Особая система подземного строения тюрьмы разносила звуки и шорохи из одного конца блока в другой. Пространство наполнялось эхом, стоило его потревожить. Ветер свободно гулял по тёмным шахтам подземелий и рудников тюрьмы, разнося чужие тайны и молитвы. Каждый день, с раннего утра, до поздней ночи всё вокруг постоянно напоминало, в какой ад ты попал. Это крайне раздражало Сида и не давало ему, как следует сосредоточиться на собственных мыслях. Тишина ценилось сейчас особенно высоко.

Сид лежал на полу камеры. Крошечный кусочек лунного света пробивался сквозь решетку на стене. Этот лучик был единственным светом в камере. Сид наблюдал за звездами. Тут одна из светил, сверкнув яркой вспышкой, прочертила на небе ослепительную кривую и исчезла на веки в волнах млечного пути.

«Надо поспать»: подумал Сид и отвернулся к стене. В такой мирной обстановке он уснул практически мгновенно.

Обычно Сид не любил видеть сны. Часто те оживляли воспоминания, о событиях трагичных и болезненных по сей день, поэтому чаще всего Сид не спал вовсе. Только в те минуты, когда силы покидали его и, тело требовало отдыха, он засыпал. Но, то был сон без сновидений. Необходимый перерыв для восстановления сил. Если его не избивали до потери сознания и не затравливали работами на рудниках, то Сид мог обходиться парой часов сна. На воле он позволял себе поваляться в гамаке полдня, но тут если тебя не сводило с ума окружение, то точно доведут собственные мысли. Со многими заключенными происходило нечто вроде сонной болезни. Проведя пару недель под землей, без света, большинство постепенно теряло связь с реальным миром. Все больше погружаясь в собственные сны и воспоминания, люди ломались под невыносимой реальностью. Тех, кто окончательно спятил и переставал воспринимать реальный мир, запирали в самых глубоких шахтах, пока те не помирали тихо во сне. Других же, кто пытался вырваться из лап безумства и взбунтоваться, усмиряли. Казнили в Мертвой долине крайне редко и лишь тех, кто отрыто призывал к бунту и террору. Заключенные погибали в основном из-за природных условий. А кто был крепок телом, мог легко подхватить болезнь духа. Кровожадные убийцы плакали как дети и мечтали о глотке свежего воздуха, но солнце, молча, взирало на их мольбы.

Мало кто из заключенных боялся смерти. Нет, кто оказался в этих стенах, не раз смотрел ей прямо в лицо. Возможно, большинство ненавидело её, но не боялось. Что по-настоящему вызывало отвращение, тот первобытный страх и ужас, так это яма. Неважно, бунтарь ты или окончательно съехавший псих, если ты своевольничаешь и нарушаешь правила, то дорога не заставит себя ждать и приведет тебя к яме.

Система карцеров напоминала собой винтовую башню, только уходящую под землю. Чем глубже, тем темнее. Некогда жилые комплексы индейцев состоящие из туннелей и природных шахт превратились в места заключения. В стенах запирались нарушители. На самой глубине подземной башни, в полу посередине находилась яма, дно которой было сложно измерить. Тела из тюрьмы не вывозили. В такую жару, транспортировка была невозможной, а каменистая местность не позволяла устроить кладбище. Исчезнуть в яме, вот чего все боялись.

Почему Сид за все время, проведенное во тьме, не сошел с ума? Каждый день, каждую минуту, его не покидала идея о побеге. Он знал, что в один день, вновь окажется на свободе. Неожиданный водоворот событий, показавшийся на горизонте, сбивал Сида с толку и шквал мыслей и воспоминаний обрушился на него днем, после ухода Гудмана и не отпускал до самого этого момента. Но, то были обрывки его памяти, самое главное он упускал. Теперь лишь сон мог привести его к началу и помочь разобраться. Тело его расслабилось, мысли в голове становились тише, пока совсем не успокоились и его сознание начало медленно погружаться в глубокий сон.

Темнота окружала Сида. То был не холодный мрак камеры. Это была густая, теплая темнота. Она окутывала, словно пуховое одеяло, казалось, что в ней можно находиться вечно. Здесь спокойно. Здесь безопасно. Но ведь Сид здесь не для этого. Сейчас нельзя расслабляться. Сейчас самое время сосредоточиться и решить! Но решить что…и снова тьма. Память как тонкая нить удерживала от забвения. Еще немного и Сид окажется узником сновидения, но тут он заметил, что, что-то сверкнуло у него в руке. Он присмотрелся. Это были часы. Часы, которые он видел сегодня. Ну конечно! Эти часы… он не спутает их ни с одними другими. Прозрачная задняя стенка, за которой уместился весь хитрый механизм. А еще отодвигающаяся крышка, открывающая циферблат с мертвыми стрелками. Да, эти часы не идут уже давно. Он посмотрел на крышку. Три глубокие царапины на поверхности. Три… что-то связано с этим. Сид начал вспоминать. Третий рубец он сделал сам. Их было трое… те, кого он потерял навсегда. Острая печаль поразила Сида. Он начал вспоминать. По кругу. Вновь и вновь. Но вдруг поток резко остановился. Ведь после всего того кошмара, было что-то еще. Да! Ведь то, что доставляет эту боль, случилось так давно. Давно… все это, началось, так давно… Он забыл, что произошло совсем недавно! Ведь часы уже давно не при нем. он отдал их. Он отдал их ей. А она у них. Да! Теперь он вспомнил! Он всё вспомнил. Он вспомнил лица людей, что ненавидели его. Их было немало. Но тут, Сид начал замечать, что среди озлобленных лиц, наблюдавших за ним, по ту сторону сна, есть и те, кто улыбался ему. Эти люди не его враги. Не может быть… неужели он забыл… и тут среди всей тьмы, словно вспышка яркого света, Сида поразила мысль, что все время, находясь во тьме и безнадежности, постоянной ненависти и безумстве, он совершенно забыл, что где то там, у него остались друзья. Люди, которым он мог доверять. Сид начал искать среди всех образов, что возникали перед ним, того, кто не раз приходил к нему на выручку, кто оказывался рядом в самом пекле и ни на минуту не собирался умирать и бросать Сида одного. И тут он заметил его. Ну конечно… как же он мог забыть. Луи… он должен разыскать Луи! Эта мысль удивила Сида. Он неожиданно понял, что это открытие вселило в него необычайную уверенность и радость. Но вдруг миражи сновидения начали дрожать перед Сидом, и раздался отвратительный смех. Дьявольский, и наполненный безумством, все пространство заполнилось им. Каждый из образов хохотал, смотря на Сида. Сид подскочил от страшного видения, но смех продолжался. Он проник во все коридоры, в каждый темный угол. Сид тяжело дышал. Хохот продолжался еще с несколько секунд и неожиданно прекратился, и только эхо раздавалось по округе.

«Что за черт?!»: Сид еще не пришел в себя ото сна: «мне все это приснилось или кто то и, правда, вновь спятил?». От отдышался. Придя в себя, он поднялся и посмотрел на небо сквозь решетку в стене.

«Скоро рассвет. Кто-то действительно лишился рассудка, если решил пошуметь в это время!»: Сид подошел к двери и прислушался к звукам в коридоре: «А ведь не я один проснулся… интересно, кто решил подобным образом подписать себе приговор?»

Он отошел от двери и сел у стены напротив.

«Ничего… подожду. Скоро всё станет ясно. Начинается новый и увлекательный день в аду!»: Сид усмехнулся собственным мыслям, продолжая неотрывно наблюдать за дверью: «совсем немного мне тут уже осталось…».

В тюрьме с рассвета начинались работы на рудниках. Пока на улице было пекло, заключенные в шахтах добывали руду. Работа была невыносимо выматывающей. Под постоянным присмотром охраны, минута за минутой, час за часом, стирая ладони в кровь, впивались киркой в камень невольные рабочие долины. Весь этот однообразный и тяжелый рабский труд продолжался до часов пяти вечера. К тому времени солнце переставало опалять своим жаром изможденные лица и заключенных на час выпускали в большой тюремный двор. В этот короткий промежуток, некоторым удавалось отдышаться и хоть немного передохнуть в этом непрерывном потоке изнуряющих дней. Но если одни видели возможность долгожданного перерыва, то иные не теряли время понапрасну и старались обзавестись как можно большим количеством сведений и связями. Хоть ритм в «Мертвой долине» выглядел как сплошная полоса препятствий, где никому не позволяли отставать и даже задуматься о передышке, всё же и здесь среди заключенных имелось свое общество и внутренние разногласия.

Сид сидел возле стены и наблюдал. Братья Голл что-то обсуждали, временами переглядываясь. Пару раз их взгляд падал на Сида.

Ким, Жаба и Чауд сидели втроем и молчали, созерцая пыль под ногами. Хорек как обычно затесался среди новичков, предостерегая их от опасностей и предлагая защиту по разумным ценам от тех же братьев Голл или Красного Бу. Старик Карл сидел с небольшой группой и все о чем-то разговаривали.

Сид знал еще с полсотни имен и кличек из присутствующих на площадке, но его внимание было приковано к вышеперечисленным. В тюрьме, именно эти персонажи представляли особую опасность. Возможно, это было не определить по их внешнему виду, но Сид был уверен в этом.

С братьями Голл все было ясно сразу. Сильные, агрессивные, жестокие садисты без чувства нравственности. Они не были глупы в составлении планов грабежей и достаточно лихо проворачивали свои дела на воле. Первым в долину попал младший брат Тодд, через пару месяцев к нему присоединился и старший Дональд. Разница в возрасте была в пару лет. Оба высокие, коренастые. На лицах, довольно часто мелькали наглые ухмылки и высокомерные взгляды. Сид читал их как открытую книгу и понимал, что у обоих была невообразимо завышенная самооценка. К тому же, совершенно неоправданная. Они держали в страхе слабых и безвольных обитателей тюрьмы, к физически сильным противникам они относились с пренебрежением и ненавистью. Сида они возненавидели с первого дня, и дело закончилось дракой и карцером. Братья всегда были в курсе событий в тюрьме и умели запугивать ослабленных и потерявших надежду.

Ким, Жаба и Чауд. Это троица хоть и выглядела не столь устрашающе, имела куда более весомую власть. Ким по происхождению англичанин, высокого роста, крепкого сложения, но сторонились его не по этой причине. Да он мог оборвать жизнь другого без промедления, если в том была необходимость, но его главным достоянием являлся ум. Он был остр и расчетлив. Предугадать, что твориться в голове у этого человека, Сид не мог. Он знал, что это троица организовала захват пограничных городов и террор местных жителей. Ким стоял во главе этой шайки. Из всей его банды в живых осталось не так много и Жаба с Чаудом были одни из них. Жаба был невысокого роста с глазами навыкат. В нем странным образом сочеталась смесь европейца и латиноамериканца. Смуглый, тощий, но с круглым лицом и водянистыми, бледно-голубыми глазами. Жаба стал лучшим медвежатником еще в подростковом возрасте. Ни один сейф не мог устоять под его тонкими пальцами. Чауда же, многие про себя называли цепным псом. Он был молчаливым, сильным и суровым мексиканцем и выполнял любые приказы Кима с необычайной верностью и тщательностью. Линии судьбы этих троих переплелись уже давно, и разрушить эту связь являлось непосильной задачей. В тюрьме никому нельзя верить, поэтому у них всегда было преимущество, в проворачивании своих темных дел за спинами у других.

Кличка Хорек оправдывала своего владельца. Этот шустрый и скользкий тип был главным посредником всех споров и разногласий между враждующими заключенными. Он мог найти необходимые вещи, за определенную плату. Как? Никто не знал, и старожилы не связывались с ним. Новички, попав под лживое влияние, нередко оказывались, втянутыми в опасные разборки. При всем при этом, хорек не был доносчиком и не общался с охраной, поэтому его деятельность окутывал ореол тайны.

Все эти люди сотрудничали между собой, хоть и ненавидели друг друга. Немногие догадывались, что большинство беспорядков внутри стен тюрьмы совершалось под контролем этой команды. Как только Сид попал в Мертвую долину, он понял, что влияние начальника Лауда не распространялось повсеместно, и каждый старался вырвать себе кусочек теневой власти над другими. Действуя тихо и осторожно, эта группа умудрилась окутать своей паутиной большую часть тюрьмы, но доказать связь составляло немалую трудность. Изо дня в день, продолжая наблюдать со стороны, Сиду постепенно раскрылась общая картина, и он осознал, что угроза со стороны такого союза была +постоянна. То были настоящие преступники и вместе они составляли элиту криминального мира. Но, ни в какое сравнение с ними не шел старик Карл.

Сколько лет было Карлу? Кто знает… шестьдесят, восемьдесят? Новоприбывших запугивали местной легендой, что Карл это демон тюрьма, рожденный еще до сотворения мира и облюбовавший этот клочок земли. Тюрьма построена прямо над его домом и потревоженный людьми он вышел наружу и стал жить с ними. По ночам он ворует души, а зловещий свист ветра, это их стоны.

Услышанному, не верили и усмехались. Но впервые увидев Карла, их лица становились каменными, тело невольно напрягалось, а желудок сворачивался в комок и вместе с сердцем они начинали танцевать конвульсивный танец смерти. От этого человека исходила дьявольская сила. Каждый дюйм его тела дышал здоровьем и энергией. Его могучие жилы выглядели твердыми как сталь. Никто и никогда бы не дал Карлу семьдесят три. Лицо старика, но тело титана. Его внешний облик пугал. Правая рука отсутствовала по предплечье. Руку украшали загадочные узоры и надписи. На спине татуировка смерти с косой, на сердце ворон. Порой, сложно было отличить, где заканчивается необычный узор рисунка и начинаются шрамы. Тело было сплошь в них. Левый глаз заволокла пелена, и грубый шрам поперек доходил до скулы. Изрезанное морщинами лицо, украшала борода. Волосы на голове, местами поседевшие, сбившись в плотные локоны разного размера, доходили ему до пояса. Потемневшая на солнце кожа, словно впитала в себя всю пыль долины. Но чистый и прямой взгляд правого глаза, смотрел сквозь тебя, и казалось, что он знал о тебе всё. Его боялись. Его уважали.

Как давно старик Карл находился в долине, этого тоже не знали. При нём сменилось ни одно руководство. Обычно, кого заперли тут до глубокой старости, попросту не доживает до неё. Карл пережил всех. И это место стало постепенно походить на его дом. У него не было банды, но добрая часть пошла бы за него в бой не только из-за страха, но из глубокого уважения. Он держался ровно и мог спокойно поболтать с каждым заключенным. Без вызова, как мудрый наставник. Его чудовищное обаяние и аура абсолютного спокойствия, благотворно действовало на почерневшие сердца некоторых. И чему Сид поражался по настоящему, так это, что рядом с ним, несмотря на кромешный ад, люди искренне улыбались. Но это была одна сторона Карла. С другой стороны он был настоящий монстр для охраны. Периодически старик выходил из себя и устраивал побоища. Охрана со своей стороны избивала Карла. Но потери были несоизмеримы. Один потерявший сознание от ударов Карл, который придет в норму уже на следующий день и трое выведенных из строя на ближайшие полгода парней с дубинками. Даже с одной кистью, он оставался непобедимым бойцом. Старик был большой проблемой, но никто не осмеливался спустить курок и пристрелить его. Карл завоевал свое право на жизнь, оставаясь в живых там, где уже все давно были мертвы.

Среди заключенных ходили разные и ужасающие слухи, за что именно старик, еще, будучи не стариком, попал сюда. На руках Карла было много крови, и осмелиться спросить о его прошлом, желающих, не находилось.

Сид никак не относился к Карлу. Его интересовала лишь фактическая сторона дела. Скоро всё начнется, и вопрос лишь в том, с чьей стороны начнутся беспорядки. Сид погрузился в свои мысли и не заметил, как рядом с ним кто-то сел.

-Вижу тебя, наконец-то выпустили размяться.

Сид обернулся в сторону голоса и увидел Тома. Улыбаясь, тот смотрел на Сида. Еще нечто невинное проглядывалось в его облике. Ему было чуть больше восемнадцати, когда он попал сюда. Том застрелил шерифа в своем маленьком городке. Через несколько дней, пацана уже привезли сюда. Так вышло, что это был и первый день Сида. Собственно говоря, именно из-за Тома он повздорил с братьями Голл, когда вступился за него. С тех пор, единственный человек, с кем общался Сид, был Том. Он никогда не спрашивал за что, тот застрелил шерифа, решив, что на то были свои причины. За год в тюрьме, Том окреп и приспособился к такой жизни, при этом оставаясь самим собой. Он не стал обезумевшим монстром и чьей-то подстилкой для ног. Он оказался сильнее, чем о нем думали вначале.

«Даа…»: Сид зевнул и потянулся до хруста в костях: «Начальник Лауд, все-таки не такой уж и тиран. Сказал, что на пару недель запрет под землей, а выпустил на неделю раньше! Чудесный человек!»

«А ты всё так же в прекрасном настроении! Но запер, то он тебя за драку, которую начал не ты!»: Том поддерживал веселый тон Сида, хотя и поглядывал на того с неким беспокойством.

-Не обращай внимания, Томми. Работа у него такая. Я уже привык, и по мне лучше в темноте, чем задыхаться на руднике.

-С этим я мог бы поспорить! Для меня карцер худшее место. Хуже только яма. Но яма это не место, это вход в преисподнюю.

-А я думал, что тюрьма и есть ад.

-Тюрьма это скорее чистилище. Я конечно в таких вопросах не силен, но отсюда возвращаются, хоть и крайне редко. Из ямы нет. Тебя когда выпустили?

-Еще вчера днем.

-Так ты, наверное, слышал, этот жуткий хохот под утро?

-Кто-то сошел с ума. Снова.

-Но не в такое время же! Между прочим, Сэм Лонг утверждает, что хохот доносился из соседней к нему камеры. Но по его словам это невозможно, так как камера уже пару месяцев пуста. По-моему, жуть!

Сид молчал. Том же продолжил говорить.

-И кстати, может Лауд и чудесный человек, как ты говоришь, но что-то, раньше, я в нем не замечал такой доброты. С какой радости тебя выпустили раньше?

Сид задумался, а потом посмотрел на Тома с серьезным лицом.

-Томми, ты мне веришь?

-Сид, ты это к чему?

-Сегодня намечается что-то весёленькое. Будь осторожен.

-Ты это о чем?

-Я пока еще сам не знаю. Но это обязательно произойдет. Постарайся не умереть!

-Сид, это шутка? Я не понимаю о чем ты…

-Просто верь мне! Когда запахнет порохом, не пытайся найти меня. Используй шанс, чтобы сбежать самому.

-Ты задумал побег?!

-Тише… ни слова никому. Побег задумал не я.

-А кто же?

-Я не знаю. Хотя у меня имеются догадки.

Сид заметил, что в их сторону приближался охранник.

-Ты всё понял, Томми?

-Не уверен, Сид…

-Доверься инстинктам. А теперь быстро меняем тему!

Том понял, что охранник близко и резко перевел разговор.

«И знаешь, что эта кобыла ему отвечает?»: Том как раз собирался рассказать что-то еще, но к этому моменту к ним подошел охранник.

-Джонсон! К начальнику Лауду!

-К самому великому и ужасному?! Быть того не может!

-Заткнись и шагай!

Сид встал и, помахав Тому, пошел в сторону здания.

Неожиданно он повернулся к Тому и, улыбаясь, добавил: «Слышал я шутки и по смешнее, пока жил в Техасе! Например, помню…»: но охранник не позволил, закончить предложение и ударом дубинки по спине, вернул Сида в прежнее положение. До самого здания Сид более не сказал ни слова.

Том продолжал сидеть, глядя вслед уходящим фигурам.

«Техас? я никогда не был в Техасе...»: но, у него не было времени продолжать размышлять об этом, так как охрана начала заводить всех обратно в камеры. Том, молча, направился к общей колонне.

На небо опускались сумерки.

Ожидание Грэга продлилось недолго. Не прошло и пятнадцати минут, как Джонсон уже стоял на пороге его кабинета.

-Снимите с меня наручники!

-Сэр, нам его успокоить?

--Мистер Лауд, обращаюсь лично к вам, дабы ваши подчиненные, могли лично убедиться, что я представляю собой разумного человека. К тому же, у меня имеется личная просьба к вам. С моей стороны, будет глупо устраивать переполох.

Грэг, молча, смотрел на Сида. Затем медленно перевел взгляд на сопровождающего охранника и, вопросительно приподняв левую бровь, кивнул головой обратно в сторону Джонсона.

-Открой - Коротко сказал он.

Руки и ноги Сида освободились от кандалов, и он прошел вглубь кабинета.

-Как я и говорил, мистер Лауд, у меня к вам личная просьба.

Грэг продолжал молчать, но тишина продлилась недолго. Лауд пододвинул свое кресло поближе к письменному столу, достал потрепанную тетрадь в черной кожаной обложке и начал изучать записи.

-Значит у тебя ко мне просьба? Интересно… хорошо! Оставьте нас. Только без фокусов, Джонсон! Иначе сразу поймаешь пулю.

-Справедливо.

Двое охранников, молча, покинули кабинет.

-Итак…

Лауд оторвался от своей тетрадки и перевел внимание на Сида.

-Итак.

Сид сел в кресло перед Лаудом.

-Кстати, если ты не заметил, то это я приказал привести тебя.

-Все просто совпало, Грэг.

-Пусть так. Но твоя просьба подождет. У меня к тебе имеется пару вопросов.

-Я не против.

-Хм…какой ты сегодня покладистый.

Грэг взял тетрадку со стола и помахал ей в воздухе.

-В этой тетрадке есть самые необходимые сведения о каждом заключенном. Такой уж я человек, не люблю оставлять пробелы в работе. Если кому то вздумается сбежать, то ему не удастся долго погулять на свободе. Первым к кому он пойдет это будут или друзья, или семья. Пройдись он хоть раз по тем местам, где, когда то уже бывал раньше, и он у меня в ловушке. Я знаю дорогу каждого до ворот моей тюрьмы.

-Неужели и про старика Карла что-то написано в этой тетрадке?

Сид выглядел неподдельно заинтересованным, монолог Лауда полностью захватил его внимание.

-Нет. У него отдельная папка.

-Он действительно легенда…

Сид с мечтательным видом задумался о чем то. Лауда забавляло наблюдать за его реакцией. Затем Грэг глубоко вздохнул, убрал тетрадку в ящик стола и откинулся на спинку кресла.

-Вот в чем парадокс. О Карле, я знаю больше всех в этой тюрьме. А о тебе, я практически ничего. Ни имен, ни адресов. Лишь бесконечные перестрелки, да беспорядки. А итог, поджог усадьбы Уайта. Тебя словно никогда и не существовало ранее. Сколько прошло уже? Пять лет? Шесть? Можно ли это считать официальным годом твоего рождения? А до этого? Ни у кого нет ответов. Поэтому я спрошу тебя лично. Сид Джонсон, кто ты такой?

Сид молчал. Затем он посмотрел Лауду в глаза и, улыбнувшись, пожал плечами.

-Всё ясно. Больше пробелов в информации я не люблю сюрпризов. А вчерашний приезд Гудмана, был таковым. Что-то затевается. И единственный, кто бы мог пролить свет на истину, это ты, Джонсон. Но ты молчишь. Я догадывался, что дело примет такой оборот. Твоя просьба действительно подождет. Я думаю, где то месяц. Ничего личного, но я отправляю тебя в карцер. А еще я усилю охрану. Посиди, подумай. Захочешь поболтать, мои двери открыты для тебя, Сид. А пока что… охрана!

Двое, что ждали у двери все это время, зашли внутрь. Вслед за ними в комнату прошел юный практикант Билл с кофейником на подносе. Сида вновь заковывали цепями. Все это время лицо Сида оставалось серьезным, но уже на выходе он рассмеялся. Неожиданный смех, вспугнул Билла, и он случайно пролил кофе на штаны начальника Лауда.

-Билл, какого черта!?

Лауд вскочил с кресла и салфеткой начал вытирать штаны. Билл замер с кофейником, совершенно озадаченный, случившимся.

-Грэг, а ведь отсидеться недельку другую в карцере, это именно то, что я хотел попросить у тебя!

Сид улыбался. Резкий удар дубинки по животу, заставил Сида замолчать и согнуться как новорожденного.

«Для тебя он мистер Лауд сэр!»: ударивший Сида охранник, подхватил того под локти и они вышли из кабинета.

Слова Сида дошли до сознания Грэга спустя несколько мгновений, как его вывели. Всё еще перепачканный кофе с салфеткой в руке, он посмотрел в сторону двери.

-Билл, что Джонсон, только что сказал?

Билл молчал. Его взгляд застыл на пропитанном кофе кресле.

-Билл! Да приди ты в себя! Джонсона испугался, кофе пролил, теперь меня боишься?

Билл встрепенулся. Посмотрел на начальника.

-Что-то о карцере, сэр.

-Да нет же. Хотя! К черту тебя, Билл. Приберись тут и до завтра не показывайся мне на глаза!

Билл, молча, навел порядок и оставил Лауда одного.

В полной темноте было крайне сложно ориентироваться во времени. По приблизительным меркам Сида, как раз перевалило за полночь. В карцере невозможно было встать в полный рост. Это была большая щель в скале, закрытая на засов, крепкой деревянной дверью. Тут среди тишины, Сиду послышались шаги. Они приближались. Засов заскрипел, дверь отворилась. В проеме стоял незнакомец в капюшоне и с масляной лампой в руке.

«Пошли, надо спешить»: незнакомец услышал какой-то шорох сверху и выглянул наружу, в это время свет от лампы осветил его лицо.

«А если я откажусь, Билл?»: Сид продолжал сидеть на полу.

Сняв капюшон, охранник Билл посмотрел вновь на Сида. Затем достал, откуда-то из складок накидки револьвер и направил его.

-Тогда мне придется тебя заставить!

-Ладно. Всё ясно.

Сид встал и вышел наружу. Они находились на нижних этажах. Билл выглядел взволнованным, при этом постоянно наблюдая за Сидом.

-Я пойду первым, Джонсон. И без глупостей. Поднимем шум, пристрелят обоих.

Сид кивнул, и они начали подъем вверх. Мысль о том, что он никогда больше не увидит яму, была ему по душе. Все выше и выше. С каждым пройденным шагом, ненасытная пасть смерти оставалась позади.

-Кстати, Лауд говорил, что знает обо всех в этой тюрьме. Как же он удивится, когда ты вонзишь кинжал ему в спину.

-Лауд идиот! Хотя и не полный. Но он слишком самоуверен. Он даже не предполагает, какой сюрприз мы ему устроили.

-А я ведь тоже не предполагал, что это будешь ты.

-Никто до сих пор и не догадывается. Мне стоило немалых трудов организовать всё это.

-Грэг не любит сюрпризов.

Они продолжали подниматься по узкой тропе. Пару шагов в сторону и рискуешь сорваться вниз во тьму.

-И вот на счет сюрпризов… а как тебе удалось так бесшумно расправиться с охраной?

-Какой охраной?

Они как раз поднялись на площадку верхнего этажа карцера, как из прохода, ведущего наверх, появилось двое охранников. Все застыли на расстоянии десяти шагов. Первым среагировал Билл и выстрелил. Один упал замертво. Второй охранник спустя секунду произвел выстрел в сторону Билла, но тот увернулся, отпрыгнув в сторону, и второй пулей прикончил того.

-Проклятье! Обычно, по ночам тут не проверяют. Джонсон, ты в порядке? Мне заплатят лишь за живого тебя.

Билл обернулся и замер. Сид левой рукой держался за правое плечо. Из раны стекала алой полоской кровь. Он стоял на самом краю. Еще шаг и он исчезнет в пропасти.

-Джонсон, ты сейчас упадешь…

Но Сид не слышал его. У него кружилась голова. Он начал терять сознание и оступившись еще на шаг, исчез в яме.